Сегодня мне могло быть больно…
Вчера я могла увлечься…
Днем мне могло быть тоскливо….
Могло быть… но вчера. А сегодня мне холодно и очень хорошо. Спокойно опять же. И сны снова стали яркими. Самый большой плюс бесчувственности - легко быть формальным. Легко с насмешливой улыбкой деликатно втаптывать в грязь любого. Легко не думать. Легко уходить не обернувшись и не думая кто за спиной. Вообще всё становится легко.
Забавно, что тяжесть ладони на левом плече напрямую зависит от непривязанности…

Я стала вызывать у представителей противоположного пола жгучий и совершенно нездоровый интерес. И мне это – не нравится. Очень даже не нравится. И не понятно почему я заметила это только сегодня, а некоторые знали и молчали – не по-товарищески, вот что хочу сказать и скажу – завтра позвоню с утра как сволочь последняя и скажу.
Нет, и мне чертовски не нравится. Утомительно, не нужно и вообще… Обиделась. Вот – обиииделась на всех. Кому-то смешно, а кто-то уже сам за себя заплатить не может.
И вообще – я сижу свой дайкири жду и молчу.

Никогда не стоит быть слишком жадным. Никогда. Никогда не стоит быть не благодарным. Трижды шарик падал в номер когда были заставлены все возможные линии. Трижды выигрыш был максимальным. Мне повезло с собой и родителями. А главное вовремя уйти от зеленого сукна, не стоит ждать момента когда главное правило казино вступит в действие.
Я никогда не смогу понять других людей. Я никогда не смогу согласиться на меньшее. Я никогда не смогу научиться принимать компромиссы. Я многое не могу, и еще большее не смогу. По большому счету меня это устраивает. И по маленькому тоже.

Мифы и реальность. То как мы видим других и то какие они есть. Если начинаем видеть разницу, то или прячем голову в песок, чтобы не дай бог не увидеть насколько все печально и грустно, потому что наша картинка не совпадает с реальностью, или начинаем злиться за то что нас, в наших глазах, обманули – прячут нашего свежеобретенного «друга» под маской. Самое любимое объяснение – внутри он (она, оно – не важно) такоооой и лишь сверху совсем другой, потому что мир дерьмо и в нем по другому нельзя. И ведь знаем, что на самом деле это все наша попытка совместить два несводимых к друг другу образа, но все равно, упорно пытаемся. X + Y = Z – такова исходная формула, где x – я, а y – другой. Z же – это любовь\дружба\понимание\близость\родство\гармония – список можно продолжить. Только вот одна проблема x в нашей голове совершенно не равно x1, которое есть на самом деле. Это два совершенно разных икса, да и на самом деле есть наше x, и другое c, которое иксом по определению быть не может. X = C, а не X1 с мелким несоответствием деталей. И это самое печальное уравнение на свете. Хотя бы потому что оно абсолютно правильно: X + Y = Z, а вот C +Y совсем даже не равно Z, очень даже не равно. В лучшем случае оно равно чему-то другому, но чаще вообще ничему не равно, потому что из пространства пересечения в этом случае мы переходим в пространство параллельности. X и C – это две прямые, которые никогда не пересекутся. Жестокость жизни не в том, что мифический игрек никогда не будет найдет, изысканная жестокость заключается в том, что C слишком похоже на предмет наших поисков и нам иногда кажется, что они суть одно и то же. Главная насмешка жизни в том, что под определенными углами кажется, что существует пространство пересечений, в то время как возможно лишь пространство параллельности. И мы все покупаемся на одну и ту же удочку и наступаем на одни и те же грабли. Все – не зависимо от возраста, пола и принадлежности. Просто одни чаще, а другие реже, одни больнее, а другие болезненнее. И еще не известно, что хуже: обманывать себя что C=Y, или видеть как игрек распадается на сотню осколков. Впрочем, наверное, еще хуже видеть всё с самого начала. Иногда кажется, что в этом мире возможны только два состояния – или слез, или смеха. Как-то вот хочется чего-то третьего……
Интересно как с возрастом начинаешь яростней верить в сказку, придуманную в детстве. Почему-то именно она оказывается тем последним во что остается верить. Все чужие сказки оказались слишком чуждыми, слишком страдающими неполнотой и нецельностью. Впрочем, кто сказал, что придумала? Я и сказала. Я придумала, и я назвала сказкой. С тем же успехом могла назвать виденьем (ударение на первый слог), теорией или памятью. Насмешливый скептик назвал сказкой, но что такое определения, для реальности ладоней? Так, мелкое слово по отношению к которому существует тысяча других слов для расшифровки смысла. Что есть реальность – еще одна груда слов, университетское образование с успехом учит умению управлять ими. Для этого нужно просто перевесить пару ярлыков и всё пойдет совсем иным путем.
А еще я поняла почему с возрастом начинаешь меньше читать – кто-то когда-то сказал, что книга это интересный собеседник, почему-то с возрастом интересных собеседников становится все меньше. Все больше людей грешат повторами, занудными бреднями и пустыми разговорами о том, что и так известно. Впрочем и возраст весьма относительное понятие. Приятно конечно проименовать себя великим мудрецом и провидцем, только вот слишком пошло и банально. Пролегомены в старость. Души, которой нет. Читать начинаешь все меньше, потому что все меньше остается вопросов на которые еще не знаешь ответ. Чаще начинаешь рассматривать картины, в которых меньше известных ответов и лишь один вопрос: «как восприятие зависит от внутренней сути», а это как раз тот вопрос который можно задавать каждый день и никогда не получить конечного ответа. Не знаю, что расстраивает больше – видеть иллюзию сходных шагов, при уже известных возможных конечных точках, или видеть свою конечную точку при всей ограниченности шагов к ней. Прямая это бесконечное множество точек, в каждой из которых живут свои законы и плавают свои смыслы, но попадем ли мы в другую точку, чтобы узнать это наверняка? И ответы в духе – есть только этот мир и нужно быть счастливыми в нем не принимаются в виду полной нелогичности. Варианты - вырвем из мира всё что сможем и будем радоваться этому, не принимаются в виду наивности. Как-то вот хочется большего, чем быть пожирателем трупов. Хотя именно эта позиция источник всех бед – хотеть большего, когда не имеешь права даже на меньшее. Смирения дайте мне и рай откроет свои чугунные ворота. Еще хороший вопрос – что хуже: знать, что ты сам всего лишь C в уравнении, или воображать, что вот именно ты в уравнение вписался? Вопрос риторический и обжалованию не подлежит. Можно сколько угодно рассуждать о сути иллюзий, но если сам не способен в них жить, то все ответы теряют свою практическую сторону. Ты либо можешь жить в Читать далее...

Сказочник напился и снова вспомнил сумку-сказок.

Разница между комплексами и пониманием собственных слабостей одна – комплекс это найти кого-то или похожего на тебя, такого же неуклюжего или напуганного, или слабого, или теряющего, или найти кого-то кто еще глубже погряз в разладе «я есть» и «я должен». Комплекс это отказ от своей сути в поиске семьи где можно будет стать нормальным уродцем. Понимание слабостей – это признание себя целиком и умение использовать оборотную сторону медали острием вверх. Все дело в использовании КПД – знающий свои слабости точно знает, что они не слабости, а всего лишь особенности строения, и это в равной степени и слабость и сила. Первый урок – рука должна стать продолжением меча и тогда не нужен меч для руки, ибо сам ветер готов стать лезвием. Второй урок – сердце должно стать едино с мечом, и тогда не нужен меч для направленности, ибо само сердце стало мечом и может разрезать ткань вечности. И третий урок, о котором всегда забывают – ты сам должен стать мечом и тогда ты поймешь, что война пуста и будет продолжаться вечно, пока ты сам не прекратишь ее улыбкой. И тогда мир будет танцевать на твоей ладони.
Когда-то давно в Поднебесной жил воин и не было ему равных среди живущих, и даже не каждый мертвый был достоин вызвать его в круг. Воин не знал поражений в круге, он был идеальным убийцей, но победы были слишком простыми и не приносили радости, а поверженные враги были детьми и вызывали жалость. И только горечь скапливалась с каждой новой победой на дне зрачков. Однажды на пыльной дороге воин услышал смех за спиной, обернувшись, он увидел отвратительного вида старуху, обернувшую высохшее тело грязными лохмотьями. Он спросил: «над чем смеешься, уважаемая?», и язвительный смех ударил в лицо сотнями тонких игл, уместных в руках врача-шарлатана, но ни как не в голосе человека. «Над тобой, о проигравший душу, над тобой, глупый мальчик смеюсь». Воин удивился, но он не был бы Идеальным убийцей если бы так легко обижался – он рассмеялся. «Поведай мне, о скопление мудрости, как всегда_побеждающий смог проиграть свою душу, и клянусь небесами если твоя история будет правдивой я дам тебе все что ты захочешь». Старуха презрительно фыркнула: «Что может дать нищий пустоте, и что может знать о правде слепец? Ты глуп, мальчик, и видишь лишь круг, забыв что каждый круг это жемчужина, из которых соткана ткань мира. Всего лишь крохотная жемчужина. Капля в стакане вечности. Любая победа – это всегда поражение. А каждая смерть это и твоя смерть тоже. Сколько жизней у кошки? И сколько ветров на остри меча? Когда вопрос прячут на дне пустых слов, ответ уходит за дверь». Старуха отвернулась и уже через мгновение черный ворон улетал на север и лишь пыль на дороге еще помнила следы иного присутствия. Воин растерянно провожал глазами ворона – ощущение утраченной возможности прикоснулось крылом холода к его щеке. А когда путь привычно лег под его шаги воин услышал за спиной шепот: «найди перо из крыла нарисованной мечты, чтобы оживить ее дыханием, укради чужое проклятье и подари часть своей тени бездомному – тогда дорога к третьему уроку сама тебя найдет».

Проблема в том, что Другой кошка. Проблема в том, что я – бог. Проблема в том, что проблем как раз-то и нет. Совсем. Никаких. Ни одной. Даже самой завалявшейся. Нету. Ничего, ни проблем, ни вопросов. Всё просто, понятно и ясно до конца. И именно в этом и проблема. Кошка и Бог не смогут расправить свои крылья рядом друг с другом. Я – кошка, но Другой не Бог, и это тоже весьма прискорбно. Нельзя расправить крылья, если их нет. Можно нарисовать крылья – себе, Другому, общие, но они всё равно останутся нарисованными. А если ты всегда смотришь за портрет на стене это портит характер и манеры. Кошки и Боги, жалко что людей в этом нет. И даже не жалко, а скорее сожаления, и даже не сожаления, а ленивая мысль «что было бы если… как было бы если… предположим что…», и даже не мысль, а так – черная с фиолетовым неоном букв вывеска. Книжный персонаж не имеет права на реальные эмоции, он должен следовать сценарию, а сотканный из льда не должен искать огонь – ничего путного из этого не выйдет. Последовательность и честность. И никаких иллюзий на завтрак. Пойдем спать, малыш, я буду держать тебя за руку….

Тщеславие – самый отвратительный из человеческих грехов. Тщеславие и гордыня, та, которая самый страшный. Никогда не позволяй такой слабости обмануть себя. Даже если эти две лицемерных крысы притворяются «вечной любовью» и «подвигом, который можешь совершить только ты». В какие бы одежды они не рядились итог всегда один – не позволяй себе быть столь слабым. Никогда. Даже если это твой собственный выбор. И будь всегда последовательной. Последовательность – вот ключ к изгнанию проигрышей. Побеждает не сильнейший, побеждает тот кто не играет в игры. Перестань потакать тщеславию и слушать голос гордыни и ты обретешь весь мир, позволь им завладеть тобой и разочарование вечным нытьем отравит тебе жизнь.

- Нет, ну ладно когда дети. Ладно, когда Притворяющиеся. Это я еще могу понять. Но ты-то, ты то куда лезешь? Вот объясни мне за каким дьяволом тебе всё это нужно? Просто объясни – я пойму. Можешь даже придумать по ходу дела что-нибудь, я сейчас так расстроен, что согласен на любой ответ. (Обиженно шипит фразы раскаленным углем, самое печальное – это потухшие глаза и усталые руки, и даже насмешливость отдает запахом прогорклого масла).
- ненаю. (Виновато хмурюсь и вздыхаю. Глубоко так, вдумчиво вздыхаю, потому что сказать мне собственно нечего). Помешательство просто. Самым точным было бы сказать, что в меня вселился бес, но это будет ложью – никто в меня не вселялся. Не знаю. Просто как-то вот так. Привыкла. Вроде бы дает иллюзию общения с кем-то кроме тебя. И на надо на меня смотреть так (на последних глазах мне брошен уничижительный взгляд полный презрения). Знаю. Думаешь мне сейчас орать не хочется? Хочется – очень даже хочется. И давно. Очень даже давно все желания свелись к желанию орать. Орать, бить посуду, грязно ругаться и рыдать в три ручья. Так знаешь картинно и пошло – с размазыванием не существующей, но возможной туши, растиранием опять же не существующей, но теоретически возможной алой помады, похожей на запекшуюся в уголках губ кровь. Картинно, пошло и по учебнику – слезы молча стекающие умершими зрачками на ладони, закрытое лицо и жалкое вздрагивание плеч. Очень знаешь ли хочется заорать раненым животным – с надрывом, визгом и металлом по стеклу. Только ведь не ты, ни я орать не будем, не так ли? (он почти улыбнулся и покачал головой). Так что не надо теперь меня окончательно в грязь втаптывать, и без тебя могу полный расклад разложить. И я прекрасно отдаю себе отчет в полной бессмысленности, ненужности и глупости своего поведения. Просто по последнему договору я могу позволять себе слабости. Это вот как раз одна из них. И вообще если не забыл я мазохистка и это вполне соответствует. Вообще соответствует и мне, и ситуации в целом и моменту в частности. И надежда видимо умерла не до конца. Если вот на самом деле. Хотя… (презрительное фырканье сбивает меня с мысли). Ну ладно, тут я преувеличила. Не надежда. И вообще – эмоции знаешь ли не так легко добывать, ты вот как-то не рвешься выходить на охоту, а я как умею, так и делаю. И режиссером мне быть надоело – хочу в роли зрителя побыть. Ну и что…. (Его брови театральным удивлением взлетают вверх, левая под углом к правой, а я, обиженно надувшись, выдыхаю в сторону струю дыма от новой сигареты, всем видом давая понять, что так «не чееестно»). Нуичто (скороговоркой обиды), не хочу ничего нового, пусть идет как идет. А тот кто из нас умный, вот он пусть и думает что делать. А я думать не хочу. И потом мои реакции в этом отношении всегда предсказуемы – эффект стекла и дерева, так что не тебе в меня взгляды бросать… (Разумеется в ответ на мою длинную тираду раздается дикий смех. Он закатывается смехом и ржет, совершенно кстати неприлично, еще минут пять, пока не бросит в меня пультом от телевизора.)
- включи, там что-то про убийства должно быть. Может будет забавным. И вообще – хочу есть. И ты, кстати, как лицо, проштрафившееся и не раскаявшееся, идешь на кухню готовить сэндвичи. И я тоже тебя люблю (это в ответ на медицинскую энциклопедию брошенную ему в голову).
- Мерзаааавец (хихикая, уже из кухни). И не смей никогда меня бросать, когда звучит не_твоя музыка, именно тогда ты особенно нужен. Тебе с кровью или помидорами? (старая шутка, из других времен когда я постоянно резалась ножами).
- Давай быстрей, тут начинается самое интересное. Кстати тут идиотский артист, ну тот, который тупого ангела играл. Здесь он выглядит еще большим кретином…

Unheilig - три диска, Таро - новая колода и весьма удачная.
мрмрмрмрмррррр - а вот овцу зажали, но это мелочь-)
День подарков для меняяя.

Мысли вслух. Почти во сне. Сухая констатация фактов.
Иногда мне хочется повесится от понимания того, что я тут, а не там. На этом месте, а не на том. Иногда хочется застрелиться от понимания, что там я не буду никогда, а даже если буду думать, что там, все равно буду точно знать, что тут. Потому что никакого там не существует, оно выдумка, горькое лекарство надежды от страхов. Иногда хочется вскрыть вены от невозможности моего там, по той простой причине, что Там находится внутри меня и нет никакой возможности его разделить. Хочется вот иногда медленно истекать кровью слушая мое там. Или взорваться вместе с черепом, разнесенным пулей, язвительным смехом – да плевать я хотела на всю эту чепуху. Или задыхаться вечностью в пробитых болью легких мыслью, что там у меня мог быть шанс. Иногда мне вполне хватает моего тут и тогда мне хочется напиться снотворного размешанного в Мартини Асти и уснуть рисуя сны вывернутым на изнанку Тут. Значительно реже мне хочется броситься с моста\башни\окна (нужное подчеркнуть) от понимания, что там и тут оба существуют, но никогда не пересекаются. Просто потому что живут в разном времени. Точнее это мы живем между ними, а всем известно что нельзя занимать две точки пространства одновременно. Изредка мне хочется убить кого-нибудь, без разницы кто, что, как и почему, просто убить, чтобы вышка стала финалом. Просто подвести черту и под тут и под там. Оборвать линии. Интересно, почему мне никогда не хочется утопиться? Выстрел, лезвие, веревка, воздух и сон – пять моих стихий, пять углов моей звезды и пять символов. Выстрел родственен воздуху, лезвие это жест(о)кость веревки, воздух так же плотен как сон. И лишь вода отталкивает любые желания. Значит ли это, что именно вода станет последним прибежищем? Забавно. Что больше удручает – понимание невозможности вообще или конкретной частности? Или одно перетекает в другое так легко, что уже не можешь увидеть начало танца? Впрочем, это так – жалкая попытка потерянной ненужной вещи найтись. Лежит, брошены клубком в углу и рисует разбитые зеркала. Не надейся, и даже не мечтай – никто тебя искать не будет. А потом и вообще забуду\т.

К слову о цитатах для меня. Ну не к слову, но вспомнила. Единственную. Из не_написанной книги.

Однажды женщина решила спрятаться от Бога. Она сыграла в прятки со смертью и нашла место, куда уходит жизнь, покидая тело. И Бог не смог найти ее. Тогда мужчина сказал, что сам найдет женщину, и этим обидел Бога.
Женщина не найдена. Мужчина наказан. Его распяли: Богу – богово. Первой стала на колени у креста Спрятавшаяся и поклялась, прикасаясь поочередно к своему телу сложенными щепоткой пальцами, что ее голова, живот и руки никогда не забудут Ищущего, а ноги ей нужны свободными.

Ангел Кумус. «Книга о женщинах,
мужчинах, детях, животных и богах»
Глава пятая. «Как Бог потерял
женщину и поссорился с мужчиной». (с)

Так, я тут чего-то собиралась и даже вроде бы как уже, но как обычно потеряла, забыла и затерла. Ну и ладно. Жизнь без сердца становится суетливой, утомительное топотание по асфальту реальности. Для возврата к форме.
Просмотрен Ванятка – осталась довольна, ибо смешно. Пинок под зад и пасквили на все легендарные сюжеты заслуживают высшего бала. А какой там был Геббельс в роли Дракулы – это вообще одни слюни и неуемные эротические фантазии. Хельсинг же, который Ван и девки евойные стали лишь фоном, что есть – обидно-)). А еще, пожалуй скоммунарю идею двух прядок – очень мне понравилось. И вообще пора уже новыми заколками, это так – не_к_слову – научится пользоваться. Хорошее начало недели. Попутно проголосовав, единогласно решили, что засиделись – в итоге в субботу планируется «пятничное мероприятие», повод заняться стиркой и войти в действующее состояние. И потом на самом деле – давно пора. И момент хороший. Ммм, еще вторая часть Блейда была засмотрена уже дома – никакой вообще романтики, скукота одним словом. А ну и Амели закончила смотреть – неделю начинала и все же справилась. Вот такая я молодец. Целых три фильма и это только за начало недели. Придумала новый способ записывать и тут же его забыла – дважды молодец. Выяснила, что день нужно начинать с In Flames – это единственное что может меня на разные всякие дела подвигнуть.
Отдельно буду возмущаться. О дневнике Бриджит Джонс, который был осилен за четыре дня. Я не разочарована, я просто убита. Нет, ну конечно я подозревала, что все так плохо, но надежда была. Надежду душили долго… Фильм к слову – лучше. Хотя бы смешной. А книга – фуууу. После таких книг людей начинаешь не просто не любить, а уже ненавидеть со страшной силой. Большего собрания шовинистических, при чем и по отношению к женщинам, и по отношению к мужчинам, я в жизни не читала. Мракобесие сплошное. После прочтения книги приходишь к выводу, что женщины сплошь толстые, лживые, глупые, отвратительной наружности гусыни, а мужчины тупые, полные комплексов и затаенных страхов мудаки – это не текст, это гимн уродству человечества. Нет и все равно – дамы в этой книге нарисованы во всех отвратительных подробностях, мужчин автор пожалела. И вообще там был только один более или менее приличный персонаж – мама героини, но и ту испохабили к концу книги. Так-то вот. И это я уже сейчас пишу, по прошествию целого дня – раздражение сошло, а как я была возмущена сразу – ууу… Ладно, не важно. А вот Красная комната оказалась и забавной, и интересной и на мысли разные всякие наводящей. Ну и Харуки начат. Харуки я вообще закупилась надолго. Теперь осталось еще Овцу его купить и тогда будет полный набор.
P.S. надо все-таки написать письмо и наконец то похвастаться моими Лунами, которые я отобрала, но уже целую неделю не могу вывесить. Не доделанные дела кружатся над головой коршунами и в затылок клюют.
P.S.S. а Бен - никакой не кривой, а очень даже симпатишный-))

Я посылаю к дьяволу себя. Бежевые тюльпаны умерли на окне от холода - собрать в совок и выкинуть. К Дьяволу......

«…а потом уууспокоился, ааадумался и стал обыкновенным щеловеком» (с). Именно так оно всегда и бывает. Это даже не удивляет, не удивляет и не разочаровывает. Я была разочарованна только один раз в жизни. Один раз, рано и сильно. Первое, и как выяснится значительно позже последнее, падение богов с олимпа раз и навсегда отучило меня строить алтари и создавать кумиров. Лечение было болезненным, но результат превзошел все ожидания. Хотя иногда мне кажется, что лучше бы болезнь осталась внутри – снять симптомы, но оставить болезнь. Но и это лишь минутная слабость, противоречащая природе фанатика. Собственно удивляет скорее другое. Скорее удивляет, чем нечто иное. Удивляет насколько все предсказуемо и однообразно. Прочитай одну хорошую книгу и в ней ты найдешь все книги мира, услышь одну настоящую мелодию и ты познаешь музыку, пройди путем до самого конца и ты узнаешь все пути. Так оно все и есть. Исключения - лишь временные иллюзии попытки забыться. Впрочем опять же на самом деле ты не столько удивлен, сколько восхищен. Отсутствие логики и внутренней честности как раз и есть норма. А вот логичность отклонение. Судя по статистике так все и есть. Но это всего лишь наблюдение и не в кой мере не оценка. Да ради бога, мне – все равно, каждому своё и кто я такая чтобы считать себя вправе судить. Ни за что, ни за какие коврижки мира. Просто мне это не нравится – как мерзкий запах, не хороший или плохой, а просто дурно пахнущий. Иногда это раздражает, иногда вызывает сочувствие, но, по сути, мне абсолютно всё равно. Просто удивляет насколько можно обманывать себя. Опять же удивление – сильно сказано, так совсем чуть-чуть. Впрочем это тоже глупо. Минутная слабость. А вот на самом деле удивительно другое, что я до сих пор покупаюсь. Вот этому и стоило бы удивится как следует, чтобы сделать выводы. Ненужные части себя нужно просто отрезать – как стричь ногти, или челку. Просто отрезать и всё. Без обсуждений достоинств. Стоит признать, что желание быть не_одиноким слишком сильно – это инстинкт, наследье животной памяти, быть в стае чтобы чаще и лучше питаться, быть в стае, чтобы быть сильнее и защищеннее. Это просто инстинкт, тот о котором всегда забывают упомянуть. Опять же с другой стороны это просто часть инстинкта выживания. Так что признаем неутешительный факт наличия слабых точек внутри. Первый шаг к свободе – это понять, что ты раб. А я не люблю рабство. Не терплю. Я его презираю, ибо воняет рабство просто отвратительно.
P.S. Себе – когда завтра проснешься перечитай три раза, потом дважды повтори вслух основную мысль и прекрати наконец заводить новые дневники, это тебе самой и не нужно. Опять же перестать от скуки и слабости рисовать линии нового раунда – финал тебе известен заранее и никаких неожиданностей не будет. Просто перестань. Без идей. Надоело. Когда из троих один идиот двум остальным постоянно приходится испытывать стыд. Имей совесть.

14 мая, день последней серии лунного света и день его закрытия. Ровно 15 лет назад его закрыли. Символы можно найти где угодно и в чем угодно – иллюзии живут на каждом шагу, просто протяни руку и новая гроздь фальшивых отражений упадет в ладонь. Пустая запись, отчет о плавающих мыслях. Не нужно, длинно и запутанно. Вырванные из контекста куски жизни. Терапия – рисовать на холсте своих уродцев. Почти также если их записывать. В рамках слов все выглядит не так. Становится смешным и нелепым, перестает иметь значение.
Сказать вслух, чтобы увидеть под другим углом.

Северный ветер, разрезающий теплый воздух. День мелких глупых раздражений стирается ветром. Чужие грёзы хрусталем плачут о времени. Время разбрасывать камни – сезон воспоминаний в запахах. Улицы пахнут неоткрытыми в другом мае дверями. Небо спрятало звезды под серым листом, на котором фонари написали два слова. Интересно, почему раздражение всегда предвестник слез? Почему вежливость всегда глупа своей иллюзорностью и всегда приводит к раздражению? Почему ледяной ветер, рвущий в клочья тепло ночи напоминает забытое, а жаркий ветер в холодную ночь рисует возможное? Почему понимание всегда разрывает голову петардами и кровавыми сгустками из легких оставляет следы на платке? Почему понимание никогда не открывает новые двери, но закрывает старые? Почему жалость к себе колючим смехом, а к другому слезами маленькой девочки первый раз держащей умирающую кошку на коленях? Почему зная ответы не хочешь слышать вопрос? Почему задаешь вопросы вместо того чтобы рисовать ответы? Нет ее восьмой клетки – нету. Но – тсссс, мы никому об этом не скажем, нельзя убивать последнюю иллюзию, если не будет её, что тогда останется? – пустота. А там даже страхи не живут. И ужасы становятся там старыми друзьями. Мы никому не скажем, что знак бесконечности придумали, для того чтобы удержать последний бастион… А настоящие сказки всегда с безнадежностью. Тонкими кисточками из беличьей шерсти рисует Сказочник дорогу к Ответу, только вот всегда приходит рассказчик и пряча глаза поет о воротах. Сказочник слеп потому что вырвал глаза увидев, а рассказчик слеп потому что верит в чудо. Я придумал новую сказку, она самая не удачная из моих сказок. В ней слишком много правды, чтобы кто-то поверил в нее. Хочешь я расскажу ее Тебе? Сказка о слепом короле, умирающем на развалинах замка. Но ведь это не моя сказка, ее пел менестрель у ворот крепости в тот год когда умерла весна. Помнишь? Мы сидели на стене упиваясь ветром и смеялись над странными словами. Помнишь? У ворот как раз расцвели алые маки и все шептали о предзнаменовании, а мы лазили на крышу и рисовали босыми ногами мелодию. Ты помнишь его глаза, когда он поднял их в ответ на горсть серебра за Песню? Теперь я знаю, почему в них была тишина. Мы нашли спасение от холода взгляда в объятьях друг друга, но тогда мы еще могли это сделать, а теперь его взгляд сверлит мой затылок, но твоих рук нет рядом и мне не кого спрятать от страха. Теперь я знаю, куда он ушел. Его глаза преследуют меня – каждое зеркало смотрит его лицом, не дает забыть слова. Я придумал новую сказку о последнем времени и потерянной битве… Сказка о последней мелодии, я не смогу ее рассказать – слишком много горького ветра вплетено в ее ткань. На этот раз я промолчу….. Мне жаль, мне так жаль – забытыми секундами повторить не нужные слова. Кто сказал, что жалость низка? Она пронзительна как ледяной ветер в пустыне, она звенит серебром и опаляет легкие последней за день сигаретой. Между легкими, рядом с сердцем, ровно по середине на стыке ребер мне сверлят дыру в которой сердце стучит слова. Точка-тире, точка-точка-тире, оно больше не принадлежит мне. Не мое сердце бродячим котенком с голодными глазами свернулось внутри. Спазмами внутренностей идет волна – две песни, густая как кровь, разрезанной на ровные полосы рукой и прозрачная как ручей, тонким стилетом, одним едва заметным уколом останавливающая сердца. Так жаль, мне так жаль – девиз на треснувшем щите…. «Почему люди не летают как птицы?», откуда взялся вчерашний огромный ворон задевший меня крылом, почему в небе было два дракона, а северный ветер прилетел 13 числа? Так много вопросов, а ответ всего один. Майская невесомость под стук бабочки бьющейся в стекло…… Последняя сигарета, догорающий закат, грязные сапоги и шляпа надвинутая на глаза. Раскачиваешься на стуле сжав зубами сигарету, вдыхаешь раскаленный душный воздух, перила на крыльце качаются, душный запах и высохшая трава в пыли и голос – вязкий хрупкостью. Голова болит вязкостью и я снова плачу уткнувшись в твои колени, впрочем это ведь и мои колени тоже, мы не разделимы как небо с облаками. Ты снова сжимаешь зубы, чтобы не расплакаться и шепчешь проклятья на день дураков. Слезы черными стеклянными шариками выскальзывают из дыры в груди, а ты прячешь глаза. На моих руках снова кровь, а твои глаза снова стали черными, проигравшая армия всегда молчалива – возвращение домой не радостно и никто не встречает у дверей. Глядя в окно ты нервно вздрагиваешь пытаясь не слышать всхлипов за спиной. Смешать две боли – резкую и вязкую и назвать это новой песней, лезвие контраст для заката, а сорванный занавес оттеняет бесконечную дорогу. Так глупо свивать из собственных внутренностей жгут для вен. Глупо повторять новый виток разрыва аорты. Глупо вспоминать о входе, стоя в тупике.
Свет колкими иглами режет руки, глаза уже не чувствуют боли, лишь веки свинцовыми листьями мешают видеть. Холодные пальцы плавятся на горячей кожей, а пластинка крутится дальше, и рисует португальское солдада, я тоже не знаю как это пишется на Читать далее...

Как обычно – чего-то вот хотелось, чужой стиль уже дрожал на кончиках пальцев, но дурная голова отвлеклась и все опохабила. Так тому и быть. из дурацкой моей фразы и потрясающего твоего рассказа

Бредовое, навеянное мыслями о помойках.

А когда я взорвусь, я стану новой звездой и буду плеваться расплавленным золотом на кометы.
А может быть когда я взорвусь, то просто разлечусь на миллионы осколков, как брошенное в стену зеркало, или витрина разбитая камнем.

"Самоубийство? - Похоже она застала себя в расплох." (с)
Переходя за грань начинаешь смеяться. Просто от абсурдности. Собственно с физической болью также - после определенной грани ощущаешь смехом. В этом плюс метода не останавливаться. Днем был составлен список не нужных, но близких вещей, но даже мне он показался не нужным - выкинут вместе с потерянными двумя часами. Сегодняшний понедельник открыл сезон майских идиотизмов, но и это смешно. Как и всё остальное.
Мысль дня - а язык всегда разный, другой это самая большая иллюзия, чтобы услышать нужно стать носителем языка, а вот это не возможно по определению. А на вопрос когда следует только один ответ - ни-ког-да.