Встреча.
Недели две они не общались, он держал паузу, а она всё обдумывала и взвешивала, и вот решилась. О встрече они договорились загодя, и он снял на сутки небольшую однокомнатную квартирку. Он приехал пораньше и в ожидании её готовил свой, пусть не слишком богатый, арсенал атрибутов. Она ехала с работы вместе с ней была ее рабыня, впереди были выходные. Он дал ей небольшое задание, как знак повиновения, она должна была приехать без трусиков, особых условий не было, но при встрече их быть не должно. Конечно, мысль провести без них целый рабочий день её возбуждала, но она ещё не была готова к таким решительным поступкам, и поэтому она остановила кабину лифта между этажами, нажав на кнопку «стоп», приказала рабыне избавить ее от этой детали своего гардероба, а затем вылизать ей клитор. Почувствовав, что она готова к встрече с Господином, сунула трусики в сумку, вновь нажала на кнопку нужного этажа. Вот и заветная дверь, сердце бешено колотится, как будто она поднималась пешком. Что ждёт её за этой дверью? Не дожидаясь звонка, чёрный прямоугольник двери плавно проваливается вглубь и вправо, последние колебания переступать или не переступать порог, прочь сомнения, прощайте мечты, здравствуй реальность; она входит. От неожиданности она ничего не успела понять, оказавшись прижатой лицом к стене и только услышав стук захлопнувшейся двери. «Молчи!» - прозвучал у неё около уха его голос, что вернуло некоторое спокойствие. Она чувствовала, как её заголяют сзади, уходят вверх подолы плаща, платья. Он взял её здесь же, сзади, прижатую к стене, было не много больно. Ее волновало просто само положение, унизительная поза, не снятая одежда, да и вообще она себе всё представляла по другому. Краем глаза она увидела, что он бросил рабыню на пол и придавил ногой. Из глубины комнаты доносилась плавная и ритмичная музыка, напоминавшая чем-то церковные песнопения в мужском монастыре, где мужской тенор изредка пропевал: «Амен», а женский голос, как бы искушая, в такт, произносил какие-то французские слова. Всё закончилось, и он приказал рабыне раздеть ее, униженная - она покорилась. Он начал её осматривать и ощупывать, его наглые и упрямые пальцы казалось, ничего не пропускали, там погладят, там стиснут, до вскрика, у неё в голове мелькнула мысль, что так, наверное, выбирали наложниц на невольничьем рынке. Осмотр закончен, он надел на нее колье в виде ошейника, браслеты на руки, на щиколотках их застегнула рабыня. Он протянул рабыне одежду для Госпожи и приказал одеть ее. Странный обтягивающий костюм, стягивал ее обнаженные груди, на сосках которых он тут же замкнул изящные зажимы с цепочкой, живот полностью обнажен, на промежности был большой разрез, делающий ее доступной Господину. Наконец она одета. Господин с явным удовольствием осмотрел ее со всех сторон. Запрокинув голову и сжав рукой щёки, он крепко её поцеловал, его язык ворвался к ней в рот.
- Покажи мне свою сучку!
Она приказала рабыне раздеться. Та поднялась и начала раздеваться. В четыре руки Господа ощупали ее, не обращая на то, что делают ей больно.
- Наклонись вперед, тварь! Посмотри какой у нее анус! Какая п-да!
Госпожа услужливо раздвинула ягодицы сучки. Его пальцы быстро и нагло все ощупали. Поставил ее на четвереньки и бесцеремонно трахнул в анус. Затем туго перевязал ей груди и расплющил их прищепками. На неё надели оковы. «Вперёд!» - он подтолкнул её в сторону комнаты. Музыка уже стихла, и только позвякивание цепи нарушало установившуюся тишину. Начинался вечер обоюдного исполнения желаний.
Он усадил Госпожу в кресло и завел ее руки за спинку кресла, связал там. Ноги разведя положил на подлокотники и привязал их крепко. Теперь госпожа вся раскрыта перед ним как цветок. Он начал целовать ее, опускаясь все ниже... Двигаясь медленно, медленно переходил с округлостей к сокровенному месту, пока, слегка стиснув зубами «заветную кнопку», не начал быстро, из стороны в сторону, водить по ней языком. Он продолжал, пока её тело не изогнулось в попытке, сдвинув ноги прикрыться, чтобы его остановить, путы, которыми она была привязана, не позволяли ей закрыться и оторваться от его губ, зубов и языка. Когда он оторвался, она вся обмякла, и только дыхание, как у загнанного зверя, выдавало, что жизнь не покинула её тело. Оставив Госпожу отдыхать, он занялся рабыней.
Порка сучки, сначала поперёк, испытавших первую атаку округлостей, и она покорно вслух отсчитывала удары, ложившиеся хлёстко и оставляя красные рубчики следов. Потом вдоль, когда толстая кожа хлыста периодически бороздила промежность, и тут она была благодарна ему за то, что он вставил резиновый кляп, и можно было впиваться зубами в него, а не закусывать губы.
Потом он припадал губами к этим рубцам и медленно проводил языком по их поверхности, одного за другим, влажный язык казался холодным для разгорячённой кожи, а он на некоторых вздутостях оставленных телом хлыста ощущал солоноватый привкус крови. Открыть глаза заставила рука, взявшая её за волосы. Чёрная повязка мягкой, велюровой
Читать далее...