С чистого лица
Пределы здесь тихие, обильные на промысел: хватает и зверя с промысловой птицей, и рыбы, речной да озерной, грибов, ягоды пропасть. Однако, основное занятие аборигенов - производство молока. Здесь свой сепараторный цех, маслобойка. Товара производят мало, но дело-то государственное, стараются. Молоко перерабатывают в масло и хранят в ледниках до прихода баржи, на которой привозят все необходимое. Нужного много: солярка, комбикорма, техника, продукты, мануфактура и носильные вещи.
С утра не заладилось
Я Люблю эту Землю!!!
Все просто, все сложно и кажется вечным:
И лес, и пригорок... И речка за домом.
Все видится юным. До боли знакомым!...
Люблю эту Землю: Клубнику и Розы.
Люблю непогоду и ветры, и грозы...
Закаты, рассветы и солнечный свет!...
Весеннюю слякоть и яблони цвет!...
Мне нравятся бури, метель, снегопад!...
Я даже дождю бесконечному рад.
Я искренне жду и мороз, и туман:
Ведь это реальность - не сон, не обман!...
Так хочется петь, смеяться и плакать!...
Как надо нам радость и горе делить,
Хоть Жизнь назначает огромную плату
За право родиться, за счастье Любить!...
Мы-дети Земли: пришельцы и гости
Хотим этот мир до песчинки впитать,
Но вот не дано нам до боли и злости
С собою в дорогу чего-либо взять!...
Страдать и метаться, надеяться, верить
Нам надо сегодня, нам надо сейчас!...
Чего-то проверить, кому-то доверить.
А с кем до утра проболтать при свечах!...
Хотим мы дарить и добро, и подарки.
Хотим теплоты, и уют, и комфорт.
С друзьями нам хочется выпить по чарке
И съесть на кусочки порезанный торт...
Свидетельство о публикации №218040501686
Верка
Валерий Столыпин
Мы живем, точно в сне неразгаданном,
На одной из удобных планет…
Много есть, чего вовсе не надо нам,
А того, что нам хочется нет.
Игорь Северянин
Верка работает телятницей на третьей, самой допотопной ферме. Там нет никакой механизации и вообще ничего, кроме стен с крышей, да стойл. Даже пола дощатого нет. Все исполняется вручную, а в качестве тягловой единицы — старая седая лошадь слепая на один глаз. Соответственно и работница мало чем отличается от своей подопечной: длинные, спутанные, местами полинялые, волосы, не знающие расчески, отсутствие передних зубов, придающее лицу старушечий вид, выцветшие глаза, глубокие морщины. Все это дополнено сутулой осанкой и мужицкой застиранной одеждой. Так вот, эта дама, кстати, замужняя, имеет трехлетнюю дочурку, а лет ей всего двадцать пять, с моим приходом в совхоз вдруг стала стахановкой. Трудится день и ночь, млея от каждой похвалы. А как не хвалить, когда самый, что ни на есть передовик.
Мечта наивной девчонки
Грезы были абсолютно нереальные, обозначенные лишь контурами событий и эмоций, но до чего усложняли жизнь, в которой ничего подобного не случалось. Ну, когда же, когда?!
Свадьба. Она все продумала до мелочей: наряды жениха и невесты, число гостей, список был заготовлен; блюда, которыми будет угощать; нашла телефон самой лучшей в городе тамады, отыскала классного фотографа, договорилась о фейерверке и многом другом, не называя даты мероприятия. Она видела свою точеную фигурку в тисках свадебного корсета, платье от кутюр, восхитительные туфельки и море цветов... Еще приобрела несколько пар сногсшибательного нижнего белья и крутилась в нем перед зеркалом, убеждаясь, какая же она прехорошенькая. Богиня! Даже купила свадебные кольца: себе по мерке, а жениху - среднестатистического размера и спрятала их в потайную коробочку, где хранила деньги "на черный день".
Бурнасой
Валерий Столыпин
В цветном разноголосом хороводе,
в мелькании различий и примет
есть люди, от которых свет исходит,
и люди, поглощающие свет.
И. Губерман
*( В поморье так называют все рыжее)
В этом году зима выдалась на редкость студеной. Снега навалило по самые окна. Вечерами скулеж и лай собак перемежаются жуткими отголосками недалекого волчьего воя, узнаваемыми и пугающими. Кожа от этих звуков покрывается мурашками, дыхание останавливается , сердце напротив торопливо стучит, словно желая убежать подальше и скрыться.
Подбрасываю в печку побольше дров, чтобы не просыпаться лишний раз ночью, ложусь в постель, натягивая одеяло на голову не гася свет. Не скажу, что боюсь до смерти волков, сколько раз встречал их за околицей на расстоянии выстрела, но ощущение мерзкое. Эта заунывная волчья песня невольно заселяет голову мыслями о смерти и конечности всего. Понятно, что избежать мрачного завершения жизни никому не довелось, но такое знание бодрости не прибавляет.
Музыка волчьего оркестра зарождает внутри тревожные импульсы, а память предков немедленно превращает их в безотчетный животный страх. Пытаюсь прогнать нелепые ощущения, но тщетно. Каждая следующая нота усиливает неприятный эффект, подвывание испуганных псов возбуждает и еще сильнее взвинчивает нервное состояние.
