Инок59

                    ГЛАВА 3.         

      ГРИМАСЫ СУДЬБЫ.

                     ЧАСТЬ 1
Цинично утверждение, что месть
Даёт успокоение от боли.
Она страстей лишь низменная смесь,
Её не оправдать святой ЛЮБОВЬЮ.
Она лишь как наркоз отравит мозг,
И будоражит ноющую рану.
Ну, а печалей сердца скорбный воз,
Вернётся вновь к вам поздно или рано.
Рубец от боли в сердце не стереть
Ни злом, ни местью... только время лечит.
Нашей душе без покаянья смерть,
К чему же её подлостью калечить.
К чему стремимся мы умножить зло,
И омрачаем карму поколений?
Чтоб провиденье мудрости дало,
Избавь себя от пагубных стремлений.
Прими несовершенный этот мир,
И, состраданье проявив с участьем,
Поймёшь, насколько призрачен кумир,
Дарующий нам мнимые несчастья.
Слабы в гордыне мы, прости ГОСПОДЬ,
Нам душу б врачевать твоей ЛЮБОВЬЮ.
А мы в грехах лелеем свою плоть,
И призываем бесов к изголовью.
Не понимая сути и причин,
Как дети малые, живем, надувши щёки.
Судить не надо... лучше помолчим,
С прилежностию выучив уроки.

               ЧАСТЬ 2.

Держать в себе он более не мог,
Смятение, что  так терзало душу.
Как объяснить ей этот весь подлог,
Чтоб чувств её не ранить, не разрушить.
Коварный план, придуманный отцом,
Он принял без сомнений в одночасье.
Но самосуд над <<злобным подлецом>>,
Как оказалось, лишь принёс несчастье.
ГОСПОДЬ рассеял происки глупцов,
За один миг перечеркнув старанья.
И, сотворённое, в конце концов,
Негаданным сразило наказаньем.
Попал он в сети, как *Пигмалион,
Рассудка от <<творения>> лишился.
В искусство мести заигрался он,
И не заметил как в <<него>> влюбился.
Обратный путь домой он бледен был,
В нём чувства душу в клочья разрывали.
В его сердечный и любовный пыл,
Поверит ли любимая... едва ли.
Но груз гнетёт, и ноша тяжела,
И он с молитвой обратился к БОГУ.
Без покаянья рёк:- Жизнь не мила,
Дай, ГОСПОДИ, мне верную дорогу.
И надоумь, как дальше поступить,
Ведь сердце разрывается на части.
То ли ЛЮБОВЬ с НАДЕЖДОЮ забыть,
То ли бороться до конца за счастье.
Живою влагой пролилась слеза,
Как символ всепрощения от боли.
И затихала на сердце гроза,
А душу врачевал ГОСПОДЬ ЛЮБОВЬЮ.

           ЧАСТЬ 3.

…Они гуляли в парке средь берёз,
Подспудно чувствуя его волнение,
Она тактично задала вопрос:
- Любимый, от чего твоё смятение?
А он внезапно на колени пал,
И сбивчиво всю правду ей поведал.
Его страстей горячечный запал
Терзал ей душу... неужели предал?
КровоточИла рана в сердце болью,
Рыданья сотрясали грудь и тело.
Борясь между обидой и ЛЮБОВЬЮ,
Она покаяться с молитвой захотела.
А память всё крутила киноленту
Давно забытых и прошедших дней.
Казалось, неприглядные моменты
С другим происходили, а не с ней.
Мозг, лихорадочно искал решения,
А чувство обретённой ей ЛЮБВИ
С мольбой к нему взывало о прощении.
- ГОСПОДЬ, прошу, меня благослови.
Дай мудрости, чтобы, не вняв

Инок59

               по мотивам А.Хэйдока.

                      Часть 1.

«…память об исчезнувшем подчас бывает не долговечнее тени бегущего по небу облачка: промелькнуло темное пятно – и нет его...» А. Хэйдок.

Я устал от расспросов молчанье храня,
Но подходит всему срок известно.
Тайна жизни чужая изводит меня,
Словно в клетке ей душно и тесно.
Мой давнишний товарищ художник Багров,
Несомненно талантлив от Бога.
И полотна его говорят лучше слов,
В них царят пламень, страсть и тревога.
В них ущелий седых, гнетёт тайна веков,
Буйство красок внушает опаску,
Полон страсти в картине любовный альков,
А реальность похожа на сказку.
Там неистовство духа и трепет души,
Там безумная жажда познания.
И когда тет- а- тет ты с картиной в тиши,
Понимаешь весь смысл мироздания.
Я давно бы поведал историю ту,
Только честью и клятвою связан.
Разгласить же больного сознанья мечту,
Был с его разрешенья обязан.
                ***
 Мне сегодня сдавило предчувствием грудь,
Я ходил сам не свой в ожидании.
И уже хотел сам вдруг отправиться в путь,
Поднесла мне судьба испытание.
Мне даосский монах весть о смерти принёс,
Он, вручив мне пакет удалился.
Я в отчаяньи вскрыл и не сдерживал слёз,
А потом, вспоминая забылся.

                ***
Красота местных гор, пелена облаков,
С моих слов его сразу пленила.
Он примчался внезапно, он всегда был таков,
Его страсть к переменам манила.
Отобедав, мы в горы помчались верхом,
Добираясь к намеченной цели.
Там в ущелье, зажатый вершинами холм,
У подножья надгробье и ели.
Лишь один он блистал среди серых высот,
С тихой грустью покой охраняя. 
Среди моря цветов, этот странный погост,
Словно створки меж адом и раем.
Красота,- он промолвил, и спрыгнул с коня,
Вмиг поставив мольберт, отрешился.
Через пару минут, он забыл про меня,
Я ж присев в стороне отключился.
Словно кто- то навеял мне сон среди дня,
Липкой ватой сковав мои длани.
Вдруг очнулся с трудом, и рассудок храня,
Разглядеть его тщился в тумане.
Я к ограде пошёл, а затем побежал,
Наважденье иль чёрная месса?
У мольберта приятель мой навзничь лежал,
А с картины смотрела принцесса.
Как живая, стоящая между аллей,
В одеянии древних династий.
Я стал в чувство его приводить поскорей,
А рассудком предвидел несчастье.
Где она? Прошептал он в рассудок придя,
Я смотрел на него в изумлении.
А потом рассказал что уснул среди дня,
Он же начал рассказ свой в волнении.
Только ты отошёл, как явилась она,
И стояла меж елями явно.
Я писал исступлённо с натуры, она
Дождалась, подошла ко мне плавно…
-Ты наверно от солнца упал в забытьи,
Я ему с укоризной ответил.
Приводи же в сознание чувства свои,
Он осёкся, но я не заметил.
Всю дорогу обратно, он «скулил» что устал,
Что «разбитым» себя ощущает.
По прибытии сразу же вещи собрал,
Объявив, что тотчас уезжает.
Мы простились тепло, но смущал факт один,
На расспросы мои о портрете.
Он в смущении взор от меня отводил,
И умчался, холст пряча в карете.

Инок59

            
Инок59
                  Часть 2.

Увлечённый работой, стал глух я и нем,
А она появилась меж елей.
Я не думал откуда, мне хватало проблем,
С увлеченьем писал акварель я.
Я был рад, что центральной фигурой холста
Она стала, спешил я с портретом.
-Лишь бы ты не ушла,- про себя бормотал,
И работал быстрее при этом.
И под красками облик её оживал,
Вот почти уж картина готова.
Мне в рассудок глядел глаз раскосых овал,
Губы вымолвить силились слово.
Вдруг я выронил кисть, тёр ладонью виски,
Терзал память с прилежным старанием.
В муке сердце зашлось от неясной тоски,
И безумье входило в сознание.
Скорбный взгляд укоризненно в сердце запал,
Чьё- то имя припомнить неволил.
В исступлении я от тоски закричал,
От бессилья, страданья и боли.
И тогда словно вихрь прошумел в голове,
Мне реальность другая открылась.
Несёт конь вороной, я скачу во главе,
А в руках что то яростно билось.
Упоение в скачке и сил торжество,
Мой отряд уходил от погони.
Был удачен налёт и моё естество
От восторга ликует и стонет.
И в руках я сжимаю её на коне,
А она, отбиваясь, ярится.
Я целую, смеясь, я доволен вполне,
Дева плачет, не хочет смириться…
                      ***

…Возбужденье слегка утомило его,
Он закашлялся, остановился.
Наважденье развеяв, покачал головой,
Но продолжив, опять вдруг забылся.

                      ***
-Я в реальности той звался Яшка Багор,
Атаман был в разбойничьей шайке.
Бесшабашный повеса, забияка и вор,
В гуще каждой бывал перепалки.
…Две недели на север с добычей мы шли,
Уходя от внезапной погони.
Лагерь был на вершине « Собачей главы»,
Нас несли утомлённые кони.
Что принцессой была, я узнал лишь потом,
На привалах же, ласки срывая,
Погружался в нирвану и не думал о том,
Как меня она воспринимает.
Даже как- то нашёл под одеждой кинжал,
Но смеясь, положил в изголовье.
Даже мускул в лице ни один не дрожал,
Разве это зовётся любовью?
Так летел день за днём, но беда нас нашла,
Обступили враги, обложили.
Нас беспечность ,как водится, вдруг подвела,
Мы дозоры поставить забыли.
Спал ещё я, когда прибежал с криком друг,
- Атаман, поднимайся, расплата!
И в глазах её радость мимолётную вдруг,
Я узрел, сатанея, ребята.
В душу холод проник, словно кто-то в груди
По живому рвал сердце на части.
Про себя я подумал:- Ужо погоди,-
И пошёл разбираться с напастью.
Я окрест по вершине метался, как зверь,
Понимая, что нас окружили.
-Провозжалися с бабами, черти, теперь
Лишь одна нам дорога- к могиле!!!
Но ответили мне: - Не шуми, атаман,
-Ты же первый о бабу споткнулся.
Позабыл про порядок, бесшабашен и пьян,-
Слушал я и рассудок вернулся.
Закричал я:- Давайте засеки рубить!
И станичники зашевелились.
Из камней и деревьев стали бруствер ложить,
И в работе все страхи забылись.
Я на камень вскочил, что есть сил проорал:
-Эй, кандальники, любо ли жили?
Вдоволь грабили, пили, вас запомнил Урал?
Хорошо ли с бабьём

Инок59

       Три осечки.
По мотивам рассказа   Альфреда Хейдока.  

                         Глава 1.

Жажда сводит с ума, мой язык как в плену.
А ведь был в двух шагах от колодца.
Мысль о том, что прошёл, гонит злую волну
Под лучами палящего солнца.
Мой сосед словно пьян, обнимая затвор
Ищет взором на поясе флягу,
Молчаливый вопрос, словно выстрел в упор
Губ запёкщихся, требует влагу.
А в сознанье мираж, вижу шумный ручей
И живительных капель сияние.
Рос чистейший хрусталь, и прохладу ночей,
Угасая, ярится сознание.
А до цели рывок только цепь залегла,
Враг в *кумирни стенах затаился.
Плавит солнце песок, и кипящая мгла
Проникает, сосед мой взбесился.
Передёрнул затвор, пуля к цели пошла
Приготовив свинцовое жало.
И злым роком, наверное жертву нашла,
А ему всё как водится мало.
Он терзает приклад он взорвал тишину
И в бессвязных словах смысл утерян.
Визжит ротный отставить!!! Но в глаза заглянув
Ощущает неистовство зверя.
Но приказ есть приказ, словно плётки удар.
Наважденье внезапно проходит.
А в крови постепенно проходит пожар
И в себя полоумный приходит.
Вдруг со злобным шипеньем промчался снаряд,
Бог войны оживил перепалку.
И сознаньем уставшим вдруг понял отряд
Знать к атаке «утюжат» нам балку.
Подбородком упёршись в ладони свои,
Наблюдал я за буйством разрывов.
Равнодушье сменило страх и злости прилив
Так не раз перед боем уж было.
Угол зданья отъехал и задумчиво пал
Погребая в развалинах судьбы.
И в закатных лучах перед нами предстал
С безмятежностью каменный Будда.
Хриплым лаем погнала команда,- вперёд!!!
Цепь штыками щетинилась яро.
И бежал разномастный наёмников сброд
Словно в вихре хмельного угара.
Мы без злобы неслись, приближая «финал»,
Кровожадности нет и в помине.
Нас колодца манил каменистый овал
И от страха кровь в жилах не стынет.
Мы не первыми были кто цели достиг,
И смочил тёплой жижею глотку.
А соседа от жажды настиг нервный сдвиг,
Он вообще имел норов не кроткий.
Посмотрите,- орал, тыча пальцем на храм,
Шесть снарядов легли прямо к цели!!!
Стены сито, от крыши лоскутья и хлам
Будды статуи лишь уцелели.
Злобным смехом зашелся, досылая затвор
-«На потеху всем с дыркою будет».
Забайкальский казак с ним завёл разговор
-«Ты б не трогал святыни,- осудят».
Но того понесло, сухо щёлкнул курок
Звук осечки, толпа в изумлении.
Неудачей взбешённый не сдался стрелок
Досылая патрон весь в волнении.
Вновь казак ему,- «полно, святыни не трожь
Не будил бы болезный ты лиха».
-Не снискать тебе славы, лишь беду наживёшь,
А народ обступал его тихо.
Любопытство горело в их мутных глазах,
Он, бледнея вновь вскинул винтовку.
И забыв окончательно все тормоза,
Надавил пальцем спуск со сноровкой.
Звук осечки казалось, по душам прошёл,
Ведь кощунство бессмысленно жутко.
Но стрелок побледневший вдруг силы нашёл,
Передёрнуть затвор в промежутке.
Взвод застыл в ожиданье осечки опять,
И она прозвучала набатом.
Прокричал я,- довольно, ну хватит стрелять.
Но безумье владело солдатом. Лихорадочным блеском горел его взор,
Он внезапно к виску ствол приставил.
Выстрел грянул в

Инок59

Продолжение. Три осечки.
                   Глава вторая.

Мы ошиблись увы, смерть коварства полна,
И играет с безумцами в прятки.
То небрежно смахнёт жизнь бокалом вина, 
То от страждущих мчит без оглядки.
Сколько время прошло, я не помню друзья,
Но достала меня ностальгия.
С ней мириться поверьте уж точно нельзя,
Вяжет нервы в канаты тугие.
Мы в каморке с фельдфебелем пили с утра,
Под тоскливую песнь волонтёров.
На дворе уже осень, унынья пора,
Седина на висках приговором.
Вдруг внезапно стих шум и зловещую тишь, 
Треск свечи нарушал да мерцание.
Было слышно скребётся за полкою мышь,
Словно замерли все в созерцании.
Скрип двери нам явил бледный облик стрелка,
Он промолвил смущённо,- не ждали?
Собутыльник икнул, потерялся слегка,
Сознавая реальность едва ли.
Настроение сжалося в жалкий комок,
Как пинка получившая псина.
Без сомнения сделать заиками смог,
Если б вышел внезапно за спину.
Затянулось молчанье но пьяный угар,
Я нарушил, подвинув бокалы.
Он остался таким же ни молод, ни стар,
Лишь в глазах лихорадки пожары.
Когда снова нам хмель развязал языки,
Рассказал он как чудо свершилось.
Уж копали могилу в вечор мужики,
И вдруг сердце внезапно забилось.
А затем долгий путь из санбата опять.
Искупил он осечку с лихвою.
Он, конечно мечтал повернуть время вспять
Только разве ж поспоришь с судьбою.
Слушал я а на сердце давила тоска
Хлад могильный тревожил мне душу.
И от злости неясной сжималась рука,
Я внезапно промолвил,- послушай…
Оставайся и пей, я откланялся вдруг.
Он как будто взял отпуск у смерти.
И свет глаз у него вдруг внезапно потух,
Только я не заметил поверьте.
Что ж так рано? Ещё не допито вино?
Говорил он на жалость взывая.
За тобой стоит смерть и тебе всё равно,
Отвечал я бокалом играя.
Ты заметил? Он словно свернулся в комок
И отпрянул как будто от плети.
Да он проклял тот день, но исправить не смог,
Мы за каждый поступок в ответе.
Я уже умирал и осечку одну отработал душою и кармой,
Но коль просят «Они» снова смерть я приму.
Тишина воцарилась в казарме.
…Нож взлетел над столом, словно сделал прыжок,
Он вонзал его в горло как в сало.
Вновь фонтан алой крови безумье зажёг,
На щеках охладевших и впалых.
Мы рванулись к нему но был близок конец,
Вновь послышались смертные хрипы.
Упокойся же с миром хоть сейчас наконец
А в ответ лишь кровавые всхлипы.

…Но смеялась косая, вот кому не пропасть.
И воскрес он понятно обратно.
Переводом сорвался в соседнюю часть,
Чтоб погибнуть уже безвозвратно.
Три попытки обидеть кумиров чужих,
Красной нитью судьбу прочертили.
Вспоминая, копаюсь я в мыслях своих,
Вопрошая, а правы ль мы были?
В суеверье погрязли, призывая злой рок,
А наверное каяться надо.
Не уважив традиций получили урок,
Если грешен и в смерти награда.
А Христа кроткий лик в поднебесье парит.
Я взываю Всевышний доколе
Поруганье сносить будешь храмов Твоих???
…А в ответ мне,- «Я вас не неволю».
Выбор каждый свершит между светом и тьмой,
Жить с Любовью, отринув беспечность
Или блага земные делить с сатаной,
Потеряв для души своей вечность.

Инок59

Баллада.       
 
Грешница.
 
А.П.Хейдок *
* Альфред Хэйдок (1892-1991) - пламенный приверженец Агни Йоги, всю свою жизнь посвятивший поискам истины.
ГРЕШНИЦА
О чем умолчало Евангелие от Иоанна.
 
Сказали Ему:- Учитель! Эта женщина взята в прелюбодеянии;
А Моисей в законе заповедал нам побивать таких камнями. Ты что скажешь?
Говорили же это, искушая Его, чтобы найти что-нибудь к обвинению Его. Но Иисус, наклонившись низко, писал перстом на земле, не обращая на них внимания.
Когда же продолжали спрашивать Его, Он, восклонившись, сказал им: -Кто из вас без греха, первый брось в нее камень.
 
Так какова была дальнейшая судьба совершившей прелюбодеяние женщины?
 
      Глава первая .
 
                Пролог
 
 

Конечно, проще, подослать убийцу,
Вот только сторожат ученики.
А тут ещё калек несчастных лица,
Нет, это явно было не с руки.
Первосвященник чётки долго мучил,
Искал причину, морщась со старанием.
Но тут внезапно подвернулся случай,
Поймали деву в прелюбодеянии…
Зной плавил камни, к полдню день клонился,
Базарный шум накрыл Иерусалим.
Иисус присел в тени, воды напился,
Вдруг фарисей склонился перед ним.
 
-Учитель, рассуди со всем вниманьем,
И Моисея растолкуй закон.
Как взятых нам судить в прелюбодеянии?
Побить камнями- предписал нам он.
Эсфирь стояла и с мольбой во взоре
Решения судьбы своей ждала.
Толпою уличённая в позоре,
Она уже, казалось, умерла…
Иисус взор поднял, в нём светился пламень,
Писала тростью на песке рука:
-Так пусть же первый бросит в неё камень,
Уверенный, что сам он без греха.
Написанное им прочтя в смущении,
Судьи ушли, чтоб скрыть свои грехи.
Толпа же наблюдала в изумлении,
Как затихали спешные шаги.
Когда же разошёлся пред Иисусом
В смятении пристыженный народ,
Она, согбенная моральным грузом,
К коленям пала, сделав шаг вперёд.
Но он привстал, обнял её за плечи,
В глаза ей глядя, вымолвил в тиши:
-Сестра, покайся, время душу лечит,
Ступай же с миром, больше не греши.
 
Часть1 бегство Эсфирь.
 
Иисус, предвидя месть от фарисеев,
Иерусалим покинул в тот же час.
Направился в общину он ессеев,
Эсфирь же, осознав кто её спас,
Собрала вещи, мужа дом покинув,
Из города скорей пустилась прочь.
И прошлое постыдное отринув,
К нему спешила с просьбою помочь.
Совет был прост: бежать из Иудеи,
Обиды фарисеи не простят.
Они сторонники слепой идеи,
И чужд фанатикам разумный взгляд.
Духовною беседой смягчив раны,
Он вверил её жизнь ученикам.
Ей предстоял путь сложный утром рано,
Довериться с попутчиком пескам.
Попутчик из окраины ессеев,
Был очень атлетически сложён.
Он тоже ненавидел фарисеев,
А потому исход ускорил он.
Навьючив на осла свою поклажу,
Они пошли, как брат с сестрою в путь.
И нить судьбы, распутывая пряжу,
Соткала им Божественную суть.
Попутчик Измаил шёл с палкой длинной,
Хоть ростом не обидел его БОГ.
На поясе сверкал клинок старинный,
Но он смиренно избегал тревог.
И только у начала злой пустыни,
Пройдя последний постоялый двор.
Сказал он ей: - Сестрёнка, здесь отныне
Нам путь суровый предстоит

Инок59

ГЛАВА 2 СИЛЬНЕЕ СМЕРТИ.

Часть 1 

В совет старейшин поступали вести,
Что Наур - Хан, реванш замыслил взять. 
С соседями он собирался вместе,
Поход против общины предпринять.
Вождям сулил он равную добычу,
Планируя общину разгромить.
И многие склонялись к его кличу,
Вопрос решался «быть или не быть».
Старейшины усилили отряды
Усилив земледельцами войска,
Те в строй вставали с воинами рядом,
К оружию привычна их рука.
И день, и ночь дежурили в пустыне,
А вход в ущелье прикрывал дозор.
Община грозной крепостью отныне,
Предстала в обрамленье  старых гор.
Внезапно тяжко Зара заболела,
События предвидеть не могла.
В беспамятство срывалась то и дело,
Эсфирь молилась, чтоб не умерла.
И вот в один из проблесков сознанья,
Зара сказала, может ей помочь
Отвар из горных трав, без колебанья
Эсфирь к старейшинам пустилась в ночь.
Путь предстоял до Барсова ущелья,
Там возвышался каменный утёс.
И этою травою средь расщелин,
Обильно на вершине он порос.
Путь предстоял не близкий и опасный,
И без сомненья нужен проводник
Который путь в ущелье знал прекрасно,
Совет старейшин просьбам её вник.
Ей предложили выбирать любого,
И в памяти предстал вдруг Измаил.
А струны чувств в душе взыграли снова,
Ведь он как прежде всё её любил.
И её страсти не остыли тоже,
Был выбор сделан он и брат Роам.
Но в сумерках выступать негоже,
Трудна дорога ночью по горам.

Часть 2 

Заря ласкала горные вершины,
И солнца луч пробившись сквозь туман
Блистал янтарным светом беспричинно,
Развеивая сказочный дурман.
Эсфирь готовая в дорогу вышла,
Два брата молча, ждали у крыльца.
Они с ней поздоровались чуть слышно,
Улыбка не сходила с их лица.
Она в ответ им улыбнулась мило,
Хотя смущенье не смогла унять.
Ведь сердце её страстно так любило,
Что его бой едва смогла унять.
Казалось сватовство не отразилось
На отношенье Измаила к ней.
Неловкость эта вскоре позабылась,
И они в путь отправились скорей.
Их души опьянённые надеждой,
При встрече вновь взыграли от любви.
Плечом к плечу пошли они вновь вместе,
А счастье разливалось по крови.
Прошли общину, путь лежал в ущелье
Зажатое среди высоких скал.
Горный поток смирив своё веселье,
Путь к воле средь утёсов отыскал.
Каскады брызг сверкали как алмазы,
Ворчал сердито пенный водопад.
И вод хрустальных волны раз за разом,
Подпитывали яростный каскад.
Тропинка через мост ныряла в горы,
Змеилась вдоль утёсов вверх и в низ.
То открывала вольные просторы,
А то срывалась в узенький карниз.
Дыхание сбивалось ныли ноги,
Вот Измаил скомандовал,- привал.
Пред взором встали горные отроги,
И узкая дорога среди скал.
Путь предстоял наверх к седой вершине,
Их цель была доступна и видна.
Трава вилась по трещинам полынью,
Манила свежей зеленью она.
Вокруг во всей красе блистали горы,
Пики вершин укрыли  облака.
Дух замирал взирая на просторы,
Казалась нитью золотой река.
И в обрамленье сказочных чертогов,
Капли озёр сверкали как алмаз.
Краса земли воссозданная БОГОМ,
Пленила душу радовала глаз.
Казалось будто небо акварелью,
Мазками рисовало на холсте.
А шум воды чарующей свирелью,
Пел серенаду дивной

Инок59

Каждой смене формаций, исторический срок.
Суета здесь поверь неуместна.
Революций искра привнесённой, не в прок,
Убеждаемся мы повсеместно.

Каждый должен дозреть, до принятья идей,
Стадом в рай не загонишь насильно.
Разбудить же сознание спящих людей,
Даже  время порою бессильно.

Мы в России вступили на призрачный путь,
Окунувшись в кровавую драму.
И гражданской войны не прочувствовав жуть,
Вновь пошли в услужение хаму.

А история учит, на гребне волны,
Лишь всплывает дерьмо беззаботно.
К воссозданию славы великой страны,
Оно явно идёт не охотно.

Чтобы строить ведь надо терпенье и труд,
Каждый шаг свой, с душою сверяя.
Но рыбак рыбака к себе тянет на пруд,
От того то вся власть и кривая.

От того то зловонье от мыслей и дел,
У «господ», что на «службе» народа.
От того и творится крутой беспредел,
Что они самозваного рода.

А Россия ещё не готова роптать,
Не созрело ещё поколенье.
Что ГУЛАГОВ не знало и «Кузькину мать»,
В чьей крови нету рабства и лени.

Но живёт в скорбном сердце, надежда одна.
Может времени сжаться константа.
Мы подхватим Россию у самого дна,
Удержав на плечах как Атланты.

Этой верой мой разум мятежный живёт,
В ней надежда моя и отрада.
Как хочу я Россия, увидеть твой взлёт,
И мне лучшей награды не надо.

Инок59

Ну кто бы вышел на майдан,
Коли цвела бы Украина.
Свободы дух нам БОГОМ дан,
И в этом братья мы едины.
Ведь на *болотной* та же масть,
Вовсю Россию костерила.
А ей известно вверишь власть,
Она б страну похоронила.
Порой дивишься право брат,
Насколько ж…а либерастов,
*Майданов* чувствует расклад,
По зову европидора…ов.
Они бравируют лишь тем,
Что власть продажна и убога.
И множат горечь от проблем,
Поправ и Родину и БОГА.
Но нет решенья в их словах,
Они, как их душонки лживы.
Тридцать серебряников в умах,
И алчный блеск в глазах:- наживы.
           *   *   *
Пора нам встать плечом к плечу,
Руки отбив чужому дяде.
Рабом брат жить я не хочу,
И нищим быть, чего же ради…

Инок59

Перечитывая воззванья и буклеты,
Не поверите, задумался о том,
Заждалась Россия Пиночета,
Чтоб воров люстрировать при этом,
Всех:- считающих нас *быдлом и скотом*.
Жаль:- что побеждает нас зависимость,
От *мессий и доброго царя*.
До сих пор манит *генералиссимус*,
Геноцид в России:- это истина,
И на правду обижаться зря…
Поглядите кА на *лики богоизбранных*,
Как их души источают смрад.
*Коммунисты* превратились в приставов,
За подачки, наблюдают пристально,
Как усерднее лизнуть богатых в з…д.
Всё смешалось:- перекрасилось в растление,
Превратились мы от алчности в зверей.
Суицид косит младое поколение,
Покидают дети нас без сожаления,
Из построенных в душе концлагерей.
Вседозволенность крушит остатки нации,
Безнаказанность усилила кураж.
Власть умышленно идёт на провокации,
А народ с рабским молчанием в прострации,
Примеряет пошлый антураж.
                     *   *   *
Русь моя:- когда ты образумишься???
Перестань искать мессию и врагов.
Нравственности спад:- исток безумия,
Возроди в душе благоразумие,
Чтобы стать достойными БОГОВ!!!

Инок59

Господи за что мне эта боль?
Слёзы на глазах в потоке чувства.
Этой жизни странный карамболь,
Я приемлю сердцем как искусство.
Подари мне,-(не продленья лет),
Но души прекрасные порывы.
Чтобы лирой воспевать твой свет,
Чтобы рифм рождались  переливы.
Господи,- не многого прошу,
Сделай так, чтоб чище стали мысли.
Ибо в них, наверное, грешу,
Все поступки не успев осмыслить.
И терпеньем БОЖЕ награди,
В этот век, оно дороже злата.
Ложь и злоба совесть бередит,
А  ЛЮБОВЬ, ведь в нас жила, когда то.
Надоумь ещё меня господь,
Разбудить как, дремлющее счастье.
Чтобы человек не тешил плоть,
А к другим почувствовал участье.
Чтоб воспринимал, чужую боль,
Мимоходом, глаз не закрывая.
И дарил НАДЕЖДУ и ЛЮБОВЬ,
Всё, о чём я ГОСПОДИ МЕЧТАЮ.
В АЛТАРЕ ДУШИ ЗАЖГУ СВЕЧУ,
Может быть, я в чём- то старомоден.
ТОЛЬКО В ЗЛОБЕ ЖИТЬ Я НЕ ХОЧУ,
От того то СЕРДЦЕМ И СВОБОДЕН!!!

Инок59

Мы с осенью давно уже на ты,
В преддверье стуж подвержены печали.
Увядшей не стыдимся красоты,
Но бравурных страстей не расточаем.
Давно уже степенность мне к лицу,
Хоть ярких красок сердце не боится.
Когда то *календарь* придёт к концу,
Так что же попусту кричать и суетиться.
Каждый этап по- своему хорош,
Уходит резкость в мыслях и движении.
Зато с мудрой улыбкой узнаёшь,
Свои ошибки в новом поколении.
Пусть белым запорошило виски,
Зато душою так же чист и молод.
При смене *декораций* нет тоски,
Хотя сквозит за *дверью* лютый холод.
Зато теперь, видны во всей красе,
Оттенки нерастраченного чувства.
И можно дать оценку жизни всей,
Увидев в покаянии искусство.
Не буду *эпизоды штриховать*,
Не вымарать из памяти страницы.
На БОЖЬЮ волю буду уповать,
Всё предначертанное дОлжно и случится.
Хочу с достоинством держать удар,
Чтобы уйти без страха и печали.
Не осквернить мне БОГОМ данный дар
В котором, душу с телом  обвенчали.
          *   *   *
Из искры БОЖЬЕЙ, мы должны взрастить
Лелея в сердце, *пламя* человечности. 
И научиться ВЕРИТЬ и ЛЮБИТЬ,
Когда предстанем у порога ВЕЧНОСТИ.

 

Инок59

К несчастью темнота души,
Присуща многим во вселенной.
Все ошибаемся, грешим,
Заботимся о плоти бренной.
И нет у этого конца,
Отсюда распри, войны, склоки.
И ради властного венца,
Грызёмся, не учив уроки.
Не возгордись, ЛЮБИ и ВЕРЬ,
Давали наставленья веды.
И вечности откроешь дверь,
Духовные, познав победы.

Предки пришли через врата,
И все мы звёзд далёких дети.
Но из за тьмы закрыт портал,
Пока царит зло на планете.
А ведь когда то на земле,
Сияли три луны на небе.
Люди не ведали о зле,
Заботясь о насущном хлебе.
А благодарная земля,
Весь круглый год плодоносила.
Росли сады, цвели поля,
И множилась людская сила.

Созвездья выстроившись в ряд,
Явили окончанье света.
Планет, чарующий парад,
Бедою возвестил об этом.
Вошли мы в область тёмных сил,
И из иного измеренья.
Нам люцифер портал открыл,
И началось проникновенье.

Пришельцев, «серых», злобный ряд,
Пришёл на Землю, сея смуту.
Врагов ликующий отряд,
Сначала мирно жил как будто.
Но с углубленьем в мрак, Земля,
Теряла «светлую» защиту.
И всё труднее кораблям,
Идти сквозь звёздную орбиту.
И вот настали времена,
Когда ушёл последний транспорт.
И с тьмою началась война,
За обладание пространством.

Земля хранит от той войны,
Кровавые доселе раны.
Исчезли с неба две луны,
Осколками, добавив драмы.
Ушёл под воду материк,
Повсюду холод воцарился.
Природы светлый, щедрый лик,
Надолго в мире изменился.
Сменился день, сменился год,
Добавились зима и осень.
А цвет «оранжа» небосвод,
Укрыл в лазоревую просинь.

Остатки выживших, смогли,
Принять условий измененья.
Крупицы знаний берегли,
Но многое ушло в забвенье.
А апокалипсис Земли,
Смешал враждующим все планы.
И жажду крови утолив,
Они скрывать стали изъяны.
Обречены совместно жить,
В суровом климате планеты,
Вражду старались позабыть,
Местами даже слившись где то.

Ассимилируясь в среде,
Добро и зло меняло формы…
Смешался генотип, к беде,
И АЛЧНОСТЬ в людях, стала нормой.

Ведь не секрет, бывает путь
Со злом короче, многократно.
И кто затем вникает в суть,
А тешить плоть, увы, приятно.
И носим мы теперь в душе,
Семя коварства, рядом с честью.
А сердце бедное, мишень,
Живёт меж истиной и лестью.
И каждый миг идёт борьба,
Грызутся разные начала.
То мрака бродит ворожба,
То свет в душе, и горя мало.
Один вопрос лишь портит кровь,
Иммунитет у «серых» к свету.
Поправ и СОВЕСТЬ и ЛЮБОВЬ,
Пленят они стремглав планету.
Коварство, осознав пророк,
Послал мессией нам ИИСУСА.
Чтоб до поры, как выйдет срок,
Мы не теряли правды вкуса.

К нам вновь идёт парад планет…
И «серые» лютуют в страхе.
Стремясь посеять сонмы бед,
«Чтоб в суете избегнуть плахи».
Качнулась звёздная спираль,
На выходе из тёмной кущи.
Уж близок час, светлеет даль,
Возврат к добру уже запущен.
С других миров спешат друзья,
Зерно, от плевел отделяя.
Падут «тираны и князья»,
И отворятся двери «рая».

Инок59

Осеняя Любовью землю,
Ты прощенье даришь перстом.
Я приемлю тебя, приемлю,
Отложив суету на потом.
Попирая потоки грязи,
От беснующихся кликуш,
Я не буду служить их «князю»,
За греховный обещанный куш.
Мне не надо ни злата, ни лести,
Мне бы в сердце ещё сострадания,
Чтоб дарить его с тобой вместе,
Осеняя крестом мироздание.
Мне бы мудрости и терпения,
Чтобы с ВЕРОЮ сеять ЛЮБОВЬ.
Чтобы мог я дарить прощение,
Невзирая на ложь и боль.
Добротою б укрыть ненастье,
Бездуховность разбив на части.
И простое земное счастье,
Словом БОЖЬИМ дарить с участьем.

Инок59

Я проснулся сегодня от гомона птиц,
Липкий пот и сознанье в прострации.
Но нет сил разомкнуть свод закрытых ресниц:
Перед взором войны декорации.
Будто шквальным огнём поливало окоп,
Всё смешалось, земля сверху градом.
Я от шума разрывов очумел и оглох,
А товарищ снимает награды...
Я ему:- Ты чего?- ожидая подвох,
А он слово мне вымолвил грустно:
-Чую смерть, брат, прости, не могу, видит БОГ,
Скоро душу мою он отпустит.
И ногой за бруствер, подтянулся и в Ад,
Где судьба ткёт свинцовые сети.
Я схватил за сапог и ору:- Лезь назад,
Прекращай мне все выдумки эти!
Он упрям и силён, я -три ночи не спал,
Так и выволок в марево страха.
А в сознании гаденько мысль:- Всё, пропал,
Перемелет кровавая плаха.
Жажда жизни сильней, я в охапку его,
И скатился в воронку угрюмо.
Он кричит:-  Отпусти! А я в челюсть его,
Отвечаю:- О близких подумал?
Смерть принять в одночасье не стоит гроша,
Только много ль в поступке том прока?
Неприкаянной будет скитаться душа,
Если жизнь ты покинешь до срока.
И со злом  автомат ему в руки: - Держи!
Коль судьбу ты лихую пытаешь,
Я с гранатой до дзота, а ты мою жизнь
Со спины от огня прикрываешь.
И пополз я вперёд, всё на свете кляня,
Повязав его жизнью и смертью.
Захлебнулся дот пламенем злого огня,
Но не легче на сердце, поверьте.
Я взглянул на окоп, вдруг огромный фугас
Там раскрылся зловещею болью.
Получается, он в этот день меня спас,
Пробудив СОСТРАДАНЬЕ с ЛЮБОВЬЮ.
Перед чувствами вечными спасовала война,
Сбереглись мы от смерти объятий.
А сейчас равнодушия злая стена,
Злобой алчною душит нас, братья.
Я с сердечною болью возвращался в свой мир,
Где как -будто все вымерли чувства.
Нам ЛЮБВИ бы СВЯТОЙ взять в сердца ориентир,
И не будет казаться жизнь грустной.

 

Инок59

Больна Россия, завистью и тленом,
Мы друг на друга пышем злобным ядом.
Вот от того буксуют перемены,
Ведь созидать в добре и с ВЕРОЙ надо.

Мы, действия «благие», совершая,
С тупым упорством в ад «мостим дорогу».
Забыв, с «гордыней», не дойти до «рая»,
А «месть и чванство» не угодны БОГУ.

Взросли «на гневе семена дракона»,
Цветок их «алчность», зла несёт флюиды.
В дурмане нарушаем мы законы,
К понятьям чести, совести фригидны.

Уж скоро плод, «жестокость и измена»,
В сердцах созреет «затмевая разум».
Мы ненависть лелеем откровенно,
Рассеивая в социум заразу.

Очнись Россия, дух «гражданской бойни»,
Нам БОГ велел лечить «Святой ЛЮБОВЬЮ».
А споры не решить мечом…довольно!!!
Иначе РУСЬ опять умоем кровью.

УСЛЫШЬ ДРУГОГО… ненависть ОТСТУПИТ.
И «злобный мир» прогнётся непременно.
ДАВАЙТЕ ПОДАДИМ ДРУГ ДРУГУ РУКИ,
Осуществляя «К СЧАСТЬЮ ПЕРЕМЕНЫ»

Инок59

Корабль «Россия» налетел на риф,
Засуетились крысы, чуя течи.
Сказал наш кэп в дурмане воспарив,
«Всё под контролем» и «ещё не вечер».

Старпом надел спасательный жилет,
Спускает боцман шлюпку суетливо.
Не слушают матросы пьяный бред,
Испуганный их взгляд скользит блудливо.

И каждый равнодушием пленён,
За шкуру, и за место в лодке бьётся.
Нарушив честь, поправ морской закон,
За жизни пассажиров не берётся.

На верхней палубе ещё играет рок,
Но трюмы наполняются водою.
Лишь горстка смельчаков, отсрочить срок
Пытается, прикрыв беду собою.

Затихли звуки, смолк и шум винтов,
Но шторм промчался, уступая штилю.
Судьба, смерть отложила на потом,
И обласкала тех, что не уплыли.

Положит судно в дрейф морской прилив,
Герои, залатают борт под вечер.
А над водой всё кружится мотив,
«Всё под контролем» и «ещё не вечер».

Разбившись в щепки, кормом для «акул»,
Сбежавшие предстанут повсеместно.
Всем кто однажды морю присягнул,
«Честь моряка», ославить неуместно.

Задумайся, команда корабля,
ЗНАМЕНИЯ, уже ВИДНЫ, «Предтечи».
Имеет «ПРАВО» БОГА умолять,
Лишь тот, кто ВЕРИТ, «ЧТО ЕЩЁ НЕ ВЕЧЕР».

 

Инок59

Не включаю телевизор тошно,
Льётся ложь с телеэкранов всюду.
Лица дикторов в новостях перекошены,
Как у продающего ХРИСТА Иуды.

Да и то, нелегко читать ересь,
Про счастливую жизнь народа.
Власть имущие словно спелись,
Сулят счастье нам год от года.

Президент с премьером стараются,
Обещания дарят в изобилии.
Список «избранных» прилагается,
Да не русские там фамилии.

Наши деды с войны вернулись,
Жилы рвали, борясь с разрухой.
Перед Западом не прогнулись,
Не пропали, не пали духом.

Из руин встала Русь вскоре,
Стали краше города веси.
Кто же думал, что придёт горе,
Алчность с жадностью перевесит.

Кто же знал, что детей балуя,
Подрываем основы мира.
Ну не лечится зло поцелуем,
Не заменишь любовь кумиром.

Мы продались за блеск игрушек,
В наших душах посеяли зависть.
Бесы взяли страну без пушек,
Мерзкой похоти лелея завязь.

А ведь нравственность основа рода,
Это генное здоровье нации.
Вырожденье идет народа,
От того то и Русь в прострации.

Нет, мы счастливей жить не станем,
Без духовности смысл утрачен.
Если злобой жить  перестанем,
Может, встанем с колен, не иначе.

Победить в себе должен каждый,
Монстров зла, что калечат сердце.
И услышав, ТВОРЕЦ однажды,
Отворит нам к спасенью дверцу.

Не ищите виновных, тщетно,
Обратите вглубь души взоры.
Лучше с честью прожить бедно,
Чем прослыть средь людей вором.

 

Инок59

Понятия приняв реинкарнации,
Нам следует задуматься о том,
Где возродимся в теле? Какой нации?
Продолжив на земле свой путь потом.

Ведь может быть с судьбою не похожею,
Отправит провиденье в этот мир.
С другими: цветом кожею и рожею,
Так стоит ли терять ориентир?

Стать можешь мудрецом или безумцем слыть,
Но испытаний чашу не минешь.
Так может надо просто ЧЕЛОВЕКОМ быть?
В том мире средь которого живешь.

Инок59

Отец мне как то случай рассказал,
Прочтя мои нескладные куплеты.
У Пушкина, раз встречу заказал
Юнец, себя увидевший поэтом.
Он пафосно сказал, любезный друг,
Хочу и я куплетом тешить уши.
Мне в голову пришли две строчки вдруг,
Ты оцени, приятель и послушай.
(Вышел месяц из за туч,
Показал свой яркий луч)
Беда вся в том, что дальше рифмы нет,
Как банный лист к поэту он пристал.
И чтоб не слушать дальше этот бред,
Ему ответил Пушкин, чтоб отстал…
(Посмотрел на дурака,
И ушёл за облака)
Мораль ясна, и я с тех самых пор,
Свои стихи сверяю с басней этой.
Чтоб не сказали, стихоплёт, в упор,
И может, назовут меня поэтом.
Стихи поверь, не ремесло мой друг,
Они (души прекрасные порывы).
Должны мы чище делать мир вокруг,
Без славы, власти денег и надрыва.
Слова меняют ауру души,
Так воспоём же брат ЛЮБОВЬ и ВЕРУ.
СВОБОДЫ СВЕТ, НАДЕЖДУ,- и в тиши,
Развеем слогом злобные химеры.