Друзей у меня – единицы,
Зато настоящих друзей,
Кто радостью может делиться,
Не только моей, а своей!

Кто искренне, честно, без лести,
Поздравить с успехом спешит.
И плачет над бедами вместе...
И дружбой, как я, дорожит.

Кто подло в беде не бросает,
Снимая намордник с лица,
Как злобный шакал не кусает,
Нутро проявив до конца...

Не это ли повод чудесный
"Спасибо" за дружбу сказать?!
От Бога они, если честно.
А вот остальные – как знать?

Бывают такие подруги,
Что хуже заклятых врагов.
В беде убегают в испуге,
Примкнувши к стране слизняков...

И выглядят очень нелепо...
Лишаются звания "Друг".
Беда современного века –
Предателей замкнутый круг.

Враги не опасны, как эти,
Что дружат на две стороны.
Разносят дешёвые сплетни...
Вот эти-то – от сатаны!

Дай Бог – разглядеть, не поддаться
На лживых улыбок крючок.
Друзья не позволят сломаться,
А эти – нажмут на курок...

Количество здесь не годится,
Ведь искренность в дружбе важней.
Пусть будет друзей единицы –
Зато настоящих друзей!

Ирина Самарина-Лабиринт

В еврейском доме мальчик играет на скрипке, а пудель ему подвывает в такт. Наконец отец не выдерживает и говорит:
– Моня, прекрати это немедленно! Ты можешь играть то, шо пудель не знает?

***🍀☘🍀

Конферансье в филармонии:
— Берта Гинзбург …Каприз №23.
Тихий голос из зала:
— Шоп я так жила, она свои капризы ещё и нумерует.

Одесский юмор практически всегда ассоциируется с еврейскими анекдотами. И это не случайно Ведь евреи этого удивительного приморского города, их шутки, диалоги, высказывания известны во всем мире. Причем интересно, что сами люди этой национальности особого значения своему оригинальному общению не придавали. Это, в основном, замечали приезжие, от души смеявшиеся над местными речевыми оборотами. Они их фиксировали письменно или в памяти, вывозили фразы и анекдотические ситуации из города, которые впоследствии, передаваясь из уст в уста, дополнялись подробностями, обрастали легендами, распространяясь по всему миру.

— Роза, а шо вы делаете сегодня вечером?
— Я согласна!

Я стихов никогда не писала,
А теперь вот, представьте, пишу,
Я отрежу кусочек от сала
И на черный батон положу.

Я налью себе крепкого чая,
Чтобы хлебушек с салом запить.
Я стихов никогда не писала,
Это дело пришлось полюбить.

И теперь я пишу и глотаю
Бутерброды один за другим
И о чем-то всё время мечтаю,
Но мечты мои тают, как дым.

Ну, а масса моя возрастает,
Уже страшно вставать на весы...
Я отрежу кусочек от сала
И кусочек вон той колбасы.

Не судите меня, люди, строго,
Быть хорошею мне суждено,
А хорошего может быть много,
Да не может быть— просто должно!

Римма Коган выросла застенчивой, спокойной и молчаливой домоседкой – слова не вытащишь. А мать ее – Эля – имела горячее желание выдать дочь замуж. Эля вообще была голосистая, хваткая, прошедшая огонь, воду и тестя, чуть не спалившего дом. Она обладала талантом расцвечивать любую историю ярчайшими красками.

— Тётя Циля, а почему вы вышли замуж за дядю Борю?
— Потому, что дядя Боря был с чувством юмора.
— Как это?
— Ну, он всё время шутил, что у него нет денег...

— Моня, зачем ты женишься на такой молодой! Ты умрешь, а она останется.
— Лучше пусть останется, чем не хватит!

— Алло, Изя дома?
— Пока да.
— А я могу зайти?
— Только быстро, через полчаса выносим.

Ее песни обожал Гагарин, а вслед за ним – и весь Союз. Однажды она вышла на сцену и больше с нее не спускалась. Ни козни цензоров, ни рак не помешали Майе Кристалинской стать по-настоящему народной артисткой. Впрочем, звания этого она так и не получила.

В конце февраля 1932 года в семье Владимира и Валентины Кристалинских родилась дочь, которую назвали Майей. Это имя девочке досталось от сестры, умершей во младенчестве. Тогда, не в силах смириться с потерей долгожданного ребенка, отец решил: если у них родится еще одна дочь, то ее назовут точно так же. Родителей предупреждали, что давать дочери имя умершего ребенка – плохая примета, но те лишь отмахивались: «Суеверия!»