Вспомнились мне что-то сегодня Карамазовския «титаны духа» и прочие жители нашей планеты. Вот и подумалось про прочих жителей к коим отношусь и я. Как мы ухитряемся исказить и перевернуть все большое и великое. Как ухитряемся опошлить и приспособить к своим мелочным бытовым интересам. Уж казалось бы, ну никак по другому нельзя толковать «оставь себя», «оставь все». Но нет, все оказывается можно свести к удобному доброхотсву, а из идеала сделать что-то пошленькое и мелкое, как раз для толпы. Слобать пару красивых фраз о любви, сделать смиренно-постное лицо, мол немощны и продолжать жить в своем удобном мещанском мирке, до которого не долетают злобные ветры. Тихо, удобно, очень хорошо. И вот в этой толпе появляется один человек, один, потому что его непохожесть на других делает его еще более одиноким. И он начинает пытаться жить честно, честно прежде всего перед собой, без красивых фраз и эмоций уходит из удобного уютного мирка, где в расписании ежедневника удобно рядом стоят работа, пристиж, заработок, храм, признание… Он вырывается на ружу, потому что понимает что правда не там. Раз. Со свистом в него летит первый камень. слишком умный, другие живут и нормально, а ты… Гордыня, деточка, гордыня. Два. Второй камень подобрали его самые близкие. Фанат, что ты творишь с нашим удобным миром. Три, четыре пять. Камни летят все чаще. Сломается он? Выстоит? Победит ли фальшивое лицемерие окружающих его людей? Кто он? Один из ста, из тысячи? Тот у кого хватит мужества искать правду.

Когда земля становится стеклянной
И бьется под ногами чуть звеня.
Когда земля становиться стеклянной,
Пытаясь осень спрятать от меня.
Стучат дожди в её прозрачный корпус
И солнце спектром множится внутри.
До мелкой пыли расщепляя звезды
И их вплетая в акварель зари.
Нога боится встать на шарик странный
И эта странность в миг сведет с ума,
Когда земля становиться стеклянной,
Мне виден космос, а точнее - Тьма
Леденая_Леди

Никто не любит старину Альфера. Ему грусно, тоскливо и противно.

Ночь. Дождь, который бьет по листьям - до сих пор еще не превычный звук. Еще один день прожит...
День рождения Майская_Кошка тоже закончился...
Сижу у монитора и прислушиваюсь к себе, вроду бы все тихо, одеть наушники, чтобы музыка была где-то внутри, между мозжечком и сердцем. Скоро спать... Пытаюсь замолчать в себе звуки, голоса; пытаюсь научиться искать; пытаюсь понять что нужно сделать и не отворачиваться от понятого. Пытаюсь никого не подгонять по свои мерки. Пытаюсь научиться искать то, что неизменно, а не то что ближе и доступнее, хотя нет уже не пытаюсь. Скоро спать.

Ночь. Запах черемухи и клейкой лествы. Пьяные парочки и хмель в моей голове. Иду домой. Кросовки мерно шуршат об асфальт -опять суета.
-Ты все играешь в жизнь?
-Да, играю.
-Тебе не страшно?
- Скорее грустно. Потому что знаю что это неправда, потому что не очень представляю где эта "правда" и что она такое. Не помогают ни десятки книг, ни добрая забота чужой руки, за которую все время хочется уцепится и замереть. Но вокруг меня нет правды, а до ИСТИНЫ не дотянутся, она слишком высока.
--не боишься вот так, говорить о том, о чем лучше помолчать?
-Нет. Понимания нет, но я не ищу его. Просто иногда нужно спустить г-о из унитаза. И еще живет надежда, что закидают камнями. Под свист камней острота бытия воспринимается лучше. Надоели люди с чужими "правильными" мыслями, раздражают те, кто всегда знает " как надо".
-А ты изменилась
-Да, я стала моложе, поверхностнее и легковеснее. И, как не странно, мне это нравится.

Люблю слушать, как настраивается оркестр. Как каждый пробует свой инструмент и внимательно прислушивается, чтобы поймать в какофонии звуков свою ноту, поймать и исправить. В этом хаосе звуков я слышу что-то сродное, стихийное, когда они еще не выстроены по линеечке, подчиненные законам гармонии, разбитые на такты и паузы. Все что рождается потом, безусловно, красиво и гармонично, но что-то есть в этих нескольких минутах настройки оркестра, какая-то притягательная загадка.
Сегодняшние впечатления: виват Шнитке.

Сегодня ни один человек не обследовался для Славы Важенина и Максима Апалькова. Правда, для Славы сдали кровь вчера и будут сдавать завтра, дальше сдавать некому.
А для Максима нет никого вообще. Ему срочно нужны гранулоциты!

Таких, как Максим, носителей 2-ой отрицательной группы крови, в Москве всего 5 %.
Вся необходимая информация здесь:
http://www.kuraev.ru/forum/view.php...[/COLOR][/SIZE]

Удивительно, почему мы не можем, не умеем, не хотим справится с собственным одиночеством. Не хотим принять его как данность, с которой нужно научится жить. Мы отчаянно цепляемся друг, за друга пытаясь найти в другом спасения от собственного одиночества. Но по прежнему остаемся одиноки. Мы обижаемся на ближних, меняем партнеров, думая, что это не те люди, они не способны, мы не можем, мы разные. А на самом деле нужно просто признаться себе в том, что эту жизнь ты проживешь один, от самого начала и до конца. И не нужно искать людей способных понять, не нужно пытаться рассказать другому человеку нерасказываемое, пытаться перелить в него часть своей души в надежде, что он от этого станет ближе. Единственное, что позволяет держаться, не вскрыть себе вены от безысходности этого одинокого существования – это рывок вверх. Безумная попытка дотянутся до неба. И чем больше мы вытягиваемся, вставая на носки, чтобы стать хоть немного ближе, тем больше нас наполняет сознание, что мы не одни. Монах - это значит один. Но раз он предпринял эту безумную попытку дотянутся до неба, то их уже двое: Бог и человеческая душа.

Сегодня в районе театральной дали бесплатный диск с пенями военных лет. Сижу слушаю. Даже странно, почему так трогают эти песни, почему знаю их наизусть. Никогда у нас в доме не было ни особых разговоров на тему патриотизма. Но почему-то именно День Победы воспринимался как что-то очень светлое и важное: время военных фильмов, над которыми проливала слезы, время гордости за свою семью, за НАШУ победу. Не понимаю, откуда ребенок в 7-9 лет мог такого набраться. Может сыграло свою роль, то что первыми книгами, после сказок стали именно детские книги о ВОВ. О детях работавших на заводах, о подростках сбегавших на фронт, и конечно незабвенная «Четвертая высота»… Помню потом маме пришлось потратить много сил и терпения, чтобы научить различать разницу между немцами и фашистами.
А потом когда стала старше, как не странно восприятие стало еще тоньше, до озноба, до тряски, как буд-то каждая смерть по оголенным нервам, каждый подвиг в душу, каждое варварство и марадерство нашей армии, как пощечина(впрочем об это узнала много позже)
. "Обыкновенный фашизм" -фильм после которого встаешь постаревшим, настолько пробирает вид сочно-зеленого газона удобренного человеческими телами, и крысы вживленные в женскую грудь. И фильм "Завтра была война", "А зори здесь тихие" (реву до сих пор, каждый раз над обоими)

http://www.9may.ru/naslednik/

Бьется в тесной печурке огонь,
На поленьях смола, как слеза.
И поет мне в землянке гармонь
Про улыбку твою и глаза.
Про тебя мне шептали кусты
В белоснежных полях под Москвой.
Я хочу, чтобы слышала ты,
Как тоскует мой голос живой.
Ты сейчас далеко, далеко,
Между нами снега и снега.
До тебя мне дойти не легко,
А до смерти - четыре шага.
Пой, гармоника, вьюге назло,
Заплутавшее счастье зови.
Мне в холодной землянке тепло
От моей негасимой любви.
1942

Хочу велосипед: хочу ветер в лицо и шорох шин об асфальт; хочу ярко-рыжую бандану на голову и рюкзак провизии за спиной; Майскую Кошку под боком и улыбки прохожих в лицо; хочу фотоаппарат на боку и запах незнакомых мест.
Главное выбрать время для покупки.
p.s.: торопитесь с советами.

ХРИСТОС ВОСКРЕСЕ!!!

А Москва вечерами на страстной стоит какая-то необыкновенно прозрачная, немного голубоватая. Как-будто в фотошопе на нее наложили синюю маску. По улицам бодро разъезжают военные грузовики а-ля 40-е годы. Крест храма Христа Спасителя растворяется в голубом небе... а на Волхонке вчера пахло горячим шоколадом...

Еще недавно лил дождь. Я засыпая смотрела в раскрытое окно и думала о том, что нужно непременно сфотографировать эти застывшие капли на раставленных березовых ветвях. Но одеяло было теплое, а по комнате уже распластался холодок, а ноги гудели и болели. "Завтра все сделаю"- пронеслась мысль. А на завтра деревья стояли в снегу, а потом снег растаял и те ветви уже не повторятся, я могу только вызывать их в своей памяти пока не забуду, упущенные мгновения...

"Время- мистическая сущность. Спрашиваю себя- был пост или не был? Служба была или нет? Так придется когда-нибудь спросить и о своей жизни. Что же реально существует? Душа. Очищенная от греха или еще замаранная им."
Пасха Красная (из дневника о. Василия)

Ночь. А я боюсь встать из-за компютера. Боюсь, потому что не люблю ночи, они заставляют меня сбрасывать все то, что я накопила, натянула на себя за день, и остается только пустота и кучи дерьма вокруг нее. Еще боюсь ночи, потому что за ней настанет новый день, во время которого опять придется решать "to be or not to be" причем решение будет меняться с частотой 3 раза за 10 минут и тогда я опять закушу губу и понесусь по арене моего маленького цирка, еще круг, еще , еще. И так до тех пор пока есть силы бежать, но у круга нет начала или конца, а значит нет и выхода из него.

Сегодня у подруги был день рождения. Ели торт с пафосной желтой надписью " по благословению православного священника" не переставая смеятся над желтой надписью, над тем что торт возможно совсем и не постный, над собственным лицемерием. Каждая за улыбками скрывала свою собственную боль, за громкими разговорами собственную пустоту и не наполненность.
Ночь. Время когда хочется поговорить, и время когда нет собеседников.

До какой поры я буду обманывать себя, других? До какой поры я буду лицемерить, лгать себе, верить чьим-то словам - и все для того, что бы не услышать эту внутренню пустоту, которая похожа на космеческое пространство - такая же холодная и безвоздушная. Может стоило бы набраться мужества и научится жить с этой пустотой, привыкнуть к ней, смирится с тем что она у меня заменяет мою личность, это некое емкое НИЧТО. Хочется ухватится за рукав чьей-то одежды, повиснуть на нем, расслабится и закрыть глаза. Борьба возможна только когда знаешь где правда, а когда ее нет внутри тебя, то бороться нет ни сил, ни желания, потому что бороться получается не за что. Разве только за собственной выживание, но оно в данном случае уже меня не волнует. Ночь...

Непомню у кого стащила из дневника.

Когда капелью луч пронзает серость снега
И кажется, что мир неимоверно грязен
Глядишь в простуду луж, а видишь небо
И чувствуешь, что лепет твой бессвязен.

Давно ли, озверев от собственного голоса,
Вина, металла, сигарет и капли лести
Топтал ты сапогами света полосу
Смешав судьбу, метафоры, контексты.

Гвоздил словами, как ударами наотмашь
Не вмиг, снеся такое, встанешь на ноги
Припадком чувств все выжимая большего
Из душ любимых, изойденных ранами.

И ты плясал то по канату, то по лезвию
Питаясь отношением к себе вчерашнему
Боясь открыться ледяною бездною
Не зная ни людей, ни настоящее.

Когда капелью луч пронзает серость снега
В душе не то, чтоб ясность, но не безразличие
Глядишь в простуду луж, а видишь небо
И вспоминаешь о Его величии.

Бывают люди, которые не позволяют себе лицемерить. Тогда из них вырастают цельные натуры. Бывают люди, которые лицемерят перед собой или перед другими, тогда про них говорят, что они не холодны и не горячи, а так. А вот я лицемерю перед собой, потому что так проще существовать, а еще, потому что надоело болтаться как говно в проруби от одной «цельной» идеи к другой не менее искренней и «цельной». Оказывается, лицемерить очень легко, главное только попробовать: отучить себя думать, не обращать внимание на то, что коробит тебя. И главное если что, громко вопить: «Это не мои мысли, это все он, нехороший такой…».

Стащила из дневника Glucherry

"Покаяние - это наше возвращение к Богу, обновление нашего крещения; это подвиг, чтобы обновить наш союз с Богом, наш обет изменить свою жизнь. Это время, когда мы можем научиться смирению, то есть миру: миру с Богом, миром с самими собой, миру со всей тварью. Покаяние рождается от надежды и решительного отказа от отчаяния. И кающийся - это тот, который заслуживает осуждения, но уходит с предстояния суду без стыда и позора, потому что покаяние - это наше примирение с Богом. И достигается это через достойную жизнь, через войну с грехами, которые мы совершали в прошлом. Покаяние - это очищение нашей совести. Покаяние - это готовность, без слова ропота и в преображении любовью, понести всякую печаль и всякую боль".
Иоанн Лествичник

Эх Любка, Любка. Что-то творится в наше жизни сейчас, ты не замечаешь? У меня ощущение что за последние несколько дней она стала у нас одна на двоих. И дела даже не в том, что мы уже знакомы лет 14, а в чем-то другом. Ты не находишь? Что-то связало нас, как-будто к запястью у каждой привязана веревочка, которая тянется от одной к другой. И эта веревочка особенно ощущается в моменты, когда мы молчим…
Иногда мне кажется что все что происходит с нами, все наши поступки и действия отражаются друг на друге, бликуют в наших глазах, ложатся куда-то в глубину сердца.
Очень хочется докопаться до чего-то искреннего и правдивого в себе. Но у меня не получается. Опять я нацепила маску и усердно пытаюсь играть свою роль, у меня не молучается, но я упрямо пробую еще и еще раз. Как хорошо что у меня есть ты, которая знает о мне все, которая не считает меня «хорошим человеком», но все равно почему-то любит. Я здесь недавно подумала, что ты настолько хорошо знаешь все мои поступки, все мои действия, что спокойно можешь рассказывать их вместо меня, подмены никто не заметит.
Мне сейчас как-то спокойно, и отчего-то немного грусно. Грусно от того, что не получается у меня сбросить с себя лицемерие, найти и обрести свою целостность. Я моментально начинаю цепляться за других в надежде что удержат и помогут. Сколько раз я доказывала себе одну простую истину: борьба – это только ТВОЕ дело, и не один человек не может тебе помочь. «Дело рук утопающих…» Но каждый раз я выдыхаюсь в самом начале пути.

Спасибо кому-то, так и оставшемуся неизвестным, за выраженную любовь.

одна на корабле, в море шторм.
Умоляю, запрети ветрам дуть!
Может я с улыбкой вспомню потом -
Этот страшный, этот гибельный путь.

То л и в брызгах, то ли в адском дыму!
Все смешалось небеса и вода!
Я одна на корабле, почему?
Почему меня так просто отдал?

Окунул без спроса в пенную зыбь.
Где вы, милые мои берега?
Мотылек еще не знавший грозы!
Я от боли сердце не сберегла!

Ведь суденышко совсем никуда…
И в ресницах то ли сон, толи бред,
Словно так оно и было всегда,
Я одна на корабле много лет.

Только море у меня впереди,
Слышишь, Господи, скрипит мой баркас.
Верю, Господи, ветрам запрети -
Мановением руки, синью глаз!

Я устала, я зову: «Где Ты? Где?!»
Леденящий в бедной сердце покой.
Повели мне я пойду по воде,
Только бы не здесь, не одной!
Ледяная_Леди