Я познакомилась с нею давно, так давно, что мне иногда кажется, что знаю ее всю жизнь. Это, конечно, не так, но просто она такой человек, что западает в душу и ее жизнь иногда кажется частью моей. Глядя на нее, я всегда понимала, почему она нравится мужчинам. И хоть сегодня ей не 25,как в то время, когда мы с ней познакомились, а много больше, но все равно в ней что-то есть такое, что мужики себе шеи сворачивают, когда она идет мимо. Она какая-то воздушная, что ли. И фигурка у нее как у японской статуэточки, и шаг легкий, стремительный. Она вся такая, что ее хочется защитить, обнять и приласкать. И глаза у нее цвета кофе, да еще с темным ободком по краям, что делает их намного глубже, а взгляд у нее проникновенный. И вот смотрит она тем взглядом на тебя, а ты растворяешься в нем. А стоит ей таким взглядом посмотреть мужчинам в глаза, так они запросто проезжают свою остановку в метро...
        Однажды мы с ней поспорили, сможет ли она взглядом продержать в метро понравившегося ей мужчину, и   представляете, я проспорила! Она вошла в вагон, я встала рядом и незаметно стала смотреть по сторонам. Я стояла спиной к пассажирам, а она лицом к ним и украдкой посматривала на людей. Вскоре ее взгляд выхватил кого-то из толпы, и я поняла, что действо началось. Как бы ненароком я слегка развернулась и посмотрела в ту сторону, куда был направлен ее взгляд. Она смотрела из-под полуопущенных ресниц на мужчину лет 40, при этом она то опускала глаза, то смело и прямо смотрела ему в лицо. Мужчина почувствовал ее взгляд и посмотрел на нее. И в этот момент ее губы растянулись в чуть заметной улыбке, глаза заискрились, и щеки слегка порозовели. Потом она опустила ресницы, и можно было сказать, что она потеряла всякий интерес к мужчине. И когда он собирался отвести от нее взгляд, за долю секунды до этого, она опять глянула ему в лицо и снова слегка улыбнулась. Знаете, как на картине Леонардо да Винчи «Мона Лиза». Я в тот момент еще подумала : «Вот шельма, как все четко распланировала, попробуй от такого взгляда отвертеться!» А он и не собирался отворачиваться, он стал во все глаза смотреть на нее. Когда пассажиры проходили мимо него и закрывали ему обзор, он опускал глаза. А когда поезд трогался, снова искал в толпе ее глаза. Их игра глаз продолжалась довольно долго. Мы уже подъезжали к своей станции, когда она решительно двинулась к выходу, мужчина дернулся за ней, а она, даже не повернув головы в его сторону, равнодушно вышла из вагона. Мы остановились на платформе, дождались , пока створки дверей захлопнутся, и только в тот момент она посмотрела внутрь вагона. Он стоял в глубине вагона и смотрел на нее сквозь стекло, видно было, что он продвинулся к выходу. А она весело подмигнула мужчине и подарила на прощание ему восхитительную открытую улыбку. Мужчина дернулся к двери, но двери уже захлопнулись, вагон тронулся, и на его лице я явственно прочитала разочарование от того, что он оказался в вагоне, а не на платформе…
         И вот такой она была всегда. Да нет, пожалуй, я перегнула палку, говоря о том, что всегда. Да, было время, когда она была почти как все. Она вышла замуж по любви, можно сказать ей повезло, потому что так любить, как любил ее муж, дано не всякому. Он сдувал с нее и пылинки, не давал носить сумки из магазина и боготворил ее. А потом ее мужа не стало в одночасье, и она осталась с двумя детьми на руках. И тогда улыбка померкла надолго в ее глазах, уголки губ опустились, и она перестала смотреть на мужчин вообще. Время шло, молодость и время взяли свое. Надо было жить, растить детей. Она как-то оправилась от горя, и я решила, что она создаст новую семью, потому что мужчины всегда обращали на нее внимание. Однако она не торопилась выходить замуж. И кавалеры у нее были, и предложение делали, а она не шла замуж. Словно была заговоренной! И однажды мне стало интересно, почему? Это было время, когда мы обе делали карьеру, когда дел было невпроворот, когда она бежала бегом на работу и с работы бежала не менее стремительно. Ведь дома ее ждали дети. Правда они у нее были столь самостоятельными, что я всегда этому удивлялась. Дочка к своим 13 годам была заправской кухаркой, а сын к 12 годам мог починить в доме любую вещь. И детьми она всегда успевала заниматься, и спортом, и выезжала за город на природу, и встречалась с друзьями, словом, энергия ее была неиссякаемой. И мужчины по-прежнему сворачивали шеи, глядя ей вслед. И я не утерпела, напрямую спросила ее, почему она не выходит замуж, а она , немного помедлив, ответила тогда:
-Знаешь, я параллельщица по жизни.
-Кто?- не поняла я.
-Параллельщица! Ты не ослышалась, - терпеливо повторила она. А потом добавила, -Это те, кто живет параллельно с женами своих любовников.

-Дим, готовы?
-Почти, сейчас свет настроим и начнем съемку.
-Хорошо, она готова?
-Да, с ней уже обсудили все…
-Внимание!! Мотор, съемка!- и Максим Петрович посмотрел в камеру, где в смотровом окне отражалась женщина лет 40 и двое детишек, стоящие по обе стороны от нее, это были девочка лет 13 и мальчик лет 6.

      Женщина бодрым голосом начала свой монолог:
- По программе жилищного строительства для военнослужащих недавно мы получили квартиру. До этого мы стояли много лет на очереди на улучшение жилищных условий. Приходилось тесниться в маленькой комнатке с моими родителями. За это время у меня родилась дочь, потом сын. А сама я когда-то начинала службу в армии в качестве снайпера, в 1988 году в Афганистане, а затем в первой Чеченской войне в 1996 году. Потом служила в воинской части под Новосибирском, а когда мы с мужем переехали в Новосибирск , устроилась на работу на хладокомбинат, где и работаю по настоящее время. За время службы в армии получила награду «За отвагу», ее мне вручили, когда мы с группой советских войск выходили из окружения в одном из горных районов Афганистана. Моя военная практика пригодилась и в Чеченской войне…Это было давно, сейчас я живу мирной жизнью и мне совсем бы не хотелось вспоминать о том времени, когда мне приходилось убивать людей. Ведь жить надо не ради смерти, а ради жизни и детей, а их у меня двое.
         И счастливо улыбающаяся в камеру женщина приобняла детей и прижала к себе. Камера отъехала в сторону и уперлась в новенькую высотку на окраине Новосибирска. За кадром послышался комментарий:
- Сегодня по программе жилищного строительства в Новосибирске сдаются тысячи квадратных метров жилья для бывших военнослужащих, таких, как семья Зои Ковалевой. Если бы не поддержка государства, не забота Правительства, то еще долго бы не смогли решить свои проблемы такие семьи, как семья Зои Ковалевой.
-Стоп! Снято, всем спасибо. Как там получилось? Едем в студию, монтируем и в вечерние новости. Вам тоже спасибо, Зоя Владимировна, увидите себя завтра по ЦТ и каналу НТВ.
Площадка опустела, народ разошелся, камеру быстро засунули в машину, туда же сели и все участники съемок за исключением женщины с детьми. Она махнула на прощание рукой «киношникам» и пошла вдаль по улице со своими детьми. Они прыгали по обе стороны от нее, собирали опадающие листья и дурачились, дурачились так, как это делают всегда дети. А она была счастлива, счастлива от того, что у нее двое таких замечательных детишек, что светит теплое осеннее солнце, что она получила квартиру и они, наконец, заживут так, как давно мечтали с мужем.
……………………………………………………………………………………………………………………………………………………..
        Сутки спустя два новостных канала России показали счастливую обладательницу нового жилья и на далеком юге России, там , где все еще было тепло, а осенними дождями еще и не пахло, двое краем глаза следили за блоком новостей.
-Сахиб, ты слышал?
- Слышал, ответил второй, а что?
-Новосибирск у нас есть в разработке?
-Есть, но я не помню, чтобы в списке была женская фамилия.
-А кто там у нас сейчас?
-По-моему, Назик.
-Так ты позвони Назику, передай привет от родителей, расскажи о наших делах и попроси его тот новостной канал посмотреть в записи.
-Я понял, лишних слов не надо, передам привет, непременно!
       И оба мужчины вышли во двор, где в центре стояла беседка, в ней был накрыт стол, и ждали гостей. В саду виднелись заросли малины, затем шли деревья фиги и хурмы. Хурма была желтой и почти круглой, но плодоножка еще была насыщенно-зеленой, и всякий понимал, что ей еще зреть и зреть. В дальнем конце сада росло мандариновое дерево. Оно было переполнено оранжевыми небольшими плодиками, почти полностью перекрывающими зеленый цвет листьев.
       Вскоре у дома стали останавливаться машины и из них стали выходить молчаливые гости. Они переступали порог забора, соединяли две руки вместе и по обычаю предков принимали в свои руки руку хозяина. Он сердечно жал протянутые руки, потом брал за плечо гостя и провожал его к столу. Вскоре все принялись за трапезу, а молчаливые женщины подавали еду и меняли опустевшие тарелки. Когда все насытились, то перешли к неспешному разговору, ради которого, собственно, и собрались.
-Да

-КПД человека определяется его умением мыслить образами и пространственно! Тебе ясно?- задавал свой вопрос прямо в мое темя ненавистный мною учитель черчения.
-Ясно!- выдыхала я, пребывая в полном перепуге, абсолютно уверенная, что толку в моей жизни нет никакого. Потом брала карандаш и пыталась начертить стоящую на столе фигуру так, как ее зрила я. Но ко мне вновь подбегал преподаватель, хватал за затылок и бил лбом о лист бумаги. Я испуганно замолкала и понимала, что нахожусь в стадии полного дебилизма, что дальше падать некуда, разве что в ад. И мне хотелось провалиться сквозь парту к чертям адовым и исчезнуть в очищающем огне.
        Почему из всех учеников 8 класса «А» он выбрал меня, я не понимала. Ну да, я была много хуже других, абсолютно не умела видеть фигуру изнутри. А уж когда ее рисовала, то всегда делала ошибки при расчетах. При этом я успокаивала себя тем, что не всем дано видеть предмет со всех трех сторон, а уж тем более, изнутри. Мои одноклассники помогали мне, как могли: кто-то подсаживался ко мне и шепотом подсказывал, что я черчу неверно. Кто-то брался перечерчивать за меня домашние задания. А между тем ненавистный мне преподаватель продолжал хватать меня за волосы и трепать мою голову из стороны в сторону. И когда стало совсем невмоготу, я пошла к классной:
-Почему он позволяет таскать меня за волосы?- со слезами в голосе спросила я.
- Потому что он прошел войну и контуженный, -парировали мне в ответ.
-А что, контуженным можно издеваться над детьми?
-А он не издевается, он хочет тебя научить своему предмету, - ответствовали мне.
-Но я же все равно ничего не понимаю в черчении, и никогда не смогу научиться чертить! Да и не надо мне это, я не собираюсь стать архитектором!
-А ты знаешь, что тебя в жизни ждет? Может черчение станет твоим хлебом в жизни…
-Не-е-е-ет!!!!!!!!!!- орала я уже во весь голос.
-А ты старайся больше, вот он и перестанет к тебе подходить на уроках…
        Но как я не старалась, как не пыталась научиться чертить так, как должно, у меня ничего не получалось. С горем пополам закончился 8 класс, и по черчению я получила заслуженную тройку на фоне всех остальных пятерок и двух четверок: по алгебре и геометрии. О-о-о-о-о, эта математическая песня была моей постоянной головной болью! Я никак не могла взять в толк, что же можно измерить гармонией чисел. В моем сознании гармонии не получалось. Зато хаос получался преотличный! И как только папенька не ползал передо мной на коленях, когда пытался на примере половых досок что-то там пояснить в геометрии, у меня только слезы на глаза наворачивались, а результат был так себе… Всю эту математическую премудрость почему-то пойму я много позже, когда школа давно окажется позади моей теперешней жизни, а « виной» тому станет милейшая учительница математики Марина Евгеньевна.
        К тому времени, когда я сама работала в школе, Марина Евгеньевна только заканчивала свой 11 класс. Потом она успешно закончила математический факультет университета и по распределению попала в наш « храм наук», как величаво называла его наша директриса. Храм был ничего так, народ подобрался творческий и сплошь неленивый. Пока мы были молодыми, от нас требовалось не только в совершенстве знать свои предметы, но и « чушь прекрасную нести» в буквальном смысле слова на всевозможных праздниках. И как-то удачно подобрался у нас творческий коллектив, что переиграли мы массу спектаклей, а когда играли Чехова, то ружье по сценарию должно было выстрелить, и вот верьте или нет, но оно таки в нужный момент стрельнуло! А все дело в том, что кроме педагогического состава, и само собой творческих школяров, у нас была неимоверно талантливая библиотекарь. Вот она-то подбирала реквизит и отвечала за его сохранность и надежность. Кого я только в те годы не переиграла! Правда коронкой моей была баба Яга. Помнится, когда я ввалилась в полной тьме с Лешими и Домовыми в зал на Новый год, один детеныш из начальной школы так перепугался и поверил в образ, что обдулся с перепугу. А уж орали дети и вовсе натурально. Зато когда после праздника узнавали, кто был в том образе, проходу в школе не было. А Марина Евгеньевна была не только талантливым педагогом, но еще и играла на гитаре и пела романсы. Что такое романс в начале 80-х? Отстой! Да, да, вы не ослышались. Но это говорили те, кто впервые шел на ее литературные вечера. А как только приходил один раз, сразу понимал, что романс-это чудо. А дальше оставалось дело за малым, влюбить детвору во что-то еще. И влюбляли! А все потому, что рядом с Мариной

        А-а-а-а-а-а, наконец-то весна! И солнышко ! И тепло! Иногда правда не сразу, не с утра, но все же… Правда у Невы холодно, как всегда, потому что всегда там дует. И птички. Много птичек. И все рулады выводят. Вот так прямо с утра и начинают выводить. И кажется , что не спят они, вот как белые ночи наступают, так всегда и утро. И ор, птичий ор. И счастье. И вот как то счастье в душу привалит, так творческий зуд свербит в моей душе, и требуется мне изменять мир вокруг в глобальных масштабах.
Ну, можно и не в глобальных, а так… в масштабах. Хотя бы моей хатки, где я прозябаю уже годов 9. И так перемен хочется, спасу нет! А в чем могут быть перемены? Конечно, во всем, что меня дома окружает. А что меня окружает? Кошмар меня окружает. А чего хочется? Антикошмара и красоты. А в чем красота? Само собой, в обновлении. И тянет в дорогу, путешествовать. Но путешествие еще будет летом, когда отпуск законный наступит, а пока надо потерпеть, довольствоваться малым. Решено! Обновляемся. Ремонтец забабахаем маленький.
        Забабахали, а душа покоя не видит. Эй, покой, ты где? Нет покоя, чего-то не хватает… Чего? Высокого. Чего? Высокого искусства! Ах, искусства. Ну да, ну да, город сам за себя говорит... Везде арки, мосты, каналы, лепнина, атланты, кариатиды. Что? Некуда в моей хатке их ставить? Это верно. А акварельку? Масенькую такую, чтобы для души, чтобы тихохонько так висела и мой глаз радовала. Хотя бы в зимние вечера, когда сижу на кухне хрущебы под лампой с нежным золотистым абажуром, и пью свежезаваренный чай с цедрой лимона и мятой… Э-э-э-х! Акварельку… акварельку…А где ее искать? Где? В Инете, разумеется. Та-а-ак… Что там у нас… Фигня,..ерунда,..не то,..мда,..а это? Нет! А это? Тоже нет. А это? А это…Ой, а что это? Ну-ка, ну-ка…Надо же, какой излом города, какие дома потешные, как на детских рисунках. А они не детские вовсе! А чьи? Надо же, разве можно жить с такой фамилией? Это же, как в чудном фильме про Пупкина. Или в мульте «как вы лодку назовете, так она и поплывет». Интересно, как его лодка жизненная плывет? Обалдеть! Да он занятный чел, оказывается. Член союза художников России, был главным архитектором Василеостровского района , а потом ушел с этой должности и стал жить для себя, заниматься только тем, что ему радость приносит. Мама дорогая, а в наш век, когда деньги решают все, можно ли встретить такого бессребреника? Похоже, что он раритет, мамонт, мастодонт! И такой простой! Зимой в валенках, шапке-ушанке, с баночкой воды идет писать свои акварели на каналы и реки Петербурга. А менты у него всегда паспорт спрашивают, больно он на бомжика похож… Да какой он бомж! Он самая настоящая творческая личность, вот таких я всегда уважала. За их харизму и умение жить в гармонии с самим собой. А работы у него такие интеллигентные, такие родные, такие близкие по духу! И все узнаваемо, а в некоторых местах даже гротескно. И любви в них много. К городу, к миру, к природе, к старине питерской. Все, решено, покупаю!
          Ой, купить-то я купила, а вот про него рассказать и его показать забыла. Исправляюсь!

          Колбасов Владимир родился в городе Ленинграде в 1960 г. Основам акварельной техники начал обучаться с 1973 в Городской художественной школе под руководством Антонова Г. Н.
В 1984 году закончил Академию художеств СССР, мастерскую профессора Фомина И.И.
До 1999 г. работал в Комитете по градостроительству и архитектуре Санкт-Петербурга главным художником Василеостровского района.
       В настоящее время руководит персональной творческой мастерской акварельной живописи.
В 2002 году, как художник-постановщик, участвовал в съемках художественного фильма "Петерболд", где также сыграл одну из ролей.
       Член Союза Художников России.
        Картины находятся в частных собраниях Германии, США, Израиля, Англии, Китая, Канады, Чехии, Польши.
[409x600] 7 линия Васильевского острова
[600x501] ДК имени первой пятилетки
[600x408] Днепровский

         Когда просят написать что-то на конкурс, я сразу теряюсь, потом собираюсь с мыслями, потом лихорадочно начинаю вспоминать свою жизнь или жизнь своих знакомцев, чтобы что-то по заданной теме припомнить. А когда нахожу, начинаю радоваться как дитя. В этот раз конкурс был про балет. Оказалось, что слово " балет" условное. Но для меня оно таким не могло быть. Потому что в жизни моей были-таки эпизоды, связанные именно с балетом. Итак, приступаем!
Акт первый. Детство.
     Когда я была девушкой юной, ой не девушкой еще, девочкой, то к нам в гости приехал мой дядя. Приезжал он редко, потому что зарабатывал « длинный рубль» на северах, а потому в отпусках бывал не каждый год. Зато, когда приезжал, норовил окунуться в искусство с головой. А в те поры, о которых идет речь, с искусством там, где я жила, было не очень. Пару драматических театров, цирк, одна киностудия и оперный театр. Кроме опер там и балет показывали. Но, то ли недосуг было моей маме, то ли она не видела красоты в том самом балете, а не довелось мне к моим 11 годкам побывать в том театре. И вот прикатил мой дядя и с порога изрек, что дитятю, т.е. меня, пора приучать к высокому искусству. Почему пора? Да потому что лет с 7 своих я ходила в танцевальную студию, где изучала азы балета, народных танцев и входящих в моду тогда бальных. Посмотрел мой дядя на то, как тяну я ножку, как ступаю решительно в пуантах на паркет и видно решил, что мастерства у меня маловато, а вот в театре я наберусь как раз того, что мне пока недостает. Были куплены билеты, нарядное платье для меня. С утра дядя побрился, «и галстук новый в горошек синий он надел», прямо как в песенке получилось, я облачилась в свое новое роскошное платье, заплела в косу бант, и мы покатили к тому самому театру. Ехать было далековато, на улице стояла жара. А потому решил мой дядя освежиться, и останавливались мы бессчетное количество раз у автоматов с газированной водой. Потом плавно перешли в кафе, а потом уже перекочевали в ресторан. К тому времени, когда спектакль в театре начался, мы плотно сидели в ресторане как раз напротив здания театра. Дядя учил меня жизни и рассказывал о том, что наконец-то я увижу настоящий балет. Я трепетала и волновалась, с ужасом посматривала на часы и торопила дядю скорее пойти в театр. Его же лекция растянулась на добрый час, его нисколько не волновало то, что мы опаздываем, точнее уже опоздали. Наконец, в совершенно разомлевшем от обилия выпитого спиртного состоянии, он встал из-за стола и покачнулся. Услужливый официант подхватил его под руки и сопроводил к выходу. К театру мы подошли, покачиваясь, словно шли не по асфальту, а по палубе корабля в шторм. Спектакль начался, нас никто пускать не собирался внутрь. Однако мой дядя проявил смекалку и, показывая пальцем на меня, выдал дежурной конролерше:
-Посмотрите на это дитя! Вы видите ее?
       Контролер взглянула из-за плеча дяди на меня. Я смущенно оправляла подол своего платья и готовилась плакать. На переносице появилась складка, глаза предательски заблестели, женщина перевела взор с меня на дядю. А между тем он продолжил лирическое вступление:
- Знали бы вы, что сей ребенок необычайно талантлив, она танцует как Жизель, которую мы пришли увидеть воочию. Но вот незадача, она никогда ее не видела на сцене. Доколе, доколе, спрашиваю я вас, вы не будете пропускать нас в зал?
- Мужчина, вы не ерепеньтесь, вы пьяны, я вызову милицию!- отталкивая дядю, вопила контролер.- К тому же у нас не «Жизель» дают, а «Лебединое озеро».
-Да, я выпил, и что? - уставился на нее удивленно мой дядя.- Но при этом я не потерял лицо и тянусь к высокому искусству. Да мне по хрен ваше искусство, но ребенок, невинный ребенок, страдает, а вы ей отказываете, отказываете!!!
И он воздел к небу руки. Затем вынул из кармана билеты, потряс ими перед глазами контролера:
-И билеты у нас есть, вот, нате!
-Да что вы мне их суете в лицо? Вы опоздали ,а по правилам я не должна вас впускать в зал, там уже во всю идет балет.
- Да?- удивился мой дядя,- Значит, на билеты вам начихать? Ну ладно!
И он решительно в мелкие клочки разорвал билеты.
-Мужчина, что вы делаете?- закричала в приступе доброты контролер,- Ну нельзя же так, да еще на глазах ребенка! Чему вы ее научите?
-А вот это верно, нельзя!- отчеканил мой дядя, затем взял решительно меня за руку и выдал - Пошли отсюда, раз эта недобрая тетя нас в зал не пускает. Мы с тобой придем потом, в другой раз. А сейчас пошли в ресторан, посидим, выпьем, закусим…
-Что вы такое говорите, мужчина?- в очередной раз изумилась контролер,- Вы собираетесь ребенка тащить в ресторан, да вы пьяны! Вон, вы на ногах почти не стоите! - а затем решительно добавила,- Идем девочка, проведу тебя в

            Когда я перешла в четвертый класс, то нас разделили на две группы. Одна должна была изучать немецкий язык, а вторая английский. Я попала в группу немецкого языка, но категорически отказалась изучать язык фашистов. А все потому, что моя семья пережила оккупацию, и я имела представление о том, что делали немецкие фашисты с людьми. Мне претило изучать их язык. То, что есть Гёте, Шиллер, Мартин Лютер и Томас Мюнцер я узнаю позже. А в том возрасте все немецкое для меня было чуждо.
       И в том же 4 классе преподавать литературу к нам пришла молоденькая выпускница педагогического института Эльвира Васильевна. Ровно через год ее уволили за профнепрегодность. Она старалась нам рассказывать не только о тех книгах, что были положены по программе, но и многом другом. И вот именно это не нравилось нашей тогдашней администрации школы. Она уйдет из школы, я не буду знать, как дальше сложится ее судьба, но именно ее я буду помнить как лучшую учительницу литературы в своей школьной жизни. И именно она зародила во мне любовь не только к ЛИТЕРАТУРЕ, но и стала тем человеком, который затронул во мне интерес к трагическому прошлому многих народов в годы второй мировой войны. Как-то весной, когда дело близилось к 9 мая, она пересказала нам рассказ из журнала «Работница» о том, как группа заключенных советских женщин одного из концлагерей Германии работала на расчистке немецкого города после бомбардировки. Им надо было весь день расчищать завалы, кормили их скудно, а эсэсовка, что надзирала над ними, проверяла, есть ли у женщин румянец на щеках. По наличию румянца она определяла, есть ли у женщины силы для работы. Если его не было, женщину отправляли в лагерь в газовую камеру. И вот одна из заключенных при разборе завалов нашла дамскую сумочку, в которой был тюбик губной помады алого цвета. И совершенно изможденным женщинам она стала наносить на щеки чуть-чуть помады, чтобы они выглядели свежее. Этим она спасла жизни многих, но погубила себя. Эсэсовка увидела, что она прячет тюбик в выщербленные нары, на которых спали женщины, избила ее и отправила в газовую камеру…
       А в мои 12 лет мы с мамой приедем в гости к моим родным, что живут в западной Польше, и мой дядя повезет нас в один из бывших концлагерей, что станут музеем под открытым небом. Там мне купят альбом с фотографиями бывших концлагерей и их трагической историей. И на всю жизнь останется у меня в душе чувство вины за немцев, и сострадание многочисленным погибшим в тех лагерях. А после того, как я увижу фильм « Помни имя свое», я захочу воочию увидеть Аушвиц своими глазами, чтобы ощутить всю глубину человеческого страдания тех, кто там был.
        Долгие годы я буду вынашивать идею посещения Аушвица, многие не будут понимать моего желания и осуждать за то, что я захочу увидеть место трагической гибели многих людей. Но я все равно буду настаивать на своем, и в этом году, наконец, осуществлю свой замысел.
Когда я приехала ранним солнечным утром к Аушвицу, я даже не могла предположить, что туда приедет столько народу. Там были группы итальянцев, поляков, австрийцев, французов, немцев, но… не будет группы россиян. Я уже приму решение идти в лагерь с польской группой, как вдруг сотрудник музея по моему акценту поймет, что я представитель какого-то другого государства, и тогда он с немым вопросом в глазах уставится на меня и замолчит. Он будет ждать, что я еще что-то скажу, и он определит, представителем какой страны я являюсь. Но я опережу его и на русском языке спрошу: «А на русском у вас есть группа? Русская группа?» Увы! Он разведет руками, а потом посмотрит в прайс лист, где распланированы экскурсии и вдруг утвердительно кивнет головой: «Знаете, если еще прибудут русские, то в 12 часов будет группа. Будете ждать?» Конечно, я готова была ждать до 12 часов, чтобы вместе с русской группой пройти в лагерь и как бы от имени своей страны почтить память погибших.
       В запасе у меня было полтора часа, и я решила пройтись по Освенциму. Когда-то
это бы маленький еврейский городок, окруженный лесами и полями.
[450x600]
        Почему именно его выбрали гитлеровцы, до сих пор остается загадкой. Считалось, что здесь было тихо, много места и сюда вела ветка железной дороги. Жителей городка либо

           Он был уже не слишком молод, седина пробивалась на висках, делая его внушительнее и значительнее. Впрочем, ему это совершенно было не нужно. Он и так был хорошим специалистом у себя в НИИ, давно и прочно возглавлял отдел и плел прекрасные кружева из своих научных работ числом свыше 60.
Наука была его страстью, он отдавался ей всецело с тех пор, как юным тоненьким мальчиком пришел учиться в Политехнический институт тогда еще Ленинграда. Учился так блестяще, что уже с третьего курса принимал участие в научных разработках. А когда закончил ВУЗ, получил направление в одно из НИИ закрытого военного предприятия Ленинграда. И с женой повезло. Когда увидел ее, сразу понял, что именно она предназначена ему судьбой. А в судьбу он верил, правда, в хорошую. Почему-то думал, что вся жизнь его будет успешной, народят с женой много детишек, вырастят их, а умрут как в сказке в один день. Но не получилось так, как он хотел. Детей, правда, нарожали, но двоих, мальчика и мальчика. И получились сыновья с большой разницей в годах. Старший успел вырасти и жениться, родить своего сына, а младший был в 9 классе, когда стряслась беда. Негаданно-нежданно жена заболела раком. И болезнь развивалась столь стремительно, что все усилия врачей оказались напрасными. Так в 45 лет он остался один. Поднимал сына и тосковал по уютной семейной жизни, где все было размерено и расписано на многие годы вперед…
         Она мчалась с работы на работу, не замечая бега времени. А когда однажды остановилась у зеркала и пристально всмотрелась в свое отражение, пришла в ужас. Уже не было перед нею милого улыбчивого лица. Губы сжались тоненькой змейкой, вокруг глаз были многочисленные мимические морщинки. Кожа была землистой и вялой. Волосы пестрели сединой. Она кинулась красить их и поняла, что это не выход, волосы стали тонкими и мертвыми. Так можно было потерять и их. Оставались народные средства, но на них времени катастрофически не хватало. Надо было решать многочисленные проблемы ее семейства. А оно было немалым: дочка с мужем и внучкой, сын с подружкой и больная мама, оказавшаяся на ее руках. Мужа не было. Да нет, он когда-то был, все было как у всех. А потом не стало. Поэтому она люто ненавидела вопли ура- патриотов о развале современной армии. Она не понаслышке знала, что такое настоящая армия и что такое муж военный. Это когда раздается звонок телефона ночью, муж вскакивает, одевается, берет самый необходимый комплект вещей и исчезает. Причем может исчезнуть надолго. Иногда на месяцы. А потом появляется темный, хмурый и изможденный. И пытается прийти в себя, но из этого мало что получается. А однажды не возвращается, вместо него приходят какие-то сослуживцы и начинают суетливо что-то говорить о долге перед Родиной, о настоящих мужчинах, вяло жать ее ослабевшую руку и смотреть в помертвевшие глаза…
         На работе у него все было расписано до мелочей, но ведь работа не 24 часа в сутки! Куда-то надо было девать себя и после нее. И он пристрастился к общению в Интернете. Зарегистрировался на всех социальных сайтах и в клубе знакомств. Первыми отпали из круга общения «Одноклассники», слишком уж нудными были воспоминания из школьной жизни. И он понял, что из того времени ему ни с кем общаться не хочется. Вторым отпал ВКонтакте. Слишком уж молодежным он был. Остался Мэйл ру. Вот там он и прижился. Вступил в сообщества и стал иногда ставить посты. Общался просто так, чтобы развеяться. Иногда заходил на сайт знакомств, лениво пересматривал многочисленные фото жительниц Петербурга. Знакомился, обменивался мнениями о жизни и пропадал. А в сообществах высказывал свое мнение на разные темы и слыл занудой, злюкой и алкоголиком. Он, и правда, срывался иногда, и в пьяном угаре мог наговорить много обидного. Потом извинялся и общался дальше. Однако внимательно приглядывался к тем, кто был из одного с ним города. Особенно к женщинам. Подсознательно он искал такую, которая могла заменить ему жену, если не заменить, то хотя бы быть похожей на нее. И ему показалось, что такая есть. Он более внимательно читал ее комментарии, отзывался на любой ее пост и ждал ее появления в сообществах. Даже изучил ее маршруты и старался сходить туда, куда ходила она. А вот в реале боялся встречи…
          Она очень уставала на своих работах, а вечером садилась к столу и входила в виртуальный мир. Она была слишком независимой, чтобы с кем-то встречаться из тех, кто предлагал ей реальное общение. Да и не видела в этом смысла. Но со временем она привыкла к тем, с кем общалась уже несколько лет и воспринимала их как своих. Им она прощала многое, в том числе и резкие слова, и стилистические и грамматические ошибки, к которым относилась весьма критически. Она всегда старалась ответить на их посты,

           Когда осенняя хмарь накрывала город, и он становился из жемчужно-серого пепельно-серым, чужим и промозглым, Верочка нутром ощущала, что настало ее время, время делать людям подарки. Тогда утро ее начиналось почти всегда одинаково. Она вставала ни свет, ни заря, шла в ванную, наскоро ополаскивала лицо прохладной водой, потом шла на кухню, ставила на газовую плиту чайник и уходила в свою комнату прихорашиваться.
        Прихорашиванием называлось более тщательное расчесывание волос. К осени они обычно отрастали до плеч, и Верочка предпочитала расчесать их на прямой пробор. Потом она смачивала слюной указательный палец, проводила им по бровям от переносицы к вискам, расправляла слегка торчащие волосики, удовлетворенно смотрела на свое отражение в зеркале и шла на кухню пить чай. Никаких иных прихорашиваний она не делала, да и не нужно было ей это. В далеком пионерском детстве мама внушила ей, что в женщине главное не внешность, а душа, вот Верочка и растила душу. По мнению Верочки, души у нее было много, душа была доброй и открытой всем людям. Поэтому делиться такой душой стоило непременно. И наскоро проглотив чашку чая, Верочка шла делать людям радость. Она так и называла свои утренние прогулки деланием радости всем.
        Она спускалась в метро на станцию «Маяковская». Эта станция всегда притягивала ее, она была красной и напоминала цвет алого пионерского галстука. А еще Верочка замечала, что именно этот цвет ее бодрил и делал такой же веселой, как в детстве.
        Верочка вставала неподалеку от эскалатора, который поднимал очередную порцию людей со станции «Площадь восстания», расставляла ноги на ширину плеч, опускала руки по швам и громким голосом начинала петь:
Утро красит нежным цветом стены старого Кремля,
Просыпается с рассветом вся советская страна.
Кипучая, могучая, никем не победимая,
Страна моя, Москва моя, ты самая любимая!
         Начинала она всегда именно с этой песни, как же, как же! Утро же было, люди спешили на работу, надо было их подбодрить, зарядить радостью. Верочка пела громко, голос ее был звонким, она почти не фальшивила. А чтобы не сбиться с ритма, она начинала маршировать в такт музыке, что звучала в ее голове. При этом ноги ее оставались на ширине плеч, и со стороны казалось, что она мерно раскачивается. Голос ее был громче и звонче шума пребывающих поездов, шума открываемых дверей, лязга эскалаторов, и слов из динамиков, что объявляли остановку. Верочка очень старалась, ведь радость, которую она передавала через песню, должна была достичь всех. Когда песня заканчивалась и Верочка умолкала, она по инерции еще продолжала раскачиваться. Потом шаг прекращался, Верочка морщила лоб, вспоминала текст песни, что собиралась исполнить, начинала отбивать ногами такт следующей песни и пела опять. На людей она старалась не смотреть, они своими взглядами сбивали ее с песенного ритма. Она раскрывала глаза пошире, выбирала точку перед собой , фокусировала на ней взгляд и пела. При этом глаза ее блестели ярко, призывно, и многие люди, проходящие мимо, пытались поймать ее взгляд. Верочка это ощущала, старалась петь отчетливее и громче, и не смотреть на людей. Иногда ей это не удавалось, чей-то пристальный взгляд все же выводил ее из равновесия, и тогда она видела, как люди улыбаются, проходя мимо. А некоторые опускали глаза вниз и старались прошмыгнуть мимо Верочки побыстрее. «Вот глупые,- думала в такие моменты Верочка,- я же им радость дарю, а они отворачиваются!» А люди, идущие мимо Верочки, думали: «Вот дураков-то развелось! Раньше таких в дурке держали, а сейчас они никому не нужны…» «Надо же, поет! Точно у нее не все дома. Пела бы дома, так нет, идет туда, где куча народу!..» «Господи, вот Господь обидел! НЕ дай тебе Боже такой стать!..» «Смотри ты, поет! Кто в наше время в метро поет? Не подадут тут, все спешат. Однако крыша у нее поехала…»
       А Верочка все стояла в своем стареньком поношенном пальто и продолжала петь . Она думала о том, как станет радостно на душе людям, они услышат ее песни и тоже непременно запоют. Пусть не в метро, где много народу, а вот выйдут на улицу, и непременно запоют. Не всем же Господь дал такой чистый и громкий голос как у нее, у Верочки. И Верочка начинала гордиться собой и своей смекалкой, потому что вот так, стоя на платформе, не каждый осмелится нести людям радость. А она могла, значит, она умница и мамина радость. По паспорту Верочке было за 50, но она все еще ощущала себя маленькой девочкой, которая пела в школьном хоре и на радость матери знала много песен.
Когда приезжали поезда

         Сегодня уже практически невозможно из всех фильмов, идущих на ТВ, выделить стоящий. Мелькают какие-то проходные лица, банальные сюжеты, насыщенные ерундой. И вот надо же ,совершенно случайно посмотрела фильм «Бисквит надо делать в хорошем настроении».
         И поняла, что это как редкий жемчуг на дне моря. Причем такой, который ищут десятилетиями, но не каждому его дано найти. И сюжет неторопливый, и каждая мизансцена заставляет задуматься над многими вещами. И нет там порнухи, войны, любви, ненависти, погони, стрельбы, гадости и пошлости, которые сегодня захлестнули все каналы. А есть простые человеческие отношения и ценность ЧЕЛОВЕКА.
[350x494]
О феминизме.
      Как-то познакомился с женщиной. Пригласил в кафе. Она стала сама за себя платить. Она оказалась феминисткой. Мало нам головной боли…

О полиции.
        Вам по возможности стоит понять их. У них ужасная работа. Она способствует огрублению чувств. С ними надо говорить наверное, наверное, как-то по -особому. Не так, как мы говорим с обычными людьми.
[600x477]
Об иностранных студентах.
-Послушайте, мы с вами эту русскую пословицу учим две недели, а вы ее не выучили. Зачем вы едете к нам учиться, если ничего не можете?
-А у вас девушки красивые, у нас таких нет…

О времени.
-Раньше год тянулся долго,-долго, а сейчас одна мельтешня.
-А что вы хотите? Раньше год тянулся одну тридцатую, а сейчас одну шестьдесят четвертую…
-А ну вас!
[600x480]
О профессии.

-Вы кто по профессии?
-По профессии я никто!
-Как так, никто?
-А вот так, такой, знаете ли, профессиональный никто. А вы ?
- Я кондитер.
-Кондитер? Ну надо же! Это же знаете, прям как в детской книжке…
[600x477]
О Санкт-Петербурге.

        В первом этаже старинного дома на стену писает человек. Герои входят туда:
-Мы вам не помешали? Сударь!
-У-у-у-у-у…Голубчик!
Нимало не смутившись, дядя застегивает штаны, и спокойно выходит на улицу.
Стены в лепнине, декор изыскан. Подъезд загажен.
-Фантастика! Какая красота! Да-а-а-а…
-Красота, красота. Но всю Россию обоссали свиньи!
-Я умоляю вас, не ругайтесь!
-Да я сама свинья, сейчас убедитесь. ..Вот видите, какой дом. Шикарным был, великие люди жили. Потом пришла советская власть, коммуналки… Так и живем, как на помойке.
[600x477]

И совершенно потрясло окончание фильма, когда герой оставляет героине письмо. Весь фильм нам пытались показать, что он обыкновенный кондитер, а он оказался интеллигентом с тонкой душевной организацией, глубоко чувствующим и понимающим людей.

         Школа, куда я попала в незабвенном 1998 году волею случая, была обычной сельской школой, коих много в нашей громадной стране. С той лишь разницей, что стояла она около трассы, ведущей с западных окраин нашей страны в Санкт-Петербург, а потому вездесущее начальство любило наезжать в нее с ознакомительными визитами. Визиты те были кратковременны, заканчивались хлебом-солью с местных полей, и довольные проверяющие уезжали, напившись, наевшись от пуза, а заодно восхитившись чистотой и уютом сельской глубинки.
        И все бы ничего, но тамошняя директриса захотела сделать в школе музей. Мол, школа у дороги, надо же чем-то блеснуть перед проверяющими! А надо заметить, энергии она была необыкновенной. Даром что ее детство прошло в военной Германии, куда она в 1941 году годовалой девочкой была вместе с матерью отправлена на работы. Понятно, что никаких работ она не делала, мать ее трудилась на немецком подворье, и не только сохранила дочку, но и благополучно вернулась летом 1945 года в родные места. И не просто вернулись, а ворох добра привезли, да еще переняли манеры немецкой хозяйки, у которой жили всю войну как у Христа за пазухой. И вот эта память о своем военном детстве так глубоко въелась в голову Денисовне, как фамильярно называли ее все без исключения учителя, что вела она себя примерно так, как вели оккупанты на советской земле. Любила она вызвать к себе в кабинет на беседу провинившегося учителя, отругать его от души, а чтобы тот еще пуще повинился, вдарить ему по мордАм . Рука у Денисовны была не из тщедушных, замах был царским. Зареванные сотрудницы пулей вылетали из ее кабинета и бежали зализывать телесные и душевные раны на больничный. Сама же Денисовна, как скаковая лошадь на ипподроме, неслась аллюром по школе и выискивала очередную жертву. Однажды ее взгляд наткнулся на меня. Бить меня было не за что, да и манерами я сильно отличалась от тамошних, привыкших к мордобою учителей, поэтому Денисовна смекнула, что надо идти другим путем. Она вызвала меня к себе в кабинет, вальяжно раскинула свои мощные телеса на кресле, а мне предложила встать по стойке смирно напротив и завела беседу о главном. Когда она раскрыла рот, я присела на стул, невинно посмотрела в ее очи и поняла, что она начнет размазывать младенца по полатям. Денисовна от моей наглости слегка задохнулась, потом прищурила глаза и решила пойти ферзем, т.е. главной фигурой в шахматах. Путь она выбрала сказочный, называется « пойди туда, не знаю куда, принеси то, не знаю что!» Ни много, ни мало, но возжелало ее директорское величество создать в школе музей! Сказано, сделано! Но сказано ею, а сделано должно быть мною. Кто когда-то пытался собрать раритеты, хорошо знает, сколько проблем, в том числе и юридических, может встретиться на его пути. Я все это знала, а Денисовна как Царь, отдала приказ и его следовало воплотить в жизнь в кратчайшие сроки.
         Что было делать… Что, что? Иван-дурак что делал? Правильно, кликал Сивку-бурку. Я тоже кликнула. Правда, не Сивку, а своих учеников, причем от мала, до велика. А детки в сельских школах очень душевные. Вот они по амбарам помели, по сусекам поскребли и стали приносить в школу оружие времен ВОВ 1941-1945 гг. Военкрук от такой их прыти свалился с нервным приступом. По закону надлежало то оружие сдавать в военкомат. В школах оружие, даже старое, держать было категорически запрещено. Приехали вонкоматовские работники и обомлели от такого обилия разных видов огнестрела. Дети пригорюнились, когда увидели, как их трофеи уносят в машину. Первый заход завершился со счетом 1:0 не в мою пользу. Дети покумекали, в закрома полезли и вскоре пошел в школу денежный поток. Да не простой, а царский! Каких только монет не нашлось в закромах и на полях Ленинградской области! Были здесь монеты времени Павла 1, Екатерины 2 и многие другие, причем и медные и серебряные. Но маловато было находок для музея. Неуемная душа Денисовны требовала большего вклада в будущий музей.
        И вот как-то весной разговорились мы с моими школярами о том, что еще можно было притащить для будущего музея, а одна девочка из новеньких и скажи:
-А знаете, мы дом в деревне К….ово купили. Там бабушка старенькая жила, она умерла год назад. Дом стоял, стоял, родственники его продавали, но задорого. А мы приехали, они нам цену скинули, мы и купили! Дом большой, деревянный, чердак есть, а на том чердаке станок ткацкий, старинный!
-Вот это да! – загомонили дети,- неужели старинное что-то осталось?
-Правда, правда, я сама видела! – обиженно засопела Света.
-Раз видела, то проси маму, чтобы она разрешила на станок посмотреть, может и правда сгодится!- продолжила я.
-Угу! Сегодня же домой приеду и попрошу, чтобы мама вас к

         Настёнке было 20, когда она познакомилась с Игорем. Ему было 22. По утрам Настёна бежала в институт, училась там, а после занятий бежала в свою студию бальных танцев, где она терпеливо разучивала танцевальные па со своим партнером.
       Три раза в неделю в той же студии она преподавала бальные танцы для начинающих. Дело это было хлопотное, творческое, но доставляло Настёне истинное наслаждение. Время бежало стремительно, те, кто хотел заниматься и мог, после переходили в разряд начинающих и уже занимались двумя часами раньше самой Настёны. Те, кто был талантлив и находил время для занятий, потом переходили в студию. И тогда они уже танцевали на паркете рядом с Настеной. Хотели-то многие, а могли не все. Времени на занятия уходило много. Да и дорогое это было удовольствие. Костюмы шили за свой счет, а стоили они немалых денег. Опять же, поездки на конкурсы тоже за свой счет. Или приглашали мастеров на мастер-класс, знаменитых Поповых, например, это стоило уже совсем дорого. И Настёна выкраивала каждую копеечку. Но денег едва хватало. Училась Настёна на одни пятерки, стипендия была повышенной, плюс деньги за танцкласс от начинающих, вот и все ее доходы. Мама Насти работала медицинской сестрой в поликлинике, зарплата никакая. Но она любила свою единственную дочь, и старалась помочь ей как могла: то денег на поездку на конкурс добавит, то туфельки танцевальные купит, словом, выражала свою любовь как могла. А вот Игорь показал себя сразу широкой души парнем.
-Что ты хочешь на Новый год?- как-то спросил он ее,- Я вижу, пальтишко у тебя старенькое, давай я тебе шубу куплю!
- Не надо мне твоей шубы, я и в своем пальто неплохо смотрюсь, - отказывалась Настёна.
-Ты же мерзнешь, по две кофты под него надеваешь!- продолжал настаивать Игорь.
- Не вздумай, а то перестану с тобой общаться! – парировала Настёна.
        А потом незаметно подкатила весна, Игорь перешел из разряда новичков в разряд начинающих, теперь они виделись четыре раза в неделю на тренировках, он считал, что ухаживает за Настёной. Она считала, что они просто дружат. И на 8 марта Игорь пришел домой к Настёне с подарком, да не простым, а заморским. Маме Насти, тогда роскошной 45-летней женщине, он подарил огромный букет цветов, шампанское и коробку конфет. А Насте достались французские духи «Фиджи». Стоили они баснословные деньги, купить их можно было по случаю, вот такой случай и представился Игорю. Его двоюродный брат был моряком , вернулся из « загранки», получил талоны в «Березку», Игорь с ним туда и пошел за кампанию. Духи эти он сразу решил купить, потому что считал Настёну почти невестой, а невестам дешевые подарки не дарят.
Когда Настя увидела коробочку духов, прочитала название страны-производителя, у нее глаза на лоб полезли от удивления:
-Ты что, с ума сошел, они же такие дорогие!
- Подумаешь, всего две зарплаты твоей мамы! Я ведь работаю на заводе, втрое больше получаю. Так что ты не думай, выйдешь за меня, как сыр в масле кататься будешь.
-А ты уже решил, что я за тебя замуж пойду?
-А чего тут думать, я жених завидный, такие на дороге не валяются. Я понимаю, что жена у меня будет с высшим образованием, что это обязывает, но ты не думай, я лицом в грязь не ударю. Надо будет, стану танцевать так, чтобы с тобой на конкурсы ездить. А надо будет, тоже пойду в институт учиться.
- А если не надо? Вот не надо и все! – парировала Настёнка.
-Не надо, так еще лучше. Выходи за меня хоть сейчас, видишь какой я молодец! Все предусмотрел, ни тебя, ни маму твою не обидел.
-Ну да, ну да… А подумать-то можно? А то как-то срочно у тебя получается.
-Ну, подумай, подумай, до осени думай, а там в самый раз за свадебку. Как раз на даче все поспеет, тратиться меньше надо будет, да и принято так по осени свадьбы гулять…
      Когда Игорь ушел, Настина мама налетела на нее:
-Ой , дочка, иди, иди за него замуж, гляди, не жадный! И рукастый, любую деталь выточить на заводе может. Это значит, все в доме будет под присмотром. А то гляди, сложится судьба как у меня, легко ли одной мыкаться да хозяйство на себе тащить!
      Мама Насти и вправду давно бедовала одна, муж ее растаял в мути жизни, после того, как напившись вдрызг, кинулся на Настину маму с топором. Насте тогда было 8, она прыгнула ему на спину, и укусила что есть мочи за шею. От боли тот попятился к окну и выбил Настей оконную раму на улицу. Настя, вместе с выбитой рамой, в куче стекла и обломков лежала под домом без сознания. Этаж был первым, это спасло ее. Потом месяц она проведет в больнице с сотрясением головного мозга. Мама Насти за это время разведется с отцом и переедет на новую квартиру. И с

        Коля с рождения был бирюком. Даже в школе у него не было друзей. А когда он учился в техникуме в Нарве, то всегда сидел один. Его не радовали студенческие сборища, попойки, веселые мальчишники, праздники, ничто! За исключением одного увлечения, которое случайно подвернулось под руку. Как-то он пошел в тир, взял ружье с прилавка, купил пульки и принялся стрелять по мишеням. Было удивительно, что пульки быстро закончились, стрелять хотелось страстно! И попадал он часто, азарт охватил его. В тот день Коля потратил все деньги, которые были в его кармане.
         А потом была армия. Характер Коли как нельзя лучше подошел к строгой армейской дисциплине, а его талант в стрельбе был сразу замечен. Он стал профессиональным снайпером. А после службы в армии ему предложили пойти учиться в школу прапорщиков и стать профессиональным военным. Он так и сделал. Потянулись дни службы, Коля редко приезжал домой, а мать его тревожилась все больше и больше. Все одноклассники Коли давно были женаты, все имели детей, а он по-прежнему был одинок. Никакие уговоры не помогали, в редкие наезды домой он не ходил на танцы, и девушками не интересовался. И тогда мать Коли кинулась к родственникам, с которыми поддерживала редкие отношения. Решено было познакомить с Колей какую-нибудь разведенку. Молоденькая девушка знакомиться с Колей не стала бы, слишком уж он был нелюдим, неразговорчив и странен. А вот разведенка по их мнению должна была быть более сговорчивой, особенно если у нее есть ребенок…
       Лене было 28, когда она осталась одна. Замуж она вышла по любви еще студенткой. Муж ее был коренным петербуржцем, а Лена приехала учиться в институт из провинции. Мать Лениного мужа сразу невзлюбила тихую, покорную и сдержанную невестку. Они прожили всего полгода с нею, а потом ушли снимать комнату. Там же родилась их дочь. Средств не хватало, муж не стал устраиваться на вторую работу. Он предпочитал занимать деньги у мамы. А та ворчала, что Лена не умеет рачительно вести хозяйство… Вода камень точит. Через три года они развелись, Лена с маленькой дочкой вернулась к родителям, легко нашла работу экономиста в Кингисеппе и тихо зажила со своей дочкой. Так бы она и жила тихо и одиноко, если бы однажды ее не пригласила на день рождения сослуживица. Она оказалась тем самым человеком, который познакомил Колю и Лену. Все было просто: она была тетей Коли и прекрасно была осведомлена о том, что его надо женить. Лена на эту роль подходила идеально.
        К тому времени Коле было 28, а Лене 30.
        Коле сразу пришлась по душе красивая волоокая женщина с глазами испуганной газели. Она была сдержанна, немногословна, что вполне устраивало Колю. И все шло как нельзя лучше, Коля пошел провожать Лену и понял, что с нею ему легко и просто. Изредка они стали встречаться, никто никому ничего не обещал, но вскоре Коля понял, что с Леной гораздо веселее, чем быть одному. Она умела заразительно смеяться, а ее смех будоражил в Коле что-то такое, что внутри рвало его сердце. Оно замирало и норовило упасть куда-то вниз от радости. И почему бы и нет? Коля думал полгода, а потом сделал предложение Лене. К дочке ее он отнесся совершенно равнодушно, лишь бы она не мешала его счастливой семейной жизни. Она и не мешала. Пока молодые привыкали друг к другу, девочка почти всегда была у сестры Лены. А когда у Лены и Коли родилась совместная дочь Таня, девочку сделали нянькой ребенка. Коля почти не бывал дома, Лена много работала. К тому же трехкомнатная квартира, которую они получили, объединив свои однокомнатные, требовала больших вложений. А потом они притерлись друг к другу, Лена смеялась все реже. Слишком много времени приходилось уделять дочкам, Коля дома бывал редко, служебные командировки были длительными и все проходили в горячих точках.
       Постепенно они стали отдаляться друг от друга, Жена смеялась все реже. А Коля все чаще в редкие приезды домой ходил на охоту. Это стало любимым его развлечением. С охоты он приносил дичь, ловко разделывал, а жене оставалось только приготовить ее. Иногда он ездил к матери в деревню и там помогал резать коров, телят или козлов. Шкуры от них он выделывал сам, силы он был недюжинной, и с удовольствием растягивал сырые шкуры своими сильными руками. В один из дней мать попросила его отвезти кусок свежатины родственникам, которые отмечали новоселье. И именно там, у своей двоюродной сестры он увидел ее, совершенно не похожую ни на кого молодую женщину. Звали ее тоже чудно: Полина. Такие имена были редкими в его городке. Она словно загипнотизировала его, манила и поедала глазами. Она была одинока, Коля это сразу почувствовал. И голодна, настолько голодна, что каждая ее клеточка кричала об этом. Сам не понимая почему,

        В белесом мареве почти неподвижно висели капсулы. Они были прозрачными, а когда на них попадал небесный свет, слегка переливались всеми цветами радуги. Из ниоткуда возникли двое, тел их не было видно, одни головы, торс и руки. Остальное тело тонуло где-то в пространстве и растворялось.
Один был белым, другой черным. Голову одного обрамляли вьющиеся светлые локоны, голову второго густые черные. Они неслышно парили в пространстве и осматривали придирчиво капсулы. Внутри капсул были младенцы, не разберешь, девочки или мальчики, потому что ручки у них были прижать к тельцу, а ножки подняты к груди, коленочки и локотки почти касались друг друга. Полукруглыми комочками они виделись снаружи. Глазки их были закрыты, они спали. А может, не спали, а находились в великом ОЖИДАНИИ. Двое были ПОСЛАНЦАМИ , им надлежало проверить целостность капсул, рассмотреть, как себя ведут внутри младенцы и принять решение о том, кто из них созрел и кого пора отправлять в ПУТЬ. Двое поднимали руки , простирали их к капсуле, почти обхватывая ее со своей стороны и замирали. От их рук шла энергия внутрь капсулы. Младенцы в ответ посылали свою энергию. Она шла из центра головы, ото лба, от основания шеи, от грудины, от пупка и от основания седалища. Если энергия младенца и Анелов сливалась воедино, то эти двое замирали, блаженно закрывали глаза и слушали, слушали, слушали… Они слышали, что душа младенца просила воплощения, и тогда они поднимали зажмуренные глаза куда-то ввысь, пучок света летел в пространство, и они принимали решение. Капсула с младенцем начинала тихо вращаться, потом ускоряла свое движение, а потом плыла куда-то в сторону, попадала в золотистый свет и исчезала в нем. А довольные двое соединяли свою энергию у следующей капсулы и принимались слушать. Так было долго, бесконечно долго, они привыкли к своей работе и не замечали движения. А понятия времени у них вовсе не было.
         И вот перед ними возникла капсула чуть больше других. Они привычно воздели к ней руки и вдруг увидели, что внутри капсулы не один младенец, а двое. Причем эти двое не спали, почему-то глаза их были раскрыты и они внимательно смотрели друг на друга.
-Смотри, их двое!
- Ну да, мне Старшие говорили, что иногда такое случается, но сам я никогда такого не ощущал.
- Я тоже. Но они , похоже, не в ОЖИДАНИИ, они не спят, и им интересно друг с другом.
- Точно! Смотри, один даже хмурится!
-Да, а второй кулачки как сжал. Похоже, им не так уж радостно находиться в одной капсуле.
-Что делать станем? Разлучим или будем просить воплощения для двоих?
-Раз они не спят, то пусть их родится двое. Посмотрим, что из этого получится…
……………………………………………………………………………………………………………………......
       Шел десятый год правления великого Амулия, латины еще не подчинились лигурам, между ними шла постоянная вражда. Рея Сильвия была дочерью законного царя латинов, и именно она должна была стать вместилищем для двух из капсулы, которые должны были родиться на земле. Ее выбрал сам СОЗДАТЕЛЬ, потому что она как нельзя лучше подходила для этой роли. Она была здорова и одинока. Дядя её, Амулий, силой отправил Рею в храм служить весталкой. Отца же Реи, своего брата, Альба Лонги Нумитора, заточил в тюрьму. А для СОЗДАТЕЛЯ любой храм был центром передачи великой энергии- энергии рождения. Единственным развлечением для Реи были прогулки в священной роще. Именно там ее и коснулась божественная энергия, и капсула с младенцами переместилась в ее тело. Когда пришло время рождения детей, тайна Реи раскрылась. Амулий страшно разгневался и велел отнести детей к реке и утопить. Но слуга, исполнявший волю Амулия, положил детей в корзину и пустил ее вниз по реке. Так корзина приплыла к врагам Амулия лигурам. Так уж получилось, что незадолго до описываемых событий шла война между лигурами и латинянами, и у пастуха Фаустула и его жены Акка Ларенции был убит единственный ребенок. Горю их не было предела. К рождению новых детей Акка Ларенция не была способна. А тут ее муж принес в корзине сразу двоих мальчиков! Как же было отказаться от такого подарка небес. И счастливое семейство взяло на воспитание мальчиков. Назвали их Рем и Ромул.
         Трудное дело выпало на долю семьи Фаустула. Мальчики росли драчливыми, не пропускали ни одной потасовки. Они рано научились охотиться и нередко состязались в меткости и умении скрыться от преследования диких животных. А дичи в то время водилось немало. А когда

        Ох, времена нынче тяжкие настали! Вон, посмотреть кругом, одни беженцы, лица хмурые, черные, давно не мытые. Охо-хонюшки! И детей у всех мал-мала! А как вспомнишь налет немецких самолетов под Ковелем, аж волосы под платком дыбом становятся!
         Детей тогда полегло много, да все в траве прятались, а сверху видно хорошо, вот их и обстреливали… Мои-то тогда целы оказались. И слезы сами текли от радости, что не убило их. А у подружки моей Груши младшего тогда там и схоронили. Осколок ему как раз чуть выше уха в голову вошел, сразу и не поняли, что помер. А лежал мальчонка-то как живехонький! Только волосики стали легкими и пушистыми, как у цыпленка. Вот по волосикам Груша и поняла, что убило его. Как она причитала, как причитала! А чего там, быстро схоронили погибших, вещи разбросанные кое как собрали, и дальше тронулись. На Восток. А что нам тот Восток? За Сарнами вовсе дорога тяжкой стала. В поезд все новых и новых беженцев подсаживали, вон, теснятся всюду. Надо на дочек посмотреть, как они там, спят ли?
          Три дочери Гапы спали вповалку, тесно прижавшись друг к другу. На головах платки, так лучше, да и привычнее. Да и вошь не сразу вступит. Вошь нынче пошла злая, ядреная, кровушки людской пьет вдосталь. Видано ли это до войны было, чтобы девки ходили вшивыми? Дегтя подмешаешь к мыльному корню, так, чуть только, чтобы запах стоял. Да тем составом головы им намажешь. Потом смоешь и уже чистым мыльным корнем еще раз вымоешь. И косы у них ладные, волос к волосу. И все три красавицы! Даром что поздно родились. Это уже после того, как два первенца поумирали. Страху тогда натерпелась, думала больше не будет деточек. Уж молила, молила Господа, чтобы послал ребятенка. И послал… Правда девок. А раз Господь их давал, то в вере укрепилась и назвала их Верой, Надеждой и Любовью. Последняя, Любушка, уже в 1937 родилась. А Надя в 1933. Аккурат на Пасху. С Верой разница в годах большой получилась, аж 9 годков. А что сделать, Богу виднее, когда давать, а когда брать. Эх, знал бы Андрей, как тяжело ехать на чужбину, да не узнает. Убило его сразу почти, как война началась. Только его призвали в армию, собрали мужиков из села, пошли они нестройной колонной в райцентр, а там налет. Они бежать, да куда там! Полегло от того налета их немало, даже солдатами стать не успели. Вот и считай, похоронки нет, аттестат на него не оформили. И даже не считается погибшим солдатом. А считается призывником. А какой он призывник, считай, как все, солдат уже. А власть так не считает. Охо-хо-о-о-о...А я вот жива… И есть почти нечего. Все, что можно было выменять из вещей, уже давно выменяла. А еще ехать и ехать. И куда ехать? Какой-то Новосибирск. А что там?..
      А между тем три замурзанные девочки спали вповалку на полу на каких-то дерюжках. Так было теплее. Сверху их укрывали их же пальто, которые мать ни за что не хотела продать. Да и пальтишки были так себе, ношенные, видавшие виды. А из всех вещей, что взяли в дорогу остались пара сменного белья, чулки на всех, валенки, опять же одни на всех, полотенце вафельное и кусок мыла, который берегли. Из еды были сухари и сала кусок, завернутый в промасленную бумагу. Сало было старым, изрядно высохшим, кургузым, но именно от него мать отрезала по тоненькому кусочку и давала сосать. Именно сосать, а не есть, иначе голод подступал все сильнее. Девочки вздрагивали во сне, средняя, Надюшка, морщила лобик и хотела плакать. Мать не обращала на них внимания, она была занята горькой думой о еде. А между тем поезд подъезжал к очередной станции.
        Станция была типичной: водокачка, рельсы, пыльная дорога, редкие деревья и редкие группы местных жителей, которые выменивали на барахлишко местную еду.
- А ну, налетай, семечки белые!
- А вот баранки, баранки кому?
-Почем баранки?- интересовались из ближайшего вагона.
-А ни по чем! Что дашь взамен? Деньги нынче не нужны, деньги у нас у самих есть, нам бы бельишко какое, а?
- Да какое нынче бельишко! Распродали все уже по дороге…
-А самовар не возьмешь?- из поезда высунулась толстая баба, голову которой покрывал деревенский платок.
-Нет, самовар у нас свой есть, не луженый даже!- гордо вздернул голову продавец баранок.
-А может что еще надо? Ты скажи, вдруг у нас есть?- с надеждой в голосе сказала Гапа.
-Нет, не надо, вас ноне на Восток едет как муравьев, всех не пожалеешь. Отдам только за белье!- как отрезал хозяин баранок.
         Народ в вагоне шевелился, кто-то сползал с нар, сколоченных наспех, кто-то что-то вытаскивал из

-Здравствуйте, мои хорошие, разрешите вас поздравить с днем Святого Валентина!
-Разрешаем, разрешаем, и вас поздравляем тоже.
- Ну, садитесь скорее и начнем наше занятие, а то меня неделю не было, вы все, наверное, перезабыли?
- Нет, мы все помним. Мы про ресурсы говорили.
-Ну, если помните, сразу начнем играть в игру «Найди-ка»!
-А что это за игра?
-А я вам задам вопрос, а вы с помощью карты найдете искомые ресурсы. Сравните их и оцените.
-А вы двойку не поставите, если мы не справимся?
-Да какие сегодня, в день всех влюбленных, могут быть двойки? Клянусь коровой, не поставлю!
-Коровой? Почему коровой?
- Как, вы не знаете самую замечательную сказку всех времен и народов? Неужели вам мамы сказки не рассказывали?
-Рассказывали, рассказывали!
-Какие?
-Ну, «Колобок», «Репка», «Про Красную шапочку…»
-Это сказки для маленьких детей, а когда вы стали постарше, разве другие сказки не рассказывали?
-А мы не помним…
-Ой-ёй-ёй, какое же у вас было грустное детство, раз вы не помните сказок из него, да еще такую замечательную сказку не знаете, клянусь коровой!
-Ну, расскажите, расскажите, расскажите!- загомонили со всех сторон.
-Ну ладно, тогда сделаем так, вы начертите в тетради таблицу, будете смотреть на карту и тихонько ее заполнять, а я вам расскажу эту сказку так, как я запомнила. Потому что точнехонько даже я уже ее не помню. Она была записана на маленькую пластинку, и когда мои дети были маленькими, то каждый вечер ее слушали перед сном. И она была такая замечательная, что мои дети совершенно успокоенными засыпали. А с тех пор уже столько воды утекло, что я ее стала забывать. И что самое грустное, я нигде не могу ее найти в записи, чтобы послушать в оригинале.
- Не надо нам оригинала, лучше вы расскажите!
-Ну, слушайте! В некотором царстве, некотором государстве жил был Царь. Все как у всех. Но беда была в том, что в том царстве вообще не было пресной воды. Все было, а воды не было. И люди очень переживали из-за этого. Они слонялись по городу и плакали. А надо вам заметить, что Царь издал приказ зря слезы не лить, а идти в центр города , где была чаша фонтана, и лить слезы в нее. Чтобы в городе было хотя подобие воды. И вот каждый день люди брели к фонтану, склонялись над его чашей и плакали. Вода в фонтане была соленой и ни на что не годилась, она только создавала иллюзию воды. Но даже ее солнце каждый день иссушало, и на следующий день плакальщики вновь шли к фонтану и вновь наполняли его своими слезами. А больше в том грустном городе делать было абсолютно нечего. Потому что без воды и ни туды, и ни сюды!
От такой тяжелой жизни Царь и сам страдал, но не показывал своему народу, как ему плохо. И надо заметить, что он старался себя успокоить любимой едой. А еда та была совсем не царской. Он любил манную кашу! Может еще и потому любил, что для ее приготовления не нужно было воды, только молоко. А повариха у Царя была ленивица и неряха. Кроме того она часто задумывалась над тяготами жизни и тогда молоко убегало на плиту. По дворцу шел неприятный запах подгорелого молока. Увидев это, она быстрее сыпала манку в оставшееся молоко, забывая перемешать манку ложечкой. Потом она вспоминала о ней, начинала перемешивать, но поздно! Каша получалась с комками. Царь не мог есть такую отвратительную кашу, ругался, топал ногами, но ничего поделать с поварихой не мог. И так продолжалось изо дня в день, изо дня в день…
       И вот однажды, откуда ни возьмись, над городом нависла маленькая грозовая тучка. Она снизилась и стала заглядывать в окна к жителям города. А потом заглянула и к Царю. Как раз в это время повариха готовила манную кашу, которая по своему обыкновению сбежала на плиту, подгорела и была комковатой. Тучка изумилась:

          Она всплеснула в сердцах кромкой тучки и на землю упали робкие капли дождя. Из своих покоев показался Царь. Он выглянул в окно, уставился на тучку, а потом протянул руки навстречу первым каплям дождя и запел:

        И Царь заплакал. А потом вслед за царем заплакали жители города и все побежали на центральную площадь к фонтану, чтобы слезы быстрее его наполнили. Тучка удивилась, что весь город плачет. Она и сама была

          Раиса Ивановна пришла в техникум, когда ее проводили на пенсию в редакции, где она проработала всю жизнь. К тому времени ей было 63. Она была членом журналистов СССР, а когда СССР распался, осталась только членом журналистов России.
         На пенсию проводили как-то неожиданно, она много могла еще сказать, но пришли новые журналисты , с новым виденьем жизни и она как-то тихо отступила. А место в техникуме подвернулось почти сразу. Да к тому же предложили преподавать литературу, которую она прекрасно знала. И когда она взглянула в глаза юным мальчикам и девочкам, то подумала, как же она сможет донести до них всю глубину мыслей писателей и поэтов 19 и 20 веков, ведь читающих книги и классическую литературу год от года становилось все меньше. Но она посмотрела на детей, подумала и решила начать со своего любимого стихотворения, не смотря на то, что по программе оно значилось не в начале учебного года.

        Дети смотрели на нее завороженно, Раиса Ивановна умела читать так, что трогало за душу. А потом раздались вопросы:
-А разве бывают розовые кони?
-Это метафора,- улыбнулась Раиса Ивановна,- мечта, если хотите. Вот летит такой конь по полю, а вы восхищенно смотрите на него и думаете, куда же он бежит?
-И куда?
-Туда, куда уносят мечты!- уверенно сказала Раиса Ивановна, -у вас есть мечта?
-Есть! Есть! Есть! –раздалось со всех сторон.
-Какая?
-Ну ,получить профессию, денег побольше заработать…
-И все?- изумилась Раиса Ивановна.
-А что еще надо в жизни?- робко раздалось с задней парты.
-Мечта должна быть, а не только забота о хлебе насущном, - парировала Раиса Ивановна.
-И у вас такая мечта была?- поинтересовался парень с задней парты.
-Почему была? Она и есть! Одна исполнилась, на смену ей другая пришла.
-А какая была у вас первой мечта?
-Первой была мечта, чтобы скорее закончилась война. Я ведь войну в Ленинграде встретила, мне было 8 лет, когда война началась. В эвакуацию меня отправили только в 1942 году, когда от меня остались кожа и кости…
-Да вы и сейчас стройная, - весело раздалось откуда-то с первого ряда.
-Это точно, - рассмеялась Раиса Ивановна, - вот с тех пор я и не поправляюсь. Хотя всегда помню вкус того хлеба , что нам давали по карточкам. Мне ведь приходилось стоять в очередях часами, пока мама на заводе работала. И кушать хотелось всегда.
-А папа, папа ваш где был?
-Как все, на фронте. Его убило в 1944, уже в Польше наши войска были. А я все не верила, все ждала, может ошиблись, может не мой папка был убит, а кто-то другой, а нам похоронка по ошибке пришла…
-А разве так бывает?- спросила какая-то девочка.
-Все бывает! И вы это обязательно поймете, если будете много читать. Именно через литературу вы познаете жизнь, а потом на жизненной практике ее будете проходить. И вот о чем я вам хочу сказать, не бывает писателей плохих или хороших, бывают те, кто лег вам на душу, а бывают те, кого вы с закрытой душой читали, а потому пока мимо прошли. И если какой-то литературный герой вам близок, то вы в реальных людях будете искать похожие образы…
          …Время летело быстро, не заметили, как учебный год закончился. А когда подошло время сессии, в кабинет Раисы Ивановны вошла делегация:
-Раиса Ивановна, мы того… мы с предложением пришли.
-С каким?- изумилась Раиса Ивановна.- Зачеты я вам всем поставила, в следующем году будем читать уже зарубежную литературу. Я вас познакомлю с «Парфюмером» Зюскинда и моим любимым Флобером.
-А мы вот что сказать хотим, мы сдаем инженерную графику, и нам надо было сдавать чертежи. Но мы хотим в вашем кабинете нарисовать розового коня в свете солнца. Можете нам разрешить?
- Не знаю даже, что и сказать вам,-

           В старинный пятистенок, что был построен на две половины двумя братьями в 1854 году в районе «Крепость»( а там действительно стояла казачья крепость), мы с моей мамой перебрались в 1973 году. Одну половину дома занимала семья тети Нади. Она вдовствовала и поднимала двоих детей: некрасивую , какую-то блекло- невзрачную девочку Ольгу, года на два старше меня, и совершенно очаровательного ее старшего брата Сашку- Александра, как отрекомендовался он мне, глядя с насмешкой через забор в первый же день нашего переезда.
          Звать его Сашей как-то не приходило мне в голову, Шуриком-тем более. Он был именно Александром. С таким весомым ударением на конечные согласные. Он был божественно красив. Словно его и его сестру делали абсолютно разные родители. Глаза огромные, карие, опушенные густыми ресницами. Волосы густые,каштановые, длинные, спущенные на плечи по моде того времени.Росту высокого, сажень в плечах. Плечи широкие, грудь колесом, осанистый и важный. Я всегда его побаивалась. И из-за общего забора наблюдала за ним.
А там было на что поглядеть. В саду была перекладина, где по утрам он делал сальто, тягал гантели, раздетый по пояс. На его торс нельзя было не любоваться, все мышцы на нем было отчетливо видны. А у нашего забора стоял велосипед, на котором он часто ездил покататься в парк, благо он был рядом с домом. Друзей у Сашки было море, и все под стать ему. С завистью я смотрела на красивых парней, которые приходили к ним в гости. У них всегда было шумно и весело. Шутки и смех так и сыпались из Сашки. Его любили все, а я тихо млела, глядя на него из-за забора, и мечтала о большой и чистой любви. Не к Сашке, нет, для меня он был недосягаем, а к чему-то пока еще нереальному.
А между тем Сашка стал студентом медицинского института. Учился он хорошо, мама всегда ставила его в пример Ольге. И чтобы угодить маме, Ольга тоже после школы решила поступать в медицинский. И вот, когда заканчивалось лето, Сашку после третьего курса направили в колхоз на уборку табака. Поехал он вместе со всем курсом, веселился и радовался, что побудет на природе и свободе. Но оказался в больнице…
        Колхоз, куда направили студентов, был в степи, в 1942-1943 годах туда по указу Сталина перевезли чеченов. Жили они там обособленно, ни с кем не общались, выращивали табак. Студентов, которых тогда отправляли им на помощь, не жаловали. Но Сашка, окрыленный свободой, молодостью, задором и пожаром любви, обратил свой взор на одну из молоденьких чеченок, что работала на приемке табака. Что уж там она ему сказала, не знал никто, только в один из вечеров подошли к нему братья той чеченки и предупредили, чтобы он на сестру их не смотрел. Сашка рассмеялся в ответ и сказал, что времена нынче пошли свободные, кого хочет, того и полюбит. Братья пригрозили ему и ушли. А Сашка снова стал засматриваться на девушку. И в один из дней водитель грузовика дал ему указание сопровождать табачные листья на сушильню. Сашка влез в кузов и поехал с поля. А по пути машину остановили, в кузов влезли братья девушки, Сашку избили прямо в кузове, а потом на полном ходу выбросили на дорогу…
          Узнав о трагедии, тетя Надя почернела с горя. Сашку вывезли из полевого стана на медицинском вертолете и сразу доставили в клинику на операцию. Он перенесет три операции, но позвоночник его будет сломан, нижнюю часть тела он перестанет ощущать. И через год после случившегося тетя Надя перевезет его домой из клиники на инвалидной кровати.
           Дома ему сделают другую инвалидную кровать с поручнями над нею, чтобы он мог подтягиваться. Друзей у Сашки станет заметно меньше. Кто же из молодых станет просиживать с инвалидом? У всех свои дела, свои заботы. И через стенку я нередко слышала Сашкин вой, который мало отличался от звериного. Иногда он стучал по мячу, чтобы тренировать кисти рук, мяч ударял в нашу стену, и я зажимала кулаками уши, чтобы не слышать ударов...
А потом все стихло. Тетя Надя ходила какой-то спокойной, с тихой улыбкой на лице, а в их доме появился незнакомый мне человек. Это окажется инженер, который по личным конструкциям, придуманным Сашкой, сделает тренировочный станок. Из комнаты вынесут всю мебель, кроме Сашкиной кровати, а вместо нее появится громадная конструкция, на которой теперь будет заниматься Сашка. Теперь из-за стены я слышала прерывистые вздохи, выдохи резкие и звуки «ах»! Это Сашка сдерживал крик, когда ему было больно. Вот тогда Сашка и пригласит меня в гости. Я впервые попаду к ним в дом, мне все будет в диковинку: и портреты старинные на стенах, где была изображена его родня, и самовар, растапливаемый на

            Марта Афанасьевна давно и успешно страдала болезнью Альцгеймера. В последний раз ее выписали из специализированной клиники за месяц до нового года.   Врачи откровенно сказали ее дочери, что надежд никаких, что стадия пятая, что конец близок.  Но верить этому ее дочка не хотела. Она по-прежнему старалась дать маме ту  еду, которую она любила.  А к Новому году украсить комнату теми вещами,  которые ей были знакомы.  Однако мама равнодушно смотрела на приготовления к празднику, все больше  лежала тихо в своей постели абсолютно безучастная к происходящему. 25 декабря, когда ее дочери Стаси не было дома, она встала с постели, подошла к настенному календарю и сделала пометку « 2 января».   Затем  шаркающим шагом  она прошествовала на кухню, взяла с хлебницы газету с программой телевидения, посмотрела в нее.  Потом ее рука потянулась к пульту от телевизора,  она нажала копку «пуск», потом  всмотрелась в программу, даты «2 января там не было.   Тихое удивление посетило Марту Афанасьевну.

             Вечером, когда Стася пришла с работы и справилась о самочувствии мамы, она с удивлением услышала нотки неудовольствия в ее голосе:

-Ты зачем купила неправильную программу?

-Как это неправильную? – в свою очередь изумилась Стася.

-Я сегодня  решила посмотреть телевизор на кухне, а там ничего не показывают праздничного!     Ерунда  какая-то! Кого-то убили, кого-то взорвали, а праздник где?

-Мам, а какой праздник? Новый год?

-Ой, я уже не знаю какой!  Какой -то вроде должен быть.

-Ну да, мама, у нас сегодня 25 декабря, Рождество наше.  Мам, ты еще помнишь, мы вроде как католики.

-Да-а-а-а?- изумилась Марта Афанасьевна, -кто бы мог подумать, а мне вот буддизм всегда нравился.

-Приехали! – ругнулась Стася, потом напомнила маме, что новый год еще ждать неделю, и неспешно занялась домашними делами.

         …Прошла неделя, встретили Новый год. Марта Афанасьевна абсолютно безучастно лежала в своей постели и все чаще просила не беспокоить ее, а дать поспать. Стася поздравила дочку с семьей, сына с подружкой,  живущих  с нею, накормила кота и рыбок, и засобиралась в пригород в «тихую гавань», загородную квартиру, которая находилась в 110 километрах от Питера,  где она намеревалась отдохнуть от всех и вся.    Тем более к ее сыну в гости приезжал бывший одноклассник Максим. Молодежь намеревалась повеселиться, сходить   в кино, встретиться с друзьями. Друга  сына, Максима, Стася знала еще учеником начальной школы. Невеста его жила в Питере, а места для встреч у них не было.  Вот Стася и решила уступить Максу свою спальню, и ребята наобщаются, и переночевать есть где, мало ли, вдруг с невестой не сладится.

          …В своей загородной квартире Стася заканчивала ремонт. Оставались мелочи, но они требовали внимания и терпения, и утром 3 января, когда  Стася приклеивала кусочки кафеля к самодельной полочке под ванную, раздался звонок по мобильному телефону.  Стася взяла трубку, звонил сын:

-Мама, бабушка Макса чуть не убила!

-Как?- ахнула Стася.

-Так!- сквозь смех ответил сын. – Она проснулась и решила сделать обход квартиры.   Видать посмотрела  на часы, времени было много, обычно ты рано встаешь, а тут видит, тебя нет.   Она пошла к твоей спальне, а дверь  закрыта. Открыла, а на твоей постели чужой человек. Она и кинулась его бить по голове чем попало!

- Боже, она же в паре с Альцгеймером и убить человека может! – в ужасе завопила Стася.- Максим жив хоть?

-Жив, жив, но шишка на лбу у него большая.

На том конце  трубки смеялся с икотой в голосе сын.   Было слышно, как и его подружка смеется. Стася нажала кнопку «отбой», потом нажала кнопку «Максим», дождалась гудков и обессиленная опустилась на стул.   Максим ответил  слабым голосом, у Стаси защемило в груди:

- Макс, ты живой?

- Пока живой.

- Она сильно тебя ударила?

- Ну да…Уже шишка есть.

- А ты не сопротивлялся?

- Я спал, ничего не понял.  Но второй раз она меня не успела ударить, я руками закрылся.

«Господи, как хорошо, что мама похудела и слабая, иначе бы убила Макса!»- думала Стася.

- А чем она тебя била, Макс?

- Я так и не понял.

- Макс, извини ее, ты пуфик к двери подкати, перекрой вход в комнату, мало ли что, я ей сейчас перезвоню, но ты на всякий случай перестрахуйся.   Она просто

           Дом, в который мы вселились с моим семейством в 1985 году, по всем параметрам был не стандартным. И квартиры там были тоже такими. Там были четырех и пяти комнатные апартаменты. Где по коридорам можно было рассекать на велосипеде. А количество лоджий и балконов просто не умещалось в моем тогдашнем сознании. Балконы были в каждой комнате, а лоджии опоясывали дом по всему периметру, и на них можно было попасть сразу из двух, а то и трех комнат.
           Этажом ниже нас жила потрясающая семья. Солянка сборная, как я их окрестила. Солянка была изумительной не только внутренне, но и внешне. Папа- отец семейства был русским мужиком с копной пшеничных волос, голубыми глазами и широким русским характером. Из таких, что любить, так на всю жизнь, а рубить с плеча, так в щепки! Крупный мужик, срубленный на века, как мне казалось. Жена его была высокой, статной, волоокой черноглазой красавицей, улыбчивой, шумной и внимательной ко всем, кого она в своей жизни видела. Коса ее, абсолютно угольная, свисала до колен. Она не любила ее подбирать, так и носила вдоль спины, редко распускала волосы и подхватывала их у шеи громадной заколкой с кучей камней ярко-красного цвета. Мужу очень нравилась коса жены, и он ни за что не дал бы ее состричь. Это была не только ее гордость, но в большей мере его радость. Ее яркая внешность меня очень удивила, а так как я была всегда проста и бесхитростна в общении, то сразу же и задала ей вопрос о ее необычной внешности. Она улыбнулась мне в ответ, не смутилась и сразу выдала:
-Так я же цыганка, мы не можем быть другими!
А потом затащила меня к себе в гости, усадила на кухне за стол, налила ароматный чай в чашки, метнула на стол пироги, печенье, конфеты и принялась за долгий рассказ:
-Ты думаешь, истории про кражу цыганок и про их большую любовь были в прошлом? ( и она рассмеялась мелодичным смехом). А вот и нет! Сегодня мы,цыганки, можем также неистово любить, как знаменитая Кармен. И я тоже влюбилась в моего Ваню сразу. Он же в геологической экспедиции работал, когда приехал по какому-то делу к нашему табору. И молодой тогда был! А глаза какие голубые! У нас же не бывает голубых глаз. Я как их увидела, аж замерла. А он когда меня увидел, аж остолбенел! И стояли мы друг против друга, и молча смотрели. Смотрели, и впитывали глазами друг друга, узнавали. А потом я рассмеялась. А он все стоял, стоял, стоял…И все наши стали смеяться над ним. Он обиделся, ушел. А назавтра снова пришел, но злой был страшно! И я стала над ним смеяться, а он подошел ко мне и сказал: «Люблю смешливых, тебя сразу полюбил, женой моей будешь!» Но я взглянула в его глаза и страшно стало. Увидела в них судьбу свою. Веришь? Ведь цыганки другим людям судьбу предсказывают, а тут я свою увидела. И поняла, что ничего не смогу в жизни изменить, пойду за ним на край света. Но знала я, что табор не отпустит. И сказала ему об этом. А он взял меня за руку и повел за собой. И я пошла. Но дети видели ,как я уходила, и сказали отцу моему. Он схватил хлыст, сел на коня и погнал за нами. Табор шумит, отец на коне перед нами гарцует, страшно! И отец замахнулся на Ваню и уже ударить хотел, а Ваня схватил хлыст и об колено переломил. Потом упал перед отцом на колени и стал просить моей руки. А бабушка Земфира посмотрела на нас и сказала отцу, чтобы отпустил. Отец ее слушался всегда, она ведь про все знала наперед. И сник отец сразу, с коня слез и при всех благословил. И я сразу с Ваней пошла, только вещи свои взяла и приданое. У нас ведь тоже приданое положено. Но если цыганка уходит из табора, то обратной дороги ей туда нет.
-И что, не виделис ь с вашими никогда?
-Почему не виделись? Очень даже виделись. Я же к Ване пошла, он с геологами работал. А это было недалеко от табора нашего. Бульдозерист-изыскатель он был. На технике любой мог работать. Он металл любит, у него в руках любая работа спорится. Я когда увидела, как он работает, поняла, буду за ним, как за каменной стеной. Так и оказалось. Он знаешь меня, как любит? О, как!- И она сжала в кулак пальцы.- А не любил бы, я бы ему детей не рожала. У нас же, как в мультфильме получилось , четыре сыночка и лапочка дочка. И я никогда в своей жизни не работала, Ваня не разрешил, любил очень. Я рожала ему детей, вела дом и радовала Ваню уютом и теплом…
          Сыновей Златы я видела уже, они все были чернявые, кареглазые и кудрявые. В мать пошли. Старшему уже было больше 25, и у него была своя семья, для него родители в пригороде дом построили. Младшему было 16, он еще в школе учился, выбирал, куда поступать будет. А вот девочка у них была в отца: блондинка с голубыми глазами. Из всех детей она единственной светлой получилась, и кость у нее в Ваню пошла. И ее в семье больше всех любили, баловали. Но она была не в

-Не бери еду грязными руками, ты кота трогала!..
- Мой немедленно руки, ты кота держала, а коты переносчики глистов!..
-Ты сама виновата, брала кота в дом, теперь лишай! А лечить его долго…
-Фу, он грязный, не смей к нему подходить!..
- Тебе сколько лет? А все дворовых котов подкармливаешь и привечаешь! Зачем это тебе нужно?..
-Куда помчалась? Зачем берешь из холодильника еду, и кладешь в кошачью миску? Я только что покормила твоего кота! А-а-а-а-а, опять идешь дворовых котов кормить! Господи, и когда это закончится??????...
Все эти вопли я слышу каждодневно от своей мамы в мой адрес. Слышу всю мою жизнь. Однако упорно продолжаю не только привечать котов, но и подкармливать и гладить их везде и всюду, даже если они дворовые, глистастые, блохастые и больные.
        Моему нынешнему коту четыре с небольшим  года, достался он мне по случаю. Его привезли из-за границы, и он не ужился у моей дочери с ее кошкой. А наша кошка к тому времени год как умерла. Я уж и не собиралась брать новых кошек и вот, поди ж ты…
У моей дочери две кошки.
У девочки моего сына четыре кошки.
У подружки моего сына один кот.
В 1971 году меня впервые привезли в Ленинград. И когда мы заходили в булочные, то прямо у прилавков лежали кошки. Я тогда сильно удивлялась, как такое может быть? В хлебном магазине толпы кошек, и чувствуют себя весьма вольготно! Это же форменная антисанитария.
        А потом прошли годы. Булочные превратились в магазины и кошки куда-то исчезли. И только в центре Санкт-Петербурга, где-нибудь на «Ваське» или Садовой оставались островки прошлого, где хлеб все еще лежал на лотках у прилавка, где его резали на части, и где можно было увидеть толстые деревянные доски, к которым за веревочку был привязан нож. И вот там, под прилавками или около них, все еще жили толстые коты и кошки. И входящие в такие магазинчики люди, непременно их гладили и помнили историю ленинградских кошек. А она была связана с войной…
        Шла великая отечественная война, город был в блокаде зажат. Еды оставалось все меньше. По городу ходили странные люди, которые высматривали одиноких прохожих. И если те прохожие заходили в дворы-колодцы, то нередко там же и пропадали бесследно. Исчезали не только люди, но и собаки, и кошки. Раньше они свободно гуляли по дворам, метили территории. А теперь они тоже исчезали. Их попросту съедали. Другой еды или не было вовсе, или было слишком мало. Зато крысы наводнили город как-то незаметно. И жирели. Жирели потому что похоронные команды не успевали убирать трупы, а крысы успевали устроить пиршество. И когда в Смольном узнали о положении дел в городе, схватились за голову. Людей предпочитали складывать в похоронные грузовики лицами вниз. А если трупы вывозили на кладбище или к местам сбора трупов граждане, то они заворачивали трупы в простыни, покрывала или хотя бы в какую-то ткань, которая закрывала бы тело максимально. Потому что видеть то, что осталось от человека после пиршества крыс,было страшно. Даже страшнее того, что оставалось от людей после бомбежек. Там можно было оправдаться ужасами войны. А здесь никаких оправданий не было. И тогда в Смольном стали искать выход и нашли. Как только прорвали кольцо блокады, к городу из Вологды и Костромы двинулись два грузовика со странным грузом. Машины со всех сторон были затянуты кирзовыми тентами, а внутри находились клетки с …кошками! Один грузовик проследовал на Васильевский остров. Второй поехал в центр города. И там-то, ошалевшие от дороги и бездорожья, тряски и голода,кошки и коты были выпущены на волю…
         Говорят, что Рим спасли гуси. А Ленинград от послевоенной инфекции кошки. Тогда люди возвращались в свои дома, свои улицы и свой город. И заново обживались в своем частично разрушенном городе. А кошки были рядом, ели крыс и жались к людям. Они же не были уличными и дикими, они были домашними, просто судьбы их сложились так, что и их жизни понадобились для спасения города. Вот потому, когда я вижу на улице кошку, я по окраске ее шкурки определяю, откуда ее предки, какая в ее жилах течет кровь и порода просматривается. И мои, привезенные из другой страны кот и кошка, тоже внесли свою лепту в жизнь современного Питера. Так-то!