Ваше оборудование НЕ ВЛИЯЕТ на качество ваших фотографий. Чем меньше времени и сил вы потратите на возню с оборудованием, тем больше времени и сил останется на создание хороших фотографий. Хорошее оборудование просто делает процесс получения результата более удобным, быстрым и простым.
Все жильцы нашего многоэтажного дома знали кто такой Кошмар. Так звали нашего дворового кота. У Кошмара было три любимых занятия: драка, поедание мусора и, если можно так сказать любить. Все это, совместно с уличным образом жизни, оставило неизгладимый след в жизни Кошмара. Во-первых, у него был только один глаз, а на место второго зияла дыра. С этой же стороны у него не хватало уха. Его левая нога когда-то была сломана и срослась неестественным образом, из-за чего всегда казалось, что он сворачивает налево. Он давно уже потерял свой хвост, от которого остался только постоянно дергающийся маленький обрубок. Кошмара можно было назвать полосатым, если бы не желтые струпья, покрывающие его голову, шею и спину. У всех, кто встречал его на улице, вырывались одни и те же слова: "Какой КОШМАР!". Детям запрещали его гладить, а взрослые швыряли в него камнями, поливали из шланга, когда он пытался зайти к ним в квартиру, и хлопали дверью по лапам, если он не хотел уходить. На это у Кошмара была одна реакция. Если на него направляли струю воды, он стоял на месте и мок до нитки, пока вы не махнете рукой, и не бросите эту затею. Если в него бросали различными предметами, он сворачивал свое тощее тело калачиком у ваших ног, как символ прощения. Всякий раз, когда он видел поблизости детей, он изо всех сил бежал к ним навстречу, отчаянно мяукал и упирался головой в их ладони, умоляя о любви. Если вы вдруг брали его на руки, он тут же начинал облизывать ваш рукав, ваши украшения - все, что попадало в зону достижения его языка. Однажды кошмар решил поделиться своей любовью с соседскими овчарками. Они не ответили взаимностью и жестоко потрепали Кошмара. Я был в своей квартире, когда услышал его жалобные крики. Я тут же бросился ему на помощь, но к тому времени, как я его нашел, было ясно, что его печальная жизнь подходит к концу. Кошмар лежал на асфальте, его задние лапы были безобразно вывернуты, а по морде стекала большая слеза, оставляя за собой чистую полоску белого меха. Я взял его на руки и понес домой. Он дрожал и тяжело дышал. Я видел, что каждое движение причиняет ему огромную боль. И тут я ощутил знакомый шершавый язычок. Кошмар, которому было так больно и оставалось лишь несколько минут до смерти, лизнул мою руку. Я прижал его к себе, он спрятал голову у меня в ладони, посмотрел на меня единственным золотистым глазом и+ громко замурлыкал. Даже в минуты страшной боли этот побитый жизнью кот просил лишь о капле ласки и сострадания. В тот момент я подумал, что Кошмар - это самое прекрасное и любящее существо на свете. Он ни разу не попытался укусить или поцарапать меня; он даже не вырывался из моих рук. Он просто смотрел на меня с полной верой в то, что я постараюсь облегчить его боль. Кошмар умер у меня на руках, прежде чем я успел унести его в дом. Но я еще долго держал его на руках и думал о том, как израненный и покалеченный бродячий кот смог настолько изменить мое представление об истинной и беззаветной любви и подлинной чистоте духа. Кошмар стал для меня примером жертвенности и сострадания - лучшим, чем тысячи книг, семинаров и телепередач. Я всегда буду благодарен ему за это. Он был изранен снаружи, я изранен внутри. Но он показал мне, что пришло время, идти вперед и учится настоящей беззаветной любви. Любви, отдающей все без остатка. Многие люди хотят быть богатыми, преуспевающими красивыми и популярными; я же хочу быть таким как Кошмар
> Ubuntu is an ancient African word meaning "I can't configure Slackware".
Мама на даче, ключ на столе, завтрак можно не делать. Скоро каникулы, восемь лет, в августе будет девять. В августе девять, семь на часах, небо легко и плоско, солнце оставило в волосах выцветшие полоски. Сонный обрывок в ладонь зажать, и упустить сквозь пальцы. Витька с десятого этажа снова зовет купаться. Надо спешить со всех ног и глаз - вдруг убегут, оставят. Витька закончил четвертый класс - то есть почти что старый. Шорты с футболкой - простой наряд, яблоко взять на полдник. Витька научит меня нырять, он обещал, я помню. К речке дорога исхожена, выжжена и привычна. Пыльные ноги похожи на мамины рукавички. Нынче такая у нас жара - листья совсем как тряпки. Может быть, будем потом играть, я попрошу, чтоб в прятки. Витька - он добрый, один в один мальчик из Жюля Верна. Я попрошу, чтобы мне водить, мне разрешат, наверно. Вечер начнется, должно стемнеть. День до конца недели. Я поворачиваюсь к стене. Сто, девяносто девять.
Мама на даче. Велосипед. Завтра сдавать экзамен. Солнце облизывает конспект ласковыми глазами. Утро встречать и всю ночь сидеть, ждать наступленья лета. В августе буду уже студент, нынче - ни то, ни это. Хлеб получерствый и сыр с ножа, завтрак со сна невкусен. Витька с десятого этажа нынче на третьем курсе. Знает всех умных профессоров, пишет программы в фирме. Худ, ироничен и чернобров, прямо герой из фильма. Пишет записки моей сестре, дарит цветы с получки, только вот плаваю я быстрей и сочиняю лучше. Просто сестренка светла лицом, я тяжелей и злее, мы забираемся на крыльцо и запускаем змея. Вроде они уезжают в ночь, я провожу на поезд. Речка шуршит, шелестит у ног, нынче она по пояс. Семьдесят восемь, семьдесят семь, плачу спиной к составу. Пусть они прячутся, ну их всех, я их искать не стану.
Мама на даче. Башка гудит. Сонное недеянье. Кошка устроилась на груди, солнце на одеяле. Чашки, ладошки и свитера, кофе, молю, сварите. Кто-нибудь видел меня вчера? Лучше не говорите. Пусть это будет большой секрет маленького разврата, каждый был пьян, невесом, согрет, теплым дыханьем брата, горло охрипло от болтовни, пепел летел с балкона, все друг при друге - и все одни, живы и непокорны. Если мы скинемся по рублю, завтрак придет в наш домик, Господи, как я вас всех люблю, радуга на ладонях. Улица в солнечных кружевах, Витька, помой тарелки. Можно валяться и оживать. Можно пойти на реку. Я вас поймаю и покорю, стричься заставлю, бриться. Носом в изломанную кору. Тридцать четыре, тридцать...
Мама на фотке. Ключи в замке. Восемь часов до лета. Солнце на стенах, на рюкзаке, в стареньких сандалетах. Сонными лапами через сквер, и никуда не деться. Витька в Америке. Я в Москве. Речка в далеком детстве. Яблоко съелось, ушел состав, где-нибудь едет в Ниццу, я начинаю считать со ста, жизнь моя - с единицы. Боремся, плачем с ней в унисон, клоуны на арене. "Двадцать один", - бормочу сквозь сон. "Сорок", - смеется время. Сорок - и первая седина, сорок один - в больницу. Двадцать один - я живу одна, двадцать: глаза-бойницы, ноги в царапинах, бес в ребре, мысли бегут вприсядку, кто-нибудь ждет меня во дворе, кто-нибудь - на десятом. Десять - кончаю четвертый класс, завтрак можно не делать. Надо спешить со всех ног и глаз. В августе будет девять. Восемь - на шее ключи таскать, в солнечном таять гимне...
Три. Два. Один. Я иду искать. Господи, помоги мне.
Грани Реальности.
Здесь ты сможешь потрогать девочек за циску.