итак, милый, продолжим. тема жизни -- бессмыслицы и невозможность. Колибри, любимый, делает до 200 взмахов крыльями. в минуту ли? в секунду? неважно. у неё тоже - безвременье, плюс - она считать не умеет. почти как учителки русского языка и литературы тоже-таки русской. толстой очень любил детей. бывало.. да. и завтра эти учителки, кажется, начнут меряться тем, чем смогут. эт цэтэра.
а я похвалюсь ещё одним прожитым днём. ещё одним прожитым, пережитым праздником, жизнь-то вечный праздник, нэ па? а некоторые дни и ещё более. и отмыться от этого праздника очень и очень сложно.
коль скоро суждено быть мне в этот вечер одинокой старой брюзгой, так быть до конца.
на работе пахнет безвременьем: на стене, где ждёшь бытие часов, - гвоздь и чёрный бубен с копиём сражённым всадником на понуром коне. занятые рабочими заботами женщины и компьютерщики с голодными глазами, готовые "к ноге", дабы подключить свежепринесённую мышку. улыбки, игры в важность и занятость. ложь и обходительность. посетители. значительность и тихий голос. пафос.
дома разброд и шатание. ожидания. оправдания. кошачье. нехватка и невозможность. усталость. строго. слёзы.
это подкладка.
то, что москва - баба, допентюхает любой. а я скажу, что это сисястая баба, балдеющая от советского шампанского и, когда пузырики шибают в нос, не воспринимающая ни в какую иронии. в ней, без всякого моего сомнения, что-то есть, но только в некоторых местах - район университета, пар экзампль. когда прищуришься и примурлыкиваешь: "пари, пари". глядя преимущественно на ограды и сухие бордюры.
а потрепанная в боях молочная цистерна - это где-то под наро-фоминском, но нет вовсе настроения.
а настроение - на общество нежащихся, купающихся в бабьем лете исключительно барышень, не похожих, однако, на москву ни спереди, ни сзади. истосковалась я.
мистичны пропажи людей, слов, комментов и страниц нынешние. Зато а аську мне только что постучался ангел. наученная сказками-книгами-голливудом, отказала в авторизации: ангелам положено где-то рядом и всегда думать, прежде чем рисовать крылья в профиль и анфас на персональных сайтах.
Возможно, именно из-за сказок-книжек-голливуда у меня не складывается с ангелами.
Пусть лучше стучатся и сразу проходят, и дальше по улицам стучатся в двери, окна и аськи, чтоб всем было уверенно и неодиноко.
...колотушка тук-тук-тук...
что невозможно радует. А старые книги в руках тяжелее, хоть яти и еры легче намного на слух, на глаз кружевнее.
Горьковатый сыр припудрен философией брака, без шоколада нереален чай, без чая нереально воскресенье. Кто помнит о новостях, полных, наверное, годовщинами, когда ложечка с вилочкой на параллельных прямых строго к западу смотрят!
Но уже тянет через недозвёздный сентябрь проскочить, рысью пролететь к холоду и неуюту, ибо кликнут зелёный тюль в виртуале, однако с разреальным ним разреальный же, хоть и недозвёздный, сентябрь играет сквозь квадрат открытый и выстуживающий.
И хочется любимого человека, ах..
день за днём - нанизать жемчуга, и нить сплетется с нитью, страница за страницей, в чудо. Другое, нежели книга, без планов, замыслов, интриг, без восхождений к кульминации при невозможности развязки. Читать дневник - искусство и философия приятия. Отказываясь от надежды изменять, читатель превращается из бертолуччевского короля режиссуры Мао в бунинского китайца, который высох, созерцая закаты и рассветы, но печально уверен, что переживет и все будущие рассветы и закаты в своих перерождениях.
Может, конечно, 7 сентября и для простачков ;) , но уж коли я поздравляла в прошлом году, так уж и в этом, да, найдётся у незанятого и невзрослого человека (меня) ещё пара строчек на Друга (Ло).
С Днём тебя, Ло!
Расти большой, на радость нам всем, да..
Ты не один, будь уверен.
барышни, которые пишут, как я, они как густая полынь. Мне нравится, но не хочу быть такой. Они, как правило, фолковы. Мне нравится, но не так.
И ещё.
Менянельзяоскорблять.
Никому не надо меня. Мне себя нужно. Не достигну, обречена мыть две комнаты, линолеум под паркет, пятый этаж и во веки веков. Буквы забыла и слова. Вдохновение в вечерних слезах только. Хочу без мебели и без никого рядом, и без намёков и надежд, в углу под окном. Первый этаж. Дверь не закрыта. Шальные соседи. Чужое и своя разутая обувь. Не прощайте.