Владимир Джа Гузман (настоящая фамилия Видеман) – журналист, писатель, философ. Родился в Таллине (Эстония), в 1955 г. По образованию русский филолог.
Много путешествовал по СССР, Душанбе. Занимался самиздатом, преподавал в подпольных кружках йогу, карате и кун-фу, читал лекции в мистических салонах Таллина, Ленинграда, Москвы и Душанбе. Принимал участие в диссидентском движении, знал ряд ключевых фигур эстонского сопротивления, среди которых – философ и духовный учитель Рам Михаэль Тамм, лидер эстонских консерваторов в Европарламенте Тунне Келам, первый переводчик Корана на эстонский язык Хальянд Удам. В 1987 году уехал в Южную Америку (Богота, Колумбия), через год переехал в Западнай Берлин, где начал работать корреспондентом Русской службы Би-би-си. Много путешествовал по Западной Европе и США. С 2006 года живет в Лондоне. Активно писательской деятельностью занимается с 2002 года. Его автобтографический роман «Школа магов», вышедший в Эстонии в 2008 году (на эстонском языке), был объявлен некоторыми критиками хитом сезона.
Дима Мишенин: Скажи, твоя приставка к имени – Джа – взялась из индуизма или из растафарианства? Чего в ней больше? Благовоний из индийских храмов и философии упанишад или травяного дыма с Ямайки и укуренных монолгов под музыку Боба Марли? Когда она появилась и при каких обстоятельствах?
Владимир Джа Гузман: Про монголов – это точно. Был в начале прошлого века в Монголии такой буддийский монах Джа-Лама – борец с китайцами и коммунистами за национальную самостийность. Он был настолько радикален, что его даже гулявший по тамошним степям со своими казачками черный барон Унгерн побаивался. В качестве боевого штандарта Джа-Лама, к примеру, использовал целокупно снятую человеческую кожу. Это была такая монгольская махновщина на базе буддийского учения о свободе: «Убив мать и отца и двух царей из касты кшатриев, уничтожив царство вместе с его подданными, брахман идёт невозмутимо» (Гаутама Будда, Дхаммапада).
Читать дальше: http://www.peremeny.ru/column/view/988/
Конференция "Единая Европа от Атлантики до Тихого океана: мечты или возможность?"
(Брюссель, 09 - 10 ноября 2009)
Доклад на секции "Многовекторная интеграция Евразийского пространства"
Справедливости ради надо отметить, что многовекторная интеграция Евразийского пространства уже идет полным ходом: культурного, экономического, институционального. Правда, идет она не центроситемительным, а парадоксально-центробежным образом, путем ослабления старых центров силы в пользу новой глобальной констелляции, так сказать, институциональных агентов. Что это за констелляция — вопрос в значительной степени открытый, поскольку процесс складывания "звездной коалиции" еще не завершен. Точно так же нет единого мнения о границах т. н. Евразийского пространства. В западной политологии к Евразии принято относить территории бывшего СССР, в лучшем случае — всех государств советского блока. В то же время некоторые авторы — движимые логикой географического буквализма — включают в состав Евразии всю территорию субконтинента: от Португалии до Малайзии.
В принципе, камнем преткновения для осуществления институциональной интеграции Большой Евразии является оборонная политика членов евразийского клуба. Фактор оптимальной аллокации ресурсов может быть легко опрокинут транзакционными издержками рудиментарной блоковой психологии, до сих пор доминирующей в общественном пространстве как Запада, так и Востока. Известно, что политические риски всегда снижают рейтинг экономической привлекательности региона. Но даже, если себе представить, что будет найден приемлемый формат оперативного сосуществования НАТО и ОДКБ, при соответствующем разделении зон ответственности, это еще не гарантия общего экономического успеха.
Главное, что делает рентабельным участие отдельного региона в макроэкономическом проекте — это производительность труда, тесно связанная с динамикой модернизации производства. Если производительность региона в среднем выше, чем у интеграционных партнеров, то он выигрывает, если ниже — то проигрывает в экономическом соревновании. Согласно статистике, мировым лидером в производительности труда сегодня являются США (условные 100%). В странах Западной Европы и Японии уровень производительности труда составляет 90-70% от американского, в новых восточноевропейских членах ЕС — около 30-40%. Производительность же труда в России почти в четыре раза ниже, чем в США. В Украине эта доля еще меньше и сопоставима с китайской и индийской — также крайне низкой в силу технической отсталости производственных мощностей.
По оценке РАН в стоимости российского ВВП 82% составляет природная рента, 12% — амортизация промышленных мощностей, созданных еще в советское время, которые уже изнашиваются и создают новые техногенные угрозы, и только 6% ВВП являются результатами производительного труда. Как видно, 94% российского национального дохода образуется за счет «проедания» прежнего наследия и природных ресурсов, которые, как известно, не бесконечны (а нефти, по разным оценкам, осталось на 20-25 лет). Есть и еще более тревожные симптомы – темпы прироста производительности труда, которые в 2006 г. по сравнению с 2005 г. снизились: 5,8% против 6,5%. При этом темпы прироста заработной платы, напротив, выросли почти в 1,5 раза.
В государствах Восточной Азии производительность труда за последние десять лет удвоилась, выработка на одного работника (output per worker) возросла с одной восьмой (в 1996 году) до одной пятой (в 2006 году) от уровня промышленно
В детстве моим любимым "роликом" был нартский эпос "Сосруко, сын камня" — о том, как герой, совершив ряд подвигов, возвращает народу похищенный драконом мешок волшебного проса. Через сорок лет после того, как я впервые познакомился с этим эпосом, я прочитал книгу чеченского философа Дени Баскана, где тот объяснял символизм образа рожденного камнем героя. Речь идет о кремне, из которого древний человек получал огонь. Нашему предку этот процесс представлялся неким чудом, когда камень порождает огонь. Все древние религии представляют собой де-факто культ камня. Куда мы ни посмотрим — камень везде: камень из Первого храма в синагоге на острове Джерба, каменная Стена плача, Гроб Господень, Кааба, каменные идолы всех времен и народов — лингамы, дольмены, жертвенные алтари и гробницы. Классический образ архаичной идеологии огненного камня являет собой Гроб Господень — каменная плита, на которой циклически, раз в году, на пасху, как бы самовозгорается Священный огонь. Учитывая, что начало этому обычаю положили византийцы, можно только догадываться об уровне прагматизма подлинных творцов данного ритуала. Однако, в данном случае это значения не имеет, поскольку главное здесь — яркая наглядность первоначального архетипа: рождение огня из камня, как физический прообраз воскресения тела из гроба, эмансипации духа от материи. Этот пасхальный огонь христиан имеет буквальное соответствие с пасхальным огнем древних евреев, самовозгоравшимся, согласно традиции, в пейсах на жертвенном алтаре как в Первом, так и во Втором храме. Священный огонь зороастризма тоже самовозжигался и поддерживался на каменном алтаре. Как и ведический агни. С другой стороны, священный камень часто выступал, как бы в инвертивном состоянии, орудием кровавого жертвоприношения: рубилом, топором, ножом. Кровавая жертва, жертвенный камень и огонь являются неизбежными атрибутами древнейших культов, восходящих к парасоциальной практике каменого века.
Колонна направляется к Букингемскому дворцу поздравить монарха