Девид Сильван - Weathered Wall, The Scent of Magnolia, Blackwater, Ride, Heartbeat (Tainai Kaiki II). Последние две особенно. Видишь? Даже при совпадении получается не совпадение. Забавно, да?-))
Снееееееееег. Подняв голову видеть старого друга – ладони северного ветра полные белого пуха. Определенно – сейчас стоит мое время.
Мелодия. Отстраненная, для меня слишком чужая и не знакомая, слишком в себе без проникновения. Бесконтактный секс мыслительного ряда ассоциаций. Не втягивает в себя, не разрывает сознание, лишь удивительно гармоничным фоном накладывается, как драпировка на стены и что-то меняется, не уловимо, мягко, медленно. Мелодия – без водоворотов страстности, но бездонным колодцем. Лист сорванный ветром – там, на улице. Ветер рваными всполохами, яростно бросает колючие горошины в черное небо и вдруг сорванный с дерева лист мягко планирует, скользит по витым шнурам веера снега. Это самое близкое и по случайности наглядное определение – фон, независимый, замкнутый на себе и вдруг начинаешь планировать, скользить по своей собственной линии, без суеты и без опоздания, ровно так как нужно… Чужое безумие нужно, чтобы излечиться от своего. Мне стало почти понятно почему, только ощущение отпрянуло резким выдохом назад и раскрытая ладонь лишилась партнера. Одернутые пальцы понимания – мгновенный контакт и снова тишина пустой ладони. Мелодия, густой вкус сигарет – неожиданно тяжелый, словно и не было этих лет перехода на легкие и неожиданно равновесие. Просто уже есть, уже пришло, уже здесь. Не в процессе, но уже в наличии. Сегодня нарисовала старшие арканы, получилась 21 карта, образы еще сырые, но исключительно реальные. Их образы, символы я нашла еще прошлой зимой. Образы – внешние данные, привычки – хмурится, нервно кусать губы или механически полукруг запястьем рисовать – оттенки голоса, наконец цветовое решение. Обрели лица, облачились в плоть и стали реальными при всей своей эфемерности. Удивительно, но выяснилось что их 21 – выписывала по именам в блокнот и обнаружилось что так много. Полный набор старших арканов, не хватает только нулевой карты, но думаю ее рисунок проявит себя со временем. А пока белый глянец без линий. Два года – скоро будет два года с точки отсчета. И всё что было тогда стирается даже в памяти, что уж говорить об ощущениях. Другая жизнь, совершенно иная. Нужно было прожить каждого по отдельности, чтобы карты сложились в одну целую. Процесс еще не окончен, но и время еще есть. Освобождение – выбрасываю старые письма, старые фотографии, старые правила выбора. Разбираю и потихоньку выбрасываю, неторопливо, без лихорадочной ярости, спокойно, совершенно спокойно и насмешливо отстраненно. Это всё было так давно и с кем-то другим. Фотографии – снимки памяти, реальных я никогда не хранила, даже тогда как-то уверенно отказывалась от совместных снимках «на память», а теперь стираю и с памяти. Письма – не всегда настоящие, строчками, чаще осколками старых разговоров, рубцами, шрамами – и не в значении боли, лишь следом по коже, просто как напоминание лишенное воспоминаний. И противоречия в этом нет – шрамы лишены информации, они напоминают что было некое событие, но если нет памяти то сохранился лишь след, отпечаток ступней вместо человека. И умом понимаешь что человек был должен был быть, раз следы остались значит должен был иметься в наличии, но видишь только следы в лучшем случае четкие. Правила выбора – привыкаешь реагировать определенным образом, сначала это вроде бы актуально и уместно, но потом превращается в механическую аллергию. Привычно опираешься на аксиомы, которые давно потеряли значимость, лишились абсолютной правильности и точности. Привычно выбираешь то что нравится, и список вкусов и предпочтений уже лежит в кармане, ты забываешь его проверять и доверяешь этой никчемной бумажке не глядя, не вслушиваясь, не ощущая. Привычное знание кого и в какой ситуации выпустить на авансцену и это становится поставленной пьесой, не дель-арте, когда свободой импровизации, без жестких рамок каркаса сюжета, но оттенками настроения. В общем, выбрасываю. Снимаю грунтовку с холста осторожными, без нажима, движеньями кисти. Я учусь заново молчать, заново говорить, учусь случайности в противовес привычной и свойственной изначально… Снегом счастлива, возвращением ветра – всё так как должно было бы быть если бы я рисовала реальность. Мягко, без истерии надрыва счастлива, с ощущением сопричастности. И дело не в мании величия, лишь ощущение близости, словно вышел из твоих рук и связь продолжает держаться не смотря на разрывы во времени. И насмешливо исправляешь ошибки в своих же решениях, насмешливо будто не ты упрямо не видел развилки, терпеливо словно тот другой зависит от времени которым распоряжаешься ты, с нежностью как к другому, чуждому, но в родстве и внутренним сходством. И при этом ты только ты и один, без разделения, просто параллельными линиями. Погоня за быком продолжается, но виден только хвост с привязанной черной лентой, глупой на это черном хвосте хлещущим по бокам отгоняя Читать далее...

«Мне бесконечно скучно…» (с) Мне бесконечно скучно жить в этой глуши, не принадлежать себе и слышать только о холерах и поносах, и читать только о холерах и думать только о холерах, и вздрагивать заслышав собак* изуродованная, но на память. Иногда безумно раздражает низкое качество и высокое количество лицемерия. Читаешь, читаешь, читаешь и каждое слово убеждает в изначальном принципе. Слушаешь, слушаешь, слушаешь, искренне пытаешься понять и каждое слово напоминает основное правило. Смотришь, вглядываешься, всматриваешься, отказавшись от предубеждения, внимательно, чутко, тщательно, но опять выводит на линии единственной истины. Там нечего ловить. Точнее поймать. Ничего ты там не поймаешь. И в очередной раз озаряет – это и есть мазохизм, вживаться, переступая через брезгливость, отворачиваясь от физического неприятия, чтобы глотать тошнотворную мерзость внешнего точно зная что в результате вырвет. Меня забавляет эта настойчивое желание убедиться еще раз. Что всё именно так, а не иначе. Так как знал с самого начала (что и есть проклятье) и что результат не зависит от методов. И особенно в исключениях, которые на самом деле и не исключения во все если начинать с начала… Я люблю тебя за то, что рядом с тобой мне легко выбирать себя из вереницы значений и просто быть. Без относительно и объяснений. В этом я обезьянничаю – вывожу свою формулу из не мной заданных параметров. Впрочем это не так важно. Всё не важно если начинать с истоков. Тут на днях мне подумалось – я крайне редко подпускаю людей к себе. Это вот если просто и без подробностей, так чтобы на самом деле и близко. Хорошо умею держать дистанцию, и этих отметок так много, что со стороны почти не возможно увидеть момент за которым расстояние становится минимальным. Для меня, как я это вижу. За последние десять лет – ну годом больше, годом меньше не так важно – только один человек удостоился сомнительной чести подойти на отметку «в пределах касания». Только один. Не так, чтобы видеть меня без грима, без него я обхожусь чаще чем может показаться, и не так чтобы видеть без маски – это тоже не определяющий нюанс и доступен многим. Но так чтобы видеть меня в процессе мутаций, в переломные моменты между, между состояниями, личностями и гранями. Один был допущен в покои с правом не преклонять колен и один был допущен на вторую отметку, там где видны все стороны. Собственно и разница между этими двумя положениями лишь в одном – динамика. В динамике – это контакт первой степени, в статике – второй. Позиции близкие, но не единые. Забавно. Только двое. Еще более забавно если знать детали – мужчина на первой линии и женщина на второй, было бы логичнее если бы было наоборот. Что в очередной раз подтверждает правило не судить по обстоятельствам формы в противовес внутренних акцентов… Это так, к слову. День закончился диаграммой – все выборы отношений сводятся в итоге к двум зеркальным линиям. На одной периоды покоя взрываются резкой болью, на другой длительные периоды мучительной невозможности завершаются гневом, пики и спады чередуются сокращая расстояние. При чем первая линия постоянно расширяется, а вторая наоборот, сокращается. И каждая отражает другую, отзываясь на изменения. И при этом совершенно не важно какая из них ведущая – реальная или лишь возможная.
И я сравниваю, не решительно и увлеченно, а так, ненароком, скользя, не пытаясь видеть ответ. Итоги – это один из способов подвести черту под той, уже завершенной жизнью. И сравнения выходят всегда в пользу тебя. Даже странно что без исключений на мелочи. А завтра забуду, так что не стоит напоминать об уродстве сравнений, тем более больше от удивления то ли однообразием моего опыта, упрямостью выбора собственных линий поведения, то ли именно этим конкретным моментом. Есть в этом что-то, при всей пошлости, но всё-таки есть что-то родственное восхищению. И забуду – легко забываются мысли, потому что по определению все не нужные и смешные. Это как перевернутое озеро и брошенный камень. Озеро – это сознание, камень – мысль и она разрывает гладь чтобы растворится в небе, а озеро замолкает кругами и снова чистой нетронутой рябью поверхностью, без памяти и сожалений. И останется лишь ощущения, они скапливаются каплями испарений на стенках сосуда и собираются на дне. Мне нравится думать о тебе, пусть только на этот момент растянутый двумя днями, просто думать, без относительно и решительно за ощущением которое при этом рождается. Что-то густое и томительное, медленное и немного болезненное, странное, спиралью чуть слева от центра. Смешно так – будто что-то там сжимается в комок и гулко вибрирует отзываясь волнами через прутья ребер и длинным эхом собирает гармошкой дыхание. Не пронзительно, нет. Густым грозовым облаком, напряженным расслабленностью. Как-то так, приблизительно.
Странно (думаю тут витками спирали) – мы удивительно разные, если в целом и частности, вот только детали… Детали так точно ложатся словно общей тетрадью узнали руководство по правилам боя в пограничных условиях сна… Это всё лирика, Читать далее...

И уже неловко и видишь неуклюжим, у всего свое время, а время не случившееся, то которое видишь, оглянувшись назад привносит привкус пошлости. Но привычка и собственноручно подписанный договор о рисунках, обязательство перед словом, пусть даже и делом это уже не назвать. Но пусть остается, раз казалось важным в том вчерашнем дне, который вовсе даже ночь с хвостиком в виде утра и вечера. А самое смешное, что я почти не помню что там писала, лишь ощущенье осталось. Но зная себя он кривится и болезненно морщиться, и даже она смущенно отводит глаза. А кот, сегодня он почему то крайне четкий и плотный, так вот он выдирает листы и скатав в клубок гоняет по стенам вместо солнечных зайчиков. Но насмешливое хихиканье нарушает эту гармонию молчания и именно его маленькая когтистая лапка с длинными черными ногтями выуживает из банки каперсы и хрустит ими весьма нагло и целый день. Так вот именно эта рука-лапка нажмет на кнопку и будет долго царапать стекло выводя из себя и словно лишь для того чтобы выудить особо мелкий. И в наказание или поощрение – это вот будет ясно позже, скорее и то и другое, это как игра, ну в конечном счете как игра...
0.17-2.48
Когда мне говорят «всё будет хорошо» я чувствую себя лошадью. Обезумевшей от страха или бешенства лошадью с хлопьями пены на боках, встающая на дыбы, на грани сорваться с места разрывая мышцы. Или может стену проломить копытами. Самое забавное в этом что мне это нравится. Когда так говорят. Мне. И не спрашивайте почему. Причина и следствие – всего лишь ассоциации. Что-то с чем-то там преломляется и в итоге образ который по определению должен был вызывать гнев вызывает удовольствие. Цепочка ассоциаций – самая очевидная, та что на первом плане – обезумевшая лошадь нервно вздрагивающая с раздувающимися ноздрями. А может и без пены, но не знающая наездника. Атавизм или извращенная страсть к противоречиям?
Чем я занималась сегодня я никогда никому не признаюсь (P.S. в любое время через неделю-)). Но вывод проявился сам собой – как со мной идиоткой можно рядом находится – это выше моего понимания. Нет, я конечно тоже улавливаю непотребную необычность ауры, но в общем и целом…. – жуть воплощенная в чистом виде. Особенно это забавно если наложить на «сейчас» - наблюдается фотография из дурдома: в смирительной рубашке на лавочке под вязами… и с кляпом во рту. Я могу лишь склонить голову в смиреннейшем молчании по поводу безграничного терпения. Это уже повод или только его начало? Редкий случай – я осознанно конструирую влюбленность и это органично накладывается на момент, обстоятельства и линии ассоциаций. Смущает меня только одно – недостаток информации. Это вселяет неуверенность и путает карты. Но ведь так и должно быть?-) Это нормальный симптом всех маньяков склонных к экзальтации. Последнее время меня тянет на странные желания, часто, много и по долго. Это как беременность – жажда кофе, каперсов и трезвости перемешивается с дикой тягой на соленое, сладкое и острое….{Приходи уже быстрей, а? Пока картинка не застыла и момент еще живой.}В каком то смысле всё так оно и есть, ну если принять во внимание вынашивание концепции как равную степень. И я никогда не признаюсь (P.S. под пытками или без подготовки, резко, не думая) что сейчас слушаю. Я становлюсь устойчивой, переполненной адреналином и {Я думаю постоянно. Не могу избавится от мыслей. И от этого безумею. Выдергиваю себя за шкирку, но помогает слабо и не надолго. И я не хочу риска – его и так было много, когда есть что терять рисковать не хочется во все, но тянет поставить на кон всё с каждым днем сильнее. Чем сильнее сдерживаешься, тем сильнее тянет рискнуть. Это болезнь риска – алкоголизм рулетки. Колесо крутится и указательным пальцем, рывком запускаешь шарик. И шарик бежит обратно движению колеса и времени остается все меньше. И когда он упадет будет одно из двух – или все кончится не начавшись или начнется что-то иное, новое и не предсказуемое. Я часто удивляюсь насколько глубоко я могу быть слепой наружу при чертовской прозорливости внутрь. И когда перед глазами два рисунка – то что мне мнилось и то что наверное есть на самом деле я всегда удивляюсь разительной разнице между ними. Я с трудом сдерживаюсь чтобы не набрать твой номер, меня тянет этим желанием и мысли путаются. Это экзальтированность, эффект стекла и дерева – эмоций или нет, или они накрывают девятым валом, резко и неожиданно. И тогда захлебываешься этим величием, как если был глух и вдруг услышал. Звуки оглушают и разрывают сознание. И всё это через дикое, стократно усиленное наслаждение, экстаз обретения внутреннего слуха… Ты приходи скорее, пожалуйста, потому что иначе меня разобьет на части. Тут всегда так, это же как волны, если возносит к небесам значит обязательно потом упадешь в ад. Это компенсация, закон сохранения энергии. А если ты придешь то я или выплеснусь или успокоюсь и волны уснут на песке, сонным бормотанием утихнут внутри и я удержусь на этой грани, когда тут слишком много, а там слишком громко, удержусь на этом рубеже сознания, Читать далее...

Ночью хотелось опубликовать сразу и момент написания - чтобы по факту и строгой форме. Но было объявление - проезд закрыт езжай в обход, или с утра лучше подходи к открытию. Утром хотелось ныть, бушевать и ошарашенно неверить что так бывает - писала письма сомнительного содержания, бросалась на грудь с воплями: "забери меня отсюда этот мир жесток и коварен". Потому что лишили званий, имени и доступа. Хотелось повеситься. Но утешилась невнятными нежностями, между делом, но искренне и реакцией, о которой уже я не подумала. Отвлекалась на звездный час Дурдома. У меня не работа, это дурдом на колесах и на колесах потому что вечно куда-то едет, и внутри бедлам, а снаружи кочки. Или театр Карабаса Барабаса, только тогда не понятно кто же я. Если больница, для особо одаренных, тогда еще можно как-то назвать мою роль, а так.. Не понятно. В общем днем уже отвлеклась и скорее лениво и в промежутках между блюдами с удивлением увидела, что всё вернулось обратно. Вот только нет уже радости и желание опубликовать тот пост, тот - тут курсивом и обязательно с акцентом, потому что еще с утра это казалось важным, а теперь скорее забавно, да и великой ценности уже тоже не наблюдаешь. В общем вдруг, "к исполнению", а тебе уже не так чтобы не надо, но просто всё равно. И уже можно было отложить еще на пару часов. Это как с небес вернуться на землю - был титаном, а теперь карликом, только в тех, первоначальных значениях без аллегорий. И все уже потеряло зависимость, заостренность на чужих обстоятельствах и только усмешка осталась призраком на губах.
Забавно сегодня забыла даже сигареты, вместе с огнивом. И это странно, потому что я никогда ничего не забываю. Крайне редко, в исключительных случаях. А во сне снилось мерзкое, я вспомнила подробности в машине по дороге в офис. Неделя выдалась странная, очень странная, это если ее с четверга начинать – остался один день.

На улице дождь через золото листьев и света. Длинными прядями до земли, гулко стуча по асфальту. И я наливаю вино в пузатый коньячный бокал – на самое дно. Я люблю эти бокалы за привычку скользить в ладонь легко и естественно, как нечто само собой разумеющееся. За четкую линию вершины – по ней так естественно водить указательным пальчиком, чуть выгибая кисть. За то что легко чуть взболтнуть, перекатывая словно на языке рубиновые капли, наслаждаясь игрой пойманного внутрь рубина пятна света. И я открываю окно на распашку – впуская лукавую кошку ветра в дом. Ветер влажный и теплый, он горбится на подоконнике, недовольно отряхиваясь. Прячется под навесом, чтобы ленивым любопытством следить за оскорбительным смехом дождя за окном. Он капризно рычит когда дождь взъерошивает шерсть на загривке мокрой ладонью, насмешливо фыркает этой несерьезности – кружится вокруг золотого шеста света подставив лицо небу. Истинная кошка – не любит воду, не выносит резких движений и может часами сидеть на подоконнике лениво скользя вертикальными глазами по пустым улицам. И джаз, и триптих зеркала с чистыми контурами отражений. И бархат ночи плотным воздухом, и комната как черная сцена оттеняющая прожектор направленный точно в центр. Город за окном – это зрительный зал, тут лишь декорации, черное пространство призванное оттенить желтый круг. И листья, дрожащие под мягкими ударами капель – клавиши не разлинованного рояля. И витая струя дыма как нить между дыханием и ночью, медленно растворяется оставляя призрачный след на том месте где губы целуются с ночью. И я откидываюсь на спинку кресла, чтобы смеяться закрыв глаза. На самом деле мне нужно очень мало для счастья. Немного дождя, немного дыма, чтобы свет не резал глаза, утратил нетерпеливую настойчивость утра, стал мягким, податливым словно воск, стекающим в черную глубину размытыми гранями. Мне мало нужно для счастья – совсем немного иллюзии, нежностью на дне сердца как вино на дне бокала, немного мечтательности, чтобы откинувшись назад рисовать вниз головой тени ладонью и совсем немного уверенности в правильных очертаниях времени. Мне мало нужно для счастья – только отзвук желания на кончиках пальцев и музыку в унисон. Мастеру аритмии, с ее накалом и вспышками озарения может не хватать лишь этого «в унисон» - расслаблением и низкими басами эха молчания улыбкой спрятавшейся на дне губ…. Правильно - как вино на дне бокала. Секрет счастья также прост как смех ветра – на кончиках пальцев, на дне бокала, лишь намек, скользящее прикосновение, мягким обволакиванием глубокого вздоха. Это так просто – лишь настроить пульс в тон контрабасу. И чтобы эхо длинными полосами расширялось на концах нот, сливаясь в одну, целую четверть дыхания в унисон.
И я рисую дождь – ровными прядями до земли. И я рисую ветер – кошкой на распахнутом окне. И я рисую мелодию – гулкий бас низких струн и совсем немного отрывистых синкоп клавиш. И я рисую ночь – черным войлоком паутины плотного воздуха. И я рисую вино на дне бокала – уютно уместившимся в ладони рубиновым шаром с размытыми краями. И я рисую нежность – привкусом смеха и чуткостью прикосновений. И я рисую желание – растрепанной челкой над удивленными радостью бабочками ресниц. И я рисую счастье – вкрапление золота в мерцающий агат тишины.
Секрет прост как капля духов в ложбинку у основания запястья – тонкий шлейф ненавязчивого запаха намеком на образ. В унисон и наброском, не нарушая момента. Время должно стать округлым, а пространство гибким, и только мелодия должна звучать где-то за дверью сознания, на самом крае, вскользь, едва прикасаясь.
P.S. (смех) а пожалуй сегодня я тебя люблю – тихо, сознательно и очень нежно. Как-то вот так сложились секунды. И я соскучилась. Уже. Забавно, да?-))

Больше всего на свете я люблю писать урывками, я вообще люблю писать – чугунными тисками слов уродовать магию образа. Тупыми ножницами значений вырезать из реальности куски. Искать подходящую из семи нот для того, что соткано из 66. Я очень люблю писать – выкручивать застывшие суставы запястья и чувствовать как внутри ноет тупая боль артрита. И особенно я люблю писать урывками – отвлекаясь, разрываясь, ворохом ошибок и оборванных фраз, удерживать в голове реальность пока тонешь в этой суете иллюзии. И потом, потом начинается самое интересное – ты вдруг неожиданно перечитываешь себя и скручиваешься позывами к рвоте. Обкромсанное, помятое, пустое, лишенное даже наброска первоначальной гармонии. Отвратительно – брезгливо исправляешь ошибки, в очередной раз даешь себе слово «никогда больше», тоскливо выискиваешь ключевые фразы, которые могли сохранить хотя бы след или эхо. Вздыхаешь, ни черта не можешь вспомнить и бросаешь в мусорное ведро скомканным бумажным листом.
…………………………………………………………………………………………………..
Ответом. Ты мне – я тебе-)))
Ты не понимаешь. Я признательна за заботу, но все же не понимаешь. Не всем нужно спрашивать и знать ответы. Это не щелчок по твоему носу – скорее попытка вернуть внимание. Нужно – поймешь, нет – и не надо. Не всем нужны ответы, очень даже не всем. Вот ты спрашиваешь – тебе отвечают и ты что-то в этом видишь. Но это для тебя так, а иной может тупо таращится и недоумевать – а это-то к чему тут вообще. Нет желания расписывать – просто отметь эту фразу, ты же любишь символические\мистические штучки?-)) – Вот и отметь. Это твой коан на сегодня – не всем нужны ответы. Я не спрашиваю, я и так вижу все возможные ответы, мне же нужен один и конкретный, но именно его по определению нельзя косвенно получить. А прямо… не хочу. Это не настолько важно и нужно. И дело не в том, и не в том – тут я отметаю все возможные и мыслимые варианты обстоятельств. Просто я не определилась – и так тому и быть, это не обсуждается или по крайней мере не так, не здесь и не сейчас. Так вот разумеется индивидуально, и разумеется в зависимости от обстоятельств. В жизни вообще мало вещей которые можно растянуть на все ситуации подряд, так что всегда есть «прочие равные условия». И кстати твой пример вообще из другой оперы. Я думала об использовании чистого образа, никаких иных вариантов мне в голову не приходило. Чистый образ, чистая абстракция, скорее именование чем поиск подходящей формы. Другое дело что и это я считаю вмешательством в пространство другого, прикосновением – не для него, для меня – я ответственна за свои мысли, ответственна перед собой. Карма, помнишь? Именно. Не так важно что там в этот момент с ним, сколько как это отразится потом у меня. Это первое и самое важное. Момент второй вообще из другой линии, его пришлось бы объяснять долго и нудно, но для меня он очевиден и никак не связан с контекстом ситуации. Там вообще контекст почти на три четверти вовсе не тот который виден сразу. Если кто-то мне дорог мне вовсе не хотелось бы делать по отношению к нему что-то, что он определяет как мерзкое (намеренно и осознанно не в счет, но не мельком и по глупости, даже мерзость должна быть по определению абсолютной, и не сделать крайне легко – это не отказ и не трагедия, тут легкий выбор и больше символом). И дело тут не в волнительности – мы иначе это воспринимаем, уверяю тебя, совсем иначе, ты и я тут никогда не сойдемся в одной точке. Я говорю об абстрактном, ты видишь телесное – это я уже сейчас придумала, а отвечать начала час назад – многое уже забылось. Не знаю – осенило меня – в тебе телесного значительно больше, чем во мне (заметь я перешла скорее на твой язык, или на какой-то промежуточный, мне даже слово это претит и костью в горле встает). Я сама по себе астральна – выходить не куда. Ты понимаешь? Не хочу объяснять, не сегодня. Захочешь – в другой раз под настрой. Так вот мой то вопрос о символах, об абстракции и только немного о замедленном дыхании (ты догадываешься что уже это симптом иного взгляда – у меня именно замедляется). И символ используется весьма отвлеченно, скорее для фокуса чем живой картинкой, просто для придания формального контекста, на самом деле не нужного, но милого под определенным настроением. И кстати мне лично – просто безразлично. Я свои образы легко отчуждаю. А вот описное тобой – скорее забавно, это если перед окном, а если за – тогда не оскорбление, но покушение. В любом случае это другой параграф другой статьи. Вторжение в личное пространство, попытка навязать собственное присутствие, пусть тайно и скрытно, но тем не менее. Воровство и глупость. Когда прокрались и спрятались в углу чужого, а не втянули контур чужого рисунка в свое. Это две разные ситуации. Но дело тут вообще не в этом. И знаешь я вообще не о том, ты о псевдосмысле ассоциации, а я о навязчивой липкости – для меня именно это было поводом отметить. Меня взволновало возвращение не контролируемых, в свободном падении, сторонних мыслей – это один из симптомов. Вот-)

С остервенением хочу спать. Свинцовая повязка на глазах, густое облако головной боли в висках. Снова вернулся мигрень - тонкими пальчиками, вкрадчиво, почти смущенно, но с жадным любопытством, словно фанатик или безумец с блеском в глазах, водит по вискам и выводит вязкую мелодию в которой тонешь как в варенье. Муха попавшая в варенье – сознание и головная боль – с усилием выдергиваешь лапы, но к ним прочно привязаны липкие жгуты возвращающие обратно. С остервенением, надрывом хочу спать. Серое небо против обыкновения навевает сон, холод неожиданно перестал бодрить и сталкивает в оцепенение, экран монитора начал напоминать раскачивающуюся треугольную голову змеи – гипнотизирует и вводит в транс. Я хочу спать и секса (к чему я это сказала?). Можно все сразу и одновременно. Хм. Пожалуй именно так было бы лучше всего – сквозь сон уплывающими лохмотьями четкости, чтобы все сливалось и текло перед глазами, выворачивалось незнакомыми гранями, обнажая неизведанные стороны. Спать и во сне содрогаться волнами – размытое через четкость, ослепительное через мутность. Смешать в одно пространство два времени и пить коктейль не размешивая, не разводя на цвета и плоскости. Серебряная стрела через ватное одеяло тумана – вот это было бы лучше всего для того, чтобы проснуться. На самом деле я все еще сплю – всё это хорошо знакомый трюк. Я делаю вид, что проснулась, хожу, даже отвечаю почти попадая в вопросы, одеваюсь, какие-то простые действия собираю автоматически, но на самом деле я всё еще сплю и это лишь имитация. Создание образа, имитация бодрости. Защитная реакция. Защитить сон от вторжений, продолжать спать даже после того как тебя столкнули с балкона. Эффект лемура – спишь всегда, при любых обстоятельствах повинуясь лишь внутренним сигналам. А еще пожалуй хотелось бы чего-то смутного – прислониться лбом к плечу и тихо ныть на несправедливость всего и вся, а меня бы тихо утешали бессвязными и лишенными всякой логики фразами, ладонью по волосам осторожно впитывали мое отчаянье, горячим, скорее уже заинтересованным вовсе другой темой, дыханием на шее выводили узоры. А я бы ныла неразборчиво и хмурилась несчастно получая от всего этого не сказанное удовольствие. Обезьянкой – на колени, за шею и в полуоборот. Кутаться в чужую нежность как в плед и растворяться ритмом чужого сердца. Спрятать себя на самом дне и завернуть в ворох цветных лент – ты где-то там, а тут есть лишь полусонное бормотание. Хочу быть сонным, а чтобы рядом кто-то иной наслаждался мгновеньем моей тишины. Свернуться в кокон, но чувствовать чужой взгляд, заинтересованный, сосредоточенный, внимательный. Что-то такое, нечто смутное и невнятное, больше похожее на бред, но системой и почти осмысленно. Где-то на дне насмешливо сказали: стать спящим богом и сквозь дрему слышать мысли молящегося жреца, не хватает поклонения – миллион оттенков эмоций, но среди них не хватает безоговорочного поклонения, чтобы по определению и безгранично, как уже было однажды, не хватает уверенности в абсолютности совпадения. Что-то в этой мысли есть, что-то ускользающее, но опять выводящее на запретную тему того, о чем я знаю, но понимать не хочу. И на этом я просыпаюсь. Но желание потерять себя в чужом запахе осталось, так же как и желание молчать сохраняя остатки сна внутренней тишиной.
P.S. самое раздражающее в работе – полная бессмысленность организации. Тупой порядок никогда не приводит к эффективным результатам. Все это похоже на игру в классики – сколько не прыгай, а клеток все равно десять.

Со мною что-то происходит и я никак не могу понять «что». У меня есть смутные догадки, но я не хочу делиться ими с собой – то ли в силу злорадства, то ли в виду осторожности, а может просто «пожиманием плеч» - каждый должен учится сам и своему. Даже если это ввергнет в яму неприятностей. Каждый сам за себя, даже если мы оба это я. Спиной к спине допустимо лишь на границах смерти. А так – и дороги и зыбучие пески в гордом, или не очень, одиночестве. Со мною что-то происходит и то, что я понимаю, но не хочу знать мне не нравится. В первую очередь потому что перемены, во вторую потому что это шаг назад и в сторону и где-то в дальнем углу сцены мерещиться призрак большого обмана и большой игры. Это слишком вписывается в жизнь – а это я особенно не люблю. Земельные участки, постройки домов, соседние спальни и отказ принимать витамины – эти линии слишком грешат органичным вписыванием в настоящее. Слишком настойчиво, слишком уместно и слишком удобно. Время требует повышенной осторожности для выбора шагов.
Я думаю о тысяче не связанных друг другом вопросов, большей частью идиотских, думаю сквозь ленивую пленку вялого ступора, вызванного неожиданно проявившимся солнцем. Я думаю о тысячи не связанных друг с другом вопросов и пытаюсь понять общую картину – что, почему, зачем и когда. Впрочем это бесполезно – обрывочные клочки сложатся в целое тогда, когда сложатся, а пока будем смотреть калейдоскоп лишенный всякого смысла.
Мысль первая, навязчивая. Она пришла вместе с первым глотком никотина уже вне дома. У меня есть несколько первых сигарет – первая, сразу после пробуждения, первая после выхода из дома, первая по возвращению и т.д. Их много и у каждой свой оттенок. Мысль казалась липкой и слишком прямой, чтобы возрадоваться. Да и по форме напоминала вопрос, а единственный человек которому подобный вопрос я могла бы задать находится от меня вне досягаемости и разрешить моего недоумения никак не может. Вот когда мужчина мастурбирует на женщину, женщина (ну средняя женщина, абстрактная) обижается и считает его в лучшем случае хамом, про худший умолчу ибо не важно это для общей линии. Так вот мысль сводилась к следующему: а вот когда женщина мастурбирует на мужчину (персонально и конкретно) то для мужчины это как? Приятно, оскорбительно или? Вот это или прочно прилипло к моим мыслям и не дает проходу. Самое забавное, что вопрос как таковой меня не волнует, мне совершенно не интересно задавать его или ждать ответ, он вообще во мне никаких откликов не находит. Просто висит в воздухе заставляя недоумевать – ну это-то тут причем. Что служит истоком для этой весьма странной ассоциации, ну с тем что это не причина, но следствие, слава богу, разбираться не стоит – это для нас нормально и вполне естественно.
Я великий лгун лишь потому, что никогда не преследую выгоды. Никаких попыток приукрасить себя, наоборот мое дурное чувство юмора весьма вульгарно – нарисовать себя уродливым представляется ему смешным и забавным. Никаких попыток получить результат – он всегда кажется далеким и нереальным, словно абстрактное решение абстрактной задачи. Никакой практической ценности, лишь ради чистоты тона мелодии. Единственное правило которое я не нарушаю никогда – это не лгать себе. Себе я вру редко и всегда ради подходящего момента – выждать момент и преподнести правду как дар. Собственно только это и отличает меня – я не умею верить в собственные выдумки, не вижу их проявлений и лишь по косвенным обстоятельствам делаю выводы, что ложь приняла облик естества. Лгун, обманщик и плут. Великий, потому что сердцевины нет – лишь коридор, смыкающийся сам на себя – лента Мебиуса с бесконечным бегом по внешнему краю.
Смерть – она притягивала меня всегда. Я почти чувствую ее, даже когда она просто идет мимо. Я не люблю жизнь за не чистоплотность, и склонность к пошлости, я не люблю судьбу за излишнюю тягу к дурным шуткам, я не люблю мир за суету. Все три абсолюта ненасытны и это сводит все их очевидные достоинства на нет. Я люблю смерть – за чистоту, определенность и склонность к аскетизму. В десять лет я с упоением рассматривала фотографии покойников находя в их окоченевших позах странную красоту, в семь я благоговела к картинам воплощавшим жертвенность – эти рисунки, запечатлевшие жизнь на пороге смерти, жизнь очищенную от суеты и натужности, захватившие врасплох мгновенье истинной чистоты, они приводили меня в странный экстаз, больше похожий на транс. В одиннадцать я разыгрывала смерть, чаще мучительную и долгожданную. В двенадцать я точно услышала смерть моей бабушки и спустя несколько дней прощалась с ней во сне – легко, без споров и страха. Я проснулась ровно в тот момент когда она умирала на другом конце города. Теперь уже не возможно сказать с полной уверенностью – было ли полное совпадение по времени, или это иллюзия восприятия, но она прикоснулась ко мне в моем сне перед своим уходом и разбудила. В девятнадцать я за полгода до реального увидела смерть отца – он умрет в начале марта, но уже в августе я проживу его смерть во всех Читать далее...

11.06 11.11
Выбит из колеи, жизни и смыслов. Раздавлен, уничтожен, унижен. С утра приступ паники с холодеющим сердцем и дрожью рук, днем приступ истерии с невозможностью молчать и сидеть на месте. Суетливый перебор не нужных мыслей, суетливые движения, суетливые нервно-дрожащие как у запойного глаза и гвоздь, который вонзаешь себе прямо в глаз. Чтобы найти точку опоры. Паника – не знакомая, не узнанная, не понятная. Волна животного ужаса смешанная с приступом потери дыхания. Самоудушение – потеря дыхания заблудившегося в расползающемся сознании. Не мысль, но реакция. Вести себя как ребенок – кричать, выть на одной ноте и с пузырями «хочу» шантажировать. Я буду хорошим, только… Я спрыгну с крыши, я не буду есть, я буду вставать по утрам, я буду слушаться, я буду, я не буду, я буду, не буду… Я, я, я, я… Только. Если. Вести себя идиотом – тянуться руками и пускать пузыри на губах закатив глаза. Вести себя женщиной – ныть целый день, не слушать доводы, капризно хмурится и театрально плакать, вздыхать, снова ныть и упорно бить в одну точку. Вымогать, заглядывать в глаза, заламывать руки и прижиматься грудью. Беззвучно рыдать и распахивать ресницы открывая дождливое море глаз. Вести себя мужчиной – напиться, разбить машину и чужое лицо, спланировать, продумать детали, разобраться, решить, сделать самому, презрительно хмыкнуть и убедить себя что не интересует, брезгливо пожать плечами – мне это не надо, у меня на это нет эмоций.
Я прихожу со словами: «у меня умер друг». И мне всё равно кто и что думает, как это выглядит и где среди слов прячется значение. Что значат жалкие люди по сравнению с Ним. Их можно заменить, а он неповторим в своей ранимости, уязвимости перед тяжестью реальности. Страшно не то, что я так говорю, страшно что я на самом деле так думаю. Осознанно – зависимость, время условно, нет ничего, что стоит хранить. Инстинктивно – разрыв декораций и бешенство, волны бешенства и сорванные печати. Гвоздь, в правый глаз, рывком. Ручку, через центр, пригвоздив ладонь к столу. Гвозди, молотки и костыли – символы обуздания, поиска контроля, обретения не заинтересованности, возвращения силы. Гвозди, брызги и тяжелые деревянные молотки с округлыми окончаниями, дробить, вбивать, разрывать. Ассоциативный ряд эмоций, логика переноса цвета настроения в слова. Всполохами в голове мазки краски – желания, всколыхнувшийся неожиданностью ворох желаний присущих от природы. Гвозди, молотки и костыли. Костыль – найти точку в которой не живет истерика. Точка холода и волны истерики снаружи, уже лишь омывают. Не затрагивают. Неожиданность – педантичный ум не терпит внезапностей. Постепенно, абстрактно, не торопясь. Спешка вырывает из контекста вернее смерти. Предсказуемо и рассчитано – так должно быть. Для порядка, а порядок и есть главный смысл. Срываешься с места и часть тебя остается в том кадре, часть в этом. И здесь голые эмоции, а там обнаженные мысли. Кадр из фильма – слоями растекается тело сквозь секунды. Призрачный след как отражение через воду. Там сердцевина, а тут лишь лишенное разума безумие судорог. Насмешливо – все так смешно, эта беготня маленького «я» перед ногами большого. Шизофрения с раздвоением личности – отстраняешься и чувствуешь себя богом – тебе всё равно.
У меня умер друг и мне плевать, что нового я могу купить в воскресенье. В субботу хочу быть с ним. Этой ночью, завтрашней. Не потом, но сейчас. У меня умер друг и мне плевать сколько лучших еще ходят по земле, у меня умер этот, лишился разума и слюнявым идиотом бормочет что-то о конце света и хитиновых ножках саранчи отрываемых с мясом. Ему требуется лоботомия, но у меня нет инструментов и руки дрожат сопричастностью.
И я включаю Дистербед – лучший голос тысячелетия. И делаю глубокий вздох. Мы меняемся местами – тот кто одинок и тот кто один. Один шаг в сторону, один по прямой и на встречу, не касаясь даже краем. Уверена в этот момент глаза меняют цвет, а зрачки форму. Интервал – четыре часа. Четыре часа на разные изгибы губ. Четыре часа на огонь и четыре минуты, чтобы нарисовать шпили оскалившегося не заточенной сталью собора. Прах – эмоции это всегда зависимость, тлен – зависимость это всегда сквозная дыра под лопаткой и попытка заткнуть разорванные артерии старым тряпьем с запахом формальдегида, пыль – опора может быть нужна лишь калеке, лишенному, обделенному, нуждающемуся. Не нуждаться – вот высшая степень. Проникновения внутрь времени, освобождения от липких объятий пространства.
Я немного лукавлю, я совсем не лукавлю. Я преувеличиваю и преуменьшаю. Ведь точка отсчета слишком значительна для итоговых выводов. Я лукавлю, но всё же время пропущено через электрический ток, пространство расчерчено импульсами злости и расстояние от себя до себя растягивается становясь не обратимым. Относительность от говорящего – кто из нас говорит весомее для того что от нас слышат.

"Внимание! Не рекомендуется к просмотру до 18 лет и людям, страдающим психическими расстройствами"
Мне кто-нибудь может объяснить и что в нем такого? Ну забавно и что? Вот фильм предыдущий и то сильнее был.... Хм...
P.S. Six Feet Under - The day the dead walked
P.S.S. мне только кровь изо рта понравилась, а так - нудно.

Охуеваю притворно, искренне ржу – как же людям свойственен страх, суеверие и сомнения. Тешу себя пока убийцы убивают, расследование идет, а волки спасаются из капканов. Настроение точки Зет.
... написал 08-11-2004 20:04:
ПОСЫЛАЮ ТЕБЕ ЭТО С ПОЖЕЛАНИЕМ, ЧТОБЫ ВСЕ ДЕЙСТВИТЕЛЬНО СБЫЛОСЬ.
Упаси господь. Никогда не принимаю пожелание незнакомцев и всех прочих людей которых не отношу к для меня лично имеющих значение. Принять для другого это высший дар который могу предложить. Гы – ну знаю, знаю, я уже лет двадцать как царственные повадки разыгрываю, пока получалось. «Получается? Люди верят? Чудеса перевоплощения?» (с) – в ответ на моё: сижу на работе и пытаюсь не быть дурой. До сих пор помню – так понравилось. Но это так – ассоциации. А послание с любым не словесным вложением отсылаю обратно. Изначальный принцип – я могу не верить, но подстраховаться никогда не мешает. Не знать – это не значит знать обратное, это просто не знать. Не иметь фактов и представления. И опять не о том. Нет, я конечно понимаю, автоматом, по всему листу, но нах? В чем тут радость – длинные списки чужих людей, притворные расшаркивания, раскланивания, гримасы, ужимки – паскудство одно. Хотя – страх. Спрятать голову в песок от ужасов ночи. Гы. «Сначала перерезайте (пропустила) артерию, потом вторую, бедренную, артерию. Вам может показаться что его рука мешает, но она…. Стремись достать позвоночник… Легкое, бедро, легкое… Смиритесь с мыслью об убийстве и тогда на практике будет легче. Научитесь выходить из этого состояния» Скучно, но за то можно найти символ – все и вся говорит со мной в унисон. Одна тема, одни слова. Хотя и это ерунда. Так – хихиканье.
> КИТАЙСКОЕ НАСТАВЛЕНИЕ.
> ДЕНЬГИ
> Можно купить дом,
> Но не очаг;
Дудки, по нашей жизни дом купить весьма сложно, почти не возможно. А если строить так вообще – один разор, разлад и беготня. Опять же еще увидеть нужно, свой дом. А вот очаг вполне легко. Тем более что и то и другое можно назвать символом безопасности, а можно и не назвать. Бедные китайцы, как же их любят логотипом на глупости.
> можно купить кровать,
> но не сон;
Чушь. Снотворное уже не продается?
> можно купить часы,
> но не время;
Хорошие часы купить по нашим временам сложнее чем время – оно и так бездарно растрачивается в большинстве своем, а часы везде подложные. Где те времена когда Швейцария была знаком качества?-))
> можно купить книгу,
> но не знание;
Смотря какую книгу, а знание – это набор информации, а любую информацию вполне способен вместить ноутбук или такая маленькая штучка в 400 гр., которую не помню как зовут. В общем – чудеса прогресса, достижения техники.
> можно купить положение,
Тут пропустили очередную оскомину. Ну и мы пропустим.
> можно заплатить за доктора,
> но не за здоровье;
Первая заповедь здоровья – образ жизни помноженный на условия обстановки – дорого, но возможно.
> можно купить душу,
> но не жизнь;
А это уже богохульство просто. Где это у нас души продаются? Мне, пожалуйста, парочку и сдачу оставьте себе. То же мне – души они продают-покупают. Самомнение на грани фантастики. И варианты для покупки жизни бесконечны – это как раз легко.
> можно купить секс,
> но не любовь.
Угу. Вопрос только в качестве, хороший товар всегда дорого стоит и чаще всего слишком завязан на прочих равных условиях, которые как раз не возможно измерить в денежном эквиваленте. И предпочтения тоже – некоторые почти запредельно дороги. А любовь… Ее можно купить, только косвенно – удачный грим, правильно рассчитанные ситуации, антураж, терпение и вуаля, дело в шляпе и мифический зверь будет направлен на тебя. А фальшив он всегда – это уж хоть за деньги, хоть бесплатно.
> Китайское наставление приносит удачу. Оригинал хранится в Нидерландах. Это наставление уже восемь раз облетело вокруг мира. И однако же на этот раз оно принесет удачу тебе.
О мой боооооог (с) Чем же Нидерланды не угодили, чем провинились? Ну Китай ладно, взрастил Конфуция и Лао – вот и мучается, но эта то тут причем? Версии есть?-)
> После получения этого письма ты станешь счастливым. Это не шутка. К тебе придет удача.
А можно я не буду? Можно, ну можно, можно, можно? (заглядывая в глаза, дергая за рукав, униженно просительно) Ну можно мне не быть счастливым, можно мне в моем личном побыть… не_счастье?
> Перешли по почте или Интернету это письмо тем людям, которые нуждаются в счастье. Не посылай деньги, потому что счастье не купишь. Не храни письмо более 96 часов, в течении этого времени его нужно переслать.
Ага, размечтались – деньги им не посылай. Ключи от квартиры и номера счетов я тоже не буду посылать. И разумеется только потому что предупредили, сама бы в жизни не догадалась.
[size=1]Несколько примеров
> того, что произошло:
> Константин получил письмо в 1953 году и попросил свою секретаршу
> Сделать с него 20 копий; через 9 дней Читать далее...

"Тут некоторые спрашивали, так я некоторым отвечаю" (с)
Вчера был под впечатлением фильма - лучшие кадры сезона.
Представление "За гранью возможного" любимым цветом.
[показать]

3.22 С конца эпиграфом.
Снег. Ленивыми хлопьями мыслей, безбрежной пустыней ледяного наста, бесконечностью пространства. Ненужностью выходов – тут нет границ и идти можно в любую из сторон. Тут всё равно есть только снег и черная глубина неба. Следы заметает ветер и не нужно искать указатели. Безбрежная равнина снега. Лишенность очертаний, отсутствие значений, бесцельность возведенная в абсолют. Время отсчитывается не секундами, но прорехами неба между падающими со всех сторон плотными перьями. Пространство измеряется очерченным кругом вокруг шагов.
21.41
Дело не буднях. Не в работе, суете и серости. Просто все одно к одному – линии сошлись в одной точке и связало в узел, перекроило, вернуло назад. Круги – циклы хождения по орбите вокруг одной мысли. Циклы – круги выводимые циркулем по оси жизни. Одни идут вперед, другие назад, а я по кругу. Тигр запертый в клетке, где хищник – я, прутья клетки – я и глоток неба в прорезях – тоже я. Слишком много основ для одной жизни, чтобы вплести ее в общую судьбу. Изначально замыкается на самой себе. Все роли расписаны, все диалоги розданы, для других не остается места. Дело не в буднях, просто стало невыносимо видеть других. Неприемлемо, неприятно, невозможно. Все видится фальшью и ложью. Одни и те же слова, повторы признаний, бесконечная фальшь придуманных миров – краем глаза вижу чужое и говорить своё уже не хочу. Ложь. Притворство. Самообман. Не осуждаю, не оцениваю и не хочу знать почему. Мне все равно. Просто говорить потом не хочу. Потому что себе я тоже не верю. Слишком отчетлива картинка того, что за ширмой. Слишком отчетлива, слишком назойлива, слишком быстро всплывает в голове. Не получается отвлечься. Собирают плоды, а не ветки и мусор. А мне – тянусь за яблоком, а оно вместе с деревом целиком пощечиной. Целым – брезгливость насмешливой злости. Злость – по зрачкам, побелевшими костяшками сжатых рук, хрустом стекла на губах. Агрессия – не существующее реальное прошлое насмешливым – карма, наследие прошлой жизни – пальцы механически тянуться к острому, кожа потеряла чувствительность, в зеркале вчера увидела траекторию багровых брызг. Посаженная на цепь ярость – черной окантовкой зрачков, уже вертикальных кошачьих по словам собеседников, хриплой тяжестью дыхания, гулом в ушах и давлением на виски. Мне положено было бы быть на дне меланхолии – время для нее, время сдирать кожу обнажая сухожилия, время для обугленной плоти и раскаленных прутьев боли. Фениксу положено сгореть, чтобы получить еще один шанс на рассвет. Только не хочу и отговариваюсь необходимостью вставать точно в семь. Не позволяю себе быть. Логик утверждает, что исчерпан предел смысла, это где-то на задворках сознания – понимание, что просто настал такой момент. Вышли из кризиса среднего возраста с отвращением к пониманию и точным оценкам. А первой мыслью – не стоило смотреть на других. Пока был один – это было просто не большим отклонением в программе, легкой формой замыкания. Это ощущалось искренним и честным. Это было правдой. Только увидев как другие играют, как часто играют в выходы в белое, увидев что это почти стильно, почти притягательно, почти норма – отвращение. Брезгливость. Не терплю в себе не соответствие придуманным мной же принципам. Отвергаю. Только своё – ненавижу цитаты. В пустой комнате не было необходимости задумываться над тем, что услышат как косвенное. В тишине не было нужны судорожно вспоминать – не было ли рождено из чужих голосов. Не было необходимости оправдываться. Была точность где нужно ставить кавычки, а где напротив. Если цитата, так потому что точнее и проще, не потому что красива, лишь точна. Мне открыли глаза. Не вольно, небрежно, не напрямую. Показали новые факты – пришлось внести коррективы, увидеть по-новому, пересмотреть то что когда-то казалось незыблемым. Не бывает абсолютных истин и любой мир рано или поздно становится лишь частным случаем новой теории. Не чужими глазами, но своими открытыми отвращение.
Перебор – нельзя много и сразу. Предел прочности любой конструкции прямо пропорционален напряжению. Когда-то давно была любимая цитата, она казалась откровением. «Видишь ли, что я хотел сказать. У меня был рабочий Семен, которого ты помнишь. Раз, во время молотьбы, он захотел похвастать перед девками своею силой, взвалил себе на спину два мешка ржи и надорвался. Умер скоро. Мне кажется, что я тоже надорвался. Гимназия, университет, потом хозяйство, школы, проекты... Веровал я не так, как все, женился не так, как все, горячился, рисковал, деньги свои, сам знаешь, бросал направо и налево, был счастлив и страдал, как никто во всем уезде. Все это мои мешки... Взвалил себе на спину ношу, а спина-то и треснула. В двадцать лет мы все уже герои, за всё беремся, всё можем, и к тридцати уже утомляемся, никуда не годимся. Чем, чем ты объяснишь такую утомляемость? Впрочем, быть может, это не то...» Пошло, конечно – рядится в одежды не тобой придуманных героев. Банально – искать оправдания в изящности изложения. Притворство – объяснять абстрактным словно читая Читать далее...

Что лучше всего помогает от радиации? Правильно – вино. Впрочем, наличие радиации не доказуемо, а факт увеличение глубины наплевательства на лицо. Шутка дня с утра по официальным каналам неофициально предупреждают о взрыве ближайшей АЭС, а вечером объявляют об учениях и мелких дефектах. Правда, учитывая истерию на все крупные города, опять же линии связей от первоисточников и прочее, прочее, прочее весьма забавна инфа о повышенном в 5 раз фоне в нашем городе и 2 в том где чрезвычайное положение объявили. Только ерунда это всё. Как бы оно там ни было. И потому что и в виду как. А вот вино кружками с логотипом точно пить не стоило. И думаю цветы точно сдохнут – они выпили на равнее со мной, а вес у них меньше. Представляю, каким будет похмелье у них если даже у меня голова уже гудит.
Что лучше всего излечивает от глупых размышлений, нелепых поступков и вообще идиотизмов? Правильно – наличие водителя внизу. Впрочем, вполне возможно, что не отпустила именно потому что уже другая. В последовательности. Я уже внутри, а не снаружи. Только внутри. Отвергая осенний ветер, отторгая зарево холода, отмахиваясь от снов. Мне ничего более не нужно. Не делая выводов, не выводя утверждений.
На самом деле если бы не настойчивость окружающих меня бы вообще не затронуло. Еще раз подтверждается правило – не так обременительна реальность, сколько разговоры о ней.
Какая же всё-таки это всё глупость. Я играю в игру под названием «жизнь простая, обычная с минимум несоответствий сценарию и весьма скромным набором отступлений от правил». Но я не люблю игры и мне безразлично выигрыш или наоборот. Я играю в игру под названием адаптация к образу и в очередной раз понимаю, что раздвоение весьма удачная тактика и успешная стратегия. Просто мне безмерно скучно. «Мне бесконечно скучно жить в этой глуши, не принадлежать себе, вздрагивать по ночам от собачьего лая и думать, что за тобой приехали… ужасно стыдно. Жить и пить вот так вот зря. И самое главное что знать, что ничего другого больше не будет». (с) Я хихикаю над ленивыми каверзами и с царской пренебрежительностью отмахиваюсь от серьезности – всё это не серьезно на самом деле. Это только игра. Прообраз Рпг с жесткой рамкой сюжета. Простая констатация факта – без эмоций, недовольства или обиды. Просто так есть. Или я так вижу. Хотя разницу между «существует» и «видится» я смогу узнать лишь в самом конце, так что это тоже ничего не меняет. Новое правило к фундаменту решений – ничто ничего не меняет. Под номером шесть. Правило номер один – всё дозволено. То ли потому что бог мёртв, то ли потому что ты мёртв. А может просто потому что правило номер шесть – в конечном счете все дороги ведут в одну единственную точку. В никуда. Правило выбитой на запястье цифрой три самое любимое, почему то именно ему труднее всего следовать. Умер – покойся с миром. Или без мира, главное покойся. На самом деле формулировку я придумала сегодня в душе, хотя переплетение линий черного и серого было со мной всегда. Правило номер три вытекает потоками воды из правила номер два – соблюдай последовательность. После смерти положено закопать могилу и через положенное количество месяцев установить памятник. Не для посещений, но для порядка. Чтобы удовлетворить жажду «как у всех» и голод по удачному ракурсу фотографий. Меня долго мучил вопрос «почему». Не так чтобы мучил, ближе к волновал, но всё же казалось важным найти ответ. Ответ как и все ответы на свете совершенно не нужен и абсолютно не конструктивен – не ведет никуда, только в новый тупик. Могила зарыта и прикрыта дерном. Теперь можно ехидно смеяться из под плиты (гранитная крошка с мраморной табличкой на которой вместо лица росчерк корявой подписи). Теперь легко не прислушиваться к разговорам над головой и воспринимать ситуации абстрактно. Логической задачей с поиском бессмысленного, но всегда существующего решения. На ошибки вносим корректировки, погрешности закрываем в конце месяца взаимозачетами, штрих-код ставим в конце каждой строчки. Дни теперь запускаются с кассеты – все заранее расписано и сложено в колонки. Забавно – в понедельник всё указывает на самоубийство, каждый знак ведет к этому полустертому слову, почти отложенному обстоятельству, а во вторник я нахожу в карманах три странных камня испещренных не понятными символами. В среду я вижу кровь на покрывале заката. В четверг мне выдают фиктивную справку о шизофрении с диагнозом ненадежным, но весьма вероятным. В пятницу я падаю с лестницы. А в субботу вижу себя во сне беременной мертвым ребенком и разбираю подушки набитые перьями ощипанных начисто ангелов. В воскресенье вопрос «были ли у вас странные видения?» включает цепочку строк и я отчетливо помню как стоял шатаясь накрывающей глаза волной темноты по середине смерти зная, что за спиной уже никого нет. Сталь выскальзывала из липких ладоней и под левой лопаткой свербела дыра заставляя розовой пеной смеяться над последней шуткой судьбой. Забавно – не существующая неделя с перепутанными названиями складывается в единую картинку и новый Читать далее...

Мысль дня - Фрейд отдыхает пред моими руками. Так до сердечного приступа не далеко-))))
P.S. Фигли - это глюки.

Чушь собачья. Баба Яга против не потому что кто-то и как-то, а лишь в силу природной склонности к у_единению. Слушая джаз, наслаждаясь неспешностью.
Золотые слова...
1. Я люблю тебя не за то, кто ты, а за то, кто я, когда я с тобой.
2. Ни один человек не заслуживает твоих слез, а те, кто заслуживают, не заставят тебя плакать.
3. Только потому что кто-то не любит тебя так, как тебе хочется, не значит, что он не любит тебя всей душой.
4. Настоящий друг – это тот, кто будет держать тебя за руку и чувствовать твое сердце.
5. Худший способ скучать по человеку – это быть с ним и понимать, что он никогда не будет твоим.
6. Никогда не переставай улыбаться, даже когда тебе грустно, кто-то может влюбиться в твою улыбку.
7. Возможно, в этом мире ты всего лишь человек, но для кого-то ты – весь мир.
8. Не трать время на человека, который не стремиться провести его с тобой.
9. Возможно, Бог хочет, чтобы мы встречали не тех людей до того, как встретим того единственного человека. Чтобы, когда это случится, мы были благодарны.
10. Не плачь, потому что это закончилось. Улыбнись, потому что это было.
11. Всегда найдутся люди, которые причинят тебе боль. Нужно продолжать верить людям, просто быть чуть осторожнее.
12. Стань лучше и сам пойми, кто ты, прежде чем встретишь нового человека и будешь надеяться, что он тебя поймет.
13. Не прилагай столько усилий, все самое лучшее случается неожиданно. (с)

1. Любить кого-то за то какой ты рядом с ним значит любить свою маску и позволять другому быть ее частью. Я люблю не тебя, не себя, я просто люблю, цвет времени для меня сейчас такой.
2. Показательный пример попытки обольстить себя политкоректным словарем – вместо того, чтобы отвлечься от униженного тщеславия находим новое, приемлемое для сознания название. Не Квазимодо, всего лишь лицо с альтернативной внешностью. Пример неверного силлогизма – противоречащие друг другу посылки из которых не возможно вывести следствие. Слёзы – фрагмент одного из способов восприятия, внешняя деталь реакции, защитный рефлекс тела. Никто не заслуживает твоих слез, потому что никто в них не виноват. Никто не заставляет тебя плакать, ты льешь слезы лишь потому что сам этого хочешь. Если тебе так нужно понять что служит раздражителем – спроси себя, может у тебя как и у меня аллергия на солнечный свет через окна.
3. Ошибочное обобщение. Только потому что кто-то не любит тебя всей душой вовсе не значит, что он не любит тебя так как тебе хочется. Ты слишком хорошо о себе думаешь, когда преувеличиваешь собственные потребности. На самом деле мы нуждаемся в значительно меньшем количестве вещей, когда не пытаемся иметь всё как у тех кто случайно оказался рядом. Когда кто-то любит, то это всегда значит «не тебя», он просто делит с тобой состояние любви. Возможно ему приятно делать это именно с тобой, но на самом деле это совершенно не важно. Любовь это не субъект, отношение к объекту, это процесс, состояние бытия. Уважай себя – не ищи должников, будь то любящие или любимые.
4. Настоящий друг тот, кто вытрет липкие пальцы, перед тем как возьмет тебя за руку если ты страдаешь кожной брезгливостью. Может быть это тот кто может поделить Боливара, пересадить розовый куст и совершить все прочие глупости королей и капусты. А вот тот кто держит тебя за руку и при это прислушивается к твоему сердцу обычно совсем даже другой персонаж. Иногда важнее чем настоящий друг, чаще нужнее. Это или психиатр, или мечтающий заглянуть под юбку (в том числе и шотланку), брюки, или что ты там носишь когда выходишь из дома. И кстати – кто сказал, что тебе нужен именно настоящий друг, а не удачный любовник?-))
5. Худший способ скучать по человеку – это быть с ним, иметь уверенность, что он твой и понимать что этого не достаточно.
6. Ради бога никогда не пытайся вымученно улыбаться, особенно когда тебе грустно, во-первых это отвратительно выглядит, во-вторых это может перерасти в пагубную привычку притворяться тем кем ты не являешься (а это как известно приводит к крупным неприятностям, которые имеют тенденцию становится крупными проблемами, которые в свою очередь нужно решать, а это отягощает существование и ведет к неврозам-)). И кстати никогда не улыбайся только для того, чтобы кто-то обратил на тебя внимание. Ты же не клоун в цирке на зарплате. Если делаешь, то делай это для себя. А если уж так любишь публику, то выясни для начала статистику – вполне возможно тех, кто предпочитает блестящие от слез глаза больше чем тех, кто любит идиотские ухмылки.
7. Ты не возможно человек, ты определенно человек и особенно в этом мире. И ты либо мир сам по себе, либо нет, и только ты сам можешь это ощутить. (P.S. можно сколько угодно спрашивать других какой ты, но их мнение ровным счетом ничего не изменит. Если тебя нет – значит нет, а если есть – то хватит притворяться диснеевским привидением. Всё равно сам себе не веришь. P.S.S. а то что ты мир для другого – это вообще не твоя проблема, твоя проблема – мир ли ты для себя).
8. Не трать время, Читать далее...

С утра мне было очень плохо, ровно настолько, что говорить не хотелось даже письменно. Включенный телефон был поставлен на зарядку и забыт без права поднятия трубки. Там что-то пищало – сообщения и звонок вычеркнуты из расписания дня. Мне было плохо, хотя этот словесный штамп ровным счетом ничего не говорит. Хотя с другой стороны этот вариант ни чем не хуже других. Меня давило изнутри и хотелось жестокости, пальцы нетерпеливо барабанили по столу, когда не расправляли черное кружево манжет с брезгливой гримасой. Не желание говорить, выражать, прикасаться. Желание может быть черного хлыста в тон черным ногтям. Желание может быть рубцов по чужой коже. Может быть изящными, тонкими порезами с проступающими словно по волшебству каплями крови. Может быть запаха чужого страха и чужих глаз расширенных ужасом. Изнутри давило жестокостью и одуряющим не желанием прикасаться к миру кроме как в черных лайковых перчатках. Утром мне было плохо – забытой памятью сознание скучало условностями. Утром – ухожу в подземелье чтобы бешенством сквозь зубы в гулкие коридоры. Там внутри – уход от реальности, а снаружи – разбирать названия, пытаясь в очередной раз составить коллекцию из музыки. К шести – растворяясь вымытым накануне стеклом сквозь которого иллюзорный пейзаж несуществующего мира проступал так плотно, что хотелось протянуть руку и переступить грань подоконника – плывущее небо временем, и дерево неподвижным стержнем мира раскинув ветви незыблемой твердью. Время путается в пересечениях пространства, а ты погружаешься в грёзы. Проснувшись легко находится лекарство от реальности – джаз. Низкий густой голос в рваных хлопьях марева точного ритма. Днем мне снова хотелось поменять адрес, номер телефона и адреса ссылок – чтобы обрубить все связи, стать полностью одиноким, тогда это было важно – затеряться, нарисовать себе келью и обет молчания, освободиться от прижимающих к земле связей, обрести легкость внешнего, непривязанность. Непредвзятость. Чуждость. Стать странником снаружи. Чужаком. Тогда это казалось важным, тогда, но не сейчас. Теперь это не важно так же как всё остальное – мелькание наслоений сыгранных в прошлом ролей, осколки старых выборов поведения, тень от привычного, но не нужного. Иногда чтобы родилось внутреннее нужно нарисовать внешнее. Иногда наоборот. И пальцы снова барабанят, только теперь отсчитывая такты – и четкие ноты гитары, словно нарисованные на холсте блики дождя. И коньячный бокал придающий вину насыщенный цвет и дым, лениво вытекающий из пальцев левой руки. Только сейчас замечаю, что когда мне счастливо то сигарета в левой руке и странно к самой ладони, чтобы вдыхая задевать губы пальцами. Вершина самолюбования – разделить себя на отдельные грани и признаваться в любви не рисуя лица. Ты знаешь, что я тебя люблю? За то что со мной ты именно такой каким я хочу тебя видеть. Ты единственный кто лишен проклятья слабости без погрешностей на пафос силы. Я люблю тебя за то, что ты всегда только тот за кого себя выдаешь. Ни мгновеньем меньше, ни словом больше. Я люблю тебя за то, что ты презираешь доказательства и игнорируешь всё кроме своих желаний. Твой выбор всегда – зачем отказываться если можно чередовать. И я люблю тебя за то, что ты никогда не даешь обещаний. Я прошу прощения за то, что мои сомнения толкают меня на поиски твоей формы, но я не раскаиваюсь, потому что именно это создает антураж и обновляет декорации. И прощение это всего лишь поднесенная к твоей сигарете зажигалка, ухмылка в унисон тактам. Я люблю тебя за то, что рядом с тобой на моих губах рождается магия, а мои пальцы умеют повторять линии ветра. К чему говорить, если люблю я всегда только тебя, а все остальное лишь попытки обрести технику рисования. Ты – это я, впрочем это я уже говорила. Ты – это я именно потому что я никогда не смогу стать тобой. Кем угодно, как угодно, кроме тебя. Твой запах я не могу скопировать, твои жесты не поддаются воплощению и контролю – именно поэтому замены всегда будут лишь средством, но не целью. И «я люблю тебя за то, что ты это понимаешь» (пр. автора – сказано было слишком хорошо, чтобы отбросить лишь потому что цитата). Впрочем иначе быть не могло. Я слушаю джаз и вспоминаю, что это единственная форма для музыки способная рисовать внутри глубину. Джаз родственен сну – реальность становится продолжением сознания, вместо привычного наоборот. Все другие стили творят реальность, расставляют акценты, втягивают в водоворот существующего и только великий маг джаз разворачивает тебя вселенной, когда реальность и есть ты, а все что не ты – лишь рисунок по верх строчек. Бархат, насыщенность тона и глубокий вкус – это и есть джаз. Смывает лишнее, стирает не присущее по рождению, не требует слов и дыму добавляет оттенок черемухи. Пряный, терпкий, объемный, рожденный для черного и полузакрытых глаз. Сон воплощенный в реальности.

Я устала. Только это не усталость. Усталость – это что-то свинцовое, как зимнее небо вечером, когда тучи полные снегом подсвечиваются изнутри фонарями. Меня словно яблоко изъел червь – выпотрошил изнутри словно рыбу перед алеющей сковородкой, сложив горкой внутренности вырванные из контекста целого. Словно трухлявое дерево изъеденных изнутри термитами моё существо выхолощено, выпотрошено, вычищено изнутри до блестящего глянца. Я кажусь себе похожей на пустой медный котел – сверкаю боками под случайной небрежностью света и утробным звуком отзываюсь на бросаемые внутрь фразы. Я так устала от присутствия людей. Обессилила, обездвижена, обескровлена – просто сознание отключается от реальности из-за превышения предела возможности впитывать внешнее. Просто предел вмещения превышает поток информации, большей частью лишней и отравляющей всполохами искусственного света. Меня словно губку пропитали прикосновеньями и выжали изнутри выворачивая наизнанку словно перчатку. Я устала, я так бесконечно устала слышать голоса и ловить взгляды. Кататонией отзываются воспаленные рубцы на сознании, медленной судорогой последнего хрипа агонии выгибает эхо чужого присутствия рядом. Мне что-то говорят, но я чувствую как чужие слова падающие в рыхлую почву моего восприятия вырывают изнутри внутренности. Мне что-то говорят, но каждое слово словно длинным ножом с петлей на острие потрошит изнутри. Я вижу себя выпотрошенной рыбой, набитой изнутри чужими эмоциями, настроениями и разговорами. Червь чужого проел внутренности и уполз в свое логово оставив меня пустой и гудящей медным котлом. Кап. Капли времени падают и в голове разрываются фейерверки, они рассыпаются искрами оставляя веер ожогов по внутренним стенкам черепа. Словно выпили изнутри разговорами и улыбками, ссохшимся хитиновым тельцем между листьями белоснежной бумаги бросили, обглодали изнутри отношением, скомкали липкими от кожного жира пальцами и бросили рассыпаться в труху на скользких листах реальности. Я болею от чужого присутствия. Я могу выносить его только три дня с приплюсованной одной третью на силу. То ли воли, то ли упрямства. Но к середине недели я болею чужими лицами, что пунктирами слов мечутся перед глазами. Кто сказал, что быть в центре внимания, перекрестка и обстоятельств это весело? Это так обескровливает и ломает хребет так ощутимо, что судорожно суешь в зубы карандаш молчания, чтобы не откусить язык ненароком, пока бьешься в эпилепсии отторжения. Отторжение – дружеского участия, нежности ухаживаний и радостных улыбок от встречи. И угасающим от переизбытка бессмысленности лишней информации сознанием цепляешься за желание оказаться в беспредельности космоса, где нет звуков и пустота декораций. Так тяжело быть постоянно с живыми – дергающие за рукав дети, отвратительные в своей настойчивости, кокетничающие женщины и ухаживающие мужчины, невыносимые в своей настойчивости, животные, постоянно рвущиеся почему-то обязательно к коленям и бесконечный поток информации – запахи, звуки, голоса и дыхания и никакой безмятежности, никакой тишины и безбрежности, только вечный гул от чужих потребностей стирающих линии с твоей абсолютной неспешности. Это невыносимо, к середине недели – слышать запахи, звуки чувствовать и дергаться прикосновением. Это невыносимо быть рядом с живыми и дико хочется в морг где лишь мертвые, умиротворенные смертью, вечностью успокоенные, утихшие бренностью. Хочется в морг, чтобы лечь там на полку, накрывшись протертыми до дыр простынями с головой. Забальзамироваться изнутри, ворохом ткани в кокон и мумией под три слоя земли. Плыть в тишине залитых воском ушах и покоится миром на ладонях у времени и не вдыхать поток знаков легкими с каждым глотком. Повесить бы голову на стенку и всадником без головы скакать в пустошах вереницы вопросов, не слыша, не оборачиваясь, лишь слегка покачиваясь в такт расстояниям. Я устала, только это не усталость, а обессиливание, словно выпили изнутри. Такое впечатление, что живешь в мире вампиров, вечно голодных целями, желаниями и надеждами, они пьют тебя, не стремящегося, изнутри и постоянно что-то требуют – «посмотри на меня», «подойди ко мне», «скажи мне». А я не хочу – подходить, говорить, смотреть. Я хочу всего лишь покоя – покачиваться в лодке из ветра по волнам существующего и лениво цедить стихотворения еще не рожденные, не разделенные на пунктуацию.

Я мастурбирую над фразой «Сегодня ты была очень красивая». Оказывается было нужно. Вопрос почему сейчас – скорее интересует, чем заботит. Устала от недосказанности расстояний слишком очевидной и прозрачной, чтобы быть недоговоренным ответом. Сказать и смысл теряется, только вот что сказать и собственно кому? Неопределенность недосказанности не существует, это лишь фантом разума, который хочет и рисует недостающие элементы реальности. Игра с самим собой в дурака, когда партнер скидывает карты под стол. Игра в Дурака и изредка (?) редкими временами (?), временно (?) в покер. Если всё сказать, то провалишься в пустыню самого себя, когда быть с самим собой уже не можешь, потому или по другому, по причинам или по обстоятельствам, но вполне физически не можешь. Вот и не говоришь, по хрупкому льду ходишь выстраивая не существующие совпадения отражений. Объективно – не один из нас не может считаться самодостаточным, хотя бы потому что, выходя в зал этот самый зал видим. Разница лишь в том, что наша привязка к публике распространяется на личность не целиком, но урывками и отдельными чертами. Ничего личного, но каждый ищущий экран – неудачник этого мира. Хотя на самом деле в этом нет ничего постыдного или достойного быть поводом для уязвленного самолюбия. Объективно – это всего лишь мир, и даже если он единственный, это вовсе не значит, что он эталон и критерий. Всего лишь мир. Как и всё остальное не стоит делить его, тем более по дуальному признаку. И быть удачливым – это тоже… достойно быть фактом, но не достойно быть комплиментом. Пожимание плеч – чем чаще говоришь себе то, что принимать не хочешь, то, что зудом, настойчивым бормотанием стоит лишь на секунду в тишине остаться, то, что оттачивает уловки переноса, забывания, отторжения, тем быстрее сбрасываешь тяжесть, быстрее учишься чтобы получалось проще, потому что легче и без сомнений, потому что хотел именно так. Объективно – внутри каждого живет комплекс Наполеона помноженный на комплекс Эдипа. Просто у кого-то глубже, а у кого-то поверхностный, у кого-то прямо, у кого-то косвенно реализуется. Наполеоном – это не желание признавать свою собственную весьма субъективную в оценках реальность, Эдипом – это не желание отвечать за свои собственные, весьма субъективные поступки (тут было бы точнее намеренья, да вот не люблю я этого слова, слишком много в нем уловки – вроде бы поступок не свершенный, но лишь помысленный это уже не совсем даже и поступок, вроде бы платить дешевле и стоит дороже, да и вины или невиновности меньше, как бы теоретически, хотя какие могут быть теории когда реальность всегда то что мы думаем о ней…). Первый шаг – посмотреть в зеркало спрыгнув с табуретки и сняв треуголку. И лошадь тоже хорошо бы на второй план, вместо первого. Второй – научиться делать то что хочется не пытаясь оправдываться внутри, словно ты уже не ты, а кто-то другой, кому по статусу болезни можно, но стыдно. Я мастурбирую над фразой «Сегодня ты была очень красивая». Устала от трепета рожденного именно расстоянием – будь хоть разные комнаты или разные страны. И дело не в усталости. По сути это условное обозначение, тиски одного символа для целого комплекса поводов и причин. Не усталость – просто перестало быть нужным. Не вдохновляет. Перестало быть важным. Значимость утрачена. Значения больше не имеет, ни под знаком плюс, ни под знаком минус. Не играет роли и не определяет выбора цвета. Попытка искать что-либо где-либо помимо себя похожа на попытку ослом заменить выпь на болотах – и понятно, и смешно и грустно. А главное совершенно бесперспективно. Не увлекает. И самое в этом лично для меня забавное, что как только перестаешь заменять и выпб не нужена в равной степени как и осел. Ну болото и болото – ну и шут с ним. И вообще я всегда тишину предпочитал. Попытка заменить несостоятельность невозможностью попытка жалкая и ведущая в тупик. Твой личный. Твой и только твой. И на самом деле в конечном счете меняются только акценты – перестаешь ждать моментов и спасения свыше. «Спасение утопающих – дело рук самих утопающих» (с) – единственная фраза достойная быть выбитая на позолоте памятника великих мыслей. Просто не стоит ограничивать ее рамками, которых в ней нет – пользуйся подручными средствами лишь как подручными средствами, без их именования или попыток понять внутреннюю природу. Я мастурбирую над фразой «Сегодня ты была очень красивая». Интонации и момент зачастую важнее всех других деталей. Умение сказать себе почти всегда умение признавать собственную реальность, без попыток извратить ее в угоду собственному страху быть отверженным (самим собой в первую очередь). Слишком часто мы штукатурим грязные стены без предварительной полной зачистки. Слишком часто я (в конце концов будем честными до конца, плевать я хотела кто там вообще есть в частности и общем) – прикрывала желание быть лучше попытками быть хуже. «А какого черта», спрашиваю я себя и себе же отвечаю – «да пошло оно всё». Эти сложные слова существующие лишь с целью скрыть не понимание вопроса, эти вечные Читать далее...

18. ?? - с чем-то там.
Sensation (Jil Sander) - Сэнс'эйшнс
Аромат, призванный пробуждать чувства, скрытые в глубине подсознаия женщины. Новаторский аромат созданный на основе новой ольфактивной концепции, включающей в себя четыре основных аккорда. Цветы молодой крапивы дарят свежесть и оказывают положительное влияние на общий тонус организма. Молочко злаков, оттененное кремовыми нотами ванили, дарит аромату нежность. "Сияющая кожа" - бархатистая смесь чувственных бальзамических нот бобов тонка, дополненных легкими оттенками амбры и мускуса. Древесный аккрод включает ноты кедра, кашмирского дерева и пачули. Духи имитируют аромат женской кожи.
P.S. Просто моё.

XS Extreme Girl (Paco Rabanne) - Экс-'Эс Эктр'им Гёрл
Эти духи - взрывчатое вещество! Для его приготовления вам понадобятся свежие миндаль и фисташки. Добавьте мандарин и красные ягоды. Шафран и корица придадут смеси зажигательную ноту, легкую сладость - золотистый мед, а древесные ноты секвойи и красного кедра - законченность. Дикая и чувственная, опаснопровокационная смесь создаст вокруг вас эффект разовавшейся бомбы.
P.S. не вполне "мои", но на каждый день сойдет.

Dune (Christian Dior) - Дюн
Нежные и прозрачные с освежающим цветочно-океаническим ароматом. Бегство в мир грез, это своеобразная гавань, где современная женщина может найти покой и тишину. Мир, где слились воедино легкий бриз, аромат цветов и светлые блики на горячем песке. Букет ароматов янтаря, амбры переплетаются с нотами свежего и прохладного морского воздуха и ароматами пиона и лилии. Для дневного времени. Созданы домом Christian Dior в 1991 году.
P.S. Бесповоротно - моё.

Poison (Christian Dior) - Пуаз'он
Загадочный и смелый аромат, обладающий огромной притягательной силой. Для женщины, открыто заявляющей о своей привлекательности и провоцирующей силе. Начальная нота: экстракты малины, смородины, тутовой ягоды, мед апельсинового дерева. Сердечная нота: экстракт опопонакса Нота шлейфа: амбра, кориандр. Для вечернего туалета. Созданы домом Christian Dior в 1985 году.
P.S. Моё по памяти.

Salvador Dali (Salvador Dali Parfums) - Сальвад'ор Дал'и
Утонченные женственные и нежные. Начальные ноты: мандарин и бергамот. В сердце богатый букет ароматов цветов - жасмин, лилия, роза, тубероза и нарцисс. Шлейф окутывает ароматами кедра, амбры, сандала, мускуса, бензоина и ванили. Подходят для дневного времени. Созданы Salvador Dali в 1983 году.
P.S. Моё настроением.

Boss Intense (Hugo Boss)
Женщина «Boss Intense» сексуальна и импульсивна. Она крайне индивидуальна в создании стиля. Устанавливает свои собственные правила и делает свой собственный выбор: иногда – чтобы выделиться, или просто, потому что это ее жизнь!
Чувственный, цветочно-пряный аромат раскрывается нотами ванили и орхидеи, а древесные нотки янтаря и амбра необычайно мягки и гармонируют с общим направлением запаха.
P.S. Случайно моё.

А на самом деле... (23.14) я уже не думаю об одной глупости - обделенность... целый час я наслаждалась чувством обделенности. Целый час мне хотелось увидеть себя так как меня видят другие и понимание что мы видим совершенно по разному, в том, банальном аспекте, рождало плутоватую ухмылку и желание глупо хихикать. Именно глупо - в конце концов по стереотипу это мой атрибут. И отвлекаюсь забываю всё. "Да пропади оно всё пропадом. Вот так (тут по сценарию положено сорвать парик и стереть грим) гораздо лучше" (с) - лучшие цитаты те, которые ложаться на момент.