Женька Тимонова как-то раз писала о том, что противно, когда врут, а когда не верят - это просто капец.
И сейчас я почему-то об этом вспомнила в контексте собственного жизненного сюжета.
Помню, когда я была маленькой, у нас в семействе расстановка сил была такая: я с рождения очень любила папу и вообще считалась "папиной дочкой", была на него похожа, обожала с ним гулять-играть, и эта близость наша продлилась класса до четвертого.
Маму конечно тоже любила, но скорее как что-то само собой разумеющееся.
Кроме того, в нашей семье постоянно велись какие-то жаркие междоусобные войны по самым нелепым поводам, в общем контексте формального благополучия, видимой правильности и до некой степени реальной сознательной взаимоподдержки и любви.
Мама была главным командиром и зачинщиком военных действий. Когда они велись против меня и брата, папа вставал на ее сторону (буквально поддакивал из-за спины). Но после обычно и ему самому, вместе со всей его родней, доставалось немало, и тогда он переходил в защиту - яростную, самозабвенную, до потери способности владеть собой. В такие моменты он как бы оказывался "своим". "Ваша порода Лукьянчиковых" - это было про нас, мы как бы оказывались в одном лагере не вполне нормальных людей. И становились как бы немножко заодно.
Но все эти битвы велись в основном за материи грубые, низкие и приземленные - быт, уборка, гендерные признаки, соответствие каким-то простым родительским ожиданиям (девочка должна быть... а не как ты!!). В общем всех тех тем, что я могла спокойно счесть вульгарными и недостойными внимания, раз уж любви у меня с ними не вышло.
А вот на что они никогда посягнуть не могли, что считалось священной территорией моего самовыражения и магической свободы - это мои личные дела и задачи, то есть обучение в школе и институт. Это было мое царство и зона моей власти, перед которой родители (читай мама) благоговели и относились с глубоким почтением. Я - умная. Это было признано официально и сомнению не подлежало. То есть в плане всяких учеб мне просто доверяли и не совали в них нос (спасибо, мама!). Именно в этом я чувствовала проявление родительской любви ко мне и уважение к моей свободе, способностям и самостоятельности - отсюда моя золотая медаль и спокойное поступление в Плешку. Мама восторгалась людьми с высшим образованием, которого не случилось ни у нее, ни у отца, и свято верила в нас с братом, что мы-то можем.
Во всем остальном был контроль и всякое посягание.
А потом мамы не стало. В этой войне она не вышла победителем (победителей в ней не бывает), она просто вышла из нее совсем. Мы остались вдвоем с папой на этом поле семейного боя, остались в живых, и - казалось бы - это как раз время для прощения и доверия, ибо а что еще остается и какой еще может быть смысл. Мы же оба - "свои", из одного лагеря, одной крови. Семья, и мы многое можем.
Но тут появилось другое.
Папа внезапно решил, что меня надо усиленно контролировать, в разных формах, и апогей случился в тот момент, когда он заявил без каких-либо поводов, что будет проверять мою зачетку и следить за тем, как я учусь в институте, чтобы я не халявила. В этот момент где-то в глубине себя я поняла - это кирдык.
Я как-то продолжала еще сопротивляться и доказывать, что не пингвин, но мне вдруг стало абсолютно, беспросветно все равно. Что-то сломалось окончательно. Я чувствовала так, как будто потеряла все связи с собственными корнями, и теперь что бы я ни делала - уже неважно и никому не нужно. Учеба, карьера, собственные успехи - все это потеряло малейший смысл. Потому что моя семья, ближайшая, что осталась, просто из каких-то собственных тараканических побуждений, перестала мне верить.
Это как на финальном матче в самый разгар игры, на бегу с мячом к воротам противника, получить внезапную подножку от игрока своей же команды, и, удивленно летя на землю широкой дугой, видеть его ухмылку и осознавать, что мяч упущен безвозвратно и победы уже не будет. Но опять встать, бежать дальше, делать вид, что все нормально, игра продолжается, хотя исход игры уже ясен и решен. Это - предательство.
Я осталась абсолютно одна и казалось, что никаких сил, накопленных раньше для рывка вперед, в свою собственную жизнь, у меня не осталось, потому что у меня их украли свои.
Я кое-как закончила институт, устроилась в продажи, но здесь не было и нет того магического заряда любви и поддержки тыла, который обычно и приносит успех. Как будто все немножечко зря... глобальная неудача.
Единственное, что оставалось во мне долгое время к отцу - это сухая ненависть и желание уйти насовсем, оборвать всякий контакт с ним. Я ушла, снимала квартиру три года...
И только спустя время, много времени, когда я сама предала (или "предала") любимого человека собственным недоверием и обманом, и решилась себе в этом признаться, я смогла смягчиться по отношению к отцу. Он просто не мог иначе. Слишком много страха было, чтобы быть вполне человеком, и чтобы отдавать, а не стремиться захватить больше. Он спасал
Читать далее...