Паутинки морщин приживаются прочно и крепко.
В них - прошедшее время и юности отзвук, и след
нашей трудной любви, что случается искренне редко,
тени давних ошибок, надежд переменчивый свет.

Жар бессонных ночей подсушил побледневшие щеки,
изменились глаза, что наполнились грузом обид.
В горькой складке у рта поселились былые упреки,
а упрямство со лба через прядку густую сквозит.

Заблестели в висках перламутры осенних рассветов,
а закатный румянец застыл на капризных губах.
В них вопросы живут ,что застенчиво прячут ответы,
чей настойчивый смысл проявляется в новых стихах.

День поблек, не успев разгореться.
День бессолнечный, тихий и серый,
и холодный.В таком не согреться. 
Он ушел, оглянувшись несмело.

Так и лето, промокнув в начале,
проиграв никому половину,
стало осенью в самом финале
и ушло с головою повинной.

Нам осталось глядеться в разливы
дождевые, о радугах вспомнив
ненароком, молчать терпеливо,
не надеясь на солнечный полдень.

Нам осталась осенняя заметь
листьев, щедро летящих под ноги.

Читать далее...

[700x525]

Высоких звезд стремителен полет...
Но небеса вздыхают огорченно.
Летит на землю каждый летний год
созвездий рой светло и обреченно.

Летит и бьется об земную твердь.
Не оставляя ни следа, ни света
в земной траве. И та начнет желтеть
в исходе теплых дней, на склоне лета.

Уходит солнце в гущу облаков,
висят дождей разорванные нити.
И гаснут жизни. Испокон веков.
И новые взойдут после соитий

Под небесами.Будет светлый круг
очерчивать Всевышний чистый разум.
И будет жизнь и горечь долгих мук
в земных разливах.И немного - радость...

А звезды все летят на тишину.
И небеса вздыхают огорченно.
И я сегодня ночью не засну
в своем углу.Беззвездно освещенном.

Я училась стихам
по шагам в мостовых запыленных.
По бегущим волнам ,
среди белых прибоев и скал.
И по росным рассветам,
в туманное лето влюбленных,
и по вкусу вина,
что украсило тонкий бокал.

Я училась стихам
у заката, летящего оземь,
прямо в листья,
что тихо шуршат на остывшей земле.
И по яблокам поздним,
открывшим румяную осень,
и по каплям дождя,
что застыли на мокром стекле.

Я училась стихам ,
как словам на начальных истоках,
принимая их смысл
и упрямые сути храня.
Шли мне в душу стихи ,
проливаясь в небесных потоках.
Я училась стихам,
что учили и учат меня.

Непразднична жизнь, что заходит с утра.
По давним делам наступают расчеты.
Что нажил в душе - то не сбросишь со счета.
А птица в листве молода и хитра.

А осень в саду - незаметной приметой.
У солнца улыбка немного крива.
В слезливой росе перезрела трава.
Конфузливо жмется прошедшее лето.

А день предпоследний до боли хорош:
так чист и прозрачен, безбрежен и ясен.
Вздыхает в безветрии солнечном ясень,
сдержав свою нервную мелкую дрожь.

А птица в листве молода и хитра.
Без прошлых заслуг, в суете беззаботной.
Летает она высоко и свободно.
Нелетняя жизнь наступает с утра.

Крепко спит ребенок первый,
тихо спит второй,
третий дышит сонно, мерно
ночью голубой,
видит сон четвертый, пятый
так уютно спит,
и шестой со жвачкой мятной
за щекой сопит..

Ночь качает короб лунный,
звезды шевеля,
ветра песенные струны
трогает земля.
Колыбельные напевы
ласково звучат.
Сон хранит свои пределы,
и они молчат...

Я поправлю одеяла,
прядки уберу.
Каждый вечер так бывало
в том, другом, миру.
Малыши мои родные
выросли давно.
Прядки в волосах седые -
так уж суждено.

Не обнять мне их под вечер:
жены да дела.
Широки мужские плечи.
Снова ночь взошла.
Звезды и рассветы застит,
и глядит судьей.
Спите, дети, спите -
счастье светлое мое.

За что так хорошо на свете?
В нем нет и не было чудес.
А просто дует свежий ветер,
и звезды падают с небес.

Стихает август.Дождь сулит
бессонницу и сплин.
и звезд стеклярус вниз летит,
и птицы строят клин.

"Не будем хвастаться, что праведно живем."Б.Окуджава.

Хвалиться незачем теперь, и, впрочем, нечем.
Немилосердно время, даденное нам.
Игра на выход, счет забыт, все чет и нечет.
А жизнь и смерть нас разделили пополам.

Живем неправедно. Живем. Не ищем правых.
И жжем огни, в которых тонут города.
И забываем лошадей на переправах.
И все паромы уплывают в никуда.

Мы не готовы к переправе. Страшно поздно.
Свою неправедность оставим у реки.
А над рекою виснут спело наши звезды,
что потускнели и совсем невысоки.

Ну а пока они упрутся носом в землю,
мы упряжь тяжкую снимаем с лошадей.
Заходит ночь вокруг реки. И воды дремлют.
Плывет паром. Но он для праведных людей.

Спит кот в нагретом вырезе окна,
вольготно тело серое раскинув.
Спит в доме полуночном тишина,
неплотно шторы плотные задвинув.

И сад глядит ко мне через стекло,
дивясь такою полной тишиною.
А ветер однотонно и тепло
шумит за сонной красною стеною.

Примолкли птицы в ветреном саду.
Уже гроза на спящий мир стекает.
А я стою у ночи на виду.
И тучи прямо в дом мой заплывают.

Сегодня солнце зажжено
не для земли. Горит напрасно.
Туманно облачное дно.
И небо августа бесстрастно.

Сад затихает.Тишина
в нем поселяется надолго.
Сквозит невнятно желтизна,
которую не видно толком.

В венце из яблочных оправ,
через малиновую россыпь.
Седеют к утру гроздья трав.
Стучится нам в калитку осень.

Стареет август.Но пока
и дел, и радостей немало.
Но он валяет дурака,
хотя ему и не пристало.

Скрыв огорчений суету,
он ждет безоблачных рассветов.
И заполняет пустоту
разливом поздних разноцветов.

Уже темно. Последнее окно
горит едва, луной освещено.
И мне темно. А, впрочем, все равно
И я гляжу на лунное пятно.

Уже темно. Летящих звезд полно.
Они стучатся о земное дно.
И мне темно. И это суждено.
И я считаю звезды сквозь окно.

Уже темно. Надежно и давно.
Все в нашей жизни тесно сплетено.
И мне темно. И полночь, как вино,
все льется густо в темное окно

Как стремительно летит
время. И порой напрасно.
Зеркало уже не льстит.
Остро чувствовать - опасно.

Осторожность дань берет
незавидностью покоя.
Обязателен рассчет
жизнью прежнего покроя.

Незавидностью житья,
полуночной мертвой тишью,
той, в которой ты - судья
и старательный защитник.

Той, в которой ты - один
перед совестью и Богом.
Жизни раб и господин,
бывший, а теперь - убогий.

Льется полночи прибой
без пороков и соблазнов.
Жизни пью густой настой.
Жизнь мучительно прекрасна.

Среди страниц, написанных в потемках,
слова живут особенной судьбой.
И, собирая этих слов обломки,
я становлюсь собою, но другой.

Пустых обид бесформенные комья
я прячу, зарывая грустный клад.
И вспоминаю радость. И не помню.
И оглянувшись, тороплюсь назад.

Лежат страницы, перепутав даты.
Их зачеркнул забытый карандаш.
Я там теперь, где не была когда-то,
хоть узнаю увиденный пейзаж.

Я там теперь, где проживают вёсны,
где оживляет память острый луч
плывущего над головою солнца.
А мир - вечнозелён, а ветер - жгуч.

Он обжигает и лицо, и плечи.
Снимает кожу самых трудных лет.
Я там теперь, где наступает вечер,
который снова застит мне рассвет.

Себялюбье сброшено давно
с пережившей жизнь усталой кожей.
И, на всё и всех вокруг похожей
я живу, насколько суждено.

Не бушует страсти океан,
он, как я, сегодня молчаливый.
Я живу и выгляжу счастливой,
сочинив старательный обман.

И на склоне летнего житья,
пребывая в непрожитых зимах,
вспоминаю миг невыразимый.
Миг, в котором не бывала я.

У заката плачущего лета,
впав в разлуки верной забытье,
в черно-белом августе своем
отвергаю разномастье цвета.

Проживая лето невсерьез,
ожидаю время звездопада:
среди лоз пустого винограда
и летящих помертвевших звезд.

Осень настежь мне откроет дали,
закрывая счет моих потерь.
И судьба приблизилась теперь
к высоте и глубине печали.

Я множу чувства, пряча их в слова.
Из них свое составлю предисловье.
Потом, быть может, книгу. И молва
людская назовет ее - Любовью.

Я не создам в той книге новый слог.
Не сотворю запутанность интриги.
Мой будет прост, задумчив, даже строг.
Но только он возможен в этой книге.

Успеть хочу я рассказать судьбу,
все, что идет и проходило ею,
все, что могла или теперь могу.
Все, что посмела и уже не смею.

Писать Любовь и кистью, и стихом -
неблагодарный дар. Но искупленье
моих дорог, ошибок и грехов.
Недуг души, и радость исцеленья.

Слащавость фраз, замысловатость дней
в мои страницы не войдут нисколько.
Разливы слез и суета страстей
в них не живут, а пребывают только.

Герой ее - на удивленье прост.
Но позабыть его вам не удастся.
Он не дарил мне ни мечты, ни звезд.
Дарил детей и трудно строил счастье.

Но было много музыки в словах,
что находились в середине строя.
Герой ушел. И время на часах
споткнулось...Что за книга без героя.
    

Людмила Трембач 2

Уходит день,не день, а небыль.
Небрежно,наспех, второпях.
Насквозь промокший полог неба
лежит в березовых ветвях.

Он бросил мокрые разводы
на гладь не пройденных дорог.
Следы привычной непогоды
остались на обрывках строк.

На целый день я стала старше.
Мне этим вечером темно,
немного холодно и страшно.
А, впрочем, это все равно.

В разливах струй синеют сливы,
и ночи пишется сюжет.
Не знаю, буду ли счастливой.
Но помню, что была уже.

Мой день - пустой. К чему тут лицемерить.
Мой дом - чужой. Зачем я в доме том...
И пустоту мне эту не измерить,
И я не знаю, что придет потом.

Мой дом - пустой. Просторный и высокий.
Мой пир - чужой, и я чужая в нем.
И в пустоте мой остров одинокий.
Пора - жалеть и думать ни о чем.

Пора молчать, на море молча глядя.
А в нем кипит людская суета.
А в нем волна пустой мой берег гладит,
как глажу я пожившего кота.

Мой остров пуст. И я стою под небом.
Таким пустым, что не взглянуть наверх.
Но я смотрю, закинув взгляд нелепо
из-под молчаньем отягченных век.

Избежав клеветы и лжи,
что душе моей так понятно,
не фальшивила наша жизнь,
хоть звучала порой невнятно.

Ничего не прося взамен,
исправляя cудьбы изъяны,
с высоты неудачных сцен
жизнь звучала порой пиано.

Предоставив свободу дням,
в суете болевых моментов,
непокорностью мир дразня,
жизнь звучала порой крещендо.

Жизнь звучала. Теперь звучит.
Среди трудных, но верных сроков.
Не умеет фальшивить жизнь,
даже если звучит упреком.