Это цитата сообщения
ФИЛИНТЕЛЛЕКТ Оригинальное сообщениеНезабываемая сероглазая боль Ахматовой
https://www.fragrantica.ru.html
Юрий Анненков, которому Ахматова позировала в Петрограде, вспоминал:
«Печальная красавица, казавшаяся скромной отшельницей, наряженной в модное платье светской прелестницы! <…> Ахматова позировала мне с примерной терпеливостью, положив левую руку на грудь. Во время сеанса мы говорили, вероятнее всего, о чем-нибудь весьма невинном, обывательском, о каком-нибудь ни-о-чем».
Она была элегантна, она умела привлекать внимание, одеваться с неизменным изяществом, даже если весь ее гардероб мог уместиться в маленький чемодан.

«Она такой значительный человек, что нельзя относиться к ней только как к женщине», — говорил о ней Гумилев. Они являли собой уникальную пару: два поэтических гения, соединившиеся «священным союзом брака» — который, впрочем, ни для него, ни для нее не был особенно священен.
В нее было очень сложно не влюбиться. Хотя бы на тот час, который человек проводил в ее обществе. И она тоже влюблялась. Она много, часто влюблялась, она же была поэтом, а поэты постоянно горят, сгорают в костре собственных чувств… В огне, из которого рождались стихи. Она влюблялась – но любила всю жизнь только одного. Николая Гумилева, своего мужа.
В 1963 году, когда ее собственная жизнь близилась к завершению, она вспоминала, как любил ее Гумилев, что он любил именно ее! Не других – ее. Для нее это было важно, что давно погибший ее муж, на момент гибели – бывший, любил ее… Все, что было связано с Гумилевым, оставалось для нее самым дорогим воспоминанием.

«Но так как я привыкла доходить до корня вещей, — мне стало ясно, что старушкам в эмиграции очень захотелось, чтобы к ним ревновала Ахматова своего мужа, что они были как минимум Виже Лебрен, Аделины Патти, Лины Кавальери, m-me de Сталь и m-me Рекамье. Это несомненно их священное право, но лучше пусть они теснятся вокруг книг Николая Степановича и выбирают, кому вершки, кому корешки, и оставят меня в покое. Обо всем, что я написала в этой тетради, они не имели представления. Ни Гумилев, ни я не разглашали подробности наших отношений, эти дамы (и кавалеры) застали нас в совершенно иной (завершительной) стадии, они и не подозревали и до сих пор не подозревают о трагических годах 05—09, о том, сколько раз я разрушала наши отношения и отрекалась от него, сколько раз он, по секрету от родных, заняв деньги у ростовщика, приезжал, чтобы видеть меня (в Киев в 1907 г., на дачу Шмидта летом 07 г. возле Херсонеса, в Севастополь, в Люстдорф в 1909 под Одессой, опять в Киев), как в Париже через весь город ездил взглянуть на дощечку — Boulevard Sebastopol, потому что я жила в Севастополе, как он не мог слушать музыку, потому что она напоминала ему обо мне, как он ревновал…»
Они изменяли друг другу. И причиняли друг другу боль. Но Гумилев не смог забыть Ахматову до самой своей ранней гибели, и даже очарованной им Ирине Одоевцевой с наибольшим удовольствием рассказывал об Анне Ахматовой. Жаловался на то, как с ней было трудно, невозможно… Быть может, что-то Одоевцева и преувеличила? На фоне этих несчастливых воспоминаний так удивительно читать письмо, которое Гумилев написал Ахматовой из очередного путешествия, все еще надеясь приручить, понять – или самому стать для нее понятным:

«Милая Аня, я знаю, ты не любишь и не хочешь понять это, но мне не только радостно, а и прямо необходимо по мере того, как ты углубляешься для меня как женщина, укреплять и выдвигать в себе мужчину; я никогда бы не смог догадаться, что от счастья и славы безнадежно дряхлеют сердца, но ведь и ты никогда бы не смогла заняться исследованием страны Галла и понять, увидя луну, что она алмазный щит богини Паллады…» Письмо поэта – поэту.
Обычная женщина не смогла бы понять их отношений, о которых Ахматова писала:
И когда друг друга проклинали в страсти, раскаленной добела,
Оба мы еще не понимали, как земля для двух людей мала,
И что память яростная мучит, пытка сильных – огненный недуг!
И в ночи бездонной сердце учит спрашивать: о, где ушедший друг?
Записные книжки свидетельствуют о том, что Анна Ахматова любила Николай Гумилева и никогда не переставала любить его. И, изменяя ему, ревновала. Она обладала даром – любить одновременно двоих. Любить возвышенно, искренне. Все ее последующие возлюбленные прошли на фоне Гумилева. Он был константой ее жизни. Он был неизменен. Он был ее муж. Ее единственный
Читать далее...