Юлия Друнина
Полжизни мы теряем из-за спешки.
Спеша, не замечаем мы подчас
Ни лужицы на шляпке сыроежки,
Ни боли в глубине любимых глаз…
И лишь, как говорится, на закате,
Средь суеты, в плену успеха, вдруг,
Тебя безжалостно за горло схватит
Холодными ручищами испуг:
Жил на бегу, за призраком в погоне,
В сетях забот и неотложных дел…
А может главное — и проворонил…
А может главное — и проглядел…
Идут белые снеги,
как по нитке скользя…
Жить и жить бы на свете,
но, наверно, нельзя.
Чьи-то души бесследно,
растворяясь вдали,
словно белые снеги,
идут в небо с земли.
Идут белые снеги…
И я тоже уйду.
Не печалюсь о смерти
и бессмертья не жду.
я не верую в чудо,
я не снег, не звезда,
и я больше не буду
никогда, никогда.
И я думаю, грешный,
ну, а кем же я был,
что я в жизни поспешной
больше жизни любил?
А любил я Россию
всею кровью, хребтом —
ее реки в разливе
и когда подо льдом,
дух ее пятистенок,
дух ее сосняков,
ее Пушкина, Стеньку
и ее стариков.
Если было несладко,
я не шибко тужил.
Пусть я прожил нескладно,
для России я жил.
И надеждою маюсь,
(полный тайных тревог)
что хоть малую малость
я России помог.
Пусть она позабудет,
про меня без труда,
только пусть она будет,
навсегда, навсегда.
Идут белые снеги,
как во все времена,
как при Пушкине, Стеньке
и как после меня,
Идут снеги большие,
аж до боли светлы,
и мои, и чужие
заметая следы.
Быть бессмертным не в силе,
но надежда моя:
если будет Россия,
значит, буду и я.
1965 г.
Меж датами рожденья и кончины
(а перед ними наши имена)
стоит тире, черта, стоит знак минус,
а в этом знаке жизнь заключена.
Эльдар Рязанов
Бродский
Иосиф Александрович
(24 мая 1940 года,Ленинград, СССР — 28 января 1996 года, Бруклин, Нью-Йорк, США; похоронен на кладбище Сан-Микеле Венеции)
Известны три стихотворения, датированные Бродским днем своего рождения - 24 мая.
Ты выпорхнешь, малиновка, из трех
малинников, припомнивши в неволе,
как в сумерках вторгается в горох
ворсистое люпиновое поле.
Сквозь сомкнутые вербные усы
туда! -- где, замирая на мгновенье,
бесчисленные капельки росы
сбегают по стручкам от столкновенья.
Малинник встрепенется, но в залог
оставлена догадка, что, возможно,
охотник, расставляющий силок,
валежником хрустит неосторожно.
На деле же -- лишь ленточка тропы
во мраке извивается, белея.
Не слышно ни журчанья, ни стрельбы,
не видно ни Стрельца, ни Водолея.
Лишь ночь под перевернутым крылом
бежит по опрокинувшимся кущам,
настойчива, как память о былом --
безмолвном, но по-прежнему живущем.
24 мая 1964
Первое стихотворение, «Малиновка» датировано 24 мая 1964 года, когда Бродский был осужден и выслан на Север. Отождествляя себя с маленькой певчей птичкой малиновкой, Бродский, пользуясь традиционной поэтической лексикой, констатирует факт неволи, причем без всякого эффекта и надрыва.
Ночь. Камера. Волчок
хуярит прямо мне в зрачок.
Прихлебывает чай дежурный.
И сам себе кажусь я урной,
куда судьба сгребает мусор,
куда плюется каждый мусор.
Колючей проволоки лира
маячит позади сортира.
Болото всасывает склон.
И часовой на фоне неба
вполне напоминает Феба.
Куда забрел ты, Аполлон!
24 мая 1965
Второе, озаглавленное датой и местом написания «24.5.65, КПЗ» знаменует важный рубеж в его жизни — двадцатипятилетие. В письме к Я. Гордину от 15 июня 1965 года автор пишет: «Свой день рождения провел в тюрьме: получил семь суток за то, что опоздал из Ленинграда на три дня». Ему присущ
…там, за рекой среди деревьев,
все плещет память о гранит,
шумит Нева и льдины вертит
и тяжко души леденит.
«…И был город. Самый красивый город на свете. С огромной серой рекой, повисшей над своим глубоким дном, как огромное серое небо – над ней самой. Вдоль реки стояли великолепные дворцы с изысканно-прекрасными фасадами…».
И.А. Бродский. Из эссе «Меньше единицы»
Из цикла «Июльское интермеццо»
Воротишься на родину. Ну что ж.
Гляди вокруг, кому еще ты нужен,
кому теперь в друзья ты попадешь?
Воротишься, купи себе на ужин
какого-нибудь сладкого вина,
смотри в окно и думай понемногу:
во всем твоя одна, твоя вина,
и хорошо. Спасибо. Слава Богу.
Как хорошо, что некого винить,
как хорошо, что ты никем не связан,
как хорошо, что до смерти любить
тебя никто на свете не обязан.
Как хорошо, что никогда во тьму
ничья рука тебя не провожала,
как хорошо на свете одному
идти пешком с шумящего вокзала.
Как хорошо, на родину спеша,
поймать себя в словах неоткровенных
и вдруг понять, как медленно душа
заботится о новых переменах.
1961
***
Цикл «Июльское интермеццо», написанный в 1961 году, составили девять стихотворений, отразивших жизнь поэта в те времена. В совокупности они представляют собой маленькое лирическое произведение, расположенное между двумя крупными поэмами Бродского – «Шествие» и «Петербургский роман».
|
Это цитата сообщения astra4 Оригинальное сообщение
Рамочка "Утро лучезарное"
Это большая удача в жизни — найти такого человека, чтобы было приятно смотреть, интересно слушать, увлеченно рассказывать, не тягостно молчать, искренне смеяться, восторженно вспоминать и с нетерпением ждать следующей встречи.
___
Габриэль Гарсиа Маркес
Марина Цветаева
_ _ _
Кабы нас с тобой — да судьба свела —
Ох, веселые пошли бы по земле дела!
Не один бы нам поклонился град,
Ох, мой родный, мой природный, мой безродный брат!
Как последний сгас на мосту фонарь —
Я кабацкая царица, ты кабацкий царь.
Присягай, народ, моему царю!
Присягай его царице, — всех собой дарю!
Кабы нас с тобой — да судьба свела,
Поработали бы царские на нас колокола,
Поднялся бы звон по Москве-реке
О прекрасной самозванке и ее дружке.
Нагулявшись, наплясавшись на земном пиру,
Покачались бы мы, братец, на ночном ветру…
И пылила бы дороженька — бела, бела, —
Кабы нас с тобой — да судьба свела!
Беатрис Оффор в своей мастерской. 1902.
Даны мне были и голос любый,
И восхитительный выгиб лба.
Судьба меня целовала в губы,
Учила первенствовать Судьба.
Устам платила я щедрой данью,
Я розы сыпала на гроба…
Но на бегу меня тяжкой дланью
Схватила за волосы Судьба!
Петербург, 31 декабря 1915
Беатрис Оффор, британская художница. «Судьба». 1894.
Есть картины, похожие на омуты. Чем дольше в них смотришь, впитываешь в себя, тем больше они тебя затягивают. "Судьба" Джона Уильяма Уотрехауса - одна из таких картин.
В 1899 году в Южной Африке началась англо-бурская война, а весной 1900 года 350 художников участвовали в сборе средств для поддержки британских войск. После выставки картин в Лондонской Ратуше они были проданы с аукциона Кристис, который собрал 12000 фунтов стерлингов в пользу фонда Artists' War Fund. «Судьба» была написана специально по этому поводу, над росписью Уотерхаус написал Artists' War Fund. Картина была выделена как одна из наиболее примечательных в выставке.
***
Джон Уильям Уотерхаус (1849-1917). Судьба. Холст, масло. 68,6 х 54,6. 1900. Тоунли Парк.
Клеветникам России
---
О чем шумите вы, народные витии?
Зачем анафемой грозите вы России?
Что возмутило вас? волнения Литвы?
Оставьте: это спор славян между собою,
Домашний, старый спор, уж взвешенный судьбою,
Вопрос, которого не разрешите вы.
Уже давно между собою
Враждуют эти племена;
Не раз клонилась под грозою
То их, то наша сторона.
Кто устоит в неравном споре:
Кичливый лях, иль верный росс?
Славянские ль ручьи сольются в русском море?
Оно ль иссякнет? вот вопрос.
Оставьте нас: вы не читали
Сии кровавые скрижали;
Вам непонятна, вам чужда
Сия семейная вражда;
Для вас безмолвны Кремль и Прага;
Бессмысленно прельщает вас
Борьбы отчаянной отвага —
И ненавидите вы нас…
За что ж? ответствуйте: за то ли,
Что на развалинах пылающей Москвы
Мы не признали наглой воли
Того, под кем дрожали вы?
За то ль, что в бездну повалили
Мы тяготеющий над царствами кумир
И нашей кровью искупили
Европы вольность, честь и мир?.
Вы грозны на словах — попробуйте на деле!
Иль старый богатырь, покойный на постеле,
Не в силах завинтить свой измаильский штык?
Иль русского царя уже бессильно слово?
Иль нам с Европой спорить ново?
Иль русский от побед отвык?
Иль мало нас? Или от Перми до Тавриды,
От финских хладных скал до пламенной Колхиды,
От потрясенного Кремля
До стен недвижного Китая,
Стальной щетиною сверкая,
Не встанет русская земля?.
Так высылайте ж нам, витии,
Своих озлобленных сынов:
Есть место им в полях России,
Среди нечуждых им гробов.
<1831>
Родился в посаде Кибарты близ станции Вержболово Ковенской губернии в Литве в бедной еврейской семье. Кроме Исаака в семье росли ещё трое детей: брат Авель-Лейб и сёстры Тереза и Михле. В 70-х годах семья перебралась в Москву. В 1875 умерла мать Левитана, и вскоре от тифа умер и отец. Семья жила в ужасающей нищете.
В 1873 году Левитан был принят в в Московское училище живописи и ваяния. Его работа “Симонов монастырь” была признана одной из лучших на студенческой выставке 1879 года. Левитан учился в пейзажном классе у Саврасова. Его педагогами были так же Перов и Поленов.
Его товарищ по училищу Нестеров рассказывал о Левитане: "Левитан сильно нуждался. Про него ходило в школе много полуфантастических рассказов. Говорили о его большом даровании и о великой его нужде. Бывали случаи, когда Исаак Левитан после вечерних классов незаметно исчезал, прятался в верхнем этаже огромного старого дома. Вот здесь-то юный Левитан, выждав последний обход опустелого училища солдатом Землянкиным, прозванным "Нечистая сила", оставался один коротать ночь в тепле, оставался на долгий зимний вечер и долгую ночь, чтобы утром натощак начать день мечтами о нежно любимой природе... Талант в самом деликатном возрасте столкнулся с жестокой нуждой... Завязалась борьба на долгие годы: победителем вышел талант - нужда, зависть, недоброжелательство отступили, но, увы, враг более сильный, мрачный (болезнь) подстерёг и убил его."
Картина, представленная Левитаном на звание классного художника, не была признана достойной медали; другую картину он писать не захотел и в 1884 году бросил училище. Тогда же он стал участвовать в выставках московского общества любителей художеств. В 1886 году он впервые показывает у передвижников “Весну”. С 1888 Левитан постоянно участвует в передвижных выставках. В 1898 году Левитан принимает участие в выставке “Русских и финляндских художников”, устроенной С. Дягилевым, в 1899 и 1900 годах в выставках “Мир искусства”. В 1898 Левитан выставляется в Мюнхене на выставке “Secession”, в 1900 - на всемирной выставке в Париже.
К художнику приходит слава. Его работы высоко оценили современники. Художника в прессе называли создателем "пейзажа настроений", "интимного пейзажа", певцом "мечтательных элегий". Однако несмотря на растущую известность и материальное благополучие грусть и вселенская печаль проходит через всё творчество Левитана. "Ни солнце, ни весна никогда не были радостными на картинах Левитана, - писал биограф Левитана С. Глаголь. - Даже в весеннем пейзаже Левитан чувствовал какую-то грусть, более свойственную осени..."
Были причины этому, которые крылись в самой натуре художника. М. П. Чехова писала в воспоминаниях:" вдруг его охватывала какая-то мучительная тоска. В этих приступах мрачного настроения было что-то болезненное и ненормальное. Они наступали без всякой причины, без всякого повода, как-то вдруг. Что лежало в их основе, на это я никогда не могла дать себе определённого ответа. Тут было много недовольства собой и неудовлетворённого самолюбия, но было и ещё что-то, чего я не могла определить. Левитан был адски самолюбив, он понимал силу своего таланта, но всё ему казалось мало. Хотелось от себя чего-то гораздо большего... Антон Павлович видел в этих настроениях именно нечто больное, не приходящее извне, а поднимающееся изнутри человека..."
Приступы тыжёлого настроения были подчас так сильны, что Левитан дважды пытался покончить с жизнью.
Эти настроения можно объяснить и сознанием обречённости, вызванным неизлечимой болезнью сердца, которой страдал художник.
С этими приступами Левитану помогали справиться его друзья Чеховы, с которыми он сблизился ещё в училище. Товарищ по училищу Николай Чехов ввёл Левитана в свою семью, в которой тот стал родным человеком. С Антоном Павловичем Левитан дружил до конца своей недолгой жизни, правда, был период, когда они не общались: Левитан обиделся на Чехова за то, что он вывел некоторые моменты отношений его и близкой ему художницы С. П. Кувшинниковой в рассказе "Попрыгунья".
Чехов любил Левитана и считал его "лучшим русским пейзажистом". Именно к Чехову в Ялту приехал Левитан,
Иван Бунин
---
Прошли дожди, апрель теплеет,
Всю ночь — туман, а поутру
Весенний воздух точно млеет
И мягкой дымкою синеет
В далёких просеках в бору.
И тихо дремлет бор зелёный,
И в серебре лесных озёр
Ещё стройней его колонны,
Ещё свежее сосен кроны
И нежных лиственниц узор!
<1898>
Художник: Алексей Кондратьевич Саврасов. Повеяло весной. 1890-е годы;
Весна, 1880-е; 1883.
Наталья Крандиевская-Толстая
---
Виноградный лист в моей тетради,
Очевидец дней былых и той
Осени, что в спелом винограде
Разлилась отравой золотой.
Выпито вино того разлива
Уж давно. И гол, и пуст, и чист
Виноградник, где он так красиво
Пламенел, засохший этот лист.
Те стихи, в которые закладкой
Вложен он, — боюсь перечитать.
Запах осени, сухой и сладкий,
Источает старая тетрадь.
Катарина Кляйн (Catharina Klein, 1861–1929) — немецкая художница эпохи модерна.
Родилась Катарина в 1861 году в Eylau в Восточной Пруссии (ныне Россия — Калининград), после переезда в Берлин усиленно занимается изучением живописи и в скором времени становится самой известной «цветочницей» Германии.
В настоящее время сохранилось очень малое количество ее полотен, поэтому судить о ее творчестве и стиле мы можем только на основе открыток, календарей и плакатов, которые печатались по мотивам ее работ.
Это цитата сообщения TANIUSA47 Оригинальное сообщение
Наша жизнь — холст, а мы-художники. И если вдруг картина стала чёрно-белой ,то стоит взглянуть на кисть в твоей руке: того ли цвета акварель ты выбрал?
 |
Это цитата сообщения TANIUSA47 Оригинальное сообщение
Если пусто в душе — значит время сменить маршрут. Запиши в голове разборчиво, без чернил: Если любят тебя — обязательно подождут, если счастье придет — значит ты его заслужил...© Ах Астахова .
| |
Давид Самойлов
---
Какой нам странный март подарен!
Он был и нежен, и суров,
И простодушен, и коварен —
И полон снега и ветров…
Был март несбывшихся желаний,
Ненужных, застарелых пут,
И затянувшихся прощаний,
Которым срока — пять минут…
Морозный март в снегу по пояс,
Он жил беспечно, как дитя,
О будущем не беспокоясь
И о прошедшем не грустя…
<1957 >
Художник: Толстая София Андреевна. Гиацинты и крокусы. Холст на картоне, масло. 22,5х26. Музей-усадьба Ясная Поляна.
Фото: Толстая Софья Андреевна в спальне московского дома. 1898 г. Хамовники.