А сегодня у меня было прекрасное настроение.
Мы с Машей бегали по школе и играли в шпионов. Заключалась игра в том, что от столовой до рекреации на втором этаже мы добирались по стенке, кое-где ползком, останавливаясь перед каждым поворотом и в случае встречи врага ака любой гнусной рожи, попадавшейся на пути, моментально начинали расстреливать из импровизированного оружия, состоящего из двух сложенных ладоней с выставленными вперёд указательными пальцами. В результате, еле отдышавшись, рыжий слон, то есть я, был взят в заложники неприятелем Самакрой из Клана Редьки, и доблестно спасен зелёным зайцем Fallen. Потом со мной случился припадок, и я героически погиб, упав на пол посреди второго этажа и провалявшись там минут пять.

Да, а ещё я умный ребёнок. Это аксиома.

Настроение: аааа… ыыыыыыы… уууу… эээ!!!
Музыка: хоцца включить Blind Guardin, а у меня виндоус медиа плеер глюкает… дурак.

Всё глупое, бесполезное…
Два тела сшивая бисером,
Словами совсем не лестными,
Сопливыми детскими письмами,
Я вижу всю грязь депрессии,
Такое, увы, не лечится –
Всю боль кое-как завесили,
Зарыли в обрывки вечности,
Прикрыли неровно тряпками…
И ахают: фея хмурится!
Её ни словами сладкими,
Ни дымом на зимних улицах
Никак не вернуть на подступы
Дурацкого мироздания!
Всё просто: тяжёлой поступью,
Без вздохов и без дыхания
Крадётся хандра убогая,
Убийца веселья праздного…
Вы странные. Вы далёкие.
Такие ведь вроде разные,
Но все как один – безликие…
Лишь ветер доносит вздохами,
Что жизнь – это что-то дикое,
Застывшее между строками…

Читала стихи Лермонтова и Байрона, раз пять прокрутила диск Mandragora Scream. То есть, делала всё, что может усугубить мою плавно надвигающуюся депрессию. Назло себе.
Не хочу ныть, психовать, срываться и кризовать… но буду. В последнее время из-за любой мелочи хочется плакать. И хочется сидеть на кладбищенской скамейке, подтавлять лицо холодному ветру и слушать тишину. И хочется, чтоб в комнате всегда было так темно, душно и пахло парафином.
Тянет… тянет ощутить в заляпанных чернилами пальцах тонкую сигаретку вог, почувствовать во рту давно забытый привкус табака с ментолом… и чтобы только никто не вздумал, упаси Люцифер, в этот момент позвонить мне на мобило – проклятье человеческое…
И чтобы некоторые индивидуумы прекратили попытки мерить меня своими мерками и строить из себя духовный центр вселенной, не подвластный никаким стереотипом. Я, видите ли, очень не люблю, когда кто-то ставит меня ниже себя, особенно если знаю, что я могу этого человека растоптать в два счёта.

Ненавижу идиотов (с)

Дурацкий день.
Размытый. День, от которого осталось одно воспоминание: было больно. Настолько больно, что я большинство перемен просидела на подоконнике лицом к стенке, было жуткое желание завыть, и горячие, искренние слёзы жгли глаза. Слёзы, которые никогда не будут выплаканы.
Аня пыталась утешить… спасибо, конечно, но больше она всё-таки нагнетала обстановку. Пыталась впаривать что-то на тему «любви нет на этом свете». Хотелось расплакаться и крикнуть: «Да что ты вообще знаешь о любви?! О МОЕЙ любви!!!»
Промолчала. Наверное, правильно сделала. Не их это дело…
Больно.

Я до сих пор кризую… *все дружно начинают удивляться. Ну хотя бы для приличия!*
Не укладывается у меня в голове это. И в сердце тоже. Вот уже больше недели как не укладывается… и обидно меньше ничуть не стало.
Нет, не верю, у меня не депрессия!… ведь правда, у меня же не депрессия?... я ведь всего лишь чувствую себя никому не нужной, самой тупой, страшной и убогой… я ведь всего лишь сижу в темной душной комнате и бездумно бряцаю пальцами по клаве… я ведь всего лишь ненавижу весь мир… мне ведь просто плохо до такой степени, что у меня скулы от тоски сводит…

Этот самообман бесполезен.
Ну что ж, Депрессия, дорогая, проходи, чувствуй себя как дома… давно не виделись. И, надо сказать, я ничуть не скучала.


Настроение: см. выше
Музыка: Mandragora Scream

Я сегодня маленький комочек нервов, и ничего кроме… Почему-то именно сегодня стало немыслимо раздражать всё, на что раньше я закрывала глаза: несправедливость в выставлении оценок в школе; больное самомнение учителей, которые уверены, что имеют право орать на нас и оскорблять; постоянный плагиат; позиция по отношению ко мне людей, считающих, что они умнее и выше меня и поэтому запросто могут указывать мне, как мне жить…
Чувствую, что ещё одна какая-нибудь зацепка за мой плохое настроение – и я либо изобью кого-нибудь , либо разражусь очень тругАтишной истерикой.


Настроение: блядски плохо…
Музыка: скрип нервов…

Я хотела лететь. Меня звали небесные выси,
Облака, словно лодки, плыли в ледяной глубине.
А по городу шастали странные нелюди – крысы,
И твердили о жёсткой и вроде_бы_важной войне.

Я бежала от злости. Мой выход – забраться на крышу.
Глядя сверху на ярость в блестящих крысиных глазах,
Я дрожала от страха. Хотелось казаться чуть выше,
Только ползать рождённый не может летать в небесах…

Я хотела лететь, словно белые гордые птицы,
«Чем я всё-таки хуже?»,- мелькнуло на миг в голове.
Этой мысли хватило, чтоб с края, увы, оступиться
И пластом расстелиться на грешной кровавой земле…

Я пытаюсь истошно сломать в этой клетке все прутья,
Чтобы выпустить гордость – огромную чёрную птицу…
И не знаю, идти – не идти… я как странник, как путник,
Что стоит – и не знает, к чему ему всё же стремиться.
Я – безумный, отчаянный, дикий. Я знаю, я странный…
Я храню в своём сердце частицу погибшего лета,
Что горит в моём чувстве и греет его беспрестанно…
За неё отдадут свою лиру любые поэты,
За неё все блага поднебесья падут мне под ноги,
Ведь зимой, как обычно, всем яростно хочется чуда…
Я её не отдам. Я пройду вместе с ней все дороги,
Я умру, растворюсь… но о лете своём не забуду…

Я люблю. Я грущу. Но не плачу,
Мои слёзы – полнейшая роскошь.
Хочешь, всё тебе под ноги брошу?...
Никогда не умела иначе.
Как же можно, в толпе тебя встретив,
Не кидаться, как дура, на шею?...
Знаешь, я ведь совсем не умею
Прятать чувства. Лишь северный ветер,
Разбиваясь об острые скалы,
На вопросы приносит ответы:
Наше самое первое лето
Отгорело, истлело, пропало…