Когда я вижу, что человек, к которому я сильно неравнодушна, старается сделать и свою жизнь и видеть жизнь в принципе забавной, приятной и комфортной, я не могу, не способна просто и только радоваться. Примешивается раздражение, боль, разочарование, желание взять за шиворот и оттащить от, желание разрушить вокруг все забавное и приятное, камня на камне не оставив. Более всего меня почему-то бесят житейские шуточки действительно со вкусом.
Самоанализ в контексте всего этого исключительно уничижителен и безрадостен.
Но даже при этом мне кажется, что я все равно правее как левых, так и правых.
Бля.

Узнала, что у женщины, которая года три назад приходилась мне немножко начальницей, и с которой мы сильно ругались, и которая портила мне жизнь изо всех сил, и к которой я до сих пор отношусь не просто плохо, а презрительно -- у нее сильные проблемы со здоровьем. Серьезные проблемы со зрением плюс проблемы с нервами и психикой в конкретно медицинском плане, когда проблемы не психологические, а психиатрические.
С одной стороны я должна посочувствовать и, возможно, как хоть немножко материально помочь.
С другой стороны, это не мое дело, поэтому я должна остаться безучастной и равнодушной.
Со стороны третьей, я, кажется, злорадствую и искренне думаю, что ей -- поделом, и не только за меня поделом.
За первое лицемерное благопристойное я себя не люблю, за второе чрезмерно абстрагированное -- я над собой смеюсь, за третье нечеловечески жестокое -- почти ненавижу.
И как быть?..

Кажется, я понимаю, почему так много проклятий в адрес московских курильщиков на ленте блогов. Не, не потому, что они добавляют дыма в окружающую среду. Просто они гораздо более привычны к вдыханию дыма, а это не может не бесить пригламуренных сторонников здорового образа жизни.

Удивительно, что у меня, нежно любящей как Лабиринты, так и Хроники Ехо, да и вообще Фрая как явление даже, а не как автора, -- до сих пор не доходили руки до его "Энциклопедии мифов". Только что прикончила первый том. Сказать, что я в восторге, -- не сказать ничего, поскольку я умиротворена, а это в моем положении состояние гораздо более невозможное, чем восторг.
Исключительно для себя очень много букв оттуда. Впрочем, читать их никому не возбраняется.

@ Писатели – опасные существа, ибо, по сути, они лишь множат ложь и суету, населяя сознание простодушных читателей бессмысленными призраками, чье копошение более занимательно, чем сама жизнь. Чтение – всего лишь хитроумный способ убивать время. Искусство сновидения для ленивых, наркотик для осторожных, приключение для трусливых; я сам запойный читатель, я знаю, о чем говорю.

@ Иногда секс – это просто повод поговорить. Веский, к слову сказать, повод.

@ Жизнь – это скорее ощущения, чем размышления; приключения плоти и духа, а не разума, который должен знать свое место, смирно сидеть в углу и ждать хозяйского оклика: «Эй, за работу!»
Читать далее...

У меня очередной приступ любви к Фраю, так что извините, ежели кого достала.

"Ты ведь как раз собрался спрятаться от собственной судьбы? Потому и в бега подался? Ну, положим, Москва – не то место, где можно спрятаться от судьбы… Но когда человек искренне хочет, чтобы чудеса ушли из его жизни, желание, как правило, исполняется. А потом…
– А потом – что? – спрашиваю, содрогаясь.
– Да так, ничего особенного. Просто время начинает идти очень быстро, знаешь ли. Не успеешь проснуться, а за окном уже вечер; закончишь пережевывать обед, а уже спать пора… И множество мелких, но обременительных – не дел даже, делишек. И еще больше способов от них отдохнуть – общий корень со словом «дóхнуть», тебя это не настораживает?
– Передергиваете, – возражаю. Но он меня, кажется, не слышит. Увлекся.
– А потом вдруг наступает старость – можно сказать, ни с того, ни с сего. Ничего особенного, конечно, все идет по плану, но тебе покажется, что впереди – не целая жизнь, а всего один короткий, хлопотный день. И ощущение это будет, в сущности, очень верным.
– Я никогда не стану старым, – говорю упрямо. Губы дрожат, но голос я обуздал. – И жизнь моя не будет похожа на один хлопотный день. Так не будет, потому что я с детства решил: так не будет. И все.
– А как будет-то? – доброжелательно интересуется мой попутчик. – Это ты уже решил?
Ничего я, разумеется, не решил; хаос первобытный царит в глупой моей голове, и извлечь оттуда удается не мысли, не слова, а лишь разрозненные звуки, да и те гласные: «я… э-э-э… а я… и я… а… о!»
Или, если уж быть честным до конца: Ы-Ы-Ы-Ы-Ы!"

(с) "Энциклопедия мифов"

Болтали тут в девичьей компании о том, кто себя ассоциирует с кошкой, а кто с собакой.
Я сама молча наблюдала и в итоге пришла к выводу, что странно это и нелепо -- существу с человеческой природой соотносить себя с каким-то одним животным. Если уж так необходимо с кем-то себя соотносить, то пусть уж лучше с кошкой, которая сама по себе, -- для большинства, и собакой, которая верна и предана в любых обстоятельствах, -- для избранных.

У меня в доме всегда есть чёрный Эрл Грей с сильной бергамотовой отдушкой и зеленый чай с жасмином для ежедневного уничтожения, но непременно в форме простой заварки, а не в буржуйских пакетиках. Для вечерних упражнений по поглощению жидкости постоянно стоит пачка ромашкового чая с яблоками и корицей от Гринфилд. На случай, когда мне хочется, чтобы избитый образ кофе с сигаретой овеществился, неизменно стоит банка растворимого Carte Noire (не столько потому, что я считаю его лучшим растворимым кофе, сколько потому, что упаковка эстетически радует, а его реклама не вызывает раздражения). В те периоды жизни, когда мне особенно остро хотелось разнообразия, я научилась пить мате и разнообразный белый чай, так что и эти напитки часто у меня водятся.
И при всем этом разнообразии у меня практически не водится натурального кофе: хоть молотого, хоть в зернах. В последнее время мне все чаще кажется, что это неверно. Я ведь даже немножко умею его варить, с корицей или кардамоном, или даже что-нибудь вроде кофе по-ирландски со сливками и ирландским виски или темным ромом могу в порыве вдохновения сотворить. У меня вообще есть голубая мечта научиться варить кофе по сотне разных рецептов. Правда, я все же предпочитаю чай, так что для осуществления этой мечты мне придется поселить у себя в доме кого-то со здоровым сердцем, кто страстно любит кофе. Ибо варка кофе процесс вполне шаманский, он требует ежедневных упражнений, а не дилетантских экзерсисов время от времени.

Это цитата сообщения kulverstukkas Оригинальное сообщение

Мы меняем секретаря. Так что третий день я закопана по уши в девичьих резюме и в эти же уши они мне регулярно звонят.
Им я не могу рассказывать, что они делают не так, так что расскажу сюда.
Читать далее...

Ты только что убежала, – говорю ей утром 4 октября, – а я так и не успел рассказать тебе, что мне сегодня приснился Карлсон, который живет на крыше, и я вспомнил, что в детстве очень хотел быть Карлсоном (именно быть, а не дружить с ним, это важно). «Вот, – думал, – вырасту большой, стану Карлсоном, буду жить на крыше, и никто никогда до меня не доберется». Одинокая жизнь на крыше (а ведь смотри-ка, сейчас я почти так и живу!) казалась мне блаженством, поскольку докучливое повседневное насилие взрослых раздражало меня чрезвычайно. Например, необходимость жрать что дают, а не то, что хочется. Или идти спать, когда велят, а не когда устанешь. Или почему-то сегодня гулять нельзя, а завтра, когда мне хочется сидеть дома и читать книжку, говорят, что гулять НАДО, и бесцеремонно выгоняют во двор. Почему – мне никогда не объясняли. Еще хуже получалось, когда меня звали домой в разгар какой-нибудь интересной игры. Это первая в моей жизни аллегория смерти: «Умереть – это значит уйти не по своей воле В САМЫЙ ИНТЕРЕСНЫЙ МОМЕНТ» – так я тогда думал. С тех пор (только никому не говори!) я твердо решил стать бессмертным. С какого конца следует приниматься за это дело – не знаю. Но… Разберемся как-нибудь.

(с) "Энциклопедия мифов", Макс Фрай

У нас почти не осталось времени, но мы тратим немалую его часть на разговоры. И, вероятно, правильно делаем.
Есть всего три подобающие темы для собеседников, у которых очень мало времени: смерть, сон и текст.
Смерть – наше общее будущее, от которого, пожалуй, никому не отвертеться.
Сон – самый общедоступный опыт небытия, но мало кому достает мужества признать эти путешествия на изнанку мира не менее важной частью жизни, чем бодрствование. (В самом деле, не странно ли, что всем без исключения необходимо ежедневно отлучаться из обитаемой реальности в какое-то иное пространство, но при этом каждый спешит пренебрежительно заверить остальных, что отлучки эти не имеют никакого значения, а сновидения бессмысленны и брать их в расчет – глупость, если не безумие?)
Текст – наша общая плоть; порой мне кажется, что ткань человечьего бытия соткана из той же материи, что и книги: из слов. (В начале было Слово, не так ли? – и еще вопрос, воспоследовало ли за ним Дело, или было решено, что сойдет и так…)
И есть три вещи, о которых не следует говорить ни при каких обстоятельствах, даже тем, кто уверен, будто времени впереди хоть отбавляй: любовь, свобода и чужая глупость.
О любви следует молчать, поскольку скудный набор слов, предназначенных для ее описания, изношен до дыр задолго до гибели динозавров, и теперь эти вербальные лохмотья способны лишь испортить впечатление, если не вовсе его загубить.
О свободе говорить и вовсе бессмысленно: никто толком не знает, что это такое, но всякий рад представиться крупным специалистом по данному вопросу. Среди любителей порассуждать на эту тему я не встречал ни единой души, имеющей хотя бы смутное представление о предмете разговора. Кто знает – молчит, пряча жуткое свое сокровище на самом дне глазных колодцев.
Что же до чужой глупости – предмет сей изучен нами даже слишком хорошо. Толковать о нем чрезвычайно приятно, но опасно, ибо слишком велик соблазн поверить, что сам ты и впрямь не таков, как прочие; нашептать себе, будто благополучно удаляешься на индивидуальной спасательной шлюпке от давшего течь «корабля дураков», на борту которого помещаемся мы все без исключения.
И есть еще одна тема, касаться которой то строго запрещено, то совершенно необходимо. Мы почти не смеем говорить о чудесном. Но иногда… о, иногда оно само заявляет о себе, не брезгуя никакими средствами оповещения. В том числе и нашими устами.

(с) "Энциклопедия мифов", Макс Фрай

А у меня тут такая гроза в распахнутом окошке, что дух захватывает.
Обожаю. Аж мурашки по коже от удовольствия.
Часть капель попадает на меня, молния сверкает, гром гремит -- муррр.

Я-то все думала, отчего ж мне так тошно во всех смыслах. Посмотрела новости, там объяснили. Плюсом к жаре еще и сильнейшие магнитные бури. Будешь тут метаться от состояния озверения до мировой скорби.
Спасибо хоть я не в Москве сейчас, там еще и в дыму все. Точно бы застрелилась.
Еще немного такого безобразия -- и я начну верить в близкий конец света. В нынешних условиях он меня даже не слишком огорчит.

Смотрю тут кино про Билла Гейтса и поражаюсь: в год, когда я родилась, привычной Винды не было и в помине. Как только люди жили, вообще не могу представить.

Сначала все было хорошо. Я лазила по сайтам с рецептами и думала, чего бы такого приготовить на день рождения подруги. Нашла, определилась, "Интернов" скачала посмеяться.
Потом отпустила себя в вольное плаванье по письмам и приключился пиздец. Нельзя реветь над письмом почти двухгодичной давности. Нельзя, но реву. Тут надо бы напиться, но не лезет категорически. Плачется только.
Господи, если бы можно было отмотать несколько лет назад, я бы не была такой невнимательной эгоистичной свиньей. Я бы научилась не только думать постоянно о чужих делах, но и озвучивать свою заинтересованность. Но время не перематывается ни в какую сторону.
Вот зачем я такая живая, не пойму.

К "Школе" Валерии Гай Германики можно предъявлять множество претензий, да и у меня самой, чего греха таить, найдется несколько.
Но есть одна вещь, которая меня в этом сериале завораживает или, если говорить проще, цепляет. Фоновый саундтрек в первой серии в комнате у девочки, которая в серии последней покончила с собой. Простенькая песенка группы Лондон с говорящим само за себя названием "Ты не знаешь меня". Но трагедия не в том, что кто-то не знает её. А в том, что, похоже выросло поколение (и, судя по всему, не одно), каждый в котором страдает от того, что не понимает, кто он и зачем. Трагедия усугубляется не только тем, что нет желающих узнать и понять, но и тем, что там, собственно, узнавать и понимать нечего. Потому что там внутри нет ничего, кроме пустоты с концентрированными болью и отвращением .
Впрочем, я, возможно, усложняю и вижу то, чего нет, да и не задумывалось.

Уснуть так и не получилось, напиваться не захотелось, поэтому всю ночь играла в игрушку про Шерлока Холмса, читала книжки и мечтала покурить.
Цитата этой ночи такова:

"Большинство мужчин созданы для войны; большинство женщин – для любви. В обыденной жизни это обычно сводится к тому, что первые явно или тайно соревнуются с каждым встречным, а вторые погрязают в скучном семейном блядстве, – холодно заключает она. – Одно из твоих правил гласит: не имей дела ни с теми, ни с другими. По крайней мере, не играй с ними в их игры. Не соперничай с мужчинами, рожденными для войны; не связывайся с женщинами, созданными для любви. Не принимай их всерьез; не давай им принимать всерьез тебя. Лукавь, ускользай, выкручивайся, ты это умеешь. Можешь ездить вместе с ними в городском транспорте, но этим, пожалуйста, и ограничься".
(с) "Энциклопедия мифов", Макс Фрай

Конечно, я отлично знаю, почему все так нестерпимо горит внутри, но я не знаю, что с этим делать.
Есть множество компромиссных выходов, но компромиссы я не люблю еще больше, чем боль.
Потому что, согласившись на компромисс, я буду чувствовать себя обыкновенной дешевкой.
А это гораздо мерзее, чем невротичные мучения.

Надо как-то переходить на нормальный режим дня, чтобы спать по ночам, а не сладострастно самой себе мозг выносить.
Беда в том, что снотворное, которое меня бы проняло, вряд ли продается без рецепта.
Есть еще вариант напиться с вечера так сильно, чтоб уснуть. Но тут есть два "но". Во-первых, важно не переборщить и напиться ровно так, чтобы уснуть, но чтоб при этом потом не спать до обеда, а бодро встать утром. А во-вторых, напившись, я могу перестать себя контролировать и закурить, а я себе слово дала, и мне не хочется ко всем прочим своим недостаткам оказаться еще и безвольной тряпкой.
Засада какая-то, слов цензурных не хватает.

Бывают люди, ради которых хочется жить.
Бывают люди, среди которых хочется жить.
Бывают люди, сочетающие первое и второе.
Я не знаю, может быть, я где-то очень поглупела, где-то окончательно деградировала. Но у меня лет с 15-17 как было два разнополых смысла, и так все и есть.
Одно точно могу сказать: любовь не приходит, не уходит, не трансформируется, она просто есть.
И так будет всегда.

Нельзя спать на закате, нельзя. Потому что просыпаешься, задыхаясь от нежности.
С каким бы чертом заключить сделку, чтобы провести год рядом с любимым человеком. А потом хоть душу забирайте, хоть на костре жгите, хоть на органы разбирайте.
Конечно, это минутная слабость. Наступит утро, будет душ, потом улыбка, потом много других людей.
Потом, конечно, наступит вечер и ночь -- и снова или безудержное и бессмысленное веселье, или истекающее болью и тоской сидение за компьютером.
Прихожу к выводу, что если не верить в постоянное перерождение человеческой души, то разумней сразу застрелиться. Потому что никакая жизнь, которая имеет окончательный конец, да простят меня за такое выражение, не имеет ни то что смысла -- она ни малейшего оправдания не имеет.