Давно люблю ету историю, именно оттуда взял набор букв идеально описываюсщий художественное оформление города Нойсс.
Когда мы с Мишей учились в шестом классе, к нам привели Стаса. Человеком
он был неадекватным, но вроде как не по своей вине. Страдал он от
какого-то там отклонения типа нарколепсии (когда люди засыпают неожиданно), только он не засыпал, а залипал. Наглухо причем. То есть сначала он во что-то
втыкал, а потом ни с того, ни с сего стопарился и пускал слюну. Приходил в себя
только после того, как весь класс с криками "зырьте, ребза, у него опять
батарейки сели!" начинал отвешивать ему подзатыльники под затылок и
пендали под задницу. За глаза его называли дурачком, но говорить такое в лицо было как-то оскорбительно, поэтому обозвали Стасика нейтрально - Писюном. Скоро
в школе появилась и Писюнова мама, которая почему-то слету записала нас с
Мишей в Писюновские друзья и много чего нам про него поведала. Оказалось,
был целый список вещей - типа "циклично движущихся объектов" и "изображений
с яркой цветовой гаммой", - которые Писюну нежелательно было наблюдать
вообще, а то была опасность впасть в конкретно долговременный ступор или
кто его знает чего еще. Остаток того учебного дня Миша провел в тщетных
потугах ввести Писюна в кому - он ходил вокруг него кругами, изображая циклично
двигающийся объект, а через равные промежутки времени вертел у того перед
лицом цветными карандашами, изображая яркую цветовую гамму. Периодически
пристально смотрел в глаза. Фиг там. Писюн не поддавался. После уроков мы
втроем уже стояли в раздевалке. Раздосадованный такими несрастухами Миша
сурово, как Берия, натягивал на себя свой любимый чудо-свитер, апогей
пост-модернизма, привезенный из какого-то Чуркистана. Это сейчас, с
высоты, так сказать, своего опыта, я понимаю, что на этом предмете одежды силами
таджикских ткачей, по совместительству наркоманов и дальтоников,
художественными средствами был изображен героиновый приход, но в ту пору
мы были свято уверены, что это пять зеленых всадников ловят черную рыбу в
красном поле под палящим фиолетовым солнцем. Всякий раз, когда Миша
надевал эту паранойю, превращаясь в сплошное красно-фиолетовое пятно, у меня
возникало навязчивое желание, обхватив голову руками, бежать прочь с
криками типа "Нет! Нет! Только не мой мозг, пришельцы!". Стоило Мише выйти в этом свитере на улицу, как прохожие начинали шарахаться в стороны, забывая о
чем только что думали, маленькие дети принимались плакать, а молодые барышни -
обильно менструировать. У меня лично, как и у некоторых наших знакомых,
свитер вызывал приступы тошноты и головокружения, поэтому я старался
смотреть по возможности в пол. То есть, как вы понимаете, на блекло-сером
раздевалочном фоне Мишин свитер выделялся. Да что там, скажу больше - не
существует в природе вообще такого фона, на котором этот аксессуар не
выделялся бы. Хотя если вы нароете где-нибудь летающую тарелку с огромной
надписью "ЗЕМЛЯНЕ! МЫ ПРИШЛИ С МИРОМ! " - то можете смело, одев Мишин
свитер, встать рядом - такие вещи идеально дополняют друг друга. Красное
пятно блякнуло что-то вроде "счастливо, пацаны" и уплыло в сторону выхода.
Оторвав глаза от пола, я увидел Писюна. У Писюна было такое лицо, как
будто он всю ночь ловил черную рыбу с зелеными всадниками и теперь стоял передо
мной типа замученный - с подкашивающимися ногами, откляченой губой и тупым
взглядом. В тот раз он залип основательно, я его минут 15 откачивал. Мише
сказал сжечь свитер.
> > ДУСЯ
Была у Писюна кошка, звали Дусей. Дуся была нещадно долбанутое
животное - билась с разбегу в стены, промахивалась мимо миски с молоком харей в пол, корчила непонятные рожи. Дусей, кстати, она была чиста формально,
поскольку отзывалась и на Дусю, и на Васю с Петей, и на "пошла на #$%". В общем,
Дуся была не жилец по любому - каску у нее снесло при рождении, и по законам
природы она должна была скопытиться еще в раннем детстве, когда вместо
титьки тыкалась мордой маме в задницу - но тут в планы естественного
отбора вмешался известный гринписовец Писюн. Дефективную Дусю он нарыл на
какой-то помойке и припер, естественно, в дом - это походу был вообще последний
раз, когда Писюн полноценно держал лохматую бестию в руках, потому как, когда
Дуся подросла и превратилась в трехцветную лопоухо-косоглазую зверюгу, она
начала двигаться и фиг ты ее поймаешь. Двигалась Дуся очень резво -
создавалось впечатление что даже срала на ходу, а если задерживалась в
одном месте больше десяти секунд, значит либо спала, либо отъехала вообще. Ну
или задумалась - периодически с ней случались кратковременные приступы
спокойствия: она ни с того, ни с сего замирала, таращила косые глаза в
неизвестном направлении и напряженно ожидала в какое полушарие ударит моча
на этот раз - ну и, в зависимости от результата, через полторы секунды
начинала отчаянно щемиться либо влево, либо вправо, затем обычно билась
жбаном в стену, отскочив сломя голову бежала в противоположную
Читать далее...