НИГА}

Осторожно!
В тексте присутствует ненормативная лексика!

БоЛЬнО.

«Город сжигает огни
можно заснуть не проснуться
вмиг растоптать
всех тех, кто на тебя молится»
«Слова на листке.»


Мы так увлекались красотой ран, что забывали о боли. Мы, как завороженные, смотрели на раскрывающиеся, словно бутоны роз, рваные красные края, и слезы текли по нашим щекам, а мы все рвали и рвали наши тела и души. Вынимали друг у друга сердца и клали их на золотые подносы, чтобы красное на золотом помогло вспомнить закат в пустыне, в долине фараонов. Ты помнишь долину фараонов? Я всегда мечтал залезть на самую верхушку пирамиды Хеопса и, накурившись убойной морокканской «дури», смотреть на бесконечный закат над бескрайней пустыней... Я бы умер, наверное, от осознания всей этой красоты... красное на золотом... Ты кусала мои губы до боли…до ран, из которых вырывалась на свободу пенистая жидкость. Я проглатывал, наверное, по стакану крови, прежде чем мне становилось дурно. Перед глазами все плыло... лишь ты... А толпа кричала: "Давай, давай!" Они не знали, что это изнасилование, этот бой, который казался им страшным сном, на самом деле, доставляет нам дикое удовольствие... Потом мы лежали голые на матах в центре ринга... У нас не было даже сил подняться и уйти... Мы лежали несколько часов, прижимаясь друг к другу. Наша кровь смешивалась... Нам было наплевать, кто победил. Мы знали, что нашли друг друга. Мы знали, что нашли для себя нечто настоящее и правдивое...
Мы тратили полученные деньги как хотели. Ты покупала себе настолько вызывающие наряды, что прохожие оборачивались, а я мечтал подраться с каждым из них только за одни голодные взгляды в твою сторону. Какие это были взгляды! Когда наши раны заживали... Твои шаги становились музыкой, твой голос казался мне песней. Мы шли по Невскому, держась за руки, и это был наш вызов. Мы не боялись обличить мир в уродстве, не боялись дать ему пощечину своим внешним видом, своей яркостью и непредсказуемостью. И это было важно для нас. Все эмоции и силы, что заставляли кипеть наши души, должны были найти какое-то визуальное воплощение. Любимым моим развлечением стало лежание на диване. Потягивая «пятку» и пуская струйки дыма в потолок, я наблюдал за тем, как ты примеряешь все новые шмотки. С каждым свежим платьем ты надеваешь на себя и новую маску. Ты меняешься. Ты представляешь себе, куда бы могла в нем пойти и какую реакцию вызвало бы твое появление в нем... Мне было легко угадывать твои мысли, когда ты стояла перед зеркалом и задумчиво разглядывала свое отражение. Мир в такие минуты казался мне театром одного актера для одного зрителя. Я смотрел все эти мини-пьески с переодеванием, и мне становилось легко. Будто вместе с этим дымом я поднимаюсь к потолку. Спускаясь чуть ниже, обнимаю тебя за плечи, кружусь по комнате. С нетерпением жду конца спектакля для того, чтобы зайти за кулисы... И вот я лежал на огромной кровати в одних только джинсах, и ты для меня показывала этот бесконечный стриптиз. Оказывается, летать – это просто. Нужно только оттолкнуться от краев постели и через мгновение оказаться где-то рядом с тобой. Брать тебя за руку и звать с собой. «Спектакль окончен», - я шептал тебе на ушко и тянул обратно в кровать, поворачивал к себе лицом и целовал тебя в губы. Сначала ты сопротивлялась, говорила, что сейчас примеришь еще пару «маечек-кофточек» и тогда придешь, но во мне было достаточно сил для того, чтобы сказать тебе: «Нет!» И все твои новые вещички без жалости и уважения к их внушительной родословной разлетались по полу…

Я встретил тебя весной. Цвела черешня. Запах ее маленьких цветочков, окружающих со всех сторон мой дом, сводил меня с ума. Я ходил мимо и плакал…от аллергии и чихал на всю эту красоту. Я был несчастен и жалок. Красные воспаленные глаза и опухший, постоянно сопливый нос. Нет ничего ужаснее аллергии! Я выпивал в день по четыре таблетки от этой напасти и ходил, как «обдолбок», засыпая на ходу. Лучше мне не становилось - только хуже и хуже. Я мечтал, чтобы вся черешня сгорела к чертовой матери! Нет, я люблю ее есть, но почему-то у меня вдруг оказалась аллергия на эти странные цветы. В детстве не было, а к 25 годам стал страшным аллергиком и понял, что, видимо, умру. Пожалуй, был выбор – захлебнуться во сне соплями или заснуть и не проснуться от передозировки этих бесконечных успокоительных. А еще был вариант уехать туда, где черешня не цветет. Пришлось выбрать последний вариант и поехать в Питер. Честно говоря, Питером я бредил уже давно. Он виделся мне в снах, притягивал своей аурой города-музея и многотысячными рэйвами. Сочетал то самое несовместимое, о чем я всегда мечтал – энергетику старинного картинного города и