В детстве, лето я проводила в Украине. На Родине бабушки. Меня туда регулярно вывозили. Едва ли не с младенчества и вплоть до начала девяностых, когда развалился Союз и начался повсеместный республиканский бардак.
Помнится, уже посвящала пост, перелёту в Донецк. Будучи совершенно юной особой, напихала себе в нос и уши леденцы-монпасье, от крайнего безделья. Потом не смогла их вытащить, чем травмировала бабушку-медика и стюардесс.
Ну, так вот, поездки туда я очень любила. Масса впечатлений, иная культура, яркие краски. Низкое небо густого цвета. Тёплый, мягкий климат, по сравнению с нашим.
Мы проживали несколько дней в Донецке, у бабушкиной сестры-двойняшки, заведовавшей отделом в каком-то НИИ. Квартира была совершенно потрясающая. Истинная квартира научного работника. С красивущим, матово-поблескивающим блестящим паркетом. Напичканная интересными вещами, привезёнными из загран-командировок. Всякие вазы, бра, мебель, хрусталь, немецкий, чешский и китайский фарфор. На меня, как на ворону, блестящее, яркое и красивое производило неизгладимое впечатление. Часами могла сидеть, рассматривая не только украшения, роспись на посуде, но и блестящие корешки книг хорошего переплёта. Т. Зоя, совершенно необыкновенная женщина. Эдакая, из разряда «есть женщины в русских селеньях». Правда, не русских, но какая разница. Корни-то одни. Она водила свою собственную машину. А я была почти в трансе и нескончаемом восхищении. От неё. От машины. Впрочем, быть похожей на родственницу, совершенно не хотелось. Она была и есть, чрезмерно правильной, решительной, жёсткой женщиной. Да и кандидат технических наук, это вам не просто так. Бабушка моя, бегала целыми днями по городу, осчастливливая своим вниманием мало-мальски приличные магазины. Я иногда сопровождала её, но большую часть времени проводила в столь притягательно и роскошной для меня квартире.
Впрочем, моя любовь принадлежала не только жилплощади, но и самому городу, чуть ли не в центре которого находились шахты. Шахты и зелень. Пирамидальные тополя. Люди… Очень улыбчивые и доброжелательные. Мягкий выговор, с малороссийским акцентом, необычайно певучая речь.
Мда…
Погостив в городе, мы отправлялись в село. Троицко-Харцызск. Именно там родилась бабушка и её несколько сестёр. Отвозила нас на своей блестящей машине т. Зоя. Женщина за рулём…Нет, не мартышка с гранатой. Женщина с большой буквы и крупным шрифтом.
Украинские сёла, отличаются от русских. Там другие дома, другие дворы, улицы. Вообще всё другое. Во всём чувствуется национальный колорит. Меня поражали низкие, чуть выше колена плетни. Самые настоящие плетни, а не маленькие заборы. Палисадники. Начисто выбеленные дома, с четырёхскатными крышами. Вот. А на углах домов был орнаментный рисунок, который красили в зелёный или синий цвет. Яркий зелёный цвет и чистый синий, преобладали на окрашенных поверхностях. Всё казалось таким сказочно-игрушечным. Ласточки, сумасшедше-носящиеся туда сюда. Одна такая заботливая парочка свила гнездо, под козырьком крыльца. Где не одно поколение птиц, вырастило своё потомство. Полукруглое, из глины и кусочков травы. По приезду, я притаскивала на крыльцо табуретку, забиралась на неё и пыталась разглядеть тех, кто в гнезде. Ничего не видела. Потому что росту была мелкого. Иногда птенцы выпадали, и кто нить из бабулек возвращал их на место. По утрам, семейство шумно гомонило, о чём-то своём птичьем. А я, таращилась на гнездо, со своей кровати.
Днём, бегала по окрестностям с братцем, приезжающим к другой бабушкиной сестре. Абрикосы, груши, яблоки, грецкий орех и многое другое, всё к нашим услугам. Точнее нашим животам. Ещё там росло дерево. Не знаю, как называется в других местностях, но там её звали – шелковница. Чёрная и белая. С необычайным, пожалуй, слегка специфическим вкусом и соком, оставляющим трудно смываемые следы на наших мордашках и одежде.
А валяться на крыше, задирая голову и разглядывая пронзительное небо с кучерявыми, похожими на барашков облаками, разве это может с чём-то сравниться?
С братом, мы бегали купаться на маленькую речушку, отделяющую село от хутора. Бегали до тех пор, пока, я не углядела в воде змей. Брат, подлил масла в огонь, сообщив, что они гадюки, а вовсе не ужи. В воду, меня потом было не затащить на аркане. Годом позже, мы начали ходить на стовок.
Однажды на меня напали соседские гуси и здорово пощипали. Совершенные гады. Я даже не орала. От шока. В другой раз, в запястье, со стороны вен, вцепился хозяйский пёс. И опять я не верещала, а стояла, молча вытаращив глаза, пока он грыз руку. Хм...на запястье едва заметные ниточки шрамов остались…
А с 92-го года, мы перестали туда ездить. И на протяжении нескольких лет, я бредила летом воспоминаниями, разглядывая любительские мутноватые снимки. Очень хотела вернуться. Туда. В места моего детства. Вернулась в 99-ом. Почти все шахты в Донецке и окрестностях были закрыты, народ жил не просто плохо, а паршиво. Люди озлобились. Бабушкины сёстры стали настоящими бабушками пенсионерками.
Читать далее...