Вот они и ушли, а я теперь "вырос" и стал самостоятельным. Как обычно я с трудом узнал тот коридор, в которм был множество раз. Как обычно, я то слеп, то прозревал. Как обычно я слышал немного позади чьи-то шаги, рычание, тихий смех и негромкие разговоры. В этот раз я решил поднятся по леснице сам и сам выйти на улицу, без компании. Я повернулся и сказал им, чтобы они остановились. На мгновение все смолкло, но тут опять стали раздаватся шаги. Нет! стойте там! -кричал я. Слепой, но упрямый я встал посеридине коридора, широко расставив ноги и вытянув руку в их сторону, ладонью вперед. Стоп! Но они все равно подошли. И тут я увидел их. Все эти до боли знакомые лица из несуществующих миров.
- Нам пора, мне даже ... сказал: "вон у него какая здоровая собака выросла" - а я и не заметил, - и тут я вспоминаю собаку о которой мне говорят. Я вспоминаю и того маленького полуслепого щенка, которого я нашел вечность назад. И я вспоминаю как он рос, и как он матерел. Как он всегда был рядом со мной и тогда, когда я сам был собакой и когда он был человеком. И я вижу и его - вот он сидит рядом и шумно дышит, вывалив огромный язык.
А я смотрю на них - спутников, товарищей, друзей. Они повторяют - нам пора. Как же так - восклицаю я,- неужели больше не увидимся? В моей голове проскальзывают сотни маленьких воспоминаний о том как мы учились вместе этому странному месту, о том как боролись, о том как выручали друг друга. Через мгновенье, я все это забуду и в памяти останется лишь воспоминание о том, что что-то было. Они поднимаются по леснице. Погодите - кричу я - мы хоть из одной вселенной? Может мы из одного города? Может мы увидимся, там?
Мне в ответ пожимают плечами. Тот, который ..., поворачивается хитро улыбается из-под своей нелепой стетсоновской шляпы и говорит "килограм скажи хотя бы" и я вспоминаю его дурацкую привычку всегда на вопрос "который час" отвечать в килограммах. Вроде бы, мы даже шутили, что и тут его найти можно по этой глупости, мол, такое не забывается.
ну так вот..
Сейчас четыре килограмма пополудни, начало пятого.

Настроение сейчас - zip

и вот бывает так: однажды ночью ты просыпаешься оттого, что кто-то стучит в дверь. Ты встаешь, и прямо в том, что на тебе надето идешь открывать дверь. И уже прикосаясь к замку ты снова слышишь стук. И ты ясно слышишь.. Ты слышишь, что стук идет изнутри,,,

Однажды полярной ночью, как раз на 45 день, перед самым рассветом чилухе приснился сон. Снилось ей, что будто она видит пингвина, но который был вовсе не пингвин - какой-то большой и весь покрытый то ли белой, толи черно-бурой шерстью и смотрел на нее, чилуху, то ли желтыми, толи зелеными, то ли оранжевыми глазами из под больших куститстых бровей. Он топтался и что-то говорил, и чтобы понять его, чилухе приходилось все время каркать.
Хотя (чилуха думала об этом), возможно, она каркала потому что громадный пингвин без клюва, говорил совершенно бестолковые и глупые вещи. Он говорил, что та светлая мечта чилухи, однажды взять и улететь в австралию, где она будет ловко уворачиватся от бумерангов, парить в теплом небе раправив крылья и гадить на головы копошащихся внизу аборигенов, не может осуществится. Он говорил что австралии нет, как нет и бумерангов, в доказательство этого он показывал, ловко и неожиданно вытаскивая, из подмышки иллюстрированные путеводители и энциклопедии, и учебники физики и аэродинамики и многие другие удивительные свидетельства, которые свидетельствовали о том что почти ничего нет. Чилуха мотала головой в разные стороны, вспоминала все свои ожидания и пронзительно каркала.
- что же тогда есть? - раздраженно и недоверчиво каркала чилуха - что есть кроме этой белой пустыни?!
И тогда громадное существо улыбнулось и чилухе стало по-настоящему страшно. Это сон! - сказала себе челуха - и он превращается в кошмар!
- есть сердце - сказал странный пингвин - только твое сердце.

Сначала она просыпается. Потом она открывает глаза, она одна в темноте, и темнота входит в нее. Она потягивается и потом делает вдох, и мир входит в нее. Она встает. В ее правой руке смерть, в ее левой руке ключ, в ее серде могила. Вода проснулась, пришла зима. Она делает шаг.

А в это самое время, посреди безбрежной ледяной пустыни стоял старый больной пингвин. Он смотрел на мороз и иногда пытался клевать ветер.
За этим занятием его и застала чилуха - антарктическая ворона.
- Все щелкаешь клювом, старый разбойник? - поинтересовалась чилуха.
Пингвин отвлекся от своего дела и посмотрел на ворону. Потом он шлепнул ластой по ледяной глыбе, на которой он стоял и сказал:
- Посмотри сама, если не веришь себе.
Ворона нахохлилась и тревожно немного поскакав по льду, скосила свой единственный правый глаз туда, куда указывал пингвин.
- Ого! О-ля-ля! - воскликнула чилуха - Неужели это произошло?
Пингвин молчал и снова смотрел на мороз.
- Что ты молчишь? Вода правда проснулась? - каркала ворона.
Пингвин еще раз попытался клюнуть ветер.

Воин, сотканный из пепла,
Его тело - рот воды и ветра,
Его мысли как цветы,
Его помыслы пусты.

Путник, слепленный из смерти,
Сердце в нем - насос из жести,
Он уже не поет,
Но все же идет.

(Песня, крашенная кровью,
Прочь уходит, вместе с солью,
Здесь не поют,
Тут рыбы живут.)

Сначала прошло много дней. Дни выстраивались в очередь и превращались в недели, месяцы, годы. Пути Огира и человека разошлись, вера стерлась, и новые пути манили взор. У людей засыпало сердце, и просыпалась алчность. Эта ненасытная жажда с позиции здравого смысла была практична и открывала новые, захватывающие пути. Алчность, внезапно распустившись одним красивым цветком в каждом из них, из этих людей заиграла разными лепестками…
Зов застал Огира в пути. Он знал, что непременно доживет до того момента, когда услышит его. Он бросил взгляд на небо, то самое, которое огир зовут иллиардэ , и увидел ветер, который все рассказал ему. Рассказ был долгий и печальный, как зима пути , и Огир молча слушал, легонько покачивая головой. Когда рассказ закончился, Огир съел ветер и топнул правой ногой.
Путь треснул.
Сквозь трещину пути Огир проскользнул в Тихую Долину, Нират , ту самую, которую древние называли Место Одной Дороги. И действительно, Огир увидел дорогу и пошел по ней. Эта дорога не была прямой, но и нельзя сказать, чтобы она была извилистой. Огир шел не оборачиваясь и даже не заметил, как у обочины появился первый Безмолвный Помощник. Безмолвный помощник повернулся к Огиру и съел все его надежды. Огир шел дальше по дороге и встречал разных безмолвных помощников, которые молча и стремительно лишили его всего, что у него было, и огир совершенно пустым вышел к Озеру Смерти, пришел легким как пушинка, или может еще легче, и это был конец дороги.
И Огир умер.

Есть немало вещей, которые прячут свое волшебство в повседневности. Растворяясь в бесконечных повторах, они становятся прозрачными, как стекло. У стекла же своя особая порода, стекло – это друг. Огир полагают что природа стекла – это природа стены, оберегающей своего жителя. За стеклом уютно и безопасно, можно смотреть на буцство природы как это делают дети и старики или не замечать вообще, просто пользуюсь дневным светом и сбереженным теплом, как это делают взрослые. Стекло это та штука, которая сделала место ночевки ЖИЛИЩЕМ. Стекло это то, что остановило человека, который по природе своей склонен к комфорту и спокойствию. Огир считают, что только ступая по своим путям, можно слушать песню.
Покой и спокойствие примиряют человека с неизбежностью смерти.
Огир искренне считают стекло – одним из гениальнейших изобретений людей. Огир полагают, что если со стеклом поступить крайне причудливым образом, к примеру напылив серебра на одну из его сторон, то можно получить зеркало, ту самую штуку, которая позволяет человеку увидеть что же на САМОМ ДЕЛЕ его окружает и понять природе стекла. И-га, утверждал, причем абсолютно искренне, что любую свою слабость, можно повернуть таким удивительным способом, что она перестанет быть твоей слабостью, а станет волшебным инструментом, который сможет изменить твою судьбу… Правда как всегда И-га добавлял какое-то едкое исключение, - но это, конечно, не касается людей - люди, как правило не поворачивают свою слабость, а начинают ей гордиться, называя ее «индивидуально особенностью», которая как раз по их, людскому мнению, и отличает одних от других.

Капля медленно набухает, она растет и увеличивает свой вес. В какой-то миг, когда она наконец чувствует себя уверенно она отрывается от никелированной поверхности крана и стремительно несется вниз.
- Кап.
За мельчайшие доли секунды, так быстро, что человеческий глаз не успевает отследить ее движение, капля разбивается на сотни мельчайших частей, разбрызгивая себя по поверхности раковины, растворяясь в бесконечном количестве таких же капель… Теперь ее не узнать и не найти. Но она там, на дне, где сотня ее мельчайших отражений смотрит вверх на то, как набухает следующая капля…

Возвращение всегда странно. Первым ты начинаешь слышать голоса.
- Что происходит?
Капли живут своей собственной непостижимой жизнью, и иногда они возвращаются. Когда возвращается человек, к нему возвращается память.
- Когда мы успели себя потерять и где?
В глазах еще стоят отражения неведомых городов, ноздри щекочет чудесный запах мереллы, но ты уже здесь. Ты вернулся.
- …ажется - вот, нащупала...вот то самое, свое, сердцевинка – и …
Это чьи голоса? Зачем они?
- Это мы… те, кто остался на дне…
Тогда где Я? Там откуда все началось? Значит все сначала?
- Что же я сделал не так?

Огир не умеют возвращаться, они могут скакать по путям как кузнечики, но обратно вернутся нельзя. Это Правило. Правило едино для всех. Когда слышишь песню Правил, многое становится понятно. Вернутся назад нельзя. Если ты все-таки вернулся, значит ты никуда и не уходил.

Когда мы вошли в Город, солнце уже спряталось за горизонтом. Каменная кладка улиц странно пружинила под ногами, отвечая каждому шагу каким-то неуловимым движением.
- Сумерки приносят особое настроение Городу, в сумерки Город превращается в струну, играя на которой можно поймать свое сердце в новую мелодию - сказал Огир - будь осторожнее в танце.
Я согласился с тем, что отзвук шагов действительно приобретает странное звучание, чем-то напоминающее какую-то мелодию, которая непонятным образом влияла на мою диафрагму, меняя темп и глубину дыхания.
- Раньше здесь было нечто особое, учти, это ОЧЕНЬ необычное место.
- Что здесь было? Что-то враждебное?
- Нет, конечно, это место могло бы быть стеддингом, но это не стеддинг. Здесь обитала какая-то иная сила, однако, близкая по духу стеддингу.
Мы шли по широкой улице, по сторонам которой располагались большие строения. Они не выглядели ни угрожающими, ни пугающими, но что-то было странное, особенно странное в трех домах, два из которых располагались на левой, а один на правой стороне. Я остановился и присмотрелся к ним. Огир тоже остановился и молча смотрел на меня. С того места, где мы стояли можно было сразу наблюдать все три дома. Я смотрел стараясь понять, что же меня заинтриговало, и вдруг понял - окна, архитектурные украшения и тени образовали намек на узор, нечто вроде ажурного овала. Я обратил на это внимание Огира.
- Хм - Огир удивленно посмотрел на меня. В следующее мнгновенье я умер.
.поворот.
После того, как Он увидел Город в Нем произошла непонятная мне перемена. Когда мы вошли в город, Он стал пританцовывать, отбивая ногами ритм неизвестной мне мелодии. Однако Город хорошо знал эту мелодию. Казалось Город вышел из вечной дремы и прислушивается к человеку. Это было очень странно. Вдруг Он остановился и указал мне на Три Столпа Путей и стал сбивчиво рассказывать про несуществующие тени, узоры и окна. Когда я проследил за его рукой, то я увидел что он обводит мелодию врат, рукой рисуя то, что только что услышало мое сердце.
Я услышал.
Я услышал ту мелодию, что вечно обитала в Городе, хотя даже не так, - скорее, Город был построен, чтобы наполнить эту мелодию более сильным и выраженным звучанием. Это была мелодия перехода и Он указывал на ворота, на Ворота Обратной Стороны Города. Это и было тем знаком, которого я ждал. Я понял, что моя судьба теперь неразрывно связана с судьбой человека, что он член моей фарры и мне предстоит стать его учителем, совсем как когда-то И-га стал моим. Тогда я протянул к нему руку и убил его.

Он обычно задавал странные вопросы. Например спрашивал, почему мол, у тебя на ушах кисточки? Вот такие вопросы он мне и задавал. Я не знал тогда как отвечать на очевидные вещи. Я пытался нащупать границу, ту самую, за которой вопрос превращается в ответ. Теперь я понимаю, что это было слишком по-человечески. Тогда же чтобы найти ответы, я сделал единственное возможное - предложил совершить совместное путешествие. Туда, где люди собирают себя. В то место, где живет начало всех страхов. В межзеркалье.
.поворот.
Я, как и вы, полагал что зеркало отражает только лишь потому, что есть такой закон, из области физики, где описывается правило, которому должен следовать луч света в определенных условиях. Такие дела. Он сказал, что есть место такое место где этот закон собирает сам себя, как и все другие известные людям законы. Да ну? - говорил я - и соотносимо с чем это место находится?
- Не с чем, а с кем - отвечал Огир - оно находится соотносимо с тобой, с той твоей стороной, которая отвечает за твою человеческую природу.
- Да что это за место такое? - вопрошал я
- Равнина - отвечал он - Сияющая Равнина.
- А что за песни у этой равнины? Там ведь должнгы быть песни так ведь?
- Конечно там есть песни, это особые песни. Песни межзеркалья мы же называем эти песни обратными, то есть это не песни сердца, эти песни само сердце песен.
- Это игра словами! Запутанная и мудреная.
- Да ну? - сказал Огир и вытолкал меня туда, на Сияющую Равнину.
Так я увидел Город, и там я нашел свою смерть.

первый ответ

Я испытываю странное, очень странное ощущение от внезапного наплыва читателей. Я весьма гостепериимное существо, по крайней мере, думаю так. Наверно, эта экспансия началась благодаря тому, что Маленький_Демон, в том дневнике, что про_обитателей_ЛиРу, как-то так ловко упомянул это место, что привлек непривычное для авторов этого дневника внимание...
Самое интересное во всей этой истории, что дневник уже закончен, ведь он создавался с одной единственной целью - поймать двух людей и удивить еще трех. Эти люди - те самые четыре женщины, что появляються на его страницах, и одна другая, которая там никак не упоминалась. Одна из "случайных" читателей как-то спросила Огира, откуда он берет все свои истории. Само собой, ВСЕ истории, никак не выдуманны, все это правда. Нет никакого "мифического существа", он есть , здесь, хотя как раз сейчас его нет... ну а я, да, я был сражен. Была и ведьма, и видимо, и все еще где-то она есть, и пока я не видел существа сильнее и могущественее...
Все это правда, читайте, если оно вам надо.
Так, теперь про "теперь".
Этот дневник не закрыт и как-то квело продолжается, но уже без той цели, которая как стержень пронзительно окутывала дневник. Сейчас мои посты идут без олайте. хотя все может быть, может потом я увижу Цепь или Огир заметит ее. Сейчас я пишу не про себя и не про свое понимание (этот пост,думаю, первое и последнее исключение). Это обрывк и того, что мне доступно и не "невольные ассоциации", мои ассоциации теперь уже далеко не мои, это я вам говорю как специалист по ассоциациям, специалист с высшим образованием, это я к тому, что знаю, про что говорю. И я действительно считаю, что никакой текст ничего не изменит, ни этот, мой , ни те. Текст не может ничего изменить. Изменить может только песня, и это, в общем-то, крайне нелепое утвержение лишний раз доказавает, что умным людям здесь будет неинтересно. Я ничего не имею против здравомыслия и формальной логики, но, извините, я вне ее. Я чужак в компани нормальных людей такой же вымысел как и Огир. И пересказы песен огир могут восприниматься как такой же вымысел... Впрочем, если вы ничего не поняли из того, что я сказал, это хорошо, значит мы одной крови.

Ветер... Но сначала про людей. Люди мыслят предметами. Мысли теряют подвижность, поскольку привязаны к удивительным глыбам, которые поселяются в человеческом сознании. Эти глыбы люди выражают в самом лучшем средстве (кстати, средство- предмет) систематизации знаний - Схеме. Если рассмотреть любую схему, то видно, что она состоит из кусков, очерченных рамкой - глыб, соединенных разным образом. Этот разный образ - бывает двух типов - либо таблица, где связь - это соседство и принадлежность к разделам, либо рисунок, где глыбы имеют отростки-стрелки, которые как щупальца присасываются к другим глыбам... Стиль, тот что видно в схемах, определяет мышление людей, как мыслящих существ.
Однако есть вещи (глыбы?), которые не вписываются в схемы.
Ветер - это способ движения, с точки зрения огир. Его основное отличие от других путей - это абсолютная непредсказуемость, и одновременно максимальная легкость в управлении. Ветер - это такой путь, который учит невообразимым образом, обращая внимание на упущенное, на то, чего уже совсем нет и никогда не будет.
Попробуйте нарисовать такой ветер на схеме. Он подвижен... Некотроые люди стараясь выйти из замкнутого круга основанного глыбами сознания, смещают акцент с глыб на стрелки, которые символизируют изменение, движение, превращение...
Но ветра там нет.
Ветер указывает на то, что не указано на схеме, на облака. А облака - всем известно, отражение пути... Зачем все это? Чтобы ответить на этот вопрос, надо всего лишь выйти навсречу ветру и спросить.
В песне ветра всегда есть ответ...

Она уже здесь. Начало августа, стойкая жара, но Она уже здесь.
Осень.
Осень это не время года, это чувство. Это может быть чувство беспомощности лета перед зимой. А может быть местью мертвой весны.
Осень - это поступок.
Осень это особая пора. Это такое время, когда первые ручейки понимания начинают тихонько журчать на краю наших мыслей. Это далеко не пора всех ответов, это время хороших вопросов. Культура, та, что создана людьми, догадывается об этом и срубает одним махом все... так Осень стала моментом начала ученья...
Осень - это время.
Желтые листья (чуть позже), срываются с деревьев, кружатся в ветре и все-таки падают вниз... Знающие люди могут сказать, что листья падают, чтобы зимой деревья от жажды не умерли, потому что на листьях нет коры. Огиры же считали, что листья следуют своим путем, а некоторые из людей говорили про путь листа...
Осень - это дорога.

На улице стоит злая ночная жара, такого сорта который бывает только в душных квартирах... А в моей голове идет дождь. Звучит это, конечно, смешно, но мне сейчас не до смеха. Впрочем и не до печали.
Я еще никого не утомил своими переживаниями?
Огир ушел в совсем темные (он говорит глухие) места, и приходиться действовать без него. Ведьм не видно, но слышны отзвуки их мрачных песен. Это значит, что Они еше живы.
А как поживают Ваши Ведьмы?
Яд, который жжет каждого из нас, людей, сейчас потихоньку плавит меня, и чуствую я его острее чем обычно... но...
Мне повезло, дождь который своим шумом накручивает остатки моих нервов немного тушит ядовитый пожар.
Кто бы мог подумать, что у разума есть обратнаая, светлая сторона?
Мне повезло, я это услышал... а многие (может и Вы?), не видят и сумрака разума...
Мне повезло, повезло...
Кому здесь еще повезло?
Тут выходит на сцену многими любимая Теория Понимания.
Никто не сформулировал ее постулатов.
Но мир делиться на тех, кто верит, что понимание штука недостижимая и тех кто думает, что в принципе, возможно...
Я так понимаю: если этот текст вызывает у вас стойкое отвращение, то вы психически здоровы, однако есть уже тревожные симптомы, если дочитали до этого места.
Зачем вам Это?
Зачем вам читать чужие дневники?
Собственной жизни мало?
Есть надежда найти свое отражение в чужом тексте?
Кого-то кто сможет понять вас?
Понимание - это всегда песня, причем не та часть где слова, а та, где мелодия... В тексте нет мелодии. Но может быть настроение... Но людям его не ухватить.
Есть сомнения?
Текст - это всегда цензура, и строится он не по гармоничным правилам, а по цензурным соображениям. В этом тексте нет ни слова правды, здесь нет ни меня ни моего настроения, он вообще, похоже не про меня, хотя все искренне...
В моих словах нет ни черной меланхолии ни ядовитой желчности.
В моих словах вообще ничего нет.
Я сейчас нажму кнопку "опубликовать" и ничего не изменится. Ни здесь, ни у вас...

Джордан, когда писал сказку, попытался вместить в себя весь волшебный мир, целиком. Он не торопился. Он брал маленький кусочек своей выдуманной вселенной и тщательнейшим образом его рассматривал, попутно описывая то, что он видел. Джордан, однако, не был таким уж большим оригиналом, и взял за основу для своей вселенной наш мир, тот самый, в котором многие из нас живут. Так великое королевство короля Артура очень напоминает легенды о Камелоте, Шончан - напоминает самурайскую японию, Кайриен, Кеймлин - все они имеют свои отражения на тени Земля, как сказал бы Желязны. А Айильцы, кстати, - это наши родные индейцы, только вот, у Джордана все команчи родом из цыган...
Читать далее...

Вы пытались найти меня там, где меня никогда и не было. Вот он я. Сейчас я говорю именно с вами. Кто я? Может лучше мне вас спросить:
- Простите, кто Вы?
Вы пытались разгадать загадку, строя сюжетные линии или разбивая мои слова на отдельные сообщения. Меня не было за этими словами. Так же, как нет тебя ни твоей сестры в параллельной птичьей жизни, которая тайком публикуется от лица махонькой птички, это я про тебя, четвертая женщина. Где Твои "два последних месяца"?
Первая женщина затаилась, и здесь ее нет, потому о ней и не будем сейчас ничего говорить.
Вторая, ты всегда умела танцевать, только вот никак не могла найти подходящей компании, вот она, почти вся тут. Ты теперь мой самый верный союзник, да и как быть может иначе, потому что мы теперь родня, так ведь, сестра?
Третья, неуловимая и близкая ее больше нет нужды убеждать отправиться в путь. Она уже чует дорогу лучше меня…
Всем вам я посветил этот дневник.
Для вас я и огир его писали.
Здесь нет ни слова неправды, и нет ни одного взгляда из-за очков, искажающих вид.
Сегодня десятое число, пора всех ответов.
Как же мне ответить вам на все ваши вопросы?
Я могу ответить только так, как умею – вопросом.
И он таков:
Верите ли вы мне так, как я верю в вас?

В этой истории было пять ведьм и четыре женщины. Они, конечно, все разные люди в той степени, в какой огир и человек – разные существа. Кроме одной конечно, той самой, о которой писалось «Ведьма». Она никогда не была женщиной, и что с ней стало, наверно, никогда уже и не узнать. Она прошла мимо, и эта история не про нее. Это история про четырех женщин и четырех ведьм. Они, разумеется, суть одно и то же, но в той мере различны, в какой различен огир и человек. Они - одни и те же существа, разорванные во времени и мышлении. Ведьма всегда в каждой их них будет бесконечно бороться с женщиной, и в этом отношении мне как человеку их немного жаль. Хотя, конечно, мне как огиру, слышаться в такой борьбе песня пути.
Осталось сделать только одно действие, последнее…

- Почему я лежу? - Он без конца задавал себе этот вопрос, но не слышал своего голоса.
Все это напоминало дурной сон и он повел себя так как повел бы во сне – посмотрел на свои руки, чтобы остановить сновидение. Но он не видел своих рук.
Вместо его рук у него перед глазами были какие-то громадные нечеловеческие лапы.
В этот момент он услышал песню.
Песня тоненьким ручейком потихоньку втекала в его сознание и в какой-то момент бурным потоком ворвалась окончательно. Теперь Он слышал…
Огир смотрел в зеркало и слушал песню отражений… Вдруг по зеркалу прошла рябь и чей-то смутно знакомый силуэт промелькнул в нем. Огир всматривался все пристальнее и все чаще видел эту, непонятно откуда знакомую тень.
- Кто ты? – огир почти уже готов был задать этот вопрос, но вдруг неуловимая тень сама обернулась к нему и спросила:
- Ну а ты, чего хочешь ты?

Он знал, что такое сны и как с ними поступать. Знал, конечно, не так как огир, а так как человек. Он знал, как использовать сны, но сначала их следовало поймать. Он знал и то, что поймать сон можно только тогда, когда сон был остановлен. Остановить сон – вот что было главное.
Как он узнал способ остановки сна – не так важно, он был человек и использовал доступные ему средства. Кому надо, легко их найдет. Однако я расскажу, как он поступал. Самым принципиальным моментом в его методике было во время обычного сновидения осознать себя спящим – это он называл остановить сон, чтобы себя осознать во сне, он собирал все свои силы, в одном единственном намерении. Иногда у него получалось. Тогда он пытался поймать сон – сделать его менее текучим и максимально реальным. Он смотрел на окружающий его мир снов, стараясь удержать его, чтобы хоть как-то удержать внимание, он старался для начала научиться удерживать хоть крохотную частичку сна – один какой-нибудь предмет. Он воспользовался советом, и обычно смотрел на свои руки, стараясь удержать их в образе своих рук.
Ведьма сразила его, в то самое время, когда он умел неплохо удерживать свои руки, и иногда бросал осторожные взгляды на окружающий его мир, мир снов…