Князь Сергей Григорьевич Волконский: Кавалергарда век недолог...
(Булат Окуджава)
Мне часто доводилось слышать риторический вопрос: кто же являлся прообразом князя Андрея Болконского в эпопее «Война и мир» Льва Николаевича Толстого, и самые разнообразные попытки на этот вопрос ответить. Естественно, что по созвучности фамилии, на эту почетную роль претендуют многочисленные представители рода князей Волконских, героически сражавшиеся в войнах с Наполеоном. Не в последнюю очередь в прообразы князя Андрея Болконского прочат и князя Сергея Волконского – по созвучности и фамилии, и имени. Действительно, в пользу кандидатуры князя Сергея свидетельствует и живой интерес Льва Николаевича к теме «декабризма», и его личные встречи во Флоренции в 1860 году с возвратившимся из ссылки князем Сергеем, и его восторг и уважение к личности «декабриста». И неважно, что, в отличие от Андрея Болконского, Сергей Волконский был слишком молод (в 1805 году ему было всего 16 лет) для участия в Аустерлицком сражении, в котором отличился и был ранен его старший брат Николай Репнин, равно как и Андрей Болконский. По мнению многих, логика развития образа непременно привела бы князя Андрея в ряды «заговорщиков», не сложи он головы на поле боя. В черновиках к роману «Война и мир» Лев Николаевич замышлял расставить акценты несколько иначе – вокруг темы «восставших реформаторов», эпопеи их трагической траектории с полей героических сражений в Нерчинские рудники. Когда логика повествования увела Льва Николаевича в сторону от этой линии, он задумал другой, неоконченный, роман – «Декабристы», который, по мнению многих, был действительно основан на жизненном пути возвратившегося из ссылки Сергея Волконского с семейством. Однако и этот роман остался незаконченным. Я не позволю себе спекулировать по поводу двойной неудачи Льва Николаевича с темой «декабризма», и хочу подойти к этому вопросу совсем с другой стороны.
Дело в том, что, по моему мнению, жизнь, судьба и личность князя Сергея послужили прототипом сразу трех персонажей самого знаменитого романа великого писателя. И это неудивительно, столько всего вместилось в линию жизни нашего героя. И неоконченный роман «Декабристы», и первые наброски «Войны и мира» появились приблизительно в период возвращения из Сибири Сергея Волконского и его встеч с Толстым. В это же самое время Сергей Григорьевич работал над своими собственными «Записками», и было бы неудивительно предположить, что воспоминания «декабриста» послужили основным предметом его бесед с писателем. «Войну и мир» я прочитала в 14-летнем возрасте, а Записки Сергея Григорьевича – относительно недавно, и была поражена узнаваемостью некоторых эпизодов воспоминаний князя, нашедших свое отражение в великом романе. Так кем же предстал Сергей Волконский в творческом воображении Льва Толстого?
Вчера вернулась домой из длительной рабочей поездки по Южному Кавказу и университетам, участвующим в моей гематологической программе!
Надеюсь продолжить статьи о Серже Волконском. Следующая будет о его кавалергардских "проказах" :-))
Князь Сергей Григорьевич Волконский: «О, молодые генералы своих судеб!»
(Марина Цветаева)
Ратные подвиги героя Отечественной Войны 1812 года князя Сергея Григорьевича Волконского известны достаточно хорошо, но все же не так широко, как хотелось бы. Первая часть его жизни – военные подвиги во славу Отечества часто отходит на второй план, по сравнению с участием в заговоре «декабристов» и «испытанием Сибирью». Волконский-заговорщик и каторжник затмевает Волконского-полководца и героя. Это несправедливо хотя бы потому, что другого прецедента такого головокружительного взлета в военных рангах, да еще на полях тяжелейших сражений 1805-1814 лет, в истории России просто нет. Кроме Сергея Волконского, никто в России не становился генералом в 24 года и главное - в самом пекле войны.
Я намеренно не буду использовать словосочетание «военная карьера», потому что карьерой подвиги князя Сергея не были, а были они бескорыстным и самоотверженным служением Отечеству, впрочем как и его последующие идеалистические стремления к реформированию государственного строя. Никто не описал лучше и занимательнее самого князя Сергея в замечательных Записках военных кампаний, сражений и битв, участником которых он был. Довольно обширно на эту же тему высказался и внук Сергея Григорьевича князь Сергей Михайлович Волконский в своих воспоминаниях «О декабристах». О талантах Волконского-стратега и полководца я упомянула во втором очерке.
Здесь же мне хотелось бы поговорить о военных наградах князя Сергея. Некоторые из них показаны на портрете 34-летнего генерал-майора князя Сергея Волконского кисти Джорджа Доу, которому был заказан целый ряд портретов героев отечественной войны 1812 года для готовящейся к реконструкции Галереи Героев Зимнего дворца.
Малоизвестно, что император Александр самым первым заказал художнику портрет именно князя Сергея Волконского – для пробы, и нашел такое поразительное сходство с оригиналом, что Джордж Доу был избран в качестве основного живописца для Галереи Героев. К сожалению, портрету государственного преступника Волконского не суждено было занять причитающееся ему место в Галерее Героев Отечественной войны до самого 1903 года...
Князь Сергей Григорьевич Волконский: «мы все учились понемногу...»
Высокое происхождение князя Сергея Волконского и «заслуги прадедов и отцов», по его собственным словам (Записки Сергея Григорьевича Волконского), «нимало не дают веса сыновьям и правнукам, а более налагают на них трудную обязанность стать на уровень их».
Действительно, как и полагалось по семейному положению, молодого князя Сержа Волконского в «зрелом» восмилетнем возрасте зачислили в сержанты и адъютанты, ни более ни менее - к генералу Суворову, военному соратнику его батюшки князя Григория Семеновича. Однако прежде, чем улыбнуться этому факту, следует задуматься о глубоком смысле этих казалось бы курьезных младенческих назначений: как наследников трона готовили сызмальства к будущему тяжелому державному поприщу, так и «птенцов» лучших российских семейств готовили к не менее тяжелому и славному поприщу – эту державу защищать, что они и делали – с блеском и героизмом.
Князь Сергей Григорьевич Волконский: потомок Рюриковичей
Князь Сергей Григорьевич Волконский родился в удивительной семье. Ее родовитости, благородства, воинской и гражданской славы на благо служения Отечеству хватило бы на несколько семей и биографий. И в то же время это была семья на редкость прогрессивная по либеральности методов воспитания детей. Не удивительно, что все три сына и дочь Волконских отличались независимостью суждений и либеральностью взглядов.
От Алины:
предлагаю вашему вниманию последнюю главу повести Кристиании Неосторожность, которая по хронологии завершает серию новелл и зарисовок о жизни на Кардассианской станции Терок Нор, ее префекта кардассианца гала Дуката, его любовницы баджорки Напрем и их дочери Зиял.
С согласия автора, я публикую последнюю часть повести после замечательных новелл.
Как видим, судьба этой любящей семьи представляется плачевной. В каноническом сериале корабль Равинок сбивают Бринны и в течение нескольких лет Дукат считает свою вторую семью погибшей, хотя впоследствии оказывается что Зиял выжила и попала в рабство к Бриннам.
Однако Кристиания оставляет нам надежду на иной исход, и один из вириантов этого альтернативного развития событий вы можете найти в ее дневнике под названием Женщина на корабле.
Часть 15
- …И было у него всё, чего могло только пожелать сердце: обожание народа, счастливая семья, богатый дом, любимая девушка рядом. Но честолюбие закралось в его сердце, и забыл он о трёх ключах к духовному просветлению. Зиял, ты можешь мне напомнить, что это за ключи?
Черноволосая голова приподнялась над подушкой.
- Смирение, сострадание и вера.
Закашлявшись, девочка прижала ладонь ко рту, и мать встревоженно взглянула на неё:
- Может, ещё один укол?
- Ты сама сказала, одного должно хватить, - Зиял дёрнула плечом. – Рассказывай дальше.
- Воля юноши была закалена сражениями, но её не хватило, чтобы устоять перед соблазнами власти. Он направил войска против собственного народа, предал своих друзей. Призраки Па завладели его сердцем.
Костяные гребни Зиял сдвинулись у переносицы:
- Погоди, я не поняла. Призраки Па заперты в Огненных пещерах, так? Как же они смогли встретиться с этим юношей?
Пальцы Напрем накрыли ладонь дочери.
- А где обитают Пророки, Зиял?
- В Небесном Храме, конечно, - она слегка улыбнулась.
- Да. Но в то же время они рядом с нами. Вот сейчас, в эту самую минуту. Понимаешь, - Напрем придвинулась ближе, - когда ты испытываешь какое-то светлое, доброе чувство, ты открываешься Пророкам. А когда ты злишься, завидуешь, ты делаешь шаг к Призракам Па.
Зиял серьёзно кивнула.
- Кажется, мне ясно, в чём тут дело.
- Этот юноша не спускался в Огненные пещеры, - тихо сказала Напрем. – Огонь поглотил его изнутри. Много лет он вёл жестокие, кровопролитные войны, но однажды стрела его собственного охранника вонзилась ему в спину. Ты знаешь, что такое стрела?
- Ну да, - Зиял развела руками и нарисовала в воздухе что-то вроде перьев. – Такими штуками в древности дрались.
- Никто не захотел помочь правителю, и он умер на поле битвы. Пророки отвернулись от него, потому что он их отверг. Призраки Па увлекли его душу к себе в пещеры, в негасимый огонь, откуда невозможно выбраться.
Зиял тихонько вздохнула.
- Ты так хорошо рассказываешь… Откуда ты знаешь все эти легенды?
- Я слышала их от твоей бабушки Мелы, от ведека Эйми, которая помогла тебе появиться на свет, от моей тёти Мину. Все они вспоминали их немного по-разному – ну, и я говорю так, как запомнила.
- А что, этот юноша никогда не сможет выбраться из Огненных пещер?
Ясные карие глаза тревожно вгляделись в лицо Напрем.
- Лучше бы, конечно, об этом спросить ведеков, - она задумчиво коснулась ладонью лба. – А мне кажется так: нет такого поступка, который не мог бы быть прощён. Главное, чтобы ты сам понял, что натворил, и пожалел об этом.
- Это хорошо, - кашлянув, Зиял плотнее закуталась в одеяло. – Давай так: если кто-то из нас вдруг попадёт в эти самые пещеры, другой пойдёт к Пророкам и попросит за него.
- Хорошая мысль, - губы Напрем дрогнули в улыбке.
- Опять ведёте душеспасительные беседы? – посмеиваясь, Дукат бросил на
ОТ АЛИНЫ:
Два мира гал Дуката, которые он бережно разделял, чуть не пересеклись.............
ОТ АВТОРА:
Мекор, сын гал Дуката, заводит на станции Терок Нор весьма неожиданное знакомство.
- Стройтесь в пары. Не отстаём, не отстаём!
Покосившись на усталое лицо классной наставницы, Мекор потянул своего приятеля Хаккана в конец строя.
- Вечно ей бежать надо. Так и не посмотрели ничего.
- Ну, не скажи, - Хаккан глубокомысленно покрутил головой. – Эта система обработки руды – просто грандиозная вещь. Когда я закончу школу, обязательно стану инженером.
- А вот и нет, - хмыкнул Мекор. – Папаша тебя в Обсидиановый Орден запихнёт, как ты ни крутись.
- Пусть только попробует, - кулак Хаккана сжался. – Я не хочу быть военным.
- А я вот хочу. Только не в Орден, а в космический флот, как мой отец.
- Отец-то твой сейчас больше по кабинетам просиживает.
Мекор сердито покосился на Хаккана, но спорить времени не было: они уже почти дошли до Променада.
- У моего отца большая должность, - только и сказал он. – Ну что, прикроешь меня?
- Может, не стоит? – Хаккан неуверенно преступил с ноги на ногу. – Если Камара заметит…
- Да что ты, девчонка, что ли? – скривил губы Мекор. – Если что, говори, что засмотрелся и не заметил, как я удрал.
- Ладно, - приятель хлопнул его по ладони. – Удачи.
ОТ АЛИНЫ:
Это юмористическая версия предыдущей новеллы - В ТЕМНОТЕ
ОТ АВТОРА:
Болеть не любит никто. Тем более - кардассианцы.
Итак, смотри: из дока вышел двадцать один кардассианский корабль. Пять из них наткнулись на космические мины, два сбились с курса, ещё несколько кораблей взяло в плен баджорское Сопротивление. Сколько кораблей досталось баджорцам, если одиннадцать вернулось вечером на базу?
Покрутив в пальцах стилус, Зиял сонно вздохнула.
- Мам, а давай мы с кораблями попозже разберёмся? У меня от них каша в голове. Я бы лучше погулять сходила.
- Мы договаривались на пять задач, Зиял. Осталась всего одна – неужели ты сдашься перед самым концом?
Покрутив шеей, девочка вновь наклонилась над паддом.
- Так… Всего, значит, двадцать один корабль… минус пять…
- Такими задачками, по-хорошему, должна заниматься служба безопасности, - усмехнулся Дукат из холла. – Похоже, автор учебника ни во что не ставит обороноспособность кардассианского флота.
- Именно, Дукат, - Напрем поднялась. – Ты ещё не видел мой текст для диктанта.
- Молодец, - рассеянно кивнул он, проходя. Его губы были растянуты в какой-то картонной улыбке, в серых глазах прятались колючие льдинки тревоги. – Как дела, Зиял? Нет, не подходи ко мне, - он выставил вперёд ладонь. – Мне сперва надо поговорить с твоей мамой.
Напрем шагнула к двери:
- Пошли. Зиял, будь умницей, разберись с этими кораблями.
Пропустив Напрем вперёд, Дукат прошёл следом за ней в спальню.
- Итак? – она опустилась на софу, вгляделась в его напряжённо
ОТ АЛИНЫ:
Ничто не может выбить Дуката из седла - в любой ситуации надо строить планы на будущее - вот его девиз.
ОТ АВТОРА:
Когда при каждом шаге ты рискуешь упасть, остаётся лишь делать вид, что всё в порядке - и держать голову высоко.
Маленькая девочка в аккуратном клетчатом платьице и хорошеньких туфельках нетерпеливо перепрыгивала с ноги на ногу, теребя мать за рукав.
- Мам! Мам, ну когда уже папа прилетит? Семь минут прошло лишних.
Наклонив голову к дочери, молодая баджорка тихо и строго сказала:
- Угомонись, Зиял. Если папа задерживается, значит, на то есть причины. У него очень сложная работа.
- Я знаю, - гладко причёсанная черноволосая головка опустилась. – Он партулирует границу.
- Патрулирует, - мягко улыбнулась женщина. – Это значит, что он проверяет, нет ли врагов рядом с Кардассией.
Зиял сосредоточенно почесала нос.
- Но если у папы такая важная должность, неужели он не мог послать вместо себя кого-нибудь другого?
- Я же тебе говорила. Он получил сигнал об опасности и решил всё проверить сам. Папа очень ответственно относится к своей работе.
Один из солдат охраны с любопытством покосился на баджорку и её дочь, но тут же отвёл взгляд.
Наложницы офицеров редко показывались на стыковочной площадке, но к Торе Напрем уже все привыкли. Префект никогда не выказывал неудовольствия при виде хрупкой фигурки у дверей ангара. Наоборот, на его усталом лице показывалась улыбка. Он не стеснялся обнимать Напрем и дочь при подчинённых: знал, что болтать никто не станет. Одного не в меру разговорчивого гила разжаловали до рядового и направили на планету бриннов, в вечную мерзлоту – этого примера хватило остальным.
ОТ АЛИНЫ:
Оказавшись в положении Дуката, Тора Напрем поступает осмотрительнее, осторожнее и жестче.
Но леопард не меняет своих пятен в любом мире!
ОТ АВТОРА:
Гал Дукат получает на День рождения странный подарок - и вот уже власть на станции принадлежит кому-то другому...
- Даже в День рождения нет мне покоя, - вздохнул Дукат, пряча коммуникатор. – Ты видела эти дурацкие лозунги?
- «Долой Кардассию, долой Дуката»? – Напрем слегка усмехнулась. –Художник выбрал весьма приметное место.
- Их двое было. Одному пятнадцать, другой тринадцать… Одо теперь пытается доказать мне, что недели в заключении будет достаточно.
Напрем пожала плечами:
- А ты сам как считаешь?
- За оскорбление власти два года трудового лагеря – достаточно мягкое наказание.
- Что ж, мне следовало догадаться.
- Не иронизируй, - прохладные пальцы Дуката коснулись её запястья. – Побыла бы на моём месте…
- Сомневаюсь, что мне когда-либо это предстоит.
Подавив вздох досады, Дукат повернулся к барной стойке.
- Почему Кварка так долго нет? Не сидеть же нам тут до скончания века.
- Да вон он, - Напрем мотнула головой в сторону голокомнаты. – Наверное, опять с программами экспериментировал.
Кварк и впрямь шёл к их столику, но, казалось, ноги держали его нетвёрдо. Второй, третий раз он наткнулся коленом на ножку стула, шатнулся так, что Дукат опасливо выставил ладонь вперёд:
Гал Дукат идёт на сделку с агентом Обсидианового Ордена в надежде избежать неприятностей по службе. Всего-то и надо - удовлетворить одну необычную просьбу...
- Смотри-ка, Зиял, что у меня для тебя есть, - улыбнулся Дукат, протягивая руки к дочери. Подбежав, она привстала на цыпочки, чтобы обнять его, и выхватила из его пальцев изолинейный стержень.
- Ой, а что это?
- Это твой пропуск в голокомнату на целый день. Завтра утром мама отведёт тебя к Кварку, и ты сможешь побыть героиней всех своих любимых мультфильмов.
- Правда? – карие глаза вспыхнули счастьем. – Спасибо, спасибо!
- Надеюсь, к вечеру ты не успеешь забыть, кто ты на самом деле, - Напрем покачала головой. – Как там твои упражнения на стандарте? Доделала?
- Нет ещё, три строчки осталось. Я сейчас тебе покажу.
С досадливым вздохом Зиял зашлёпала к двери. Дождавшись, пока она выйдет, Дукат хмыкнул:
- Зачем ей вообще федеративный стандарт? Этот язык почти не используется на территории Кардассианского Союза.
- Всё меняется со временем, - Напрем сложила руки под грудью. – Может, когда-нибудь Зиял отсюда вырвется.
Надбровные гребни Дуката сдвинулись к переносице:
- Что же, здесь, с нами ей, по-твоему, плохо?
- Надеюсь, что нет.
Вглядываясь в черноту за стеклом, она подошла к иллюминатору.
- Просто иногда я думаю о том, как сложилась бы моя жизнь, если бы всё было нормально. Без оккупации. Без терактов. Без глупых кардассианских законов.
Результат еще одного ночного "бдения" - раз уж это персональный, а не Дукатовский дневник. :-))
Я с моими коллегами и друзьями профессором из Италии (слева) и профессором из Лондона, снимок сделан в Палермо на конференции по иммунотерапии лейкемии.
КРАТКОЕ ПРЕДИСЛОВИЕ АЛИНЫ
Итак, Тора Напрем обещала гал Дукату не допрашивать его самого (Амнистия).
Легко ли выполнить это обещание? Уж у кого а у Дуката полон шкаф скелетов!
Выключив, наконец, коммуникатор, Напрем досадливо побарабанила пальцами по столу. Дукат не отвечал, а времени ждать, пока он разберётся со своими делами и выйдет на связь, не было.
- Это незаконно, - ещё раз повторила она, вглядываясь в светлые, точно стеклянные глаза охранника. – Заключённому Ораму никто ещё не выносил смертный приговор, а из-за вашего бездействия он умирает. Я не могу оказать ему необходимую помощь здесь, в камере, понимаете?
- У меня нет полномочий на его перевод в здравпункт, - равнодушно отозвался охранник. – Такой приказ может отдать только шеф безопасности Тракс – или сам префект.
- Ладно, - Напрем поднялась, достала из сумки гипошприц. – Учтите: если стимулятор не поможет и Орам умрёт, вас накажут. Именно вас. И я лично постараюсь, чтобы дисциплинарным взысканием не обошлось.
Кардассианец и надбровным гребнем не повёл.
Отведя в сторону ткань воротника своего пациента, Напрем прижала гипошприц к его жилистой шее. Кожа под её пальцами казалась прохладной и влажной, в ямке над ключицей слабо отдавался пульс.
- Я сейчас, мигом, - пробормотала она, зная, впрочем, что Орам её не слышит.
До комцентра бежать и бежать, но и ближайшая транспортаторная площадка в трёх кварталах – только больше времени потеряешь. Прижимая к себе медицинскую сумку, Напрем неслась по Променаду, время от времени бурча «извините» прохожим, которых она умудрялась задеть.
Взлохмаченная, запыхавшаяся, она сунула пропуск под нос солдату на входе в комцентр и с отчаянным «Погодите!» вбежала в турболифт. Молодой офицер со значком гила изумлённо покосился на привалившуюся к стене баджорку в медицинской форме.
- Спасибо, - она провела ладонью по лбу. – Нажмите, пожалуйста, второй уровень.
Что ж так медленно ползёт-то?
Видимо мне противопоказано работать по ночам: я теряю чувство юмора и становлюсь сентиментальной!
Почему-то захотелось найти эту фотографию, где я с Хосе (настоящее каталонское имя Джузеф) Каррерасом - и в зеленом!
Правда на князя Волконского он не похож, а еще меньше на Дуката! :-)) Может я сойду за Кардассианку?
КРАТКОЕ ПРЕДИСЛОВИЕ АЛИНЫ
Я предлагаю вашему вниманию несколько новелл, которые по хронологии следуют за 14-й главой Неосторожности и повествуют о жизни наших героев - Дуката, Напрем и маленькой Зиял.
Прекрасные новеллы Кристиании, я начинаю с одной из моих самых любимых.
Пробежав глазами список, Напрем задумчиво подперла подбородок ладонью. Вроде бы все медикаменты вошли, и в бюджет она уложилась. Можно было отсылать файл начальнику здравоохранения и идти ужинать, но ей хотелось подождать Дуката.
А Дукат, казалось, и не думал торопиться. Он косился то на экран, то на потолок, откидывался на спинку кресла, вздыхал и напевал что-то под нос.
«Измен печальные преданья
Прилежно в памяти храня,
Ты без участья и вниманья
Уныло слушаешь меня…»*
- донеслось до Напрем.