Странное место. Не похожее ни на одно из мною известных, но в тоже время до боли знакомое. Что же все таки произошло, пока я спал. Куда я попал. Если это будущее, то как я здесь оказался. Все вокруг какое-то ненормальное: улицы, дома, люди, да даже воздух ненатуральный, будто бы наскоро приготовленный, как кофе в дешевых гостиницах.
Я смутно помню вчерашний вечер. И ночь, проведенную с любимой женщиной. Больше ничего не помню. Если не считать вокзала и автобуса. Как я оказался на вокзале? Зачем я сел в автобус? Не помню. Куда привез меня этот автобус? Не знаю. Ничего не понимаю.
Моя сумасшедшая интуиция и ненормальная логика ведет меня напролом к трущобам. Будто бы там я найду решение, будто бы там я найду выход из сложившейся ситуации. По заверению женщины там небезопасно, но мне все равно. Кажется за тем поворотом надо свернуть на юг. Осталось совсем немного. Но что это за сборище котов. И все сплошь черные, как на подбор. И все шастают туда-сюда, нет чтобы сидеть спокойно на месте. Надо обойти это темное место.
Но что это такое! Откуда сзади меня появился этот черный кот, я ведь шел совсем не той дорогой. И еще один. Впереди появилось еще несколько. Эти мерзкие на вид коты подойдя ближе начинают ластиться ко мне, и становяться все более и более заманчивыми. Так и хочется окунуться в эту волну "черноты" и исчезнуть в ней навсегда, решив таким образом свои проблемы. Но. Что же со мной происходит, я перестаю чувствовать собственное тело, я не чувствую кожи, иду словно летит моя душа. Коты все разом смотрят на меня с нескрываемым обожанием. Что же со мной происходит. Я закрываю глаза. Я представляю себе пустоту. И.
Открыв глаза я увидел быстро убегающих от меня двоих котов, остальные исчезли ранее. Сколько прошло времени, место вроде тоже, да и пока еще вечер. Значит не больше часа.
До трущоб оставалось совсем немного, всего пара километров. Город менялся прямо на глазах. Все чаще начали появляться двух- и трехэтажные дома. Пригород, как и все мне известные пригороды. В некоторых окнах горел свет, но большинство было все-таки темными. Одиноко стоящие дома; деревья, газоны и лужайки перед домами, все настолько близко и знакомо. Воспоминания начали рисовать перед глазами исчезнувшее было воображение.
(Помнишь, ты тоже хотела такой же уютный домик. Двухэтажный, на берегу речки, вокруг мы бы посадили деревья и в этом саду гуляли бы с нашими детьми. В доме было бы несколько комнат: детские, библиотека, наша спальня. А в гостиной мы бы по выходным, и в особенности по праздникам, принимали бы гостей: друзей, родителей, моего брата с женой.
Помню как мы с тобой, после их свадьбы поехали в нашу съемную квартиру и устроили себе незабываемую "брачную ночь". А потом на неделю поехали к твоим родителям в село. Вроде как "медовый месяц", "свадебное путешествие". Их ведь там как раз и не было. Родителей. На даче.
Ты обожала целоваться, и по этой части ты превосходила всех известных мне до тебя женщин. Ты любила долго болтать по-пустякам о любви и сексе. О, как ты любила последнее... Дай тебе волю, ты бы каждую минуту разжигала огонь в нашей успевшей остыть кровати. Твои легкие прикосновения кричали о безумных фантазиях. Ты окуналась с головой в такой экстаз, где мы еще не были. Ты мне показывала такие места, которые еще не существовали...)

Я смотрю снизу вверх
И в сиянии глаз,
Как подстреленный стрех,
Бьюсь в решетку из фраз.
Утопаю в словах,
Что безумства полны,
И лелею в мечтах
Отдохнуть от войны.
Этот глупый пожар
Этих мелких страстей.
И ничуть мне не жаль
Этих странных людей.
Задыхаюсь от лжи
Самых свежих статей,
Доставая ножи
Из карманов гостей.
Начала забывать
Самых лучших друзей.
Мне теперь не понять
Их забавных затей.
Но я все-таки рада,
Будто снегом ложись
В голубом снегопаде...

Мне не нужны теперь мои причуды.
Я знаю: счастье быть самой собой,
Быть всеми нами, быть всегда с тобой,
Любить и верить, ждать и дожидаться,
Дарить и принимать, прощать и не прощаться,
Смотреть в твои глаза и видеть радость!
Возьми мою ладонь и поднимись
Над буднями, взмывая ввысь
Порывов и мечтаний.
К любви моей тихонько прикоснись,
От дум тяжелых, наконец, очнись,
Закрой глаза и загадай желанье.

Сама с собою не в ладах,
Не знаю, как мне быть.
И в наступивших холодах
Смятения не скрыть.
Два жарких пламени внутри
Все больше с каждым днем.
Два чувства сильные мои
Горят во мне огнем.
Одно из них - слепая страсть,
Безумна и дика:
Быстрей к ногам твоим упасть,
И рядом облака.
Услышать частый сердца стук
Под нервной дрожью пальцев:
Коснуться теплой кожи рук
В зовущем дивном танце.
Второе чувство - это нежность,
Чиста, как первый снег.
Ее простая неизбежность
Видна сквозь трепет век.
И если я смогу смешать
Два пламени в одно,
Любви тогда не избежать
И это решено, но
Я не знаю, что хочу
Обжечься еще раз...
Меж двух огней так и живу.
Мне их не совместить.
Родной мой, милый мой, прошу!
Скажи, как дальше жить?!

Когда душа спокойна, как луна
В безветренное ввинченная небо,
Так хочется домашнего вина
И окна заметающего снега.
Смотреть на этот мир через бокал,
Сквозь мутное стекло в разводах винных,
Быть может, то, что суетно искал,
В такие вот минуты только видно.
И терпкое мгновение глотнув,
Понять, что это было, в самом деле,
В такой-то час. В такой-то день недели
С тобой. Спасибо снегу и вину.

Ты стоишь в середине пространства звучанья,
Пропитавшись насквозь сладко-горькими звуками,
Поглощенный всецело объектом молчания,
Что возник вдалеке бледно-синими стуками.
Страшным пульсом врывается ненависть в прошлое,
Покрывая мне душу кровавыми ранами.
Я смотрю в тишину, безграничную, пошлую
И покрытую сверху тут матом, тут мрамором.
Ты становишься зверем покидая свой дом.
Я иду в темноту - там мне легче дышать.
Где-то скоро мы снова столкнемся вдвоем,
Мы друг друга поймем - нам двоим умирать!
Умирать от одной постоянной беды,
От бездушия глаз, от безболия ран,
От неверия в веру христиан и Коран,
И то жгучего света любимой звезды.
Но мы твердо стоим на своих рубежах,
Подкрепленные эхом пространства звучанья,
Не сбавляя паров на крутых виражах,
Мы стремимся приблизиться к месту молчания.
Чья-то алая кровь на моих кулаках
Превращается в опыты первого боя.
Сотни слов оставляли меня в дураках,
Я за это платила, и, корчась, и ноя.
Но зато я все помню, и мне не забыть,
Как осколки души сапогами пинали,
Как смеялись в лицо и хотели убить
Запоздавший восход нашей первой печали.

Когда глаза устанут видеть свет
И на исходе дня опустят веки,
Когда обратно в горы хлынут реки,
И время остановит вихрь лет,
Хотела б я, чтоб в этот чудный миг,
Где моя жизнь столкнется с моей смертью,
Все закружилось дивной круговертью,
И образ твой передо мной возник.
Чтобы в момент прощанья и прощенья
Я наблюдала дрожь твоих безумных рук.
И слышать под ладонью сердца стук,
Отведав силу страха и влеченья.
Чтобы могла любить все также безудержно
И пить тебя, и дать тебе напиться,
Чтобы смешались чувства и границы,
Чтобы слились и судьбы и надежды.
Чтобы в последний раз моя душа
Страдала в муках радости и страсти,
И, несмотря на смерть, чтоб в моей власти
Было уйти, любя тебя и не спеша:

Это было вчера.
Это будет опять.
Это снова вернется ко мне.
Словно росчерк пера,
Словно локонов прядь,
Словно золото в серой стене.
Это больше, чем жизнь.
Это в нашей крови.
Его стук нам ничем не унять.
Это женский каприз.
Это слезы любви,
Что приходит, приходит опять.
И я искренне рада.
Вновь встречаю ее:
-Как давно ты у нас не была!
Снова вкус мармелада.
Бьется сердце мое.
- Здравствуй! Я снова пришла!

Маэстро, занавес и гаснут фонари,
И в праздничный фасад приходят будни.
Проходят дни, как в море корабли,
А вот уже и вьюги замели,
И быть счастливой здесь ужасно трудно.
Я в поисках утраченных минут
Листаю жизнь назад и понимаю,
Что не легко найти душе приют,
Возможно, и меня уже не ждут...
Как все же много я порой теряю!
Ах, если б можно было повернуть,
Остановить и сделать по-другому,
Невзгоды, беды, скуку обогнуть,
Пройти сначала длинный жизни путь,
Такой нелегкий и такой знакомый.
Но чуда нет. И я сквозь мглу ненастья,
Ошибками всю душу ободрав,
Сгорая без остатка в бездне страсти,
Ищу вслепую вечный смысл счастья,
Утерянный среди цветущих трав...
И не дай бог его мне разыскать.
Узнать, что было и что будет после,
И от ошибок больше не страдать,
Ответов нужных больше не искать,
И не любить...
Зачем же дальше жить?
Под небом звездным...

Цветком кровавым расцвела любовь,
Продолжив путь свой в человечьих судьбах,
Волнуя, поднимая вновь и вновь
На подвиги вскипающую кровь,
В пылу борьбы и в пыльных клубах.
Сгорают души в пламени святом,
Рождая жизнь в огромных муках счастья,
Мечту и радость оставляя на потом,
Идут, гордясь, в забвение, ни во что
По зыбкому мосту в часы ненастья.
Но жар любви... он - вечен, он - велик,
Он перейдет в грядущее потомкам,
Зажжет любовь, един и многолик.
Разбудит в сердце утомленном крик,
Оставшись в жизни маленьким ребенком.

Я жду. Я верю. Я люблю.
И не могу я жить иначе.
Смеюсь, страдаю, говорю,
Мечтаю, вру и даже плачу.
Плач мой внутри,
И никому его я тайны не открою.
А ключик замкнутой двери
Надежно схороню и скрою.
Мой плач - и боль, и счастья миг,
Печаль, и радость, и сомненья,
И тот прекрасный дивный лик,
И грусть моя, и сожаленья.
Мой плач - огонь в глазах его.
Мой плач без слез, он - паж души.
Мой плач - сознание мое,
Он - мысль, и свет в ночной тиши.

Глаза фонарей ласкают мой профиль,
Забывший, где вход и где выход отсюда.
В висках молотками пульсация крови
От вида безмежного черного чуда.
Огромное чудо в тысячу звезд!
Оно до нуля уменьшает мой рост.
Оно возвышается куполом неба
И плачет кусками дождя или снега.
Не важно, что ночь - я своя в темноте.
Мне в сумерках проще становится жить.
Я словно иду к неземной красоте.
Всю ночь берегу, чтобы утром убить.
Ничего не поделаешь здесь!
Принимаю, все так, как есть,
Потому что огромное звездное чудо
Умирает неслышно с цветением утра...

Я устал от чужих городов,
Я устал молоть этот лед,
Я хотел бы уснуть, но нет времени спать.
И опять за окном ночь,
И опять где-то ждут меня,
И опять я готов идти,
Опять...

Но я верю, что ты
Снова скажешь эти несколько слов.
И тогда я готов
Оставить след на этом снегу.
И я знаю, что мне
Не долго осталось ждать,
Чтобы снова увидеть сосны на морском берегу.

Переулки молчат,
Под ногами усталый асфальт,
Но под крышами город продолжает жить.
И пускай фонари
Светят ярче далеких звезд,
Фонари все погаснут, а звезды будут светить.
Но я верю, что ты

Но я верю, что ты
Снова скажешь эти несколько слов.
И тогда я готов
Оставить след на этом снегу.
И я знаю, что мне
Не долго осталось ждать,
Чтобы снова увидеть сосны на морском берегу.

Вот... И фото вчера сканировал... Их так много. Даже появилось желание написать роман-в-картинках... О своих родственниках... о своем происхождении..
А пока... Фото моего отца, лет в 23-25... Я таким же примерно был, на 90-95%... и волосы тоже, только темнее... и много еще чего от матери...
[показать]

Вчера вечером, когда мы играли втроем (мама, сестра и я) с Катей, мы столько вспомнили из детства... Вскоре напишу... Сейчас другое настроение...

Ммм... Очень-очень похожа на Лали... только лицо пока не могу найти...
[показать]

Вот я и опубликовал свое творение из "Жизни только ради наслаждения". Первое на очереди. :)... Глупое, смешное, наивное... я просто издевался...
Будет продолжение... еще 8-9 глав.
А вот что меня огорчило... так это то, что я потерял листы на которых написал главы 5-7... "Несуществующие"... Буду искать... если не найду - опять заново писать!!!
Всех люблю!!! :) Но мне ужасно одиноко!!! :)

Лучшие из лидеров, те которые достаточно по-умному сочетали в себе качества вожака и обжоры, и которые умели держать в подчинении и страхе совсем уж жалких прозренцев, организовывали свои мощные стаи. Чем больше уважали лидера тем мощнее были стаи. Каждая стая содержала кучку прозренцев-оборванцев, которые помогали им идти дальше, находить лучшие места проживания.
Размер стаи уже медленее уменьшался, ценилась каждая особь, и длительность жизни, точнее выживаемость, увеличивалась с каждым годом. Всех интересовали Цель и Выживаемость. Еда уже распределялась более равномерно и разница в "животах" была ничтожной. Все быстрее увеличивалась разница в "особой" способности особей. Утвердилось в стаях деление особей на лидеров и холопов, прозренцев и леньтяев.
Но если взглянуть на Цель глазами каждой особи. Все они хотели быть Первыми и, даже, Избранными. Ведь это давало бы им иллюзорно-безграничную власть над Всем. Так считало большинство. Некоторые же из прозренцев, более опытных и хитрых, начинали распространять слухи о недостижимости Цели, о том что Цель сама найдет Избранного. И они, презренные прозренцы, давали надежду каждому. Каждый искренне верил, что именно Он станет Избранным, что Она, богоподобная Цель выберет его.
Но вера верой, а необходимо было Выжить в таких страшных условиях! Смерть приходила к любому из них, даже к лидеру или прозренцу. Каждый старался из всех сил отнять лишний кусок, ударить более слабого...
Появились рабы. Слабые, тихие, спокойные, надеящиеся на Чудо, верующие в Божественную Цель. Так как все были кочевниками, все время передвигающиеся от одного места к другому, то и работать приходилось в тяжелых, абсолютно неприспособленных местах.
Количество стай уменьшалось в противовес увеличению количества особей в них. Начали появляться теневые лидеры и прозренцы-одиночки...
Первой стычкой рабов-фанатиков веры и окружения лидеров можно считать уход нескольких тысяч рабов из самой крупной стаи и обособленное создание своего хозяйства. После этого все крупные стаи, возглавляемые авторитарными лидерами, стали озлобленны к этим тысячам.
Шли года и к "тысяче" примкнули сотни тысяч таких же рабов. Их направляли, но не управляли ими теневые лидеры и прозренцы-одиночки. "Группировка" рабов, которые называли себя анархами, росла с каждым днем, и вскоре стала самой крупной из стай. Теперь другие стаи не очень то хотели лезть в дела анархов.
Анархи обвиняли лидеров других стай в эксплуатации особей-рабов, которые также как и они имели право на свободное волеизъявление.
Не выдержав, лидеры самых крупных и мощных стай собрались на Совет стай. И было решено на том Совете - объединить стаи в Единую. Единой будет править Совет. Первым решением Совета Единой была КонтрРеволюция.

Легенда о появлении лидера гласит: "тот, кто сможет сказать "Стой!" огромной толпе слепых и тупых оборванцев, тот станет лидером". Об этой легенде знали все, все ждали лидера!
Прошло несколько десятилетий, но лидер так и не нашелся. Или же просто все боялись этого появления? Но однажды, спустя много лет...
- Слышь, урод!
- Кто урод, посмотри на себя, жалкий оборванец. Я хоть не такой худой как ты!
- Ага, ты чересчур жирный урод! Ты не поймешь смысл жизни, не сьев массу дерьма из ближайшего болота!
- О каком смысле ты говоришь? Все куда-то следуют, и я вместе с ними. И не голодать же мне!
- Куда-то следуют! - перекривляя его, сказал жалкий оборванец. - Стой!
Идущие рядом с ними "питомцы" остановились, удивившись сказанному последнему слову. Так появился первый лидер.
Первые лидеры были действительно столь жалкими, что их скорее жалели, нежели любили или боялись. Но именно благодаря им появилась концентрация внимания и толпа слепых начала обретать некое подобие зрения. Вскоре за этим у некоторых появилась способность прозревать, которая помогала искать более прямой путь к их цели.
Но так как цивилизация могла только уменьшаться, то эти самые лидеры и прозренцы очень ценились. Большая их часть теряла свои способности после переедания дряни, которую их послушные "питомцы" подносили из лучших болот...

Эти "питомцы" уже давно зародились как бы, и поэтому они всего лишь обрели свободу передвижения. Свободу ли? Посмотрим за ними дальше. В начале пути их миллиарды.
Толпа одиночек, никто из них не собирается помогать другому. Их так много, что шум их криков просто сотрясает принявшую их Вселенную. От их топота все вокруг шатается и кружится, хаос кромешный в кромешной же тьме. Не видя никого и ничего они бегут напролом. А ведь дистанция все равно одна и та же - почти вечность.
В первые же мгновения появляются и первые жертвы этой Вселенской шумной толкотни. Их становится все меньше и меньше. Вот уж позади непреодолимые взглядом пространства и бесконечное множество трупов так похожих друг на друга.
Спустя года по нашему летоисчислению, а проще говоря через несколько мгновений нашего бытия, их стало намного меньше, всего каких то несколько миллионов, уже довольно таки дохлых, выдошихся, уставших и слепых "питомцев".
Спустя года они наконец-то поняли, что их цель так далека, что им бы надо объединить усилия чтобы хоть один из них достиг ее. И при всем при этом среда, в которой они находятся очень агрессивна, продолжает двигаться, изменяться и вокруг столько всякой дряни, что заблудится и умереть в этих влажных джунглях - раз плюнуть.
Они продолжали гибнуть, но теперь в этом была повинна окружающая их среда обитания. Постепенно они начали приспосабливаться к жизни в ней и движению вперед. К светлому будущему.