Кто там пиздил постом ниже про злых сестёр, не понимающих доброты? Что мрак, ужас, ненависть? Вот прям щас, старая тётенька (не та, другая) заговорщическим шёпотом позвала меня в темноту коридора, и вынесла таки ширму. Теперь до утра я отгорожен от блядской раковины. И всё это по-партизански, "ш-ш-ш", "тс-с!", и "к семи утра верни".

В общем, познавательный вышел день, да.

Когда-нибудь пройдёт много-много лет, и тогда я пойму, что даже сейчас был счастлив.
А пока по тёмному коридору вот прям щас слоняется ещё три мужика из ходячих.
Я тупая киса — я ж забыл, что сегодня полнолуние, или где-то около. Хей-хо.

В ушках музыка нон-стоп, лучший трек к текущей версии реальности:

Death In June — Fields.

Ветер опять воет, опять гудит. Даже оконная рама скрипит и скрежещет машинерией.
Девчонка героически сидит, в марлевой повязке, подперев щёку рукой, и смотрит в занавеску.
Журчит капельница. Напарник дышит, пока нормально.

Интересно, почему я назвал его "напарником". Если честно, сам не пойму. Я никогда и никого так не звал, ни в каком деле, ни при каких условиях. А щас вдруг, "напарник". Что общий диагноз с этим скелетом у меня был, это да, но мне-то мой отменили, а ему оставили, и он от него сейчас умирает. Я никогда ни с кем не ходил ни на какое дело так, чтоб "на пару", если не считать нашего с Алексом блядства десятилетней давности. Да и то, Алекс был мне гораздо большим, чем просто товарищ, — это был и образец, и эталон, и любовь, и друг, и святый дух, преобразующий мир в мгновение ока. Чувства тогда царили в моей голове, о да... Нет, никак не напарник.

Не знаю, почему. Странное слово. Только некстати Алёна Апина вспомнилась, "дельфин и русалка не пара, не пара". Да уж точно, хм. В общем, нет вывода. Только воет ветер, скрипит рама, и девчонка разводит напарнику мирамистин для дезинфекции жёлтого сухого рта.

А мне остаётся только пойти в туалет покурить, и сфотографировать секретный ход в ад.
На руке красные полосы, это побочка от химии.

view

Родственники умирающего приехали и переставили кровать. Если раньше от его головы до моей было 4 метра, то стало метр. Ахуеть, приехали. Все бациллы и грибки и вся прочая прелесть летела прямо в меня с расстояния в метр. Ибо он кашляет непрерывно.

А я тормоз. Я не сразу понял, что затеяли родственники умирающего, кровать-то переставлять. Ну, возятся и возятся. А потом хуяк — и его жёлтые глаза в одном метре от меня. И кашель, харканья, все капли и грибки, как из пушки картечью, прямой наводкой мне в лицо.

Вот, блядь. Я всегда знал, что я тормоз. Я же должен был сразу сообразить, к чему дело идёт. И остановить перестановку этих блядских сталинградских кроватей. Да, ему солнышка хочется, но я тоже солнышко видеть ещё хочу пока, ни? Я не обязан глотать его грибки и мокроту и инфекции, ни?

Обратился к персоналу. Был послан нахуй. Других мест нет. Точка. Грубо так, да. В общем, обратная трансформация — из друзей в мегер, в мгновение ока. Вот тебе и вся позитивистика.

Но это я сам виноват. Расслабился, по городу накатался, в созерцательности увяз. Ах, город-город; ах, серая дымка; и тут хуяк тебе, жёлтую грибозную мокроту тебе в лицо, в самом прямом смысле этого слова. С расстояния вытянутой руки.

Жизнь такая жизнь, чо. Учит и учит. Учит и учит. А я всё не учусь. Торможу. Не всегда успеваю вовремя встать и остановить произвол. Вот всё как всегда — стоит чуть-чуть обольститься прелестью бытия, как со спины наедет танк. Оно всегда так бывает, вот честно говорю. Доказано.

* * *

Кровать я сам уже переставил к умывальнику. Места здесь очень мало, но я хотя бы не вижу его глаз и сморщенного жёлтого рта, и его беспрерывные хрипы и кашли летят теперь хотя бы мне в ноги, — а не в лицо.

Мамаши его уехали, на вахту заступила девчонка, студентка. Видимо, подруга. С нею хотя бы будет тихо.

Приехал офицер на большой красивой машине, и спас меня из ада на несколько часов. Человек-волшебник, человек-маг. Покатаемся по городу... Это было прекрасно. Сумрачная пасмурная ветреная Москва, мой город, я его уже столько веков не видел.

После этих дней ада (которые, кстати, продолжаются), у меня обер-радикально изменилось восприятие. Меня пробкой вышибло на какой-то высокий, новый уровень восприятия. Обычно воспринимаешь жизнь как серый фон, и на этом фоне какие-то яркие пятна, детали, точки-схемы. А у меня сейчас, светится весь фон. Картина мира вливается широким потоком, как из водопада, там где раньше била всего лишь мирная дуга фонтана. Охуительное ощущение, совершенно охуительное.

В общем, попустило. Благодарность за это окно, нечеловеческая. Но. И вот, из этого внезапно засиявшего серостью мира, я обратно в компании жёлтого 30-килограммового скелета в метре от меня. Он дышит как запыхавшаяся болонка, причём уже который... пятый день.

Вот эти зигзаги мироздания, это нечто, конечно.

* * *

Щас пришла доктор, смотрит напарника. Он не может ни встать, ни повернуться, ни поднять руку, то есть, вообще ничего. Человек неспособен сам лечь набок. Дышит как запыхавшаяся болонка. А врач молодец, она говорит весело, как ни в чём не бывало, да.

Зигзаги, зигзаги.

* * *

Начали описываться постоянные читатели. Дневнички с рецептами, с косметикой. От меня разбегаются рулеты из буженины и губная помада со скидкой. Прелесть какая. Как в мультике.

Выходной. В колхозе утра нету, зато есть утро у меня. Раннее, чистое, было испоганено абсолютно безобразной, и, главное, бессмысленной стычкой в комментах на ровном месте. В палате, родительницы коматозника затеяли перестановку койки, в результате чего расстояние от его рта до моего лица сократилось на добрых полтора метра. Спасибо, блядь, за брызги.

Не, ну в принципе, это логично. Вот нехуй хвастаться кристальным утром, нехуй обольщаться. Сопли, хрипы, брызги, стоны — вот она, реальность. Это жизнь, это хард-драйв, сука.

Вообще, нехорошие эти дни. Очень нехорошие. Вот последние несколько дней у меня ощущение, что все планиды астрологии собрались в кружок вокруг меня, чтобы хорошенько отпиздить ногами. Этакая коллективная планетарная "тёмная".

Одно хорошо, тишина. Никого нету. Нигде. Сталинский замок как вымер. Да.

Доброта города берёт. Тётенька, которая раньше с воплями отказывала мне в добавке, ругалась на меня "проглотом", и вообще всячески не одобряла скромного меня, сегодня, вот 20 минут назад... подала мне завтрак в постель. Ну, кашу нашу овсяную.

Вот охуеть же. Ну чем я не Пирс Броснан какой-нибудь? Которому прямо в постель и кофе со сливками и круассаны нежные с маслом сливочным ручной взбивки. Но тем-то я и не Броснан — что Броснану-то всё это подадут, потому что он, сука, платит. Это уже и не то совсем. Это как бы это сказать... не считается. А тут громкая суровая подмосковная тётенька под восемьдесят, этакий маленький громогласный танк, и вдруг вот так.

Ну, не знаю, что тут причина — то ли моя привычка отвечать на мелкое зло добром (приём проверенный, работает), я ж ей то конфетку, то халвы кусочек, то шутку какую; она же себе небось и конфету не купит, знаю я этих бабулек — то ли что... в общем, хорошо это. Я за добро, если что =)

Кстати, она относится к числу тех, кто иногда "залипает" у какого-нибудь окна с видом на каторжную дорогу. На фото под катом, эти окна справа. Есть такое — вдруг остановится человек у окна, и стоит, и смотрит на наш жидкий парк и ползущую ленту автомобилей за ним. Вот и она так иногда делает.

Сама тётенька под катом, вместе с одним из дяденек.

view

Это цитата сообщения Оригинальное сообщение

Статья человека, поводившего социальный опрос: view

Новый жанр в репертуаре напарника — затянутое "а-а-а-а-а-а" с перепадами тональности на каждом "а".
Если положить эти звуки на музыку, получится либо саундтрек к затянутому порнофильму,
проигрываемому на замедленной скорости, либо этакий джазовый тоскливый лаундж.

А меня спасает вот что. Густой жёсткий дарк-электро синт-поп. Да.

Nurzery Rhymes — Du!

Это цитата сообщения Оригинальное сообщение

Исчезновение чётких разграничений между специфически военными и мирными средствами стало одним из устойчивых признаков войны нового типа. Исчезло также чёткое разделение на профессионально военных и гражданских лиц, фронта и тыла, военных и мирных операций, состояния войны и мира. Налицо ситуация, когда мы уже живём в состоянии перманентной войны нового типа, а людям в головы вбивают и вбивают идеологию "лишь бы избежать войны".

Коварство войны нового типа состоит в том, что она не воспринимается как война. Более того, она преподносится в пропаганде и воспринимается массами людей как стремление избежать войны. Огромному числу людей на планете состояние перманентной войны такого типа выгодно и удобно во многих отношениях. И даже в стане жертв такой войны значительная часть людей выгадывает от неё и предпочитает её активному сопротивлению агрессору.

Бесчисленные "мелкие" уступки завоевателям со стороны покоряемых жертв не воспринимаются каждая по отдельности как поражение. Из множества таких уступок складывается стратегия, идеология и психология исторической капитуляции. Её последствия даже её жертвами не переживаются как личные жертвы. Так что не исключено, что эта война растянется ещё на множество десятилетий и превратится в норму последующего бытия человечества. С войнами будет покончено путем превращения мира в состояние непреходящей войны.

(с) А. А. Зиновьев. Фактор понимания.

Это цитата сообщения Mystif Оригинальное сообщение

Направляясь на восток

Отличное завершение поездки в родные края. Очередное путешествие по области, где, как ни странно, я никогда не был. Конный завод, усадьба, лесхозпром, машинный парк, гидроэлектростанция. Чего только не приходит в запустение в этих краях. Осень со всеми вытекающими - лужами, грязью и холодным ветром, - погода 50\50, когда солнце выходит, когда всё самое интересное уже позади. Ничто не помешало нам насладиться поездкой. Главное ведь настрой и компания, а также шикарные места, где никого нет. Для меня это уже давно три составляющие отличного отдыха.
О самих местах, кроме усадьбы, к сожалению, я сказать могу мало, потому лучше побольше покажу.
[700x227]
view

Напарник попросил выбросить флягу с отхаркнутым за последний час. Я вылил в раковину, не морщился. Даже рассмотрел внимательно. Кровь, сопли, склизкие какие-то змейки, и нечто трубчатое, похожее на... лёгкое. В сумме, граммов 150. Пристальнее я всматриваться не стал.

Сполоснул, отдал. Теперь ем йогурт. Мне реально похуй. Вот специально, думаю, съём или нет?
Съел. Как миленький. Слабоумие и отвага, да.

Кстати, у меня беда — пропала чайная ложечка. Надо ложечку. Красивую. Блядь, чё я несу.

Сгонял в магазин за конфетами для персонала; хотел поснимать, но нахуй; наспех помылся, надел красные труселя; подарил девушке на входе "Ферреро", получил втык от её напарника за курение у подъезда (наверняка завидует "Ферреро", негодяй). Последнего окошка лишают, последнюю отдушину перекрывают.

Блядь, я со своим курением, как партизан в подполье, скоро заикой стану, на шорохи оглядываться буду. Кстати, поставил себе галку, что мне явно грозит прекрасный такой невроз. Невротик и невносик, да. Но с неврозом будем разбираться потом, потом.

Напарник плох, персонал зашивается, сегодня аж полдня в палате было не протолкнуться (и то хорошо, что что-то делается). Я в это время с папой был. Что будет ночью, не знаю. Может, буду спать под скамейкой в коридоре, свернувшись калачиком. Шутка. А может, и не шутка.

Кстати, старухе в бреду, которая дня три назад на протяжении пары ночей голосила до утра "откройте, откройте", я уже поднимал ноги, упавшие с кровати (ибо 4 утра, и сестры тупо не было ваще никак). До катетера напарнику по палате я пока не дошёл, но принцип, наверное, ясен. Так что, ещё раз, подчёркиваю, всех умных теоретиков из плюшевых кресел с ноутбучками на коленках, я прошу молчать и не пиздеть, блядь. Вы ещё не ходили по шлейфу из выпавших от химиотерапии волос, рассыпанных тут по полу, блядь.

Нормальных людей прошу меня извинить за последний абзац. К вам это не относится, разумеется. Просто эти наставительно-поучающие теоретики уже заебали, блядь. Уже двух забанил. Так всё равно лезет, зараза, с поучениями и психоанализами. Упыри. Хуже радиации, блядь.

Я сегодня спал только три часа. Нервы, нервы. Больше беспокоит, что будет ночью, и вообще что будет дальше.

Больше всего высаживают перепады — то тишина и мир, то ад и израиль. Расслабился... и тут удар. Напрягся; а никто не бьёт. Не знаешь, чего ждать каждую минуту.

Ладно, хуйня. ГУВХи не сдаются. Пошёл пить кофе и беседовать с преданным другом, который только щас позвонил от остановки. Лишь бы охранник не доебался.

UPD: Охрана ОК. Хорошо.

Утренний вокзал рассосался, как не было. Приезжала девушка, приезжал папа. Папа обстоятельно обсудил всё с доктором, вроде бы есть ясность. Пока я никуда не еду, пока я в сталинском замке. Пока всё спокойно.

Потом, возможно, на след. неделе, выпишут на "домашний курс", а потом, ещё через 2-3 недели, предположительно обратно в замок.

Покурили с папой на обезлюдевшем крыльце. Тишина, пустота, и будто не было утреннего "высадившегося поезда", и лишь ветер гоняет по пустынному двору замка брошенные голубенькие бахилы.

Несмотря на его попытки "воспитывать" (нашёл момент, да), и его явное неудовольствие моей образной манерой выражаться, папа — скала. Я ему так и сказал, "Папа, ты скала. Но. Папа, я щас реально как на Титанике, когда все бегут к шлюпкам, какие нахуй наставительные лекции, какое нахуй воспитание, папа?" — что породило конфликт на тему "Этой твоей манеры выражаться красиво".

Папа не до конца догоняет, что я филолог, и это, блядь, профессиональное. Говорить без образов и сравнений, это как заставить шеф-повара выбросить всю соль с кухни, и принудить варить пресное. Я по-другому просто не умею, у меня так мышление построено, ну что поделать-то. А папа технарь, папа не понимает.

Но это всё фигня. Был спокойный полдень, хоть какая-то разрядка. Хоть какое-то окно. Вот видите, опять образное выражение. Ну да ладно. Вроде папа понял.

Вот, щас всё сформулировал, всё размыслил, всё разложил по ящичкам. Есть какая-то ясность. Соседа привезли с процедур, сосед вроде пока не умирает. На несколько часов, пока длится эффект от процедур. Что будет потом... то надо будет пережить.

В коридоре у окна стоит бабулька, и плачет. Классическая русская интеллигентная бабулька: синий халатик, седые волосы пучком, скромные тапочки, платочек. Смотрит в окно на берёзовый парк и каторжную дорогу, и плачет, плачет. Тихо, негромко, в платочек. Хотел ей дать молитвослов, потом решил не трогать.

* * *

Полдень. Мокачино, 2 сигареты, итого 5.

Пока бегал, ловил доктора (не поймал), в палате, на полу от койки к раковине, появился шлейф тёмно-русых волос. Напарник ходил к раковине делать полоскания.

Меня вроде выписывают, я не понял.

Сказать что я щас на нервах, это ничего не сказать. Это какой-то термоядер из нервов. Столько вопросов, и никаких ответов. На всякий случай собрал барахло в сумку, чтоб быть ко всему готовым. И ещё одна мысль мигает на экране — блядь, что бы я делал, если бы люди (вы, читатели), не помогли. Спасибо реальное, полновесное, всем кто помог. Не забуду.

А впереди ещё очередной бой с матушкой, да. Но я щас не думаю об этом. Ещё никто не выиграл войны на два фронта. Этой минной войной надо будет заняться позднее, когда будет окончательная ясность со здоровьем.

Нервы горят, горят, просмоленными канатами горят. Я почти чувствую, как сгорают клетки. Бенгальские огни, блядь. Хуй с ними. Всё восстановим. Эмоции в лёд, в ссылку, в Сибирь. Никаких эмоций. Мораторий.

Это цитата сообщения Анальная_Пизда Оригинальное сообщение

На трибуну выбрался здоровенный чумазый детина, одетый в военную форму. Вся поверхность его одежды была испещрена брызгами разноцветных пятен, причудливым месивом из красных, чёрных, зелёных и болотных пятен. На его голове была надета угловатая кепка-мазеповка.

— Слава Украина! — во всю глотку заорал молодчик в микрофон, того и гляди готовый его проглотить.
— Героям Слава! — подхватила в ответ толпа, и группы парней с дубинками застучали по железным бочкам. Разномастное сборище людей слилось в едином порыве патриотического угара.

Владимир стоял почти у самой сцены и рассматривал окружающих. Подавляющее большинство составляли приезжие из сельской местности, о чём свидетельствовал ещё не выветрившийся на свежем январском воздухе запах навоза, витавший в воздухе. Кроме крестьян на площади присутствовали сытые белые воротнички, работяги с Юго-Востока, обслуживающий персонал близлежащих кафе и ресторанов, сдавший свою смену и подошедший на площадь выразить свою гражданскую позицию.

Ветер развевал длинные волосы Владимира, трепал и запутывал их. Стоящая рядом фройляйн Горская поёжилась от холода, но продолжила сдержанно стоять, глядя на сцену. Её лицо было непроницаемым как кирпич, казалось что у неё отсутствуют какие либо чувства. Стоя у сцены, в короткой юбке, из под которой виднелись обтянутые колготками упругие ляжки, она выглядела как манекен, украденный в одном из прилегающих к площади магазинов модной одежды. more


view