Kostas Maraveyas- "Rue Madame" by Mariaeferatapsaria Animation Studios

Алмаз A

[показать]Мартас-Винъярд- райский уголок для первых лиц Америки

Мартас-Винъярд широко известен в США. Несмотря на то, что здесь отдыхают американские президенты и звезды Голливуда, это место сильно отличается от традиционных представлений о гламуре и «красивой жизни» – скорее, оно напоминает воплощенную в жизнь патриархальную идиллию.  

Особой популярностью Мартас-Виньярд пользуется среди афроамериканцев– в северной оконечности острова есть целый район под названием Оук Блаффс, где находится один из старейших курортов, который обожают обеспеченные темнокожие семейства.

В 2011 году на Мартас-Виньярд провел свой отпуск президент США Барак Обама: его сопровождали супруга, дети и «Первый Пес Страны» - кобель породы португальская водяная собака по кличке Бо (кстати, полученный Обамой в подарок от сенатора из семьи Кеннеди). Во время каникул президент США катался на велосипеде, играл в гольф, посетил старинный маяк, возведенный в 1799 году и ныне входящий в перечень исторических памятников США, обедал фаст-фудом и всячески наслаждался жизнью на Мартас-Виньярд – райском уголке для первых лиц Америки.  

Это небольшой остров длиной 32, а шириной от 3 до 16 километров расположен неподалеку от мыса Кейп-Код на юго-востоке штата Массачусетс. 

ХАЛЬФДАН РАСМУССЕН

***

Грустная лошадь сидит на холме одиноко,

клетчатый коврик постелен под этой особой.

Лошадь стара: упадёт, лишь погладить попробуй,

глянет – увидишь печальное карее око.

Кажется, так ли давно, проявляя задатки,

встряхивал гривой, зубами сверкал однолеток?

Быстро годков пробежало под семьдесят этак –

пенсию дали – на Севере первой! – лошадке.

Лошадь мудра, хоть у возраста, ясно, во власти, –

Гёте читает и прочие умные книжки,

Расмуссен ей по нутру, ну а для передышки –

чуть неприличные, но поэтичные книги о страсти.

Вечер, и воздух густеет: отпробуй, не мешкай.

Лошадь стоит, и созвездья запутались в гриве.

Люди в кафешке, чтоб стать хоть немного счастливей,

пьют и смеются – и месяц висит над кафешкой.

Рядом крестьяне, дневные дела разбирая,

тихо судачат насчет ветчины и бекона,

знают, что в мире законно и что – незаконно,

и говорят, что к бездождью – погода сырая.

Лошадь людей никогда и ни в чём не обманет.

Каждый рассказа про самое главное хочет:

что ж это в море так мокро? –

рыбак пробормочет,

мельница ль ветер придумала? – мельник пристанет.

Мельница, мельник, муку сочинила во благо:

все урожаи иначе погнить бы могли бы.

Море водою полно специально для рыбы

– так на вопрос рыбака отвечает коняга.

Всё объяснит – поэтично, понятно, уютно,

даже научно, цитируя

Бенни Андерсен

“УЛИЦА ТОЛЬКО ДЛЯ ПЕШЕХОДОВ

Иду по улице, предназначенной только для пешеходов. 
Ищу в тумане знакомые лица. 
Я близорук. 
На всякий случай 
киваю чуть ли не каждому встречному. 
Люди удивленно пожимают плечами 
(видно, думают — я ошибся) 
и проходят мимо.

П.Ф. Лагерквист

Ни сумерки не властны, ни года 
над нами. В небе - синь и безмятежность.
Нас в мире только двое в час, когда
Вселенная хранит покой и нежность.

Сергей Тимофеев

Вопросы

Достаточно ли мы держали в ладонях ежевики, 
морошки, клюквы? Не подозрительно ли много 
попадалось нам незрелых ягод или, наоборот, 
уже слегка подвяленных, с коричневыми бочками? 
Ступали ли мы мягко по коврам августовских лесов? 
Зажигали ли фонарики в самое тёмное время суток? 
Работали ли на лесопилках молчаливыми загадочными 
фигурами, утирающими пот? Спали ли на пригорках, 
разметав руки? Становились ли постепенно примерами 
неразборчивого неаккуратного почерка? Оставляли 
ли отпечатки ладоней в прибрежном песке у неспешной 
речки? Расцепляли ли не поддающиеся тугие ветки? 
Хорошо ли мы прожили жизнь до сегодняшнего момента? 
Всегда ли мы были правы? Не пропустили ли что-то важное?

***

Для I.P.

Бывают такие дни,
когда кофе убивает,
сигареты расстреливают,
музыка душит,
люди орут и кидают вещи,
деревья стоят на пути,
дети ломают всё, что тебе дорого,
и кулаки гнева колотятся в твою грудь
как в бледный исхудавший тамтам.
Но подожди чуть-чуть,
не взрывайся.
Обычно такие дни кончаются
вспышкой
грозы,
и бичами дождя,
хлещущими по асфальту
за всех, кто хватал сегодня
вспотевший воздух
и не мог надышаться.

[700x467]

Современный американский поэт Юзеф Комуняка

Любовные письма моего отца

По пятницам, вернувшись с завода,
Он откупоривал банку пива
И усаживал меня 
Писать письма моей матери,
Присылавшей нам открытки
С какими-то экзотическими южными цветами 
В человеческий рост.
Вернись, умолял он, 
Я никогда больше
И пальцем тебя не трону.
Честно говоря, я был рад, что она уехала,
И нет-нет да и припоминал всякую всячину,
Вроде той, что даже 
«Лунные блики» Мэри Лу Уильямс
Не могли справиться с синяками.
Из карманов его плотницкого фартука 
Всегда торчали старые гвозди,
На боку болтался молоток-гвоздодер,
А под ногами путались обрывки электропроводки.
Моя шариковая ручка послушно выводила: 
Люблю, детка, родная, пожалуйста…
Мы сидели в безрадостном окружении 
Вольтметров и вантузов, 
Заблудившиеся в лабиринте строк.
Пятифунтовая линза на бетонном полу
Притягивала закат сквозь открытую дверь сарая.
Сжигает ли мать эти листки, думал я, 
Смеется ли над нашими письмами.
Отец был безграмотным, но, 
Мельком взглянув на чертеж,
Мог безошибочно указать, 
Сколько именно кирпича
Пойдет на строительство каждой стены.
И – странное дело - когда этот человек, 
Воровавший розы и гиацинты для своего сада,
Со стиснутыми кулаками, зажмурившись,
Стоял посреди сарая, 
Мучительно выдавливая из себя простейшие слова,
Он казался мне едва ли не ангелом,
Почти святым.

Борис САВИНКОВ

* * *

Электрические пятна 
Ткут затейливый узор. 
И стучит, гудит невнятно 
В черном воздухе мотор. 
Друг иль недруг? Или птица? 
Или сторож? Или вор? 
Спит безгласная столица… 
Это птица, это птица… 
Площадь – сцена, я – актер. 
Я – актер. Ищу обмана 
В исцеляющем вине, 
Лгу и людям и себе, 
Как любовник из романа. 
Но моя смертельна рана… 
Четок вражеский мотор… 
Электрический узор 
Чертит круг свой над столицей. 
Это птица, это птица… 
Площадь – сцена, я – актер… 
Или нет мне исцеленья? 
Или выпито вино? 
В небе пляшет привиденье,

ЭДУАРД ДЭЛЮЖ

***

Игра теней двух перекрещенных
Прозрачный свет...
Друг другу нежностью обещанных
На сотни лет.
Незрячих пальцев красноречие,
Сближенье губ...
Вдаль глаз Твоих,
Глазами встреченный -
К Тебе иду!
Иду на встречу невесомую
Издалека
И в сговоре с моим касанием
Твоя рука...
Вплетённые в одно дыхание...
Вдыхать - Встречать...
Перемешавшись в этой встречности
Всем быть, всё знать

 

Владимир Набоков

Бабочка 
(Vanessa aniiopa)

[700x491]

***

Вот дачный сад, где счастливы мы были: 
стеклянный шар, жасмин и частокол. 
Как некогда, каймою рдяной пыли 
верхи берёз день тающий обвёл.

[450x500]

***

Кто выйдет поутру? Кто спелый плод подметит! 
Как тесно яблоки висят! 
Как бы сквозь них, блаженно солнце светит, 
стекая в сад.

[699x468]

* * *

Забудешь ты меня, как эту ночь забудешь, 
как чёрный этот сад, и дальний плеск волны, 
и в небе облачном зеркальный блеск луны... 
Но – думается мне – ты счастлива не будешь. 
Быть может, я не прав. Я только ведь поэт, 
непостоянный друг печали мимолётной 
и краткой радости, мечтатель беззаботный, 
художник, любящий равно и мрак и свет. 
Но ясновиденье подобно вдохновенью: 
презреньем окрылён тревожный голос мой! 
Вот почему твой путь и ясный и прямой 
туманю наперёд пророческою тенью. 
Предсказываю я: ты будешь мирно жить, 
как вдруг о пламенном в тебе тоска проснётся, 
но, видишь ли, другой тех звёзд и не коснётся, 
которыми тебя могу я окружить!

Игорь Грабарь. «В саду. Грядка дельфиниумов» (1947).

[604x466]

Встреча

И странной близостью