- Если всё пройдёт так, как запланировано, я успею вернуться ко Дню рождения Зиял, - Дукат откинулся в кресле, потёр гребень затекшей шеи. – Но, быть может, придётся задержаться. Возьми тогда коробку – она в третьем ящике сейфа, там падд, туфли и платьице. Зелёное, с узкими рукавами, как она хотела.

Напрем покачала головой, карие глаза вгляделись ему в лицо.

- Лучше подари ей сам, когда вернёшься. Зиял приятнее будет. Весь праздник она всё равно просидит в своей комнате, дожидаясь тебя.

- Ты же знаешь, в прошлом году меня задержало Центральное Командование, - Дукат развёл руками. – Я и сам был бы рад сбежать из Лаката на варп-девять.

- Я знаю, - Напрем присела рядом, непривычно прохладные пальцы тронули его руку. – А Зиял – нет.

- Надо мне самому поговорить с ней, - у него вырвался короткий смешок. – В пять лет пора уже понимать, что значит быть дочерью префекта планеты.

- И гордиться этим?

Голос Напрем прозвучал серьёзно, спокойно, но Дуката неприятно кольнуло. Он свёл надбровные гребни:

- Что ты хочешь сказать, Напрем? Разумеется, я рассчитываю на то, что моя дочь будет уважать своих родителей, думать о них с признательностью и почтением. И я делаю для этого всё, что в моих силах.

- Так и есть, - её пальцы слегка сжали его ладонь. – Но то, что ты хочешь сделать в Джаланде, чести тебе не прибавит. Не стану говорить за Зиял – она сама рассудит, когда подрастёт. Но мне… мне больно, Дукат.

Он поморщился. Так хотелось избежать этого разговора, бессмысленных упрёков, просьб.

- Напрем, от аванпоста в Релликете не осталось камня на камне. Из ста военнослужащих гарнизона в живых остались двое – и не известно, спасут ли их врачи. По-твоему, я должен закрыть на это глаза?

- Но ты же приговорил не тех, кто готовил взрыв! – она тряхнула головой, русые пряди упали ей на лоб. – Баджорцы, которых завтра расстреляют – фермеры и торговцы, в глаза не видевшие этих бомб.

- Когда Служба безопасности отыщет руководителей релликетского Сопротивления, они понесут заслуженное наказание, - Дукат сложил пальцы в замок. – А пока пусть видят: за каждый удар нам в спину будут умирать их соотечественники, за свободу которых они якобы так отчаянно борются. Если эти партизаны и впрямь хотят своему народу добра, они должны остановиться.

Напрем коснулась ладонью виска, провела кончиками пальцев по лбу, словно борясь с подступающей головной болью. Помедлив, Дукат негромко произнёс:

- Эти сто баджорцев так или иначе выражали антиправительственные настроение. Я приказал взять неблагонадёжных.

- Я в этом не сомневаюсь, - мягкие губы дрогнули в невесёлой усмешке. – Сказал за стаканчиком рокассового сока, что кардассианцы – подлецы… и под расстрел.

- Они же сами вынуждают меня отдавать такие приказы, - Дукат выпрямился, ладонь на колене сжалась в кулак. – Скажи, разве я не пытался обращаться с Баджором мягко? Уж, кажется, после медицинской реформы в трудовых лагерях я имел все основания ожидать благодарности. Сотни жизней были спасены! А что я получил в ответ? Очередной теракт в доке. Они не понимают доброты. Они не способны меня любить. А если любовь невозможна… - он слегка скривился, - остаётся только страх. Страх всегда работает.

- Пророки всемогущие, - вздохнула Напрем. – Скажи тогда и ты мне: прекратились ли эпидемии? Всем ли хватает еды? Могут ли баджорцы выходить из своих домов без страха? Ты сделал очень многое, Дукат. Но знаешь, как у нас говорят… Ты можешь лить в море пресную воду – но ты не сделаешь море пресным. Пока не кончится оккупация, Баджор не вернётся к нормальной жизни. А ты ведь и не хочешь, чтобы кардассианцы ушли с Баджора.

Дукат устало качнул головой.

- Если бы мне только дали шанс, очень скоро баджорцы зажили бы намного лучше, чем «нормально». Ну да что теперь говорить, - он поднялся. – Я отдал приказ, и я не собираюсь его отменять. Казнь состоится, она будет публичной. Пусть видят. Может, хоть теперь одумаются.

Он шагнул было к двери, и из динамика донесся тоненький писк. На экране компьютера мигало окошко экстренного вызова.

- Принять, - он шагнул к столу, опустился в кресло. – Дукат слушает.

- Имею честь вас приветствовать, префект, - пробормотал с экрана Кубус. Судя по опущенному взгляду и сгорбившимся полным плечам, что-то у него стряслось непредвиденное. – Вы просили доложить вам о подготовке завтрашнего мероприятия.

Дукат кивнул:

- Я весь внимание.

Краем глаза он заметил у иллюминатора тонкую фигурку Напрем. Попросить её выйти? А зачем?.. В конце концов, ей и так известно более чем достаточно.

- Мы оцепили площадь, отряд… отряд исполнителей готов. Четыре транспортника с осуждёнными прибыли.

- Четыре? – Дукат поднял надбровные гребни. Кубус качнулся с ноги на ногу.

- Четыре, префект. Пятый, как оказалось, по ошибке ушёл в трудовой лагерь Лоркитта: диспетчер ошибся с указаниями.

- Ошибся, - негромко повторил Дукат. – Как фамилия диспетчера?

- Пренар, - выдохнул Кубус. – Гил Пренар.

- Что ж, мы проведём служебное расследование. Щедрая плата, увы, иной раз и впрямь толкает на ошибку. А что до этих баджорцев… Их имена сохранились в базе, не так ли? Полагаю, до завтра вы успеете организовать их доставку из лагеря.

- До завтра? – растерянно повторил Кубус. – Мы постараемся… то есть, я хотел сказать…

- Вы постараетесь? – иронически повторил Дукат. Отведя руку назад, он вновь потёр гребень под затылком: шея ныла всё сильнее. Голову пришлось слегка повернуть, и он встретился взглядом с тревожными карими глазами.

- Мы приложим все усилия, - заверил Кубус. – Меня лишь беспокоит, что сверка данных может затянуться…

Дукат беззвучно вздохнул.

- Вычеркните их. Казним тех, что привезли, а эти… Пусть начальник Лоркитта радуется неожиданному пополнению, - хмыкнул он.

- Так и сделаем, префект, - глава Баджорского правительства кивнул с облегчением. – Когда вас ждать?

- Завтра в десять утра. Позаботьтесь, чтобы других внезапных происшествий не было.

Отключив канал связи, Дукат устало повёл плечами, прикрыл глаза. Что-то тёплое, мягкое коснулось его щеки.

- Я сделал глупость, - он улыбнулся, чувствуя, как крепко руки Напрем обнимают его. – Впрочем, уже нет смысла жалеть об этом.

Вновь открыв глаза, он подался вперёд, притягивая её ближе.

- Я очень люблю, когда ты делаешь глупости, - серьёзно сказала Напрем, и её горячие губы прижались к впадинке у него на лбу.

- И толкаешь меня на них, - усмехнулся Дукат. – Я давно подозревал о твоём коварстве.

- Коварной меня ни разу в жизни не называл никто, кроме тебя, - со смешком заметила она. Он запустил пальцы в её пушистые волосы, перебирая, поглаживая. Свободная ладонь накрыла ямочку меж её ключиц:

- А разве кто-то ещё знает тебя так, как я?

- Надо подумать… Ай, Дукат, что ты делаешь? Щекотно же!

Не выпуская её, пытающуюся отстраниться, он вновь прижался носом к её затылку, обдал дыханием порозовевшую мочку уха. Готовиться к отлёту, да и вообще куда-то лететь не хотелось совершенно.

А придётся.