[показать]

Людмила Петрановская
Семейный психолог
 

Сегодня дочка узнала, что ее школьного приятеля сильно избили одноклассники. Его давно травят, и ее заодно. Очень необычный мальчик, одаренный и «не такой, как все». Они уже притерпелись, что дразнят и гадости говорят. Пытались игнорировать, Алиса в последнее время начала отвечать «так, что они закипают». Научилась. 

И вот перешло от слов к делу. Четвертый класс. Понтовая прогимназия, «отобранные дети», конкурс был 400 чел. на 90 мест. Две трети класса книги в руки не берут. Элита... 

Это длится давно. Я предупреждала учительницу, она упорно делала вид, что это не ее дело. Ее дело учить, ага. Я вместо нее пыталась что-то с детьми делать, командообразованием заниматься и еще по-всякому. Бесполезно, через голову-то. 

Каждый раз учительница давала понять, что это те, кого травят, должны измениться. Или научиться не раздражать. Слиться с пейзажем. А они не сливаются при всем желании. Да это и не помогло бы, см. «Гадкий утенок» Бардина. Там все подробненько показано про то, какие стратегии НЕ работают в ситуации травли. 

Слиться, измениться, понравиться, подражать, веселить, помогать. Против группы, сплоченной негативом, это не фурычит. А то, что фурычит, должны делать взрослые, по крайней мере, в начальной школе. Сами дети смогут не раньше 12-13. 

Такой стандартный ход детских книг и фильмов — герой-аутсайдер, а потом он оказывается прям крутым. В жизни совсем не прикольно. 

Самое большое зло в подобной ситуации — психологические бредни про «в конфликте две стороны», и «надо начать с себя», и «надо попробовать конструктивно». 

Да, я боялась незаметно для себя оказаться в ситуации «ах, мой ребенок такой необычный и тонкий, а все вокруг просто звери». Наблюдала не раз и знаю, как родители при этом бывают слепы. И всегда находилось кому на это намекнуть — мол, ну, конечно, конечно. Она у вас и в сад не ходила, избалованная и вообще «слишком чувствительная». 

Она и правда чувствительная. Ее не обижали дома. Она была в шоке от агрессивности детей, оттого, что они не останавливаются, когда плачешь. Никак не могла этого понять — что смешного, когда человек плачет.

«Недостаточно социализирована», как это назвала школьный психолог. Потому что «достаточно» — это когда уже в семь лет все чувства отрезаны и никому не веришь.

А наша из-за каждого дождевого червя раздавленного расстраивается. И непросто расстраивается, а лезет в грязь их «спасать». 

Даже сейчас, после всего, если с любым из этих «деток в клетке» что-то плохое случается, говорит с большим сочувствием о них и готова помочь. Ну, такая она. Так вот избаловали. На мой взгляд, все это немного чересчур, но это отдельная задача, которую ей еще решать: установить границы своей готовности понять и помочь. 

Конечно, до ярости можно довести любого. И у нее внутри это есть, мы-то знаем. Но не в восемь же лет Евпатия Коловрата изображать. Да и страшно это, ярость.  

Весь второй класс мы «начинали с себя». С учительницей беседовали. И с директором говорили. И детей пытались перенастроить. И своего ребенка к психологу водили. И вроде оно становилось лучше, и почти хорошо, и придраться конкретно не к чему. 

И она не жаловалась особо, не отказывалась ходить. Как-то философски стала настроена: «Я в нашем классе аутсайдер, но это только в классе. В других местах все хорошо». Направили усилия на обеспечение «других мест», достаточно качественных. Ребенок там счастлив. 

Школу вроде глупо сейчас менять — там прогимназия, через полгода все кончится. Вроде было терпимо. И тут эта драка.  

Сейчас, оглядываясь назад, могу сказать одно: идиоты. Надо было делать то, чего требовал родительский инстинкт и чего хотелось больше всего

[показать]

Людмила Петрановская
Семейный психолог
 

Первую часть материала о детской травле можно прочитать здесь: Детки в клетке-1: ошибки в поведении, которые только усугубляют травлю.

Сейчас про то, что можно сделать в этой ситуации. Конечно, ситуации очень разнообразны, это общие принципы и шаги.  

 1. Назвать явление.

Никаких «У моего сына (у Пети Смирнова) не ладится с одноклассниками». 

Когда ребенка намеренно доводят до слез, согласованно и систематически дразнят, когда отбирают, прячут, портят его вещи, когда его толкают, щипают, бьют, обзывают, подчеркнуто игнорируют — это называется ТРАВЛЯ. Насилие. Пока не назовете своим именем, все будут делать вид, что ничего особенного не происходит. 

Дальше нужно понять, кто готов взять на себя ответственность за прекращение этого дела. Признак того, что готов — как раз готовность назвать травлю травлей. Идеально, если это сразу учитель. Если же он продолжает петь песню про «Ну, он такой» — придется идти выше. Надо найти того, кто назовет происходящее своим именем. И с него начинать работу. 

Если это руководитель, пусть отдаст распоряжение и отследит выполнение, или сделает сам, раз подчиненные неспособны. Обращаться во внешние инстанции — крайний вариант, но если нет другого выхода, тянуть не надо. В нашем случае только с уровня директора пошли изменения. 

Директор тоже попыталась играть в игру «а что же вы со своим ребенком не поработали», но после вопроса «То есть вы расписываетесь в том, что ваш педколлектив с травлей ребенка в классе справиться не может?» быстро сменила стиль разговора и мы обо всем мило договорились. 

Дальше тот взрослый, кто взял на себя общественность, для простоты будем называть его учителем, хотя это может быть школьный психолог, вожатый в лагере, тренер, завуч и т.д. должен поговорить с группой, в которой происходит травля и НАЗВАТЬ явление группе. 

По многим отзывам бывших «травильщиков» видно, насколько дети не осознают, что именно делают. У них в голове это называется «мы его дразним» или «мы так играем» или «мы его не любим». Они должны узнать от взрослого, что когда они делают так и эдак, это называется вот так и это — недопустимо.

[100x]

Бывает, необходимо описать ситуацию с точки зрения жертвы. Мне, как ни странно, потребовалось делать это для педагогов. Иначе не получалось вытащить их из «подумаешь, дети всегда друг друга дразнят».

Я им предложила представить себе: 

«Вот вы приходите на работу. Никто не здоровается, все отворачиваются. Вы идете по коридору — сзади смешки и шепот. Вы приходите на педсовет, садитесь. Тут же все сидящие рядом встают и демонстративно отсаживаются подальше. 

Вы начинаете контрольную — и обнаруживаете, что заранее записанное на доске задание кто-то стер. Вы хотите заглянуть в свой ежедневник — его нет на месте. Позже вы находите его в углу туалета, со следами ног на страницах. 

Однажды вы срываетесь и кричите, вас тут же вызывают к директору и отчитывают за недопустимое поведение. Вы пытаетесь пожаловаться и слышите в ответ: нужно уметь ладить с коллегами!» Ваше самочувствие? Как долго вы сможете выдержать?» 

Важно: не давить на жалость. Ни в коем случае не «представляете, как ему плохо, как он несчастен?» Только: как было бы ВАМ в такой ситуации? Что чувствовали бы ВЫ? 

И если в ответ идут живые чувства, не злорадствовать и не нападать. Только сочувствие: да, это всякому тяжело. Мы люди и нам важно быть вместе. 

Иногда первого пункта и хватает, если только-только началось. 

2. Дать однозначную

В основе любого отклонения в поведении ребенка лежат проблемы границ. Ответственность родителей - сформировать границы и начать строить отношения с ребенком, опираясь на причинно-следственные связи. Есть два условия, при которых это возможно: перестаньте изводить ребенка бесконечными придир­ками и прекратите контролировать каждый его шаг.

Это актуально для многих, меня об этом спрашивают постоянно. Да что там – я сама долго искала внутри себя ответ на этот вопрос. Или даже вопросы: 

• Почему часто родители ждут от детей возврата какого-то долга?
• Должны ли дети что-то своим родителям?
• И если да, то что? Сколько и каким образом нужно отдавать?
• А если нет, то, что делать? Игнорировать эти просьбы? 

Хочется сказать в первую очередь о том, как  нам самим такими не стать (ведь родителей и их позицию уже не изменишь, да и незачем). Давайте попробуем в этом разобраться.

Почему же так происходит, почему родители ждут от детей возврата какого-то долга? На основании чего? Почему столько переживаний из-за этого у родителей и чувства вины у детей? Где закралась ошибка и несправедливость? Кто и кому должен? И должен ли? 

Когда кто-то кому-то что-то должен, это означает, что в отношениях нарушен баланс. То есть только один из них что-то давал, и только один что-то брал.

Со временем накопился долг, и у первого человека внутри есть ощущение, что его обманули и использовали – все забрали и ничего не отдали. Я не буду рассматривать ситуацию, когда первый отдавал второму много лет бескорыстно. В этом мире бескорыстия практически не бывает.  Даже в отношениях родителей и детей. 

[показать]

Родители в своей заботе о детях держат в уме как минимум стакан воды, который ребенок все-таки должен принести. Ждут и заботы в немощи, и