Всё говорит в Москве о тайне нашего рождения, особенно на Рождественском бульваре, и еще больше на улице Рождественке, а уж совсем явственно излагает наше явление на свет Божий старинный Рождественский монастырь: «Тайна сия велика есть». Тайна эта волнует каждого из нас в течение жизни, в детстве на вопрос о чуде рождения, существует невероятное количество ответов, затем приходит знание, но понимание этого чуда доступно лишь тем, кто проник в глубинную суть, которая есть тайна, сижу на Рождественском бульваре и пытаюсь дойти до самой сути.
Маргарита ПРОШИНА
На старой улице капитальные дома мне говорят о старом веке, сто лет назад они громадами здесь выросли плечом к плечу, фундаментально, с гранитным цоколем, с рельефами и барельефами, чтобы музеем под открытым, как говорится, небом стать теперь же я с удивлением встречаю новые здания , иногда они выглядят соответственно своим соседям на старой улице, но при виде совершенно нелепых вставок , нарушающих облик старой улицы, я успокаиваю себя тем, что это и есть Москва, поскольку и на месте привычных мне старых друзей в камне, некогда стояли совершенно другие строения, которые исчезли безвозвратно, ведь нет ничего вечного на этом свете, как и на том.
Маргарита ПРОШИНА
На углу переулков в летней зелени спряталась маленькая церковь, старинная, тайная, в ней пустынно прохладно и тихо, древний воздух тревожит потемневшие лики святых и, быть может, я святой становлюсь от поэзии вечной. Здесь обрели свою вечную жизнь слова, благодаря которым появилось всё вокруг - зелень, переулки, маленькая церковь, лики святых, поэзия. Я и всё, что меня окружает.
Маргарита ПРОШИНА
В минуты грусти сердце тает, смягчаясь, навевает сон о том, что в жизни затихает, смиряется со всем во всём. Мне дороги минуты эти, когда сквозь лёгкую вуаль неспешно проступают цветов прелестные видения, несущиеся с гор водопады, и слышно пенье птиц незримых, которых я никак увидеть не могу, поскольку исчезает грусть, и ещё вспоминаю Лермонтова: «В минуту жизни трудную // Теснится ль в сердце грусть, // Одну молитву чудную // Твержу я наизусть...» и затем Мандельштама: «Жил Александр Герцович, // Еврейский музыкант,- // Он Шуберта наверчивал, // Как чистый бриллиант. // И всласть, с утра до вечера, // Заученную вхруст, // Одну сонату вечную // Играл он наизусть...»
Маргарита ПРОШИНА
В Москве есть много рек, много гор. Горы - это особая отличительная черта нашей дорогой столицы, словно мы живём в Альпах. Раньше пели: «Друзья, люблю я Ленинские горы…», а теперь, когда Ленина с гор сбросили, молча взбираемся на крутые Воробьёвы горы, с которых открывается даль, такая манящая, убегающая дальше глаза, не различить, не разобрать, какая даль идёт за далью, даже Твардовского вспоминаешь, но тем она и привлекательна для воображения, что безгранична и каждый раз с мастерством Левитана рисует мне всё новые пейзажи, так и хочется запечатлеть их необычными словами, но они ускользают, я пытаюсь их поймать, а даль скрывается, как река Неглинка под асфальтом.
Маргарита ПРОШИНА
Сколько живу, столько жду каких-то определённых дней - то дня рождения, то праздника, то событийных для меня дат, а дни идут своим чередом, проходят, тают, смыкаются в каскады лет, из века в век перетекают, и я была и в веке том, и в этом с днями незаметно, некогда казавшиеся дни жизни моей растеряла и забыла. Память сама отсортировала их, в неведомом мне порядке. Но я всё же научилась управлять и памятью и днями, я пишу о них, и они не исчезают, а чудесным образом существуют вне всякой от меня зависимости.
Маргарита ПРОШИНА
Сколько же в жизни было подарков, даже вспомнить невозможно! Получать подарки, конечно, невероятно приятно, но это было прежде, а теперь настало время, когда процесс их выбора и приобретения для других намного превзошёл это удовольствие. Из всего, что дарили мне за долгие годы, всегда самым желанным и дорогим были книги, которые сохранились до нынешних времён и стали для меня бесценными. Эти книги напитывают мою душу, живут со мной во всех временах.
Маргарита ПРОШИНА
Перестук колёс, за окном плывут пейзажи, путь лежит мне далёк, в детство из сейчас. Стрелки часов вращаются в обратную сторону, за окном проносятся зимы и вёсны, лета и осени. Я волнуюсь ужасно. Прошлое манит и пугает, ведь я не знаю, каким оно было, я живу вымыслом о нём, да и вымысел этот постоянно меняется, всё зависит от моего настроения, а оно у женщины, девушки и девочки, как известно, переменчиво, и мне не подвластно. Я люблю свой вымысел за его подвижность, гибкость, а что там было в прошлом когда-то, может разрушить мои живописно-прекрасные картины, поэтому я разворачиваю вагон.
Маргарита ПРОШИНА
Свернула я направо с Тверской и пошла по Старопименовскому переулку в сторону Малой Дмитровки, любуясь московской разноформатицей зданий, в одном из которых в классическом стиле, с полукруглым балконом на втором этаже, располагалась более ста лет назад гимназия Клеймана, а далее дом с палатами XVIII века, потом доходный дом в стиле модерн с жилыми домами Рабочего жилищно-строительного кооператива товарищества имени Л. Б. Красина. Москва отличается смешением времён и стилей, в этом таится для меня её особенная релесть.
Маргарита ПРОШИНА
День постепенно угомоняется, свет в зале приглушают, занавес ещё не открывается, я замираю в ожидании поздних летних сумерек. Вот они спустились на мягких лапках, замелькал свет в окнах, начинается вечерняя жизнь. Фонари зажглись. Исчезли яркие дневные краски, вокруг всё изменилось. Спешу к реке, там так легко дышать. Сумерки жаркого лета мне милы.
Маргарита ПРОШИНА
В московскую жару воздух неподвижен и старается нагреть тебя до состояния кипящего самовара, и невольно все твои мысли направлены на то, куда скрыться от этой горячей неподвижности, после самых невероятных фантазий и попыток ты понимаешь, что есть только один путь к спасению - принять его неподвижность как неизбежность, смириться, и вести себя так, как будто его неподвижность доставляет тебе невероятное удовольствие.
Маргарита ПРОШИНА
Хрупких и нежных полевых цветов так много, что не вспомнить мне всех их названий. Расцветают они в летние дни, и даль полей до горизонта стелется ковром: стройные белые колокольчики, васильки синеглазые, вьётся желтый махаон над маком алым, бегут ромашки по полю и в каждой спрятана чья-то судьба. Утренней нежностью и солнечной свежестью приветствует подсолнух, Он за солнцем следует, за ним - и тень его. С утра за лакомством к нему спешат пернатые друзья, он поднимает настроение, как солнца луч в «Степи» Чехова.
Маргарита ПРОШИНА
Как приятно зайти во двор и посидеть там за белым столом на белой скамейке, покурить, потому что на столе стоит пепельница, не слепят глаза раскалённые солнечные лучи, не слышно шума большого города. Прохлада и тишина переносят меня в летний театр, когда все затаили дыхание в ожидании начала спектакля. Вот из арки выходит Нина Заречная и произносит: «Я - ворона!..» громкое «каррр» нарушает тишину, видение исчезает.
Маргарита ПРОШИНА
Почему постоянно меня так манит конец каждой улицы? Непременно хочу пройти туда и узнать, что там находится и куда выходит эта улица, и иду, а там ещё одна улица, а за ней что? Так и хожу всю жизнь из конца в конец, открывая всё новые улицы, их дворы, погружаясь в их тайны и истории. Чем больше узнаю, тем глубже понимаю, что процесс этот бесконечен, а незнакомых улиц становится всё больше, но каждый раз я испытываю непреодолимое желание узнать, а что там, в конце улицы?
Маргарита ПРОШИНА
Печатная бумага в понимании книг и газет всё более уменьшается, давая размах всевозможным ярким упаковкам и бессмысленным рекламам, которые на протяжении многих лет засоряют почтовые ящики, а книги и газеты теперь летают в интернете, достаточно сделать несколько кликов, чтобы найти то, что нужно в данный момент. Да, печатные издания предпочитают ещё многие представители старших поколений, мы ведь выросли в другом мире, но наши внуки и правнуки отдают предпочтение электронным источникам. Через несколько десятилетий рассказы о печатной бумаге будут восприниматься так, как мы некогда слушали рассказы о рукописных книгах, а информация об огромных тиражах изданий на бумаге будет вызывать недоверчивые улыбки.
Маргарита ПРОШИНА
Широта и своенравность Москвы-реки, причудливые её изгибы, пароходы и яхты настраивает на пение. Я счастливая до головокружения, в лёгком голубом платье с прелестными оборочкам и синими бантами в косичках, стою на капитанском мостике теплохода, а из динамика доносится: «…ты плыви, моя лодка, плыви, сердцу хочется ласковой песни и хорошей, большой любви...». Жизнь моя - безоблачно прекрасна! Я нисколько не сомневаюсь, что впереди под ласковые песни меня ждёт и хорошая, большая любовь, и интересные встречи, что этот мир придуман для счастья… Плывёт моя лодка в которой со мною рядом разместились любовь и разлуки, радости и горести, и милый друг рядом, и река, и берега прекрасны по-прежнему.
Маргарита ПРОШИНА
С превеликим удовольствием, забывая обо всём на свете, ежедневно пишу, перечитываю, зачёркиваю, снова пишу, напевая: «Каждый пишет, что он слышит, // Каждый слышит, как он дышит, // Как он дышит, так и пишет, // Не стараясь угодить...», - и вдруг обнаруживаю, что написала совсем не о том, о чём собиралась, но меня это давно уже не удивляет. Замысел - только повод, чтобы приступить к очередной записи, а результат получается неожиданный, выходит, что слова каким-то непостижимым образом направляют меня. Почему так происходит? - задала я себе вопрос и тут же запела ответ: «Так природа захотела, // Почему - не наше дело, // Для чего - не нам судить».
Маргарита ПРОШИНА
Фильм Мотыля "Багряный цвет снегопада" в своё время произвёл сильное впечатление, запомнились фрагменты песни Ксении, которая, к моему сожалению, не прозвучала полностью, но её пронзительные слова о России, о боли её утраты, хранились в моей памяти: «Эти сосны в снегу // И дубы вековые, // Этот зыбкий закат // И холодный рассвет …// Все что вижу вокруг,// Что зовется Россия - // Я ее полюбил, // А она меня нет…» Прошло время и вот при встрече с Тимофеевском на съёмках фильма Юрия Кувалдина «Волнение» я узнала, что слова к ней и другим песням для этого фильма написал Александр Павлович. В них судьба поэта, как и многих других преданных ей и преданных ею, трагедия не одного поколения благородных, образованных, творческих людей. Я выучила эту песню и невольно напеваю, наблюдая безумие мелькающих дней.
Маргарита ПРОШИНА
Друзья собрались в старом московском дворе, вскоре вышел кто-то с аккордеоном, зазвучали аккорды, под трогательную мелодию с волнением зазвучали голоса: «Когда умчат тебя составы // За сотни вёрст в далёкий край, // Не забывай родной заставы // Своих друзей, своих друзей не забывай! // Не забывай, не забывай...» Распахнулись окна, появились улыбающиеся люди на балконах, так в обычный день во двор пришёл праздник дорогих и весёлых воспоминаний, а я весь вечер напевала: «Не забывай, не забывай...», - мысленно обращаясь к дорогому человеку.
Маргарита ПРОШИНА
В парке иду напрямую по газону, вижу тропинку, люди любят протаптывать тропинки вдоль и поперёк, пошла и я по ней, напевая: «Куда ведёшь, тропинка милая, // Куда зовёшь, куда ведёшь? // Кого ждала, кого любила я, // Уж не догонишь, не вернёшь…» Воспоминания об утрате родных и близкий людей волной накрыли меня: любовь, нежность, благодарность, грусть-печаль, всё это накрыло меня, слёзы утренней росой выступили на незабудках глаз, но зная о том, что тех, кого любишь, нужно отпускать с любовью, я ускорила шаг по извилистой тропинке, которая вывела меня к бревенчатому дворцу, и я окунулась в минувшие века.
Маргарита ПРОШИНА