Бесплотным духом скольжу по закоулкам своей памяти... Фрески на стенах уже давно потеряли цвет. Не потому, что они покрылись пылью, нет. Заботливые руки ежедневно стирают с них пыль. Фрески накрыло собой время, цвета на них поблекли и лиц теперь уже не разобрать. Я вижу только глаза. Глаза - зеркало души. Моя цитадель населена отражениями душ. В ней множество звуков, слившихся в один гул... ноты неземной музыки.
Подрагивает пламя свечей, когда я проношусь по широким коридорам моей цитадели. Глаза с темных фресок следят за мной... У них теперь нет имен. У них теперь нет дома. Но теперь это неважно.

Для этого достаточно всего лишь жить в удовольствие и с удовольствием.
Если вас не устраивают ваша внешность, ваши друзья, ваши любимые, ваш образ жизни, не приносит радости ваша работа, и если вы бессильны что-либо изменить, вы не сможете быть счастливы. Только если не найдёте своё счастье в примирении. Но это, увы, будет лишь счастьем раба. Раба положения.Тогда вас стоит жалеть, поверьте. Вы слабы.

Сегодня всё стало удивительно просто...

Над рекой Сенегал где ни троп, ни дорог,
Он стоял, опустив свой сияющий рог;
И фламинго кружили у розовых скал,
И закат африканский над ним догорал.

Кто изведает мысли героя, когда
Он врывается в мир, как шальная звезда,
Когда входит он в жизнь с легендарных страниц
В ореоле чудес, в переливах зарниц?

И прошел он по джунглям, по чащам лесным
Величавым и медленным шагом своим;
Но на травы дремучие тень не легла,
И, как ветер, легка его поступь была.

Страшный лев, притаившись за темным стволом,
Увидал его - и зарычал, словно гром;
Но задумался, лапу держа на весу,
Повернулся - и в сумрачном скрылся лесу.

Элегантный жираф побежал, чтоб скорей
Поделиться известьем с подругой своей.
Уползая с тропы, зашипела змея,
И затихла, дивясь, попугаев семья.

Но торжественно шествовал Единорог,
Погруженный в мечты, величав, одинок.
"Дивный мир! - восклицал он при свете луны. -
Он прекраснее книг, он волшебней, чем сны!"

И внезапно увидел на зыби речной,
Как его отраженье качало волной:
"О великий поток африканских саванн!
Подтверди, что моя красота - не обман".

И он замер в сиянии славы своей;
Но послышался голос из гущи ветвей -
Это злой павиан с гладким длинным хвостом
Захихикал ехидно оскаленным ртом:

"Все - вранье, ерундистика, глупости, вздор!
Его выдумал жалкий, пустой фантазер.
Лишь протрите глаза - и рассеется ваш
Бесполезный обман, однорогий мираж!"

И услышал слова эти Единорог,
И смутился душой, и поник, и поблек;
И опять погляделся в поток - но нигде
Не увидел ни отсвета в темной воде.

И побрел он сквозь джунгли, как гаснущий луч,
И пропал меж стволов, как луна между туч;
И напрасно искали его на земле
Синегальские звезды, сияя во мгле.

Он возник, как волшебной мелодии звук,
От касанья смычка оживающий вдруг;
Он исчез, как волшебной мелодии плач,
Когда руки устало опустит скрипач.

Ты знаешь, сказка будет жить, пока мы этого хотим...

...написать несколько строк моему нерождённому сыну.
Тому, кто обязательно бы носил на лице мои глаза, если бы жизнь сложилась иначе.
Я очень люблю тебя, мальчик мой. Я знаю,что сейчас ты сидишь за столом, сжимая ладонями уставшие виски, и перебирая губами, жуёшь прядь длинных светлых волос.
Пронзительный серый взгляд впивается в монитор в тщетной попытке найти Истину и ответы на вопросы.
Как бы я хотела быть сейчас рядом, подойти и обнять тебя за плечи.
Поцеловать в затылок и сказать, что люблю тебя и что все будет хорошо.
Потом, щекоча губами твое ухо, расскажу какой-нибудь анекдот невпопад и ты будешь смеяться, запрокинув голову назад и ловя мои зрачки.
Я улыбнусь в ответ...
А следующей зимой я подарю тебе свои коньки, мне они уже не понадобятся, моя сказка давно закончилась и мы со Снежной, кажется, совсем потерялись теперь.
Не зная что и как нам делать.
Но у тебя то, мой мальчик, все еще впереди.
Я завяжу шарф на твоей тонкой шее, коснусь губами твоих губ и буду стоять на пороге провожая тебя, довольного подарком, взглядом. Не двигаясь, просто стоять и смотреть.
Лишь дрогнут губы, когда белая рука в облегающей перчатке тронет тебя за плечо. Лишь взгляд станет пронзительней, когда ты улыбнешься в ответ на ледяной, словно звон сосулек, смех.
Лишь поникнут чуть плечи, когда ты, привязав свои санки к повозке, скроешься из виду в облаках снега.
Лишь станут солёными щеки.
Мы уже были там... и нет дороги назад.
Я вернусь в дом... сяду в кресло и буду перебирать колоду старых карт в деревянной коробке.
И думать.. думать... думать.... (С)

Я слыву жестокой, потому что не протягиваю спасительной руки самоубийцам.
Я слыву безбожницей, потому что рассуждаю о побеге Лилит в Персию на ступенях церкви.
И ведьмой, потому что люблю чёрных кошек.

... день гениев, не иначе.

Наша прелесть побаловалась мартини с утра... и теперь солидарна с Лабрюером в мнении, что жизнь - это трагедия для тех, кто живёт чувствами, и комедия для тех, кто живёт умом.

Гениально!

Нежная боль разлилась по телу, проникая гибкими щупальцами, окутывая тягучей пеленой. Запустила тонкие коготки, вгрызлась в мягкие ткани.. И неслышно закачала на своих волнах, отдаваясь тёплыми приливами в уставших мыслях.
Это не было неестественным. Напротив.
И наперёд было известно, что никакие таблетки не в силах остудить её. Не в силах прервать то, что заложено природой.
...В этом было какое-то экзальтированное удовольствие, приправленное дымкой любви, - презирая власть лекарств, перехлестнуть боль её собственным истоком. Своим естеством.

***
В столь поздний час свет во всём доме пробивался лишь из-за тяжёлых портьер кабинета. Заглянув внутрь, она скользнула взглядом по сидящему за столом мужчине: приглушённый свет лампы, смешиваясь со свечением раскрытого ноутбука бледнили его лицо, оттеняли мягкие пряди волос. Строгий профиль, чуть смятый костюм, красивые пальцы, перебирающие бумаги, и разлитый в воздухе аромат чёрного кофе..
Бесшумно подойдя ближе, она опустила ладони на его плечи, коснулась щекой щеки и взглянула на светящийся монитор... Чуть отодвинула кресло, едва почувствовав лёгкое тянущее движение... И задевая длинными полами халата его колени, села на стол перед ним..
Он медленно оглядел алые складки, струящиеся по её телу, бледное лицо.. мягко провёл ладонями вдоль бёдер и плавным движением распахнул шёлк.

***
Тёплые пальцы, уверенно ложась на кожу, успокаивали тянущую боль... заставляли подчиниться своей власти.................

Кто однажды видел боль в глазах умирающего человека, тот никогда не забудет, как цепляется за жизнь этот последний, надорванный взгляд. Нам дорога эта свобода, и, когда она подходит к концу, в душах тех даже, для кого ненависть стала смыслом и целью пути, рождается новое, неслыханное чувство. Мы любим жить... Странно... Безумно... Но эта любовь, настоящая, истинная любовь, открывается немногим, прошедшим проверку на стальных лезвиях бритвы, на узком карнизе блочной пятиэтажки, на горсти таблеток снотворного, судорожно запитых водой... Можно ли закрыть глаза? Нет.
Ветер разыгрался за окном; сквозь серые тучи не смотрит на нас солнце – в это утро небо, сойдя на землю холодным дождем, забрало с собой великую, вечную любовь. Она лежит, с головою накрытая белой простыней, на металлическом столе. Тебе страшно? Мне нет... Попытайся бежать.
Все равно...
бесполезно.......

(С) Bruxsa

Цвет ночи...
Вкус ночи...
Запах ночи...

Знаешь?