Блестящий, умный афоризм красиво ухаживал за прелестной, тонкой шуткой. Последняя отвечала афоризму взаимностью, и постепенно их отношения переросли если не в роман, то в короткий юмористический рассказ уж точно. Мамаша шутки, старая поучительная басня, была критически настроена к увлечению дочери. Отводя шутку в сторону, постоянно читала ей мораль и всячески внушала своей кровинушке, что брак – дело не шуточное, да и афоризм ей не пара – уж больно короток. Если и создавать семью, считала она, то непременно с кем-то более солидным и состоятельным. Взять, к примеру, анекдот. Представительный, со смыслом, всеобщий любимец. Да, временами глупый, часто пошлый и, как правило, довольно старый. Но за ним шутка будет как за каменной стеной, а с афоризмом ей станет явно не до смеха. Для пущей убедительности она вспоминала свою юность, когда ещё не была высокоморальной басней, а весьма легкомысленной, озорной частушкой. Её, такую молоденькую, коварно соблазнил и бросил пройдоха прикол, любимец простеньких баек и дешёвых пародий. А несостоявшаяся свекровь – старая одесская хохма, посмеиваясь, поздравила её с удачной первоапрельской шуткой. Подобной доли для своей дочери басня явно не желала. И неизвестно, как бы отношения между шуткой и афоризмом сложились в дальнейшем, не помоги молодым блистательная эпиграмма. Благодаря ей басня узнала, что бабушка афоризма – краткость – является сестрой самого таланта. А там и до гениальности недалеко. От такого родства отказаться было невозможно. И когда в очередной раз афоризм, шутки ради, заявился к возлюбленной в дом, то был встречен решительным и ещё более коротким – «Да!» Ну а дальше была долгая и смешная жизнь. Куча прелестных юморесок, которые выросли и стали солидными фельетонами и яркими комедиями. А шутка и афоризм состарились и умерли в один день. В последний путь их провожала эпитафия – особа немногословная, ироничная и очень печальная. Потому что, по большому счёту, эпитафия – это эпиграмма, получившая похоронку.

Лежу на диване, облокотившись на локоть, так, что у меня на спине выступает лопатка.
Илья осторожно трогает её и спрашивает:
— Что у тебя там такое?
— Это лопатка, — отвечаю я.
В глазах у ребёнка ужас:
— Ты проглотила лопатку?!

* * *

Спрашиваю дочку, 5 лет:
- Кто съел всё печенье?
- Ниндзя.
- Что-то я их не вижу...
- Их никто не видит.

* * *

Внук (3 года):
– Бабуль, роди мне братика!
– Ну… этот вопрос не ко мне, а к твоим родителям.
– Спрашивал уже. Сказали: «От бабушки зависит».

* * *

Ребёнок смотрит выступление оперного певца и говорит: «А мы, когда в садике так орём, нас ругают…»

* * *

Маша (5,5 лет) кричит мне из комнаты:
— Мама! Ты что-то сказала?
— Нет.
Маша, вздохнув:
— Значит это моя совесть.

Тёма (3 года):
— Дед, сегодня ты со мной сидишь?
Дедушка, снимая куртку, отвечает:
— Да, я.
Тёма:
— Ну, проходи, я из тебя верёвки вить буду.

* * *

Дочка рассказывает:
— Девочки сегодня в садике себя очень плохо вели.
— И что же они делали?
— Они на прогулке голову между прутьями забора засовывали.
— Ты ведь не засовывала?
— Нет, у меня не пролезла.

* * *

Диночка говорит папе:
— Пока мои загадки не отгадишь, спать не пойдёшь!

* * *

Недавно купила Егорке чернослив в белом шоколаде, протягиваю ему раскрытый пакет:
— Угощайся.
Он с любопытством заглядывает в него, расширяет глаза и говорит:
— Пельмени?! Сырые?!

* * *

Катюша, когда была маленькая, называла свою крестную «кёсная», а ей (Крестной) это почему то не понравилось, и она говорит: «Катя, не называй меня кёсная, говори тетя Наташа», а Катя и говорит: «тетя Какаша называть?», после этого Наташа уже согласна была на «кёсную».

* * *

У дочки моей приятельницы воспитательницу звали Валерия Валерьевна. Очень для ребенка сложное имя. Так девочка звала ее Варенье Вареньевна. И все были довольны.