[700x577]

Не опровергнуть постулат:
Хоть зелень ешь, хоть мясо с кашей,
Мы в сорок познаем закат
Не вечной молодости нашей.
Но мысль пронзает, как разряд
И всплеск июльского раската:
Когда настанет шестьдесят,
Мы встретим молодость заката…

Проплывают дни-облака…
Годы грудятся этажеркою,
Выше – с примесью молока,
Со свинцом – внизу, полной меркою.

Дробь кипящих бешеных брызг
Приближается грозной одою,
Вот уж лист кружит, пьяный вдрызг,
С веток сорванный непогодою.

В облака хочу, в облака…
Перекрасить жизнь летней радугой,
Воспарить над миром слегка,
Как дракон над китайской пагодой.

Продуваемый ветерком,
Грезит флюгер по неизменности,
За листвой бродя с матерком,
Ставит дворник рекорд смиренности.

Нарушать уже поздно стиль,
Задевать прохожих манерою,
Не попасть бы и в полный штиль,
Перепутав волю с вольерою.

Без погон за тщетность погонь,
Замороченный повседневностью,
Разожму с кукушкой ладонь,
Удивленный ее распевностью…

В облака лечу, в облака…
Распогодилось… Вот и солнышко!
Протянулась к нему рука,
А в руке одно только перышко…


2011


[700x525]

Ангел не спешит из поднебесья
Счастьем поделиться невзначай…
Может, невдомек ему, что здесь я
Поверяю шутками печаль?

Что давно уже не жду устало
Вслед за снегопадом звездопад?
И желаний до смешного мало
В пику ждущим званий и наград…

Много ль попрошу себе в угоду?
Сил да воли, чтобы песни петь,
Да возможность ощущать природу
Сквозь дорог распахнутую сеть…

Радость не приходит понарошку.
К счастью не приставишь костыли.
И мечта, сбываясь, пусть на крошку,
Дарит крылья не брести в пыли.

В небесах парить куда вольготней,
Рельсами не свяжешь облаков,
За окном минуло уж полсотни
Одиноких верстовых столбов.

Мой состав уходит к горизонту,
И поверх никчемной суеты
Жизнь кладет причудливо по гонту
Истин изумительных следы.

Странно на закате жизни ломком,
Где прозрачны тайны и наги,
Ощущать себя подчас ребенком,
Делающим первые шаги…

[700x525]

Это цитата сообщения Tarelkin2 Оригинальное сообщение

Китайский вязаный чай

[583x640]

Читать далее...

Есть еще на планете места...
[699x466]

Потерян день.. Какая, в сущности, безделица.
Их череда – как у реки теченье плавное.
Но кто-то счастья не найдет и не поделится,
А это главное, а это главное…

А это главное – чтоб для себя не выиграть.
Но выиграть другим помочь – вот штука важная.
Чтоб слава не сдавила бедной выи гладь,
Тщета безумная, многоэтажная…

А счастье от деленья не уменьшится
Законам вопреки термодинамики.
Потерян день? Сотри печали тень с лица,
Ведь есть резерв – разбитие керамики…

Из одежды на ней были только часы,
Да от солнца очки полудужьем…
Я себя ощущал, будто в «точке росы»:
Пот ручьем вперемешку с удушьем.
Это дымная мгла от пожаров лесных,
И жара – без границ или наций.
А она?.... Манекен из числа запасных…
Ну, а вы что подумали, братцы?
:)

Не стоит отрывать тебя от дел.
Дела к любви всегда неумолимы.
У них другой удел.
И даже в этом есть предел:
Так трудно называть тебя любимым…

Не стоит отзываться сгоряча.
Ведь гнев порою не имеет меры.
Из друга и врача
Вдруг превратиться в палача…
Так все ли стоит принимать на веру?

Не стоит сила затаенных слез,
А слабый должен быть неутомимым.
Не каждый слышит SOS…
И задаю себе вопрос:
«А стоит называть тебя любимым?»

Не стоит ветер унесенных крыш.
Покой и воля расслабляют душу.
Не сложно крикнуть: «Кыш!»
Но за стеною спит малыш…
Не бойся, твой покой я не нарушу.

А стоит ли кричать тебе: «Ау-у-у-у-у!»,
Когда живешь, как в царстве нелюдимом?
Боишься рвать струну,
Себя оставив на кону…
Так стоит ли считать тебя любимым?

Небеса смутил закат-багряник.
Зной июльский поумерил прыть.
У калитки одинокий странник
Попросил водою напоить.
Надо лбом тесьмой подвязан волос,
Сам в хитоне с шеи и до пят.
Только очи цветом в спелый колос,
Не отымешь от которых взгляд.

«Разреши, суму сниму с плеча я, –
Молвил, – ведь не нищий, ты не прав»,
На немой вопрос мой отвечая,
Мои мысли явно прочитав.
Гнутый ковш с колодезною влагой,
Струйка пота, капли в бороде...
Скрытый ум за напускной сермягой –
Вряд ли бомж, потрепанный в беде.

Что его толкает в путь-дорогу?
И зачем он ходит, нищ и бос?
Подвиг ли, какой, в угоду Богу?
Просто блажь? Рисовка? Не всерьез?
Крепло любопытство. Мысли – цугом…
Путник медлил, жажду утолив…
Вдруг заговорил, как будто с другом,
Размышленья разом предварив.

Продолжениее в коммеентариях...

Я женщиной любуюсь со спины…
О, как она прекрасна несказанно!
Хотя звучит, пожалуй, очень странно,
Ведь грудь, глаза и губы не видны.
Но так ли это важно для того,
Чтоб самому дорисовать случайно
Изгиб ресниц, опущенных печально,
Как у очей булгаковской Марго,
Или улыбку, уголками губ
Неуловимой, как у Моны Лизы…
Ведь, надо же, какие есть капризы
У тех, кто по натуре однолюб!
А может, мне украсить этот миг
Красою изумительной Елены?
Или самой родившейся из пены
Божественной Венеры выбрать лик?

Штришок, другой… И вот, портрет готов…
Не повернись! Не надо! Заклинаю!
Ты хороша собой, я это знаю.
Но образ твой реальный не таков.
Небесная Богиня! Идеал!
Красы алтарь для жертв и поклоненья!
И даже малых черт несовпаденья
Ждет разочарования обвал…
Чтоб отрезвления безмолвный вскрик
Не прозвучал фальшивою руладой,
Я повернулся сам – так очень было надо…
И пусть воспоминаний этих блик
Не скроет от заботы свитый в жгут
На струнах чувств потом наросший иней.
Знай, со спины, но все-таки Богиней
Была ты целых несколько минут…

Играют мальчики в войнушку,
Солдатиков расставив цепь,
И, зарядив бумагой пушку,
Азартно метят прямо в цель.

А рядом кукле в колыбели
«Бай-бай» девчушечка поет…
Во что играют, в самом деле,
Быть может, им недостает?

Не странно ли, что сразу рядом
Идем вперед и тут же вспять?
Живой водой – и тут же ядом?
Дать жизнь – и вдруг ее отнять?

Да, сильный не всегда задира,
И до сих пор еще в цене
Былая мудрость: хочешь мира,
Готовься, стало быть, к войне.

Но странной мысли не забыться:
Мальцам играть у дам своих
В садовников, чтоб научиться
Цветы выращивать для них.

Это цитата сообщения Сказоч-Ник Оригинальное сообщение

Сказочные сны

Я прикурю от Бетельгейзе
Возьму блокнот и карандаш,
Накину шаль и буду грезить...
Скажи: - Мираж,
Но я так ясно это вижу:
Туман сгустился молоком,
И аромат цветущих вишен
Струится в дом,
Где всё пока блаженно-сонно,
Где утро тянется ещё,
И под рукою обнажённой
Твоё плечо.
Где солнца свет прядёт украдкой
Рассвета розовую нить
И наши дочки спят так сладко,
Что жаль будить
Курносых и голубоглазых,
Смотрящих сказочные сны.

Всё так и будет, пусть не сразу...
Дождись весны.

© Copyright: Неждана Юрьева, 2010

Ваше благородие, госпожа Работа,
Вам самой бы вкалывать до седьмого пота.
Не влечет, поверьте,
С Вами визави.
Повезет мне в смерти,
Если нет любви.

Ваше благородие, госпожа Фортуна,
Вы меня не любите, как гусар драгуна.
О беспечном лете
Стужей не скорби,
Повезет мне в смерти,
Если нет любви.

Ваше благородие, госпожа Фемида,
От кутюр повязочка на глазах из твида.
Не уйти от плети
Голове-сорви.
Повезет мне в смерти,
Если нет любви.

Ваше благородие, госпожа Расплата,
Вашей неизбежностью вся душа распята.
На себе проверьте
Фразу «Ce la vie»
Повезет мне в смерти,
Если нет любви?

Ваше благородие, госпожа Усталость,
Думал, жизнь огромная, ну а вижу – малость.
Не поют при свете
Соло соловьи!
Ох, устал от смерти,
Дайте же любви!...

[471x600]

Уже весна, но день не стал погожим.
На улице морозно… Без надежд…
Скользнешь невольно взглядом по прохожим,
По мягким складкам меховых одежд…

Песцовая на этой даме шкурка,
Отметит глаз, а память возвратит –
Миниатюрной женщины фигурка
На сцене под софитами стоит.

Притихший зал, эмоции на лицах,
Как будто отраженья добрых снов.
И кажется, так бесконечно длится
Сладчайший плен властительницы слов…

От ритмов стихотворных вдруг подкатит
Комок под горло, слезы на глазах,
Озноб по коже сторицей оплатит
Частицы сердца, скрытие в стихах.

В ее стихах… И умных, и щемящих,
Проникновенно нежных, заводных…
До боли человечных! Настоящих!
Лучистой россыпью оранжево цветных!

О, как они мудры до озарений!
Как тут же потрясающе просты!
И в них живет ее особый гений –
Невиданная сила доброты.

Но вот, в словах идальго ли, Мессии,
Иль войн минувших незакрытых глав,
Она предстанет голосом России,
Как Франции – Эдит Пиаф.

Оттенок вещий на стихе крылатом,
Недаром власть волшебная над ним –
С Есениным в далеком двадцать пятом
Весь год дышали воздухом одним.

О море слышать или видеть море –
Как в полюсе узреть земную ось.
Счастливчики, кому пусть миг в притворе
Ее на сцене видеть довелось.

Случайны встречи не бывают, верно.
Здесь, на Земле, не оборвалась нить,
Которою, она, любя безмерно,
Смогла сейчас нас всех соединить.

Природы лики календарь меняет…
Но разум к перемене не готов.
К тому, как нам безумно не хватает
Той женщины, властительницы слов…

Она идет... Теперь уже веками.
Из книг несет любовь свою на блюде.
И с нами говорит с листов стихами.
Мы не принять ее не можем, люди!...

2010

Я Вас любил, а Вы меня – не очень…
Уже детали занавесил дым,
И если в чем-то буду я не точен,
Не посчитайте мелочным и злым.

Да, пусть Вас это больше не тревожит,
Ведь все в итоге суета и тлен.
И даже совесть, что порою гложет,
С годами к бесам попадает в плен.

Вдруг увлечет опять от ностальгии
Былой гонец – откинутая прядь
И темный взгляд… И вот уже нагие
Бушуют страсти, силясь обуять…

Я их стерплю. Лишь вспомню наши встречи!
Неповторимый унисон сердец!
Как Вы, мне руки уронив на плечи,
Навек сковали дюжиной колец…

Из-за оков плохой загар на теле…
Украли сердце, как разбойник-тать,
Уйти решили – и не пожалели,
Не пожелав обратно расковать.

И вот, живу… Но все жалею, право,
Что нет замены тайному ключу.
Пишу стихи, когда иду направо,
Когда налево – кольцами бренчу…

Любовь, как жизнь – полна противоречий.
В ком чувства больше, тот всегда слабей.
Уроните Вы руки мне на плечи –
И я пленен, как кошкой воробей.

Но вновь саднит ожог любовной лени,
Тут, как в тайге, завалы все да пни…
Ко многим Вы садились на колени,
Упорно игнорируя мои…

Все ж не пойму причины поведенья.
Наверно, я немного некрасив…
А то б не упирались Вы, прощенья,
Как минимум, хотя бы попросив.

Когда ж в груди у Вас утихнет вьюга?
Ведь мы, как пара, должен Вам сказать,
Ну, как никто подходим друг для друга:
Семнадцать Вам, мне – восемьдесят пять…

Уж для меня не надо обнажаться.
Мечтаний дев мой стан не омрачит.
Порой бы им покрепче к нам прижаться,
А тут шлагбаум, что всегда торчит…

Ведь я же помню, это - как экзамен!
Закон природы дышлом не крутнешь!
Да, мы, мужчины, любим все глазами,
А женщины ушами… Только все ж

Кучней сомненья на челе убогом:
Шлагбаум неподъемный – это стресс!
А вдруг минуете тогда меня прожогом,
Как полустанок литерный экспресс?...

:)

Жизнь, как репей, листом опросным
Который раз цепляет нас:
Молочный зуб сменился взрослым,
Но это ж было только раз!

Так почему же мать-природа
Милей к акулам и слонам?
Им дарит зубы год от года
Без шансов улыбнуться к нам…

Да… Явно человек обижен.
Но я узнал на днях о том,
Что просто возраст тут престижен.
Стать прежде надо стариком.

Да не простым – за сто и боле
Нам надобно по жизни лет.
А коли не помрешь и доле,
Взрастишь и зубы на обед.

Как посветлела перспектива!
Иной запрос теперь к годам!
Прощай, дантист из Тель-Авива!
И здравствуй, интерес у дам!

И пусть до этой светлой жизни
Еще пахать, как до звезды,
Мы позабудем все о тризне,
И не испортим борозды.

Мысль не отбросишь в подворотню,
Придет обратно, словно в пас:
Коль зубы вырастают в сотню,
Какой же, блин, у нас запас?

:)

Я ухожу… На миг, или на час…
На день, неделю. Даже на полгода!
Ты помолись, любимая, за нас,
Как перед битвой трудной воевода.

Темнеет взор от сонмища разлук?
За ширмою терпения – бунтарство.
Но не пенять же нам с тобой, мой друг,
На горечь неизбежного лекарства.

От чуждой повседневности, забот,
От равнодушья, скуки и обмана…
Ладонь горячая на тонкий лед!
Укол с прививкою! Смешная рана…

Изменчив мир, и мы уже не те,
Как пилигримы на дороге млечной.
И сознаешь в душевной пустоте,
Любви, должно быть, не бывает вечной.

А ведь она не только пыл и страсть,
И пульс неисчислимой ипостаси
От мук однообразья дарит власть,
Как риск – вираж на слишком ровной трассе!

На фоне сладкого еще ценнее брют.
Любовь-прощенье за любовью-пониманьем.
Любовь-терпение, любовь-уют,
И по спирали вновь любовь-желанье,

Не примитивное – любовь-кровать…
Ну, что разлука нам? Такая малость!
Моли судьбу, чтоб не дала познать
Любовь-привычку и любовь-усталость…

Для мужчин, если глубже копнуть,
Вне здоровья, карьеры и лет,
Обнаженная женская грудь –
Утешитель от всяческих бед.

Это ж надо! Один только вид –
И стабильно успешен финал!
Может, память мгновенья хранит,
Как в младенчестве титьку сосал?

Или это инстинкта ходы,
От греха первородного след?
Есть еще, мол, такие плоды,
В целом свете каких слаще нет…

И округлости эти – как зов,
Как преддверье к началу утех!
Жажда ягоды после цветов,
Атавизм – понадкусывать всех.

Это как панацея! Женьшень!
Как лекарства мгновенный эффект!
И что важно – у дам каждый день
При себе, как второй интеллект!

Может кто среди плотских страстей
Замечал, верой кровь остудив:
Купола православных церквей –
Словно контуры женской груди…

Ставки сделаны! Прочь доктора!
И провизоры с кучей аптек!
Нам, мужчинам, лечиться пора
Обнаженьем груди имярек!

Чтобы «падали» все за версту!
Леди, девушки… Как их понять?
Благородную миссию ту
Не торопятся как-то начать…

Может, нам поспособствовать им,
Настроенье подняв до Луны?
Только местом, скажите, каким,
Обнажиться мужчины должны?
[463x699]

А он погиб совсем неброско,
Не как в сценариях герой.
Песка прибрежного полоска.
Вокруг немилосердный бой.

С высот и круч огонь обрушен.
Здесь пристреляли репера
На каждый метр воды и суши
По всей излучине Днепра.

Все сметено гремящей лавой
Стальных зазубренных булав.
И не ступить на берег правый,
В себя железа не впитав,

Где дым, глаза едва не выев,
Молитвы не затмил: «Спаси!»
Там под врагом красавец Киев,
Там колыбель святой Руси.

А он погиб совсем не броско.
Он амбразур не накрывал.
Но берег с раненой березкой
Стал для него как пьедестал.

Ведь даже Днепр не знает, сколько
Здесь полегло таких же тел.
Он просто отдал жизнь и только,
Все дорогое, что имел…

Хрип перемешан со стенаньем
В воде бурлящего Днепра.
Но «Прррррравый! Прррррравый!» заклинаньем
Сквозит в отчаянном «Урррррра!»

«Ура-а-а-а-а-а! Даешь!» Взахлеб! На вздохе!
Вразнос! Оскалено! Навзрыд…
Не сметь беречь себя в эпохе,
Когда планеты череп вскрыт!

И навзничь небосвод упавший
Под солнцем обагрился тьмой.
Здесь нет ни первых, ни отставших.
Тот, кто не трус, уже герой!

А он погиб совсем не броско.
Упал ничком, спиной к реке.
И на траву прозрачной слезкой
Сползла росинка по щеке.

Слеза детишек не рожденных,
Несостоявшихся невест
В распятьях звезд окровавленных,
Солдатам заменившим крест.

Под маской спрячутся гримасы
Войны не женского лица.
И скажут, что была напрасной,
А не геройской смерть отца.

Войны случайная погрешность…
За что он пал в боев разгар?
За самостийность? Незалежность?
Голодоморовый пиар?

Не разрушаются основы,
А просто надо понимать,
Расчеты тех, кто вмиг готовы
Продать себя, отца и мать.

Им все равно, кто от воронки
Пытался землю уберечь,
Чтобы твой сын во все глазенки
Глядел на мир с отцовских плеч…

Вот, он погиб совсем неброско.
След от осколка у вихра.
А в кулаке зажата горстка
Правобережного Днепра…