Гений поэзии Максимилиан Волошин учился в гимназии Поливанова на Пречистенке, в Гагаринском переулке он венчался в церкви Власия с Маргаритой Сабашниковой. В Москве Волошина, по-прежнему: «Толпа черным-черна. // Гудит от тяжкой поступи // Кремлевская стена. // На рву у места Лобного // У церкви Покрова // Возносят неподобные // Нерусские слова». Я то и дело встречаю его в арбатских переулках, он с интересом разглядывает фасады домов, а у церкви Власия подолгу стоит задумчиво, а в моей голове крутится вопрос, почему Волошин есть в Москве. А улицы его имени нет, где улица Волошина? Где хотя бы переулок его имени! Кругом номенклатура и генералы…
Маргарита ПРОШИНА
Повсюду улицы генералов и даже маршалов, как будто идёт войсковая операция, или того хуже, продолжается нескончаемая война, а улицы Чехова нет, как и улицы Мандельштама, впрочем, чиновники не читают и не догадываются о том, что они не вечны, как и те чьими именами они называют улицы, они не подозревают, что литература бессмертна, что вход в бессмертие для них закрыт, а Чехов с Мандельштамом живут в своих произведениях.
Маргарита ПРОШИНА
Бюст, даже голова на стеле, спрятан за каменным забором, с глаз долой, ибо ни казней, ни Гулага в нашей стране не было, только эйфория невежества под звуки несмолкаемых победных маршей на костях лучших представителей шестой части суши, которая и по сию пору отличается бездорожьем, болотами и наводнениями, но творчество гения Мандельштама сияет в зените мировой поэзии вне зависимости от бесследно исчезающих мнимых властителей дум и чаяний необразованной массы, величие и значение его произведений не нуждается в рекламе, их бессмертие не подвластно мнимым сочинителям и безымянным чиновникам, имя поэта бессмертно.
Маргарита ПРОШИНА
Москвичи так сроднились с улицей Чехова, что после возвращения ей безликого названия «Малая Дмитровка», горько сожалеют об утрате, потому что Москва - это Чехов, а Чехов - это Москва. Я встречаю его постоянно на улицах московских - иду ли по неуютным декабрьским переулкам и слышу фырканье невидимых лошадей, и вижу в свете тусклых фонарей высокую фигуру Чехова, который покашливая от сырости и чахоточно поёживаясь, пробирается к своему очередному съёмному углу; проезжаю станцию метро «Трубная» и слышу его голос: «Труба, этот небольшой кусочек Москвы, где животных любят так нежно и где их так…». Улица Чехова! Как не хватает её Москве! Чехов ужасно любит Москву, тоскует о ней, не покидает, как истинный москвич.
Маргарита ПРОШИНА
Включишь утюг, и из него голоса банкиров - берите кредиты! То-то Достоевский послал к ним Раскольникова… Банкиры, как черти, выскакивают из телефонных трубок, хватают за руки в магазинах с криком: «Возьми кредит!» Как только деньги стали у нас товаром, так все бросились создавать банки, забыв о том, что банкиры есть паразиты рода человеческого, заставляющие на них работать… Конечно, Достоевскому не везло в рулетке, но он суть паразитизма вычленил сполна, ничего не делать, а только проценты с наивных и безголовых брать, уж Фёдор Михайлович настрадался от них, но всё же нашёл способ: около каждого банка то и дело появляется тень Раскольникова.
Маргарита ПРОШИНА
Культ Пушкина так велик, что, даже утратив улицу Пушкина, ныне она Большая Дмитровка, именем его называются музей изобразительных искусств, к которому Пушкин никакого отношения не имеет, литературный музей, что естественно, и театр, который давно надо было называть театром Таирова. А вот по количеству памятников в Москве Пушкин впереди всех поэтов - помимо известного в целом мире памятника на Пушкинской площади, который дважды перемещался с места на Тверском бульваре, известных всем памятников с Натальей Гончаровой у Никитских ворот и на Арбате, Ротонды со скульптурной композицией «Александр Пушкин и Наталья Гончарова» в скверике на пересечении проспекта Мира и Мясницкой улицы, их ещё около десяти, а уж с памятными досками о местах его пребывания значительно больше, но главное не в их количестве а в том, что Пушкин был и остаётся самым знамениты москвичом на все времена в своих произведениях.
Маргарита ПРОШИНА
В который раз куда-то уезжаю, явь перепутывая со сном, сижу на чемодане в Вязьме на вокзале в мае, а просыпаюсь в декабре то на Курском, где вижу Веничку, распрашивающего спешащих пассажиров, как пройти к Кремлю, то на Белорусском, где ожидающие поезда во все глаза в тысячный раз смотрят «Белорусский вокзал», мелькают, дабы выбить слезу, надуманные персонажи, от которых я шарахаюсь в сторону, и сразу оказываюсь в высоком мире Павловска: «И я вхожу в стеклянный лес вокзала, // Скрипичный строй в смятеньи и слезах. // Ночного хора дикое начало // И запах роз в гниющих парниках - // Где под стеклянным небом ночевала // Родная тень в кочующих толпах...» куда я еду всю жизнь, зачем, ответить не могу, судьба такая путаница, дорог так много, манят они меня!
Маргарита ПРОШИНА
Возможностей у каждого вагон, но не каждый даже тележку осиливает, пасуя перед всеми, кто стал памятником, объясняя себе, что на памятники нужно смотреть, а соревноваться с ними не имеет смысла, поэтому большинство людей с момента рождения даже не ставят перед собой цель дотянуться даже в мыслях до великих, ведь мгновения жизни так кратки и упоительны. Есть смельчаки, которые с младых ногтей заявляют, что прославятся, удивят и поразят своими успехами, но не спешат добиваться этого, ведь впереди - целая жизнь, понять же то, что возможности у всех на старте одинаковые, но реализовать их дано только тем, кто не задумываясь, каждый день отдаётся творчеству в одиночестве.
Маргарита ПРОШИНА
Читаю жизнь свою, как книгу, и поражаюсь остроте иных глав, ужели это я была тогда, сомнения мучают меня, та Маргарита больше похожа на одну из моих героинь, о которой я только ещё собираюсь написать, но картины её жизни слишком уж сильные эмоции вызывают у меня, неожиданно возникая в памяти, с другой стороны, чувства и поступки отдельных глав минувшей жизни меня не просто удивляют, а ставят в тупик, потому что я нынешняя вела бы себя в подобных ситуациях совершенно иначе, значит, это - вымысел, продолжу, пожалуй, чтение жизни, интересно, во что это выльется в очередном рассказе.
Маргарита ПРОШИНА
Стихи слагают все вокруг, но среди них не нахожу поэта, способного при жизни занять вакансию Поэта, уточню, быть значимым поэтом в книге вечности, которая слагается сама собой без продвигающих его современников, возможно, в наши дни он пишет в тиши свои божественные строки, которые случайно будут найдены в будущем, находка эта станет событием столь грандиозным, что имя его мгновенно разлетится по всему миру, а произведения встанут в один ряд с Данте и Мандельштамом, надеюсь на это и верю.
Маргарита ПРОШИНА
В галереях висят картины, прежде так думала я, а ныне сплошь встречаю галереи нелепой одежды, аксессуаров, прочей канители. Я заметила, что пошлость всегда хочет прикрыться высоким искусством, но силёнок не хватает, потому что картинами любуются, а горе предприниматели всё хотят что-то продать, как правило, совершенно бесполезное людям, при этом навязчиво пытаясь убедить посетителей, в том, что эти глупости преобразят их жизнь невероятно, наивные люди поддаются на уговоры, превращая свои дома в склады ненужных вещей.
Маргарита ПРОШИНА
Идём на улицу подышать свежим воздухом, не думая о нём, не вспоминая, а просто машинально в нём живём, изредка, восхищаясь его свежестью, а дышать не устаём, но читая, что «воздух был чист и свеж, как поцелуй ребёнка», - мы чувствуем вместе с Лермонтовым прозрачность горного воздуха, находясь в уютном московском сквере, видим его необычайную прозрачность, благодаря чувствам, выраженным прекрасными метафорами, и тогда невидимое становится зримым, приобретая запах, вкус, цвет в первоклассной прозе.
Маргарита ПРОШИНА
Не замечаем мы стекла, мы сразу попадаем за него из дома на улицу, с улицы на первых этажах заглядываем в комнаты, мы редко вспоминаем о стекле, как не вспоминаем о словах, просто не видим слов, благодаря которым вскрывается сущность мира и мы существуем в нём. Очевидное невидимо, я произношу слово «воздух», делаю глубокий вдох, - всё это благодаря словам, как видимое, невидимое, слышимое, чувствуемое через слова, так, прильнув к словам, как к стеклу, я понимаю, что живу.
Маргарита ПРОШИНА
Чуть что-то не по ним, как они начинают капризничать, как дети, точнее, как невоспитанные дети, вызывая изумление, раздражение, а то и улыбку своим эксцентричным поведением, понятно, что новорожденные воспринимают себя в окружающем мире первоначально, как центр мира, но постепенно к большинству из них по мере взросления приходит осознание себя его частицами, кроме тех, которые не желают понимать очевидное - что они лишь малая частичка его, они продолжают обижаться, донимать окружающих своими капризами, не понимая всю нелепость своего поведения.
Маргарита ПРОШИНА
Приятен неспешный разговор при настольной лампе вполголоса с приятным собеседником, который понимает тебя с полуслова, в такой обстановке слова приобретают особый, доверительный смысл, который угадывается в малейших оттенках интонации, как и взгляд и жест, вполголоса можно решить любые вопросы, добиться взаимопонимания, тогда как попытки переубедить собеседника, как и давление на него, обречены на провал.
Маргарита ПРОШИНА
Стук сердца - автомат, работающий сам по себе без нашего участия, мы как часы заведены на век, есть человек, он век стучит сердечно часами спешки, будней и любви, и надежды, а он о сердце даже не задумывается пока оно работает без сбоя, но как только случаются странные ускорения или торможения, вот тут он вспоминает о сердце, прислушивается испуганно, и звук этот мгновенно для него становится самым главным, самым дорогим и близким, незаменимым другом.
Маргарита ПРОШИНА
Снаружи человек вроде всем хорош, а что внутри - не знаю, и так обо всём складываются первые впечатления, что вижу - снаружи, а о том, что внутри, понять сразу невозможно. Внешний вид - витрина, от которой зависит успех, и так во всём, несоответствие впечатлений о содержании с ней вызывают разочарование, желание либо привести их в соответствие, либо отторжение. При множестве разочарований, желание заглянуть внутрь не исчезает, любопытство одних и жажда познания других есть вечное движение, способствующее развитию.
Маргарита ПРОШИНА
Во всём необходимо соблюдать пропорции, того убавить, а сего добавить, здесь угол подрубить, а там продлить колонны, добавить чеснока и две щепотки соли, тогда получишь результат, радующий глаз или приятный вкус - это очевидно, пропорции особенно необходимы в писательском творчестве, в соотношении монологов персонажей с вкраплениями изобразительных средств языка, с балансировкой всей ткани текста, поскольку это говорит о мастерстве автора и придаёт произведениям ту глубину, которая не отпускает тех, кто ценит в литературе не то, о чём говорится, а то, как это сделано.
Маргарита ПРОШИНА
После яркого июльского солнца мне приснился мрак декабря, когда только откроешь глаза, а за окном темно, ещё не рассветало, а уже декабрьский день погружённый во мрак к концу подходит, не зги не видно - нет фонарей, лошади фыркают невидимые, Чехов на ощупь пробирается по Трубной улице к своему очередному снятому углу, чахоточно поёживаясь, покашливая от сырости. Да, декабрьский мрак угнетает. Конечно, проще простого спрятаться от него за книгой Чехова, когда достаточно освещённого письменного стола и горького кофе, чтобы погрузится в старую Москву, а если ещё звучит музыка, то я чувствую себя совершенно счастливой, как будто я у Станиславского на «Чайке». и воспринимаю мрак декабря как особый период книжного уединения, когда из окружающего мрака появляются милые сердцу образы.
Маргарита ПРОШИНА
Да это всё случайное, забудь, и будь как все, работа, дом, семья, уют у телевизора, но жизнь ведь вся насквозь состоит из случаев, только ты умей ловить прекрасные мгновенья, которые, на первый взгляд, происходят совершенно случайно, но являются судьбоносными, если ты готова к волшебным изменениям, решайся, рискуй, тогда неслучайное станет судьбоносным.
Маргарита ПРОШИНА