Как любовь хранить от перемены,
Чтобы крепла, сколько ни живи?
Есть разлуки в жизни, есть измены,
А ещё есть будни у любви.
В суете с капустой, с керосином
Перепутать всё легко порой...
И совсем забыть, что очи сини
И что брови чёрные — дугой.
Хлеб не куплен, каша пахнет дымом —
Не заметь, прости и позабудь.
Многое на свете поправимо,
А любви ушедшей не вернуть.
Лев Ошанин
И суетливо…
Потому
Я отлучаюсь часто в небо,
Чтобы остаться одному.
Чтоб вспомнить то,
Что позабылось,
Уйти от мелочных обид,
И небо мне окажет милость —
Покоем душу напоит.
А я смотрю на землю сверху
Сквозь синеву,
Сквозь высоту —
И обретаю снова веру
В земную нашу доброту.
И обретаю веру в счастье,
Хотя так призрачно оно.
Как хорошо по небу мчаться,
Когда вернуться суждено.
Окончен рейс…
Прощаюсь с небом.
Оно печалится во мне.
А все вокруг покрыто снегом,
И пахнет небом на земле.
И жизнь не так уж и нелепа.
И мир вокруг неповторим.
То ль от недавней встречи с небом,
То ль снова от разлуки с ним.
Андрей Дементьев
Здравствуй, старый мой приятель,
Милый сердцу отчий дом.
Ворон — прежний обитатель
Под твоим живет крылом.
Не смотри, мой друг, с укором.
Задержался я слегка,
Задурманил за забором
Сизый дым от кабака.
Надышаться б грудью полной
У родного очага.
Словно к солнцу лик подсолнух
Сердце тянется всегда.
Мне другого и не надо,
Побывать в родных стенах,
Позабыть о передрягах
На семейных вечерах.
Сквозь года шальные ветры
Занесли меня домой.
До крыльца лишь пара метров.
Через рощу по прямой.
По привычке я к порогу,
Но не скрипнет дверь в ответ,
Заросла травой дорога,
Опустел, дом много лет.
Владимир Филатов
1. Питер Акройд "Мятежный век. От Якова I до Славной революции"
История Англии – это непрерывное движение и череда постоянных изменений. Но всю историю Англии начиная с первобытности пронизывает преемственность, так что главное в ней – не изменения, а постоянство. До сих пор в Англии чувствуется неразрывная связь с прошлым, с традициями и обычаями. До сих пор эта страна сопротивляется изменениям в любом аспекте жизни. Питер Акройд показывает истоки вековой неизменности Англии, ее консерватизма и приверженности прошлому.
В фокусе этой книги – период английской истории, который ознаменовался правлениями Якова VI (Якова I), ставшего после смерти Елизаветы I первым Стюартом на английском престоле, и Карла I; двумя гражданскими войнами, победой парламента, промышленной революцией; протекторатом великого полководца Оливера Кромвеля, реставрацией Стюартов, правлением Карла II и, наконец, Якова II, свергнутого в результате Славной революции. На страницах живо предстает бурный XVII век с его политическими перипетиями и богатой культурной жизнью, примечательной литературой, включающей поздние шедевры Шекспира, якобитские трагедии, поэзию Джона Донна и Джона Мильтона, а также философский трактат Томаса Гоббса «Левиафан». Как это свойственно сочинениям Питера Акройда, в книге дается широкое представление о жизни обычных английских подданных на фоне постоянных социально-политических потрясений и неопределенности. Многогранное историческое повествование прекрасно дополняют 36 иллюстраций на цветной вклейке.
2. Люси Уорсли "Английский дом. Интимная история"
Почему в Средние века люди спали сидя? Почему два столетия называются «немытыми»? По какой причине дамы викторианской эпохи часто падали в обморок? Как люди обходились без туалетной бумаги? Почему боялись есть фрукты? Люси Уорсли отвечает на эти и многие другие вопросы в своем ярком рассказе об английском жилище, полном множества живописных, почти осязаемых деталей… В этом увлекательном экскурсе по истории гостиной, спальни, ванной и кухни она уделяет основное внимание не помещениям и предметам интерьера, а тому, как жили и чем занимались люди в постели, в ванной, за столом и у плиты. После прочтения этой книги читатель увидит свое жилище новыми глазами.
3. Питер Акройд "Тюдоры. От Генриха VIII до Елизаветы I"
«А перед нами все цветет, за нами все горит... Не надо думать, с нами тот, кто все за нас решит!» Но — что делать, если НЕ ДУМАТЬ ты не можешь? Что делать, если ты НЕ СПОСОБЕН стать жалким винтиком в чудовищной военной машине? Позади —ад выжженных стран. Впереди — грязь и кровь Второй мировой. «Времени умирать», кажется, не будет конца. Многие ли доползут до «времени жить»?..
6 книг для развития логического мышления
1. Ася Казанцева "Кто бы мог подумать!"
Как мозг заставляет нас делать глупости
В романе-притче "Чума" в вымышленный автором город приходит страшная болезнь - чума. Но отцы города, скрывая от людей правду, делают всех жителей заложниками эпидемии. Любой предвзятый читатель легко обнаруживает сходство ситуации в романе с трагическими событиями во Франции периода фашистской оккупации.
Силе другой потихоньку учись.
Есть у людей приключения тела.
Есть приключения мыслей и чувств.
Тело само приключений искало,
А измочалилось вместе с душой.
Лишь не хватало, чтоб смерть приласкала,
Но показалось бы тоже чужой.
Всё же меня пожалела природа,
Или как хочешь её назови.
Установилась во мне, как погода,
Ясная, тихая сила любви.
Раньше казалось мне сила огромной,
Громко стучащей в большой барабан...
Стала тобой. В нашей комнате тёмной
Палец строжайше прижала к губам.
Младшенький наш неразборчиво гулит,
И разбудить его – это табу.
Старшенький каждый наш скрип караулит,
Новеньким зубом терзая губу.
Мне целоваться приказано тихо.
Плачь целоваться совсем не даёт.
Детских игрушек неразбериха
Стройный порядок вокруг создаёт.
И подчиняюсь такому порядку,
Где, словно тоненький лучик, светла
Мне подшивающая подкладку
Быстрая, бережная игла.
В дом я ввалился ещё не отпутав
В кожу вонзившиеся глубоко
Нитки всех злобных дневных лилипутов,-
Ты их распутываешь легко.
Так ли сильна вся глобальная злоба,
Вооружённая до зубов,
Как мы с тобой, безоружные оба,
И безоружная наша любовь?
Спит на гвозде моя мокрая кепка.
Спят на пороге тряпичные львы.
В доме всё крепко, и в жизни всё крепко,
Если лишь дети мешают любви.
Я бы хотел, чтобы высшим начальством
Были бы дети – начало начал.
Боже, как был Маяковский несчастен
Тем, что он сына в руках не держал!
В дни затянувшейся эпопеи,
Может быть, счастьем я бомбы дразню?
Как мне счастливым прожить, не глупея,
Не превратившимся в размазню?
Тёмные силы орут и грохочут –
Хочется им человечьих костей.
Ясная, тихая сила не хочет,
Чтобы напрасно будили детей.
Ангелом атомного столетья
Танки и бомбы останови
И объясни им, что спят наши дети,
Ясная, тихая сила любви.
Евгений Евтушенко
Мне приснилось, что ты погибала,
Но на помощь меня не звала.
За хребтом океанского вала
Грохотала беззвездная мгла.
Ураган, разгоняя воронку,
Захлестнул полуостров на треть.
"Подожди, — закричал я вдогонку, —
Мы ведь вместе клялись умереть!"
И проснулся. И как бы украдкой
Оглянулся в тревожной тоске.
Ты дышала спокойно и сладко
На моей занемевшей руке.
И доверчивость легкого тела,
Как волна, омывала коса.
А за окнами пеночка пела,
И со стекол сходила роса.
Михаил Дудин
Глаза на небо устремляешь –
Пред всеми, кажется, в долгу:
«Я больше не могу, Ты знаешь,
Я больше просто не могу».
А день отчаянно погожий,
Безоблачно и ясно так,
Как будто Он ответил: можешь!
Нет знаков – это тоже знак.
Елена Исаева
Приходите ко мне ночевать.
Мягче ночи моей — только сны.
Я из трав соберу вам кровать
на зелененьких ножках весны.
Приходите ко мне молодеть.
Ванну примете в горной реке.
Надо только рекой овладеть
и держать ее гриву в руке.
Приходите ко мне погрустить,
это лучше всего у костра.
Надо голову чуть опустить
и тихонько сидеть до утра...
Глеб Горбовский
Так вслушиваются (в исток
Вслушивается — устье).
Так внюхиваются в цветок:
Вглубь — до потери чувства!
Так в воздухе, который синь, —
Жажда, которой дна нет.
Так дети, в синеве простынь,
Всматриваются в память.
Так вчувствовывается в кровь
Отрок — доселе лотос.
...Так влюбливаются в любовь:
Впадываются в пропасть.
Марина Цветаева
Здесь лапы у елей дрожат на весу,
Здесь птицы щебечут тревожно.
Живешь в заколдованном диком лесу,
Откуда уйти невозможно.
Пусть черемухи сохнут бельем на ветру,
Пусть дождем опадают сирени -
Все равно я отсюда тебя заберу
Во дворец, где играют свирели.
Твой мир колдунами на тысячи лет
Укрыт от меня и от света.
И думаешь ты, что прекраснее нет,
Чем лес заколдованный этот.
Пусть на листьях не будет росы поутру,
Пусть луна с небом пасмурным в ссоре,-
Все равно я отсюда тебя заберу
В светлый терем с балконом на море.
В какой день недели, в котором часу
Ты выйдешь ко мне осторожно?
Когда я тебя на руках унесу
Туда, где найти невозможно?
Украду, если кража тебе по душе,-
Зря ли я столько сил разбазарил?
Соглашайся хотя бы на рай в шалаше,
Если терем с дворцом кто-то занял!
Владимир Высоцкий
Ко мне пришла подруга,
не плача, рассказала, что вчера
единственного схоронила друга,
и мы молчали с нею до утра.
Какие ж я могла найти слова?
Я тоже — ленинградская вдова.
Мы съели хлеб, что был отложен на день,
в один платок закутались вдвоем,
и тихо-тихо стало в Ленинграде,
Один, стуча, трудился метроном.
И стыли ноги, и томилась свечка...
Вокруг ее слепого огонька
образовалось лунное колечко,
похожее на радугу слегка.
Когда немного посветлело небо,
мы вместе вышли за водой и хлебом
и услыхали дальней канонады
рыдающий, тяжелый, мерный гул:
то армия рвала кольцо блокады,
вела огонь по нашему врагу.
Ольга Берггольц
В небе одна лишь звезда — бесконечная.
В мире одна лишь душа — вечная.
Александр Блок
Смотри без суеты
вперёд. Назад
без ужаса смотри.
Будь прям и горд,
раздроблен изнутри,
на ощупь твёрд.
Иосиф Бродский
И снилось мне: заря туманная,
В полях густеющая мгла,
И сосен кровь благоуханная –
Светлотекущая смола.
И кто-то мне родимым голосом
Всё то же на ухо твердит,–
Так в сентябре несжатым колосом
Пустая нива шелестит.
Но тайна слов тех не разгадана...
Гори, последний свет, гори,
И смолью сосен, дымом ладана
Курись, кадильница зари!
Дмитрий Мережковский
Я заметил, что на груди белой майки налипло что-то черное, по форме – вроде большой бабочки с раскрытыми крыльями... В мерцающем свете люминесцентной лампы стало понятно: это темно-красное кровавое пятно. Кровь свежая, еще не засохла. Довольно много. Я наклонил голову и понюхал пятно. Никакого запаха. Брызги крови – совсем немного – оказались и на темно-синей рубашке, где она была не так заметна. А на белой майке – такая яркая, свежая...
Кошмарное странствие по лабиринтам души – в новом романе Харуки Мураками «Кафка на пляже».
Ваш мозг может все. Абсолютно все. Главное, убедить себя в этом. Руки не знают, что они не умеют отжиматься, ноги не знают, что они слабые. Это знает ваш мозг. Убедив себя в том, что вы можете все, вы сможете действительно все.
Роберт Кийосаки.
Когда девушка в таком состоянии, у нее ума не заметно. Мужчину это и подкупает. Он себе думает: «Симпатичная дурешка, обо мне мечтает, женюсь-ка я на ней». Женился, а наутро просыпается — мечтательности как не бывало, откуда ни возьмись мозги появились, барахло уже распаковала, лифчики-трусики по всему дому развешивает. Того и гляди в бечевках и веревках запутаешься. А мужу из целого мира остается крохотный островок — гостиная. Потянулся за медом, а угодил в медвежий капкан; радовался, что поймал бабочку, а пригляделся — оса. Тут он начинает выдумывать себе увлечения: филателия, масонство, а то еще…
Рэй Брэдбери. "Большой пожар".
