еще не выпал вороватый снег
и слово ластится чернилами угря
пока ты ему нужен
а потом
махнет строкой
и умыкнет лампады масло
ему свобода
а тебе урон
намажешь скороспелый бутерброд
живого сендвича прогнав забытый запах
погонишь стаи туч и мыслей
запад доест закат
а утром на плече
бес стихотворный тихо свесив лапу
опять подбросит уголь первых строк
не обещая справки об удо

дом памяти кофейная обжарка
уже и радуга числом не угодила
когда нибудь отменят нотный стан
кадилом освящая бель листа
уже не нанизать дождями бисер
на солнца одинокую струну
волна ушла неслышимо по лисьи
в поля где рожь не помня старину
не ведая о пасхе колосится
далёком острове портала истуканов
похожих на зимы холодный свет
чего то очень нужного не стало
в словах упавших листьями запретов
костра дымок дымящей пирамидой
о чём то шепчет призракам ветвей
с событий горизонта пьяным гидом
шатаясь входит время журавлей
отпущенных за преданность синиц
ему что голова что след ноги
едва ли различимы в ночи лица
кругами по воде пошли враги
лежит у дома мха прохладный бархат
рвёт в клочья лета жёлтые страницы
рассыпанная осень патриарха

за душой ничего
кроме последней любви

пикселю было тесно в незримой раме
три неприметных цвета подложки
и вся история
а так мечталось хотя бы о чёрном море
что разливает волны по снам экрана
ловит движенья чувств и меняет краски
тянет из тёплых взглядов тоску и нежность
но не хватало пранка живых масштабов
чтобы оставить шконку из клетки тесной
выгорел бедный в одной из попыток странных
выбить свое желанье огнём ристалищ
в клетке теперь зеро без него играют
нежа прибой закатов морские волны
катарсис не живёт ни в толпе ни в стае
хадж одиноким волком по смыслам тайным
личным и пережитым а не киношным

пикселя на погосте луны кокошник

слово не поймав
звуком не соврёшь
разве им дано
тронуть пустоту
чистого листа
суетой минут

в один из нисходящих в осень дней
когда прохлада делит утро с телом
на волглой от кошмара простыне
морщинистой условно белой
останутся незримые следы
земли рассохшейся до трещин
где между миром и отравой мы
не будет ни мужчин ни женщин
и прошлого колючий добрый снег
как сон предутренний растает
я не увижу отражения в окне
и стёкла задрожав сорвутся к стае
седых
когда то чёрных лебедей

вдали от Дома третий год
в соседней комнате растаял лёд
в чайной чашке с бергамотом
ломтиком лимона и пустой слезой
странного дождя рассыпающего стёкла
обещанием ждать
ветер отлистает книгу на скамейке
вытряхнет пробелы взгляды сохранив
не читается
не пишется
солнца тюбетейка
поменялась тульею с луной
и наивно греет мимо дня
выдержу
вот только иногда
дерево так хочется обнять
вдалеке от Дома

натягивать на небо полог туч
не то чтобы с плеча а по плечу
и не искать ментального созвучия
у тех кому не время и не место
месить заката плазменное тесто
духовки из градирен выводя
на волю
холодным молом снежного молчания
приливом ожидающих камней
когда волна вечернего отчаяния
отпустит с неба звёзды журавлей
[512x700]

пачка от сигарет еле разорвана
слова пришли
неожиданно снова
//с любимыми не расставайтесь//
поют наргиз с фадеевым
и жизнь как черновик
пустеет отчаянно
и глупо надеется на ремейк
емелей без печки и щуки

//с любимыми не расставайтесь//
не заводите их словно детей или собаку
а наигравшись отпускайте их
как самолётик с ветхой башни
или кораблик на воде
не знающий про день вчерашний

//с любимыми не расставайтесь//
а лучше забывайте их
как книгу на осенней лавке
пусть прошлое прочтут другие
чтоб составы уставали с рельсов сходить

поезда не хотят
чтобы люди были вместе
им хочется их возить
они же не знают
глупые
что металл слабее любви

в словесных кущах столько миндаля
что впору отравиться
четырехтомник даля
ротопринт
холеный позолотой корок
неоном пустоты томится
и шелуха из легковесных фраз
гонима ветром передряг
не сложно напустить туман
тягучей пастилы из комплиментов
а после мысленный кирдык
за ложку лести
останусь тренажерной грушей
коль больно бейте
я привык
к дежурной мести
мультиков момента

угадывать жизнь
интереснее чем жить
кого то укладывать в ночь на лопатки
искать след комет на порталах страниц
играть осознанием с ближними в прятки
писать о тепле скороспелых фантазий
любить
и даже дружить

кто здесь чудес не встретил
их придумывает в книгах
а ты мне целый транш преображений
непостижимых предложил
где меркнет даже пьяная реальность
кому еще такие звонкие ключи
здесь предлагали
и кто еще их бросил с высоты
чтобы не жить
разгадывать скрижали
теней
из снов
и пустоты
в бороде водопадов воды
заколдованной словом

весь день в преодолении себя
в бесстрашии
в свет божий выползти с экземой на лице
угомонить сопротивление зеркал
грунтовый ветер выпуская на свободу
шаги печатать тяжело
как бы в воде
пространственно нашептывая коду
любимых песен
из обвисших век
напоминающих смешного злого вия
и вспоминать
как прячется в весне
на мякише осевшем наста
дороги стоптанной до дыр
асфальтный след
ночного неба с дырочками звезд
где у одной
погашенной во мне
живут и помнят сотворение мирта
арабского где тонут в вечном дне
и лень движений и короста на лице
последствием навязанного флирта

снег пришел
не весенний живой
по косой
самый разный калибр
так и жизнь изгаляется ломано
отдавая тепло по углю
негативом истерзанных дуг
диафрагму на глобус надув
взрослых сказками страшными
истечением множества лет
вдруг понимаешь
что ты однолюб
где прошлое видится шашнями

как будто вписанный в сегодня
фильтруешь прошлогодний свет
сквозь сито бывшей занавески
разобранный на фрески телевизор
трех цветов
фонит и с крыши капает восток
неумолимо в дно кастрюль чадит
не голубой давно уж огонек
при сотрясании карт чужих
колоды слов заиндевелой
из цифрового ига
еще чужой и неумелый
по волнам памяти вплывает бриг
штампуя в тело несчитанную партию зеркал
от лени ялых и пустых
утративших сноровку
и на кроссовках крестика шнуровка
дорогами фонит