Свои заботы, как овец, пасти,
И в чистоте хранить чертог,
Нам отвалили гору вечности,
И не хватило лишь чуток.
А ночь задёргивает ширмою,
Стирая прошлое с лица.
И бродит в сумерках паршивая,
Неосторожная овца.
Водка кончилась и закусь,
Лужи словно бы стекло.
Всё прошло, мой милый Август,
Ветром в темень унесло.
На краю пустой могилы
Прохудившийся мешок.
Просто alles ist hin, милый,
Без надежд на посошок.
Вот и тень ложится накрест,
Прежде чем свалиться в грязь.
O, du lieber, милый Август,
Оглядись в последний раз:
Меж замёрзшими крестами
Неизбежный холод лют.
Сбрось давай последний камень,
Может, там уже нальют?
Слетит с ослабших веточек
Листва в густую грязь.
От неразменной мелочи
Вся память продралась.
Нет силы на истерику,
Пустую суету.
Как тень ползёшь по скверику,
Стираясь на ходу.
Но жизнь тебя пожалует,
И до ночной зари
Дворняга слепошарая
Возьмёт в поводыри.
Вдруг начинаешь повторяться
Среди лущёных лет и зим,
Но продолжаешь притворяться,
Что всё ещё неповторим.
И карусель бежит по кругу,
Шарманка радостно орёт.
И тень толкает вдруг под руку,
И спотыкаешься вперёд.
В злого комара
Я пальнул с бедра.
Если откровенно:
Прострелил колено... :(
Забыв дотошные причины,
Но с незатупленным умом,
Молчат, как ножик перочинный
В кармане жизни боковом,
Тая секрет, что миг настанет,
Когда во тьме пустых забот
Неясный свет блеснёт на стали,
И сталь тепло себе найдёт
И оживёт на миг, когда на
Тебя нисходит благодать,
И дух, острее, чем катана,
Готов тепло твоё отдать.
Бредём по мелочному гравию,
Куда незнаемо бредём,
Но всё пока идёт по графику
Под еле дышащим дождём.
И в темноте неузнаваемой
За эхо держимся шагов,
Поскольку солнце разменяли мы
На пару стёртых пятаков.
Делу — времени потеха,
Но кончается кино,
И в запазухе прореха,
А в глазу торчит бревно.
Титры тянутся за рамку,
Темень сном уже томит.
Завтра встанем спозаранку,
Чтобы снова делать вид.
Как звезда во тьме абсент горел,
И по коже бегали мурашки.
Молчаливый ангел пролетел
Над ребёнком в форменной фуражке.
Поросло грядущее травой,
Свет зелёный мечется в стакане.
Мечен перекрёстком постовой.
Только кто ж уверует в него,
Если он до пенсии дотянет?
День на вечер разменять,
С темнотой сливаясь комнат.
Что за мука вспоминать,
Тяжелее лишь — не помнить.
Придавить хандрой кровать
В ожидании не-встречи.
Присно век не поднимать,
Потому что круг очерчен.
Насквозь промокли дни и выстыли
В глухих задворках октября,
Где притулилась к старой пристани
И дремлет тусклая “Заря“.
Назавтра утром в снежной поросли
Застынут зябко берега.
Но в том, что снова нынче порознь мы,
Виновна вовсе не река.
Она торопится за листьями,
Ныряет, пенясь, под мосты.
А небеса глазами лисьими
Мерцают с тёмной высоты.
Трясётся яблочко по блюдцу,
Каналов тьма — весь белый свет.
Гляди покуда не сотрутся
Глаза. Пока нелепый след
Тебе не выдаст мужа, зверя,
Того, кто от тебя бежит,
Боясь, что скоро вдруг прозреет
И потеряет всякий стыд.
Ты — слово зримое в начале,
А я труха ослепших книг.
Переведи моё молчанье
На свой насмешливый язык.
Я ж, не умея по-другому,
Несу один заумный бред,
И каждый раз впадаю в кому,
Лишь только выползу на свет.
Несло нас и качало, как пьяных моряков,
От твоего причала и до моих мостков.
Валялись на песочке, подмоченном слегка,
От первого глоточка до крайнего глотка.
И белая ворона парила в небесах
Над лодкой из картона на драных парусах.
И словно слов моих лебеда,
Беспечно выползшая на свет,
Смеётся: ты меня любишь, да?
Трясётся: ты меня гонишь, нет?
И плещут волны подземных вод,
Чтоб намочить бахрому корней.
И так привольно трава растёт
Меж снов разбросанных и камней.
Не музыкой, так запахом
Затянешь узелок,
Накормишь стылым завтраком
Того, кто одинок.
Он выскребет всё дочиста,
И, честностью томим,
Застывшим одиночеством
Поделится своим.
Наши души как будто солёный курут,
И на деньги и девок уже не клюют,
А сжимаются крепче до боли
И мерцают крупинками соли
Посреди одноцветной заглохшей степи.
Сорок лет, как последнюю ношу терпи.
Есть ещё в утешение малость:
Раздавать, что меж нами осталось.
И потом будет время для дней и камней.
Мы не стали мудрее, но будем умней,
Принимая, что жить остаётся
От источника и до колодца.
Уходили без поклона,
В тёмном зале — ни души.
Так с какого камертона
Снова ноет и дрожит
Солнце в день перед премьерой
На затеянной войне,
Где последний, как и первый —
Словно тени на стене?
Ливень день и ночь поливал,
Забурлил рекой ручеёк.
Только б нас двоих Боливар
Вынес на своих четырёх.
Кажется: подать бы рукой,
Но вот-вот уже захлестнёт
Суетою, жизнью, рекой.
Боливар двоих не снесёт.
Изгоняя лживых монстров
Под земные этажи,
Нам с тобою жить непросто,
Хоть и проще, чем не жить,
Чем горбатого слепого
Через тысячу дорог
Довести туда, где слово,
Всё ещё лишь просто Бог.