Весна оголила все нервы - мне хочется быть услышанной, но страшно говорить, потому что я вижу, что сейчас меня поранить легче, чем когда-либо. А ведь другие люди привыкли к старым пределам, в которых я не реагирую на слова, настроения, выпады.
Мир снова становится для меня странной шарадой... Стеклышки калейдоскопа мешаются без остановки. Я устала - но не могу позволить себе эти слова. Потому что и так говорю их слишком часто.
Я знаю - умная, умная девочка, - что стоит больше молчать... Чтобы быть уверенной, что когда я говорю, меня всегда воспринимают всерьез.

Хорошо бы больше не проверять то, что и так известно, а именно: люди чаще всего милые и забавные, но все же лучше держаться с ними на расстоянии пятиминутных разговоров и/ли полного незнания правды друг о друге. Более близкое знакомство зачастую накладывает социальные обязанности - я уже знаю, что не могу исполнять их.
Можно написать пару красивых метафор про закулисье жизни, про сцену и актеров и так далее, но я воздержусь, потому что суть не в этом. Суть в том, что мне не стоит соблазняться обществом [сценой], которое что-либо требует от меня... Я счастлива удивлять и восхищать [более того, мне это жизненно необходимо], но чем лучше люди меня знают, тем это сложнее, потому что требует все больше ресурсов и изобретательности.
Бегу ожиданий.
Бегу привычной оценки.
Бегу... ярлыка.
Off.

Когда осознаешь неверность своего поведения, появляется большой соблазн броситься в другую крайность. Однако делать этого не стоит, потому что
а) решение проблемы сменится уравновешиванием разных ее полюсов, что не есть гут;
б) ты автоматически целиком признаешься в ошибочности своих действий и, соответственно, теряешь часть очков уважения.

Имхо, в этом случае оптимально - как в во многих других, впрочем - постепенная коррекция, которая бы выглядела органично в общей картине перемены настроений и акцентов в общении. Конечно, есть варианты, когда ты продолжаешь гнуть свою линию, однако это оправданно или в случае заведомо экспериментального (=неценного) общения, или если ты уверен, что твоя воля и ранее набранный авторитет затмят некоторые шороховатости (или грубые занозы) в общем и целом.

Такие дела.

Я не знаю, зачем этот дневник - ведь мой статус и мои представления о жизни не позволяют больше выворачивать наизнанку душу. Я теперь не хожу по краю, господа... По крайней мере, не на публике.
А может быть, стала скучнее и обыкновеннее.

На самом деле [нужна ли кому-нибудь правда?] я стала слишком любить жизнь, и оттого мне невыносимо делать что-то, что не дает мне наслаждаться ею. И невыносимо ломать себя, чтобы подстраиваться под нее.
Какое глупое ребячество, но мне хочется быть... собой.

...в молодости некоторые женщины говорили, что любят меня за мои длинные ресницы. Я не спорил. Потом место ресниц заняло остроумие. Влиятельность и деньги. Талант. Наконец, мудрость. Ладно, я согласен на все. Пугает меня только одна женщина, которая любит меня таким, какой я есть. Но я знаю, что мне с ней делать. Я заготовил яды, кинжалы и сундуки в темных пещерах, чтобы спрятать в одном из них ее голову. Нельзя оставлять ее в живых. Прежде всего потому, что она верна мне, никогда не лжет и всегда ставит меня впереди всего остального. (Марио Пьюзо)

Лучше никому не говорить о своих творческих планах. Перегораешь... быстрее. И, тем более, стоит мне только услышать "у тебя это не получится" - и я никогда в жизни не возьмусь за это или любое похожее дело.

Здесь были мысли, ощущения и жалобы на жизнь.
Но внутренний цензор нажал delete.

Действительно необходимо становится писать тогда, когда перестаю понимать себя. Тогда текст, как процесс обдумывания и фиксации информации, становится наиболее доступным средством перевода с себя на себя...

Даешь себе волю - и мысли сразу пускаются в пляс по всем зазубринкам на поверхности сознания. Вот я вижу себя - все всегда начинается с себя, - стою перед зеркалом, хмурююсь, всматриваюсь в отражение. Оно изменилось за зиму. Я - изменилась... И осталась прежней. Изменилась в том, что перестала искать общества для себя, перестала хотеть быть в центре - то, что казалось мне привлекательным, теперь только данность, одна из многих. Но, тем не менее, прежним осталось мое желание быть услышанной, когда... Когда то, что я говорю, касается не только меня.

[противоречие: а как кого-либо касается эта, невероятно длинная (уже это чувствую) запись? Я ни к кому не обращаюсь, как это в последнее время было - но, тем не менее, я верю, что в ком-то отзовутся и эти строчки. Пишу искренне, от сердца, но не самое сокровенное - вот в чем дело. И так во всем.]

Больше молчания, меньше философии вслух. Я вдруг - снова - стала ранимой ко всему, что касается того, что внутри... и потому такой тихой. Сердце не боится вторжений... лишь не хочет обороняться от критики. Любой.

Не знаю, кем становлюсь. В такие моменты, как сейчас, оглядываешься и сразу возникает миллион вопросов. О терпении, о смирении, о цене, о границах и - о свободе. Не могу этого выразить, не могу описать... В этом сложном механизме мысли все шестеренки так хрупки что нигде не просунуть и тоненькой иголочки, чтобы замедилть их ход и разобраться в связях между ними без того, чтобы не сломать несколько зубчиков и не остановить все надолго, если не навсегда.
Да, навсегда - ведь в одну и ту же реку не войдешь дважды.

Не хочется сейчас ни умных слов, ни сложных рассуждений. Я не открываю Америку - нет цели никого впечатлять. Мне хотелось бы сейчас - в рамках того, что я могу написать здесь - понять себя и, наверное, успокоить... Чтобы опубликовать запись, доделать работу и лечь спать... не думая ни о чем и не чувствуя, как мысли стискивают сердце до боли. Новот я печатаю слово за словом и чем дальше, тем больше понимаю, что это не помогает. Я погружаюсь все глубже и мысли мои все... серьезнее.
И я останавливаюсь.

Стоп.

Вот говорят - "завтра",
Словно завтра будет какое-то новое завтра
Спасибо. Не надо. Не верю. Нет.
...
Эти точки предательски собираются в многоточие
И за ним уверенно, победительски ждут все прочие
Буквы, боль, безмолвие и часы
Без.

...for all women waiting for the magic.
[700x381]

Обращенные ко мне слова всегда проникают в самую глубину (если она не закрыта сознательно), но я сама никогда не старалась сказать, даже если ощущения рвались наружу со всей силой... Слова могут остаться без ответа, и поэтому я всегда предпочитала им действия - да, еще и потому, что мне важно,так важно быть услышанной и получать ответ как единственное доказательство того, что мое 'внутри' действительно что-то для кого-то значит. И оттого словам часто я предочитаю движения и прикосновения, ведь можно промолчать в ответ на то, что сказано, но тело... Тело всегда даст ответ другому телу, даже если не хочет этого.
И оно не способно лгать даже во благо.

Я помню, как в детстве ходила по дорожкам сквера, выложенным темной и светлой плиткой - и старалась ступать только на плитки определенного цвета. Иногда ноги неуклюже переступали и спотыкались друг о друга, стараясь не зацепить за границу - и я чувствую сейчас, что то же самое происходит со словами, которые рождаются во мне и просятся наружу... Они цепляются друг за друга перед дверью в мир - словно перед выходом на сцену, - не зная, как ступить и куда, чтобы быть услышанными, прожитыми, понятыми...

Я не знаю большего риска, чем быть откровенной в своих сиюминутных эмоциях... И не знаю больше искусства и большей силы - ведь это значить полностью отдаться на растерзание чужим судом и вручить контроль над своей болью и самыми хрупкими чувствами чужому.... милосердию.
Есть ли оно вообще.
Я могу сейчас ручаться только за свое.

Смертельно опасно сердцу стало
Весной ощущать ветер и волнение.
Что-то замирает и сужается, не пуская
Кровь - смыть следы эмоций;
И они прорастают,
Разрывая.

Право быть слабой... Есть ли оно, когда кто-то нуждается в тебе?

Sex alleviates tension. Love causes it. ~ Woody Allen

It is not sex that gives us pleasure, but the lover. ~ Marge Piercy

The only sin passion can commit is to be joyless. ~ Dorothy L. Sayers

You have to be brave in this culture to say, "This turns me on." ~ Rufus Wainwright

It doesn't matter if you fuck someone or get fucked - the main thing is to have sex. ~ Bulgarian saying

Я не хочу жить в стране, где надо пользоваться маршрутками, в магазине не найти нормальной сумки, а в кафе - кофе...
Оптимист обижен и убивает себя об стену.

Куда уходишь, зима, на кого оставляешь? Я хочу на пару мгновений с тобой туда - где вечное спокойствие, ничего не ожидающее; где бесшумно рассекают плотный ледяной воздух своими крыльями бесстрастные полярные совы; где по ночам, неотличимым от дней, на небе пляшут изумрудные волны. Север, вечный север... Это тишина, но не пустота. Холод, но не одиночество. Величие бескрайних жестоких равнин и невероятная красота на грани гибели... Пожалуй, сильнее его.
Надо лишь суметь ощутить и услышать их.

Ох, френды...
Продана моя машинка, моя красавица.
Невыносимая усталость.
Ужасная головная боль.
И желание... оставаться сильной.

В невыразимой сонности сегодняшнего моего бытия растворяется предчувствие неумолимого завтра...
Где-то поблизости бродит вдохновение - осталось лишь заманить его в засаду ночных мыслей.

У каждой сознательной, не доставляющей удовольствие жестокости - серьезные причины.
И когда мое мягкое сердце робко стучится к разуму с прошением о смягчении решений, он непоколебимо отказывает, напоминая о них.
Поэтому, только поэтому я могу выбирать, кому и когда позволять делать себе больно.

Обстоятельства наскакивают как бойцовские псы, так и норовят оттяпать кусок нервов побольше - ну и черт с ними. Мысли - в заметки, и рваные сны. Крутимся-вертимся, цель - успеть все... до весны.