Это цитата сообщения Ostreuss Оригинальное сообщение

Так заведите на Ютубе свой канал и рассказывайте истории.

Рассказчик:

liveinternet.ru/users/41981...417761523/

 КРАХ ЛЖЕПИСАТЕЛЬСТВА о Шолохове. Бар Селла













Мои дорогие корреспонденты! Запаситесь терпением и временем и прочтите этот текст до конца. Не пожалеете! Для меня он нов только в той части,  которая НЕ относится к "Тихому Дону". Почему? Потому что владелец и главный редактор газеты "Новое книжное обозрение" Прохорова (родная сестра миллиардера Прохорова, умница, образованный и  в высшей степени порядочный чел

Это цитата сообщения Barucaba Оригинальное сообщение

<Читаю и слушаю с большим восторгом. Спасибо автору - Barucaba strong>Палитра симфоний Иоганна Баптиста Ванхаля

Иоганн Баптист Ванхаль (Ян Крштител Ваньгал) - чешский композитор. Родился в 1739 году в Неханице (Богемия), близ города Градец-Кралове, в крестьянской семье и музыке учился у деревенского музыканта. К 20 годам он получил отличную подготовку у прекрасных учителей в нескольких городах и деревнях  Богемии, став опытным скрипачом, виолончелистом, а также органистом и хормейстером в храмах небольших городков своей родины. Сочинял инструментальную и церковную музыку. Однако мечтал переехать в Вену. Его привлекательные личные качества: жизнерадостность, скромность, честность, душевная теплота, красота и глубокая религиозность в сочетании с прагматичным и независимым духом предсказали ему дальнейший успех.

[показать]

Он уехал в Вену, где совершенствовал своё исполнительское мастерство и учился композиции под руководством известного композитора и музыкального педагога Карла Диттерса фон Диттерсдорфа, побывал в Италии, некоторое время жил в Венгрии и Хорватии, будучи придворным музыкантом князя Эрдёди. В XVIII-XIX вв. Эрдёди прославились как крупнейшие, не считая Эстергази, покровители музыки в среде венгерских аристократов. В Леопольдове они содержали частный оперный театр. Йозеф Гайдн написал квартеты Эрдёди для одного из графов, также по их заказам работали Игнац Плейель и Виснер-Моргенштерн. Сам Бетховен посвятил ряд сонат графине Анне-Мари Эрдёди (1779—1837), в доме которой на Крюгерштрассе он жил в 1808 году.

Читать далее...

Эсфирь Коблер



«СУМЕРКИ». ЧАС МЕЖДУ ЖИЗНЬЮ И СМЕРТЬЮ
(Размышления о поэзии Евгения Баратынского)


Всякое столкновение с гением меняет судьбу человека. Столкновение с гением Пушкина имело для всей России особые последствия. Он на два века вперед определил национальное самосознание и задал вектор творчества в поэзии, прозе, философии и определил нравственный потенциал, потеря которого весьма чувствительна для современной России. Однако сосуществование рядом с гением такого духовного масштаба заставляет других людей с творческим началом быть особенно критичными по отношению к себе, искать свою, никем не проторенную дорогу. Более того, можно сказать, что поздний Пушкин не был понят современниками. Проза вызвала недоумение. Только два таких литературных гиганта как Толстой и Достоевский признали, что писать прозу так, как Пушкин – четкую, ритмизированную, прозрачно-ясную - даже им не под силу.
Поэзия Пушкина последних лет, исполненная глубокого религиозно-философского смысла, не была опубликована при жизни поэта. Когда Пушкин погиб, три человека, лучшие поэты того времени, и в разные годы ближайшие друзья Пушкина- Жуковский, Вяземский, Баратынский – разбирают его бумаги. И что же они находят еще не опубликованным? «Медный всадник », лирику – «Отцы пустынники и жены непорочны», «Из Пиндемонти», «Когда за городом, задумчив, я брожу» и т.д., прозаические отрывки – отрывки, каждый из которых звучит как тема гигантской симфонии. Прочитав это и подготовив к публикации, все трое могли воскликнуть: «Кого мы погубили, россияне!» Посмертное соприкосновение с гением и человеком, которого они потеряли, и пути с которым у них разошлись еще раньше, определило и их дальнейшее творческое существование. Жуковский приступает к главному делу своей жизни – переводу «Одиссеи». Вяземский окончательно бросает поэзию и пишет «Записные книжки князя Петра Андреевича Вяземского», которые и составили его посмертную славу. А поэт Евгений Баратынский (Боратынский - разное написание сложилось исторически) становится тем, кем его много лет назад увидел Пушкин. Сборник «Сумерки» - вот что сделало его таким.
В 30-е годы х1х века поэзия Баратынского оставляла публику равнодушной. Когда вышел сборник лирики 1835 года только Пушкин, Вяземский и Жуковский оценили его. Пушкин по этому поводу писал, что «Баратынский у нас оригинален, и был бы оригинален везде, ибо мыслит». И Пушкин, как всегда предельно точен. Баратынский не поэт-философ, - таковыми можно считать Тютчева, Брюсова, Блока, в какой-то мере Николая Гумилева, - а поэт-мыслитель. В нашей литературе таких всего двое – Евгений Баратынский и Иосиф Бродский. Недаром Бродский поэзию Баратынского ставил выше поэзии Пушкина. Поэт- мыслитель это особая категория. Поэт не чувственно-словесного материала, не трансцендентного размышления, а человек, мыслящий, думающий об основах человеческого бытия. То, что сейчас называется антропологической философией.

Все мысль, да мысль!
Художник бедный слова!
О, жрец ее! Тебе забвенья нет;
Все тут, да тут и человек, и свет,
И смерть, и жизнь, и правда без покрова.
Читать далее...

Это цитата сообщения Alek_YelGor Оригинальное сообщение

Ostreuss, когда дело касается прибыли и материальной выгоды, любые моральные ограничения растворяются в жажде обогащения. Это интернациональное.
"Томас Джозеф Джозеф-Хиллович Даннинг — секретарь лондонского союза переплётчиков — прославился, в частности, красочным описанием, как оживляется капитал по мере роста прибыли: «Обеспечьте капиталу 10 процентов прибыли, и капитал согласен на всякое применение, при 20 процентах он становится оживлённым, при 50 процентах положительно готов сломать себе голову, при 100 процентах он попирает все человеческие законы, при 300 процентах нет такого преступления, на которое он не рискнул бы пойти, хотя бы под страхом виселицы»."

liveinternet.ru/users/41981...417182892/

 

 


Уже 20 лет известный литературовед и общественный деятель Мариэтта Чудакова занимается особенным делом, точнее, совершает подвиг – развозит нужные книги по школьным библиотекам, встречается с учителями, библиотекарями и школьниками в самых глухих деревнях, проводит лекции. В Екатеринбурге Мариэтта Омаровна недавно провела встречу с интеллигенцией и рассказала Правмиру о том, нужно ли читать детям о репрессиях и почему мальчик в 12 лет должен знать, что от него

Смотреть это видео

Свет и цвет всегда разный
[525x700]

Эсфирь Коблер
От рассвета до заката


От рассвета до заката
(стихотворение в прозе)
Еще в раннем детстве, в деревенском моем детстве, я поняла, что можно разговаривать с деревьями, перекликаться с птицами, говорить с облаками. В самые тяжелые минуты жизни уходила я к ним, к тому неживому, что было для меня самым живым. И теперь, когда душа моя выжжена, только к небу, деревьям и цветам могу обращаться я на равных – они поймут.
По обыкновению людей старых или совсем измученных и больных, я часто сижу и окна и наблюдаю за ритмом неба, природы. С книгой, с компьютером ли, но сижу у окна и смотрю. Необыкновенная, как все в природе, красота поражает меня своей периодичной изменчивостью.
Летом, рано-рано, вспыхивает заря – яркая, розовая, пронизанная еще темными облаками, но и золотистыми нитями, разгорается, охватывает все небо, а потом, как-то сразу, - жаркое солнце. Начинается долгий летний день. Солнце почти не уходит с неба. Часто после дождя раскрывается во всей своей красоте двойная круговая радуга. И все это над моей головой, в моем дворе. Почти у меня дома.
Летом луна приходит ненадолго. Проходит небольшой круг и исчезает. Летом торжествуют звезды. В русской литературе, обратите внимание, в отличие от европейской, ночное небо - это звезды летом. Луна только зимой. Хотя, казалось бы, и зимой, в чистом морозном небе сияют звезды. Но луна зимой долгая, всю долгую зимнюю ночь. Она не просто заглядывает ко мне в окно, она заходит в комнату, мешает спать.
Сидя у окна, я вновь научилась встречать рассвет, читать летом по легким голубовато-пепельным облакам, слушать музыку звезд, чувствовать притяжение луны.
Я с новой силой ощутила: Земля – Божий сад, а все живое Его цветы. Только мы, люди, однодневки. Пришла моя пора смириться с этим.

Слушать этот музыкальный файл

Как хорошо!

Я живу на высоком берегу Москва реки, в пяти минутах езды от Кремля. Недавно рядом с нашим домом выстроили огромную пятнадцатиэтажную кирпичную башню и, кроме кирпичной махины, теперь ничего не видно из моего окна. Дом наш – старая, проржавевшая девятиэтажка, – и еще пара таких домов, торчат как сгнившие зубы во рту. Обновленная похорошевшая Москва старается не замечать их. Да и что замечать? Ведь не в пяти минутах ходьбы от Кремля, а в пяти минутах езды. Подвалы, где вечно прорываются трубы канализации и распространяют запахи на целый квартал, забитые негодные воздуховоды, треснувшие стены. Не элитные дома…
А когда я сюда переехала четверть века назад, все было по другому. Дом считался новым, всего то ему было лет пятнадцать двадцать. Не было рядом кирпичной махины, но был палисадник с детской и спортивной площадками, с площадкой для выгула собак, за соседним домом – летняя эстрада и тоже палисадник. Из моего окна открывался чудесный вид. Первый раз я вошла в свою квартиру на закате. Чистое синее небо было расцвечено нежными золотисто палевыми и розовыми облаками. Много зелени, голубая река, а на противоположном берегу в хорошую погоду можно разглядеть шпиль Университета, на моей стороне – высотка «Иллюзиона», Крутицкое подворье, Новоспасский монастырь, уютные дворики… Правда, тогда напротив моего дома, через Москва реку дымили заводы: карандашная фабрика, банно прачечный комбинат, (которые теперь, слава Богу, вывели из центра), и мало что напоминало ту идиллическую картину, которую именно с этого места, от стен Симонова монастыря, увидел Карамзин два века назад:

«Может быть, никто из живущих в Москве не знает так хорошо окрестностей города сего, как я, потому что никто чаще моего не бывает в поле, никто более моего не бродит пешком, без плана, без цели – куда глаза глядят – по лугам и рощам, по холмам и равнинам. Всякое лето нахожу новые приятные места или в старых новые красоты. Но всего приятнее для меня то место, на котором возвышаются мрачные, готические башни Симонова монастыря. Стоя на сей горе, видишь на правой стороне почти всю Москву, сию ужасную громаду домов и церквей, которая представляется глазам в образе величественного амфитеатра: великолепная картина, особливо когда светит на нее солнце, когда вечерние лучи его пылают на бесчисленных златых куполах, на бесчисленных крестах, к небу возносящихся!
На другой стороне реки видна дубовая роща, подле которой пасутся многочисленные стада; там молодые пастухи, сидя под тению дерев, поют простые, унылые песни и сокращают тем летние дни, столь для них единообразные. Подалее, в густой зелени древних вязов, блистает златоглавый Данилов монастырь; еще далее, почти на краю горизонта, синеются Воробьевы горы. На левой же стороне видны обширные, хлебом покрытые поля, лесочки, три или четыре деревеньки и вдали село Коломенское с высоким дворцом своим».
Читать далее...

liveinternet.ru/users/uthf_...399413822/

Камень лежит у жасмина.
Под этим камнем клад.
Отец стоит на дорожке.
Белый-белый день.

В цвету серебристый тополь,
Центифолия, а за ней —
Вьющиеся розы,
Молочная трава.

Никогда я не был
Счастливей, чем тогда.
Никогда я не был
Счастливей, чем тогда.

Вернуться туда невозможно
И рассказать нельзя,
Как был переполнен блаженством
Этот райский сад.

1942 г

Эсфирь Коблер


Открытка из Палестины

Совсем недавно, в декабре 2014 года, мне в руки случайно попала открытка, которая пришла моей бабушке Иде в 1944 году из Палестины. Боже мой! Из Палестины, где не было тогда никакого государства Израиль, а был Британский протекторат, открытка эта попала в Киргизию, на край света в город Ош, который тогда, до всяких цветных революций и американских баз, мало кому был известен. Он и сейчас никому не известен, кроме того, что стоит в предгорье Тянь-Шаня в красивейшем месте, как рассказывала мне моя мама, где она познакомилась тогда, во время войны с моим отцом. Мама попала в город Ош в 1940 году по распределению после Одесского медицинского института, а папа был эвакуирован в эту глушь с архивами НКВД, которые он возглавлял, в самом начале войны.
Глушь была такая, что когда во время войны срочно понадобилось провести стратегическую дорогу, из горных лесов стали выходить люди, одетые в шкуры, говорившие совершенно непонятными звуками, но быстро запоминавшие обычную речь. В еде они предпочитали селедку и шоколадные конфеты, которые непременно ели одновременно, что маму как врача особенно поразило.
И вот в разгар войны – дата 4.04.44 – неведомыми путями добирается открытка от сестры моей бабуши Иды, которая уехала в Палестину в начале 20-х годов. Рухл (Рахиль) Белинкис вышла замуж за Бориса Сироту и поехала вместе с ним в жаркую Палестину, покрытую пустынями и болотами, чтобы найти там еврейское счастье и построить город-сад, а бабушка Ида, убежденная комсомолка, в Молдавском местечке Рыбницы, создала вместе со своим мужем Моисеем Погорельским школу для еврейских детей, чтобы они в новой стране – Советском Союзе – строили свой город-сад.
В нашей семье все было наоборот. Обычно образование давали мальчикам, а девочек учили только читать и заниматься хозяйством, чтобы поскорее выдать замуж. Но прадед уловил веяния нового века. Он посчитал, что девочки должны учиться, чтобы выжить в изменившемся мире. А вот трем свои сыновьям он не дал образование, а дал ремесло в руки: портной, сапожник и мясник, - что может быть лучше. Во время войны старший брат ушел на фронт и выжил. А двое младших по возрасту не попали в армию. Они попали в гетто. Ремесло дало им преимущество. Немцы не трогали их до последнего момента. Расстреляли перед самым отступлением.
Прадед к тому времени уже давно умер, дед мой погиб в сталинских лагерях. Прабабушку, слепую восьмидесятилетнюю старуху, немцы закопали живьем.
А женщины иного поколения – бабушка и моя мама – были в эвакуации в городе Ош. Туда к ним приехал и младший брат мамы – мой любимый дядя Марик – он вернулся с фронта без руки. И там, в городе Ош, залечивал раны.
Туда и попала неведомыми путями открытка из Палестины. Жителям интернет-планеты просто даже представить себе невозможно, что такая открытка – гром среди ясного неба, послание с другой планеты, - что прорвалась она сквозь железный занавес, приоткрывшийся во время войны.
Обратный адрес написан даже не на английском, а на идиш, что совсем немыслимо в английском протекторате, в местах, где Англия делала все, чтобы искоренить даже мысль о возможном государстве Израиль. И все же можно прочесть и город – Тель-Авив, и название улицы, Нахалат Беньямин, номер дома и подпись – Рухл Сирота.
А адрес получателя написан так: USSA, дальше по-русски:
Киргизская ССР, город Ош, Андижанская улица
Погорельской Иде.
«Любимая и дорогая наша Егудит!
Мы только что получили твою открытку от 6-12-43 и можешь представить себе нашу радость! Мы все, слава Богу здоровы. Хотим передать тебе привет от Эзры. Нам пришлось спрашивать твой адрес у Тойбы. (Двоюродный брат бабушки, который всю жизнь прожил вместе с семьей рядом с ней в города Черновцы. Теперь – Украина). Напиши свой адрес, где будешь жить потом».
(Видимо, они переезжали, мама мне что-то рассказывала. После приезда бабушки Иды и дяди Марика, жить в маленькой комнате, в которой помещались мама – Рита Погорельская, её сын от погибшего первого мужа, мой старший брат Слава, второй муж, мой отец, - стало невозможно).
«Целую тебя горячо, дорогая душа наша! Твоя Рухл».
Открытка видимо дописывалась после получения ответа на предыдущее письмо из города Ош.
«Дорогая моя!
Представь себе, как велика была наша радость оттого, что теперь у нас есть твой адрес. Мы тебя не забыли и будем часто писать. Как тебе нравиться государство? (Имеется в виду, наверное, Англия, всячески препятствовавшая образованию Израиля).
Известия о моей старой бедной маме много раз пробивали дорогу к моему сердцу (разбивали мне сердце).
Сердечный привет дорогой Рите».
Закончилась война. Отец с архивами НКВД вернулся в Москву. Моя мама приехала к нему через год по вызову - Москва была тогда режимным городом. Бабушка и дядя Марик уехали в город Черновцы, а в 1954 году дядя Марик с семьей переехал в Рязань, жил там и работал в Радиотехническом институте до самого отъезда в Израиль в Читать далее...

Это цитата сообщения Эсфирь_Коблер Оригинальное сообщение

Дневник Эсфирь_Коблер

Здравствуйте! Наконец вернулась из Крыма. Простите друзья - не успела предупредить. Масса впечатлений и новые заготовки для рассказов. Смешно, конечно, но в Крыму была первый раз.

Слушать этот музыкальный файл

Эсфирь Коблер

Записки старого пса
Вот и приехали. Хорошо на даче. Я, правда, теперь не бегаю уже как прежде, а тихо сижу у ног Хозяйки. Стар стал. Хозяйка вышла на улицу, чтобы поздороваться с давними знакомыми. Ну и я переглядываюсь и пересмеиваюсь с проходящими собаками. Всех знаю. Взрослые мне подмигивают, молодые поддразнивают. Ничего, я им еще покажу, на что старый пёс годен.
А раньше, бывало, только приедешь на дачу, так сразу к калитке, и давай лаять всем, что я снова здесь. Побегаем, подеремся, повеселимся. Ну, хорош я был, хорош. Шкурка белая, хвост и уши черные, хвост крючком загибался, так и вертелся от нетерпения. Мужики из соседних домов проходят мимо и говорят с уважением: «Хозяин приехал»! Это правда – тут мой дом и мой двор, а я – хозяин. И мне надо охранять трех девочек: старшую Маму, младшую Девочку и Дашку, кошку нашу. Она без меня и шагу не сделает. Ну, а когда ночью за Дашкой не услежу, тогда и котята появляются. Правда бывает это редко. У меня порядок.
А какие запахи на даче! Там, в городе, все перебивается бензином. Я, конечно, следы почую, своих и чужих собак, кошек и людей различу, но так противно! Везде стоят и воняют эти чудища железные – машины. То ли дело здесь! Сколько запахов, какое разнообразие, переплетение ароматов трав, цветов и всякой живности! А еще достойная работа – охранять дом и двор.
Выйду вечером на крыльцо, жара спала, и полаять хочется. Тут мы с приятелями и начинали долгий разговор.
С одной стороны Дик грозно рычал. Я его уважал. Серьезный был Пёс, охранял свой большой двор и крепкий дом, как настоящий охранник. Никто к ним войти не мог без разрешения хозяина. Он был овчаркой, так порода называется. Правда старшая Хозяйка говорила, что с примесью он, лапы уж очень длинные. Не знаю – настоящая овчарка или нет, а сердце у него было настоящее. Мы с Диком мирно расходились. Нам не нужно было выяснять, кто сильнее или кто умнее. Я приеду, крикну: «Привет! Я тут!» А Дик отзывается: «Привет! Опять на лето приехал?» А потом: «Ну, хорошо. С тобой сторожить приятнее. Ты хоть мал, да не боишься никого!»
Ну, допустим, не совсем я мал. Так, средний. И бояться я никого не собираюсь. Вот и Дик – никого и ничего не боялся. Застрелили его, сволочи. Он с хозяйкой своей один в доме остался, а тут бандиты полезли. Он на них кинулся. Пока одного трепал, второй в него стрелять начал. Прямо в сердце попал. Хозяйка за это время успела полицию вызвать.
Мне моя Хозяйка потом сказала, что того, кто Дика застрелил надолго в тюрьму посадили. А соседи своему Дику даже дерево посадили и дощечку поставили там, где его закопали. Настоящий был пёс, боец.
С другой стороны хрипел от старости прощелыга Атос. Старшая Хозяйка рассказывала, что у неё был пёс Портос, когда она была маленькая. С тех пор у нас на даче кто-нибудь да назовет свою собаку подобными кличками. А, ладно. Лишь бы кормили вовремя и много. У моих добрых хозяек не всегда получается. Они, правда, дают нам с Дашкой кашу с мясом два раза в день. И ещё хозяйка приговаривает: «Вот, цени, Кимыч. Сами только кабачки с огорода да сливы с дерева едим, а вам с Дашкой, тушёнку покупаем». А я что, я ценю. Я их очень люблю. Но иногда надоедает – каша, да каша. И маловато бывает. Набегаешься. Прибежишь, а до ужина еще полдня. Только воды похлебаешь и на улицу. Дашка она приспособилась птичек ловить. Сядет на подоконник и как птичка чирикает. Пока та прислушивается, Дашка цап и съела.
Я другой фокус придумал. Выхожу на улицу. Выбираю толстую тётку с большими сумками. Уши распущу, хвостом виляю и иду рядом. Мол, не угостишь ли? Угощают. Кто сосиской, кто колбаской. Хорошо на даче!
Хозяйка как-то в окно увидела мои проделки. Так смеялась. «Фокусник ты, Кимыч», - говорит.
Да. Вот про Атоса. Я когда маленький был, бегал к Атосу с приятелями-щенками. Атос уже тогда старый был. Всё нам рассказывал про себя, хвастал и поучал нас – несмышленышей – как жить надо. А мы хвосты и уши распустим и слушаем. А вредный он был! Кости соберет в одном месте, уже грызть не может, а когда мы, голодные щенки, к ним подбирались, рыкнет так, что описаешься от страха. Он какой-то огромный пудель был – черный и мохнатый. Люди говорили, что такую породу вывели – сторожевой пудель. Соберет нас, щенков и давай нотации читать. Мы его боялись. Теперь смешно. Неужели и я такой стал на старости лет. Надеюсь, что нет.
Дальше по улице, возле шоссе жила девочка, с которой в молодости мы любились, Альма. Холеная такая, гладкая, рыженькая и чуть меньше меня. Я её как-то привел во двор, с хозяйками познакомить. Они меня высмеяли. Женихом обозвали. Больше я Альму не приводил, сам к ней бегал. Всё-таки хозяек я любил больше. Да и нет уже Альмы. В прошлое лето не стало.
Меня прошлым летом собаки молодые здорово потрепали за неё. Чуть горло не перегрызли. Старшая Хозяйка еле выходила. Я долго бегать не мог. А когда встал на ноги и перед отъездом в город побежал к Альме, её уже не стало. Как я выл, почуяв её под землей!
Вою я редко. Можно Читать далее...

У нас в кооперативных гаражах поселилась замечательная собачья пара. Сначала сторожа взяли крепкого рыжего кобелька и назвали его Рэд. Он был настолько рыжим, что даже глаза отливали красным цветом. Умен необыкновенно. Прекрасно воспитан. Вся округа кормила его. А он в знак признательности всегда сопровождал собачников, когда они выходили на прогулку со своими четвероногими приятелями. Рычал и ревновал только мой пес, все остальные собаки воспринимали Рэда как дополнение к их беззаботной собачьей жизни.
Вскоре у Рэда появилась подружка – такая же рыжая псина, но лохматая, веселая и нежная, в отличие от серьезного и гладкошерстного Рэда. Легкомысленная Рыжуха, так ее прозвали, ластилась ко всем, но Рэд был настороже. Он везде сопровождал веселую подругу, заботился о ней неимоверно. Не всякий супруг проявляет такую заботу. Как-то раз я принесла собакам кости. Рэд не подошел к ним до тех пор, пока Рыжуха не съела самые сочные и вкусные, и только потом он доел остатки. Однажды я наблюдала совершенно феноменальное поведение Рэда. Женщина дала ему булочку с колбасой. Пес взял угощение очень осторожно, чтобы никого не поранить клыками, зажал булочку в пасти и... понес ее своей возлюбленной; у него текла слюна, понятно, как он хотел съесть бутерброд, но он нес угощение Рыжухе. Никакими рефлексами Павлова такое поведение не объяснишь.
Вскоре у них появился щенок. Черный щенок. Им было все равно, черный он или рыжий. Заботились они о нем с такой нежностью, какую не всякий ребенок получает в семье. Мать несколько недель не выходила из будки, кормила своего ребенка. Рэд строго их охранял. Когда щенок подрос, Рэд помогал матери затаскивать щенка на крыши гаражей, потому что началась весна и щенку надо погреться на солнышке. Теперь это крепкий бутуз, который веселит всех, кто общается с милым семейством. Рыжуха не отходит от него. Она учит щенка, как добывать пищу, общаться с людьми, она постоянно играет с ним, кормит его, вылизывает, а Рэд исполняет роль строгого папаши – охранника и добытчика.
Читать дальше

"Путь к Дому Отца моего" - эту книгу об истории моей семьи я издала в Интернет-издательстве Ridero.
Книгу можно посмотреть на сайте издательства: https://ridero.ru/books/put_kdomu_otca_moego/
А вот здесь можно полистать и полностью прочитать: http://www.calameo.com/read/004810598afdf332bef73
[200x280]

Здравствуйте!