Мы расстались давно. Я не часто о ней вспоминал.
Есть ли смысл любоваться зажившими старыми ранами?
Время-врач — заставляет забыть самый грустный финал.
Притупляется боль. Жизнь играет всё новыми гранями…

Только я не готов был сегодня увидеть её…
Растерялся, как будто бы ждал нашу встречу случайную.
Как в кино — небольшое кафе, дождь за окнами льёт…
Всё такая же… Только на пальце кольцо обручальное…

Как близка мне была она тысячу дней и ночей…
Боги, смилуйтесь — не воскрешайте забытого прошлого!
Мы сыграем жестокую роль старых добрых друзей,
что болтают о жизни за чашечкой кофе хорошего.

Быстро кончился дождь — режиссер неожиданных встреч.
Опустело кафе. Между нами повисло молчание…
Как же мог я её отпустить, не простить, не сберечь?
Всё могло быть не так… А теперь — неизбежно прощание…

Улыбнувшись, сказала: «Пока. Очень рада была…»
Задержать и на миг не сумел — просто не было повода.
Се ля ви… Быстро вышла из зала. Спеша по делам,
растворилась в неоновых звёздах вечернего города…

© Елена Ломакина

Ты знаешь, что замуж она не хочет. Не хочет ни гнездышка, ни птенцов. Меняет перчатки, мужчин и почерк – красиво, с достоинством и ленцой. Любой из поклонников предсказуем – на «бентли»/на «ауди»/на коне. «Шампанское? Мидии? Потанцуем?» Она, улыбнувшись, ответит нет. Пускай ты не путаешь Босха с Брамсом, ты тщательно выбрит, изящно пьян. Пускай ты неплохо умеешь брассом и в каждом дизайне найдешь изъян. А то, что не юзаешь «Boss» и «Rolex» – на это ей, в сущности, наплевать. Куда интересней вживаться в роли, продумывать сцены, играть приват, бесшумно, на цыпочках, красться в душу – [Ах, да, повторяюсь! Молчу-молчу!] – выстраивать замки, чтоб после рушить – ведь ей не в новинку и по плечу. Но ты-то считаешь, что есть все шансы – конечно, навряд ли кормить с руки – хотя бы заказывать дилижансы, ковры-самолеты под каблуки. Ты видишь, насколько она опасна, однако податлива и нежна. И если б породу писали в паспорт – [Нет, правда, такая графа нужна!] – то ей написали бы, не колеблясь, короткое, емкое слово «дрянь». Которая, впрочем, великолепна. Настолько, что башню срывает.
- Ян, а может, останешься? –
Молча красит прохладно-зеленые зеркала души. Полседьмого. Окончен праздник. Чуть слышно вздыхают колокола. В тумане над прудом мелькают чайки. Еще по-домашнему неглиже, бездонную ночь запивает чаем [два тостика, йогурт, клубничный джем]. Потом, прислонившись к окну, комментит чудную симметрию облаков – без женской эклектики междометий, но как-то особенно и легко, разбавив метафоры тонким матом. Ты должен признаться, что ей к лицу. Чуть позже, в спонтанном порыве смята, сойдясь с подоконником навесу, насмешливо выдохнет:
- Да, мой сладкий!.. –
ладонью метнувшись по волосам. Но розовый след на твоей лопатке – обычная взлетная полоса. Ты правда мечтал удержать Жар-птицу? Она не останется. Ей пора. И все недосказанное простится оборванной строчке с ее пера.


(с) Sterva

«Все слишком надрывно и нерезонно…»
«Резюме»,(с)Sterva
http://www.stihi.ru/2009/06/16/1616



1.
Протянешь ей палец- откусит руку. Играя. Без умысла. Не со зла. Легко и небрежно сметает скуку (какая еще бы вот так смогла?..). Чудная, хоть это не сразу видно, и ростом - не выше его плеча. И кто там считал ее безобидной - малышку с замашками палача?

Она не хранит ни имен, ни отчеств,- к чему эти сложности ангелку? – глядит, как стекает полынь пророчеств на еле рифмованную строку. Испей-ка напиток ее особый, по вкусу - как хина, по виду – мед. И жаркое золото высшей пробы ей под ноги солнце все льет и льет, и облако, пахнущее ванилью, подстрочники сыплет в ее тетрадь.

А ночью она раскрывает крылья, чтоб звезды упавшие собирать. Спроси – для чего они? - не ответит: мол, женщина, значит, уже права… и, мысли выбрасывая на ветер, все время просеивает слова.

Любому, кто пламя в строке приметил, она предлагает свои миры, но – слышишь? - шуршит под ногами пепел всех тех, кто всходил на ее костры. Приникнет и шепчет у изголовья, мол, ты восхитителен, супермен… а после - рисует картины кровью твоих, по согласию вскрытых вен. Она предлагает тебе без визы круизы в безумие-с-головой. На грани, по лезвию, дерзкий вызов, и тоже, представь себе - только твой.

Она научилась входить без стука, под запах дурманящих диких трав.

И тот, кто ее называет сукой - он прав, между прочим.
Чертовски прав.

2.
Она растворяется в шуме ветра, который уносит ее шаги, вот вроде бы рядом совсем - полметра, и все же – дотронуться не моги. Куда, почему? Поведет плечами – терпи уж, так вышло, и все теперь. И звякнет оставленными ключами прикрытая ею входная дверь. И солнце покажется вдруг палящим, и даже обыденность бросит в дрожь. Ты с ней был единственно настоящим. А все остальное - не бред, так ложь… И что ей не так, сумасшедшей, дуре, ну как это - в клочья, в осколки, в хлам?!.

Ты мир бы скроил по ее фигуре, а ей – все без разницы, пополам!

А, черт с ней, как хочет, никто не помер, травиться и вешаться - не с руки!

И он наберет по привычке номер…
…и сбросит, не вслушиваясь в гудки.

3.
Она потихонечку цедит кофе. Изящно и медленно. По глотку. И ждет, что на донце проступит профиль того, кто…

И чувствует, как текут (наверное, выглядит жутко) слезы… с косметикой - сущая канитель!
…А он по утрам присылал ей розы…и завтрак еще подавал в постель. Не часто, конечно, ну, так… по средам... (вздохнет, улыбаясь сама себе…)

Все. Поздно. И нечего ждать победы, она бесполезна уже в борьбе за право остаться свободной снова - во имя наигранной жалкой лжи…Она создавала миры из Слова, но что те миры без него, скажи?.. Ответишь? Навряд ли. Чего же ради?
Услышать бы голос…хоть пару фраз…

…Она набирает его, не глядя, запутавшись в цифрах, на пятый раз, и чувствует - слишком сдавила шею слепая туманная кисея прозрачного шарфика…
Ну, скорее…

«Привет!.. Я соскучился…»

«Да. И я…»

Алина Марк

любите безумцев! не стоит нотаций,
когда им так больно, что стынет душа.
такие вот люди. бросайте ругаться.
они постоянно куда-то спешат.
спешат на работу, с работы, к закату,
не спят до рассвета, рисуют в ночи.
их сердце бессмертно, их сердце в заплатах.
разводят руками седые врачи: —
— ну что будешь делать! какие рецепты?
ребята дурные — да в этом их плюс.
не нужно лечений — везите концерты!
включите им Битлз, поставьте им блюз.
им сказка — обитель. они еще дети.
и если опять не в сети абонент,
у ветра спросите — он точно ответит.
их место по праву в стране Неверлэнд.
там сотни русалок, индейцы, пираты,
лагуны и камни, там солнце печет.
а вас поднимают в шесть тридцать домкратом
и требуют новый недельный отчет.
читайте романы, ходите в походы.
ночные походы! [пускай не моря].
не бойтесь насмешек, любви и погоды —
не стоит все слушать, что вам говорят.
решитесь раз в жизни и дело за малым.
бросайте все разом, срывайтесь туда,
где взрослую жизнь разбивают о скалы.
с безумцами сложно. зато навсегда.

© Маша Штольц

и вот он уже оставляет тебе своё:
щётка зубная в стакане, на полке бельё.
запах его лёгким флёром на дне бокала.

ты б не счастливилась раньше времени: это всё
лишь реквизит для дешевого сериала.

и вот он уже не делит «моё/твоё»
музыку слушая, суп по тарелкам льёт,
ночью ворчливо натягивает одеяло.

он в тебя чем-то шутит, а ты клюёшь,
словно тебя никогда от него не рвАло.

и вот у него выпрямляется вдруг спина,
он непреклонный становится, как стена,
словами жонглирует ловко…

…ты бы пыталась ложиться в постель одна —
будет душе тренировка.


© Миссис Джордж

и в глазах не боль, но тоска и ржавость,
жмёшь на тормоз, а кажется, что на жалость.
не сложилось. не выпало. не удержалось.
и без смысла сейчас живут.

взять и спрятать бы душу за занавесками,
пусть бы томно жизнь в окно билась всплесками,
а ты в комнате, сердце стянула лесками,
и не ждёшь, что тебя найдут.

это новый вид женского одиночества,
завернуться в плед и лежать, ворочаться,
ждать какого — нибудь спасительного пророчества
и плести уют.

ощущать себя скорлупой ореховой.
обменять любовь на ничто с прорехами.
оградить себя от счастливых вехами —
обречённым не до гостей.

…и останется прятать себя за масками,
рисовать улыбку лживыми красками,
называть котов именами ласковыми
нерождённых своих детей.


© Annet Lo

Мой мужчина говорит: «Ты бы поела, похожа на сухофрукт».
После скалит зубы и целует нежно в висок,
если уйду от него — я труп.
Он для меня парашют, мой потерянный второй носок.
И вроде отношения уже идут под смертный конвой,
мою душонку начинает трясти испуг.
Мой мужчина говорит: «Усеки, наконец, что я твой,
и перестань пугать понапрасну подруг».
Я изучила его до костей.
Знаю каждый волос и каждый второй позвонок.
Мой мужчина не любит шумных гостей,
а также громкий дверной и телефонный звонок.
Он может обнять меня и смеяться до немоты,
а после ссор мы похожи на серых крысят.
Говорю мужчине: «Если б не ты,
я бы сдохла, как сотни бездомных котят».
Мой мужчина больно хватает меня за плечо,
когда я в порыве собрать свои вещи.
Учит меня, как лучше готовить харчо
и как подавать ему клещи.

Мой мужчина говорит: «Никуда мы не денемся,
для расставания нам не хватает причин».
Мне в слова подозрительно верится,
но лучше, чем он не бывает мужчин.

Copyright: Нецветаева Маша, 2011

Это цитата сообщения ImaginaryOne Оригинальное сообщение

Светлана Власенко "Тишина"

Теперь в тебе всё больше тишины
тончайшего плетенья нота к ноте, -
она в ключицах, в линии спины,
в лопатках хрупких, в лёгком повороте
изящной шеи, в царстве робких рук,
в запястьях и ладонях, в беглых пальцах,
в топлёной коже, вышитой на пяльцах
морщинами и венами разлук,
как сердца стук, как потаённый плод,
за рёбрами, в пространстве подгрудинном,
в лодыжках и в коленях, даже под
коленями - в последнем сердцевинном...
где недоступен воздух, тёмен свет,
она в тебе... теперь всё больше... дышит
тобой одной, поёт... не громко, нет,
не звучно, нет, - но слышащий услышит.

(с)

…Я только помню, ты тогда сказал:
«Решай сама, я умываю руки…»
Пыталась заглянуть тебе в глаза –
В них смесь из безразличия и скуки,
Как будто то, что было на кону,
Нисколечко тебя не возмутило….
Ты закурил. Я отошла к окну,
Чтоб не вдохнуть ни капли никотина.
А за окном черемуха цветет
И пахнет так, что голова кружится.
И от подъезда с пареньком идет
В обнимочку соседка-выпускница,
И столько в этом света и тепла,
Весны и солнца, счастья и покоя…

… А доченьку я Машей назвала
И отчество придумала другое.

Вера Сергеевна Бутко

Ну что же ты в самом деле,
все ищешь его в чужих лицах?
Прошли ведь совсем не недели,
а годы… Пора бы смириться!

Хотел бы — давно возвратился,
осилил любые преграды.
Да что там! — В лепешку разбился!
Но значит не очень-то надо.

Цепляться за прошлое — скучно!
И глупо, конечно, и грустно.
Возможно, он был самым лучшим,
Но разве от лучшего пусто?

Но разве от лучшего больно?
Смотри, возвращаются птицы…
Он был. И на этом довольно!
Пора отпустить и смириться.

© Оля Захарчук

Миллионы людей отживших,
Отсмеявшихся, отлюбивших,
Чьи могилы с крестом и без,
Молча смотрят на нас с небес.
Каждый был для себя один
Нужен, важен, неповторим,
Интересен, красив, умен…
…Я не знаю ничьих имен,
Ни судьбы их, ни тайн, ни драм.
Как им грустно, должно быть там,
Если здесь, где остался дом,
И не помнят уж ни о ком…
Может, кто-то из этих бывших,
Недоживших, недолюбивших,
Посылает нам дождь и снег,
Чтобы мы посмотрели вверх?

© Вера Сергеевна Бутко

Ты уходишь постепенно, понемногу
С каждым жестом,
с каждым взглядом,
с каждым словом…
Ты – уходишь от меня другой дорогой.
Непонятной для меня и незнакомой…

Так, скажи, чтоб не мешал и отошёл!
Я – уйду.
Ни слова – вскользь.
Ни слова – в спину…
Значит – СЛОВ таких Тебе я не нашёл,
Ну, а , если отыскал – то очень длинные!

Значит – губы не мои Тебе нужны,
Значит – нежность не моя Тебе понятна!
Ты – уходишь, как осенние дожди
И как сны, не возвращаешься обратно…

Мою боль – словам не перейти.
В строчках - не поставишь её рядом!
Ты – уходишь постепенно, как дожди.
С каждым жестом,
с каждым словом,
с каждым взглядом…


Павел Галачьянц

Все люди — мое отчество и певчество,
Все здесь, от февраля и до рубля,
Но стоя по колено в человечестве,
Мне хочется смотреть лишь на тебя.
Затем, что остальные здесь — ненужные,
Пустые, исковерканные лбы,
Живущие от завтрака до ужина
В отрезке от прицела до пальбы.
Затем, что остальные не пришились мне
К изнанке измочаленных висков,
Ни к выкрику,
Ни к выдоху,
Ни к вышагу,
И, кажется, не стоят даже слов.
Возможно, это в чем-то даже правильно,
Смотрю в тебя сквозь лиц метельных фирн,
Сквозь ум и глупость,
Сквозь грехи и праведность,
И взглядом этим связываю мир.
Бинтую, пеленаю.
Что есть творчество?
Попытка убаюкать жизнь в стихах,
Попытка жить сквозь певчество и отчество
И в пол строки — разменная тоска.
Ты разреши — лицом в твои горячие,
Дарующие право быть собой
Ладони.
Что мы знаем?
Что здесь значим мы?
Не спрашивай.
Молись, люби и пой.
Закат. Притушен свет. Окно. Чернильница.
И люди. Здесь так много, много их.
Весь век шумит вокруг, растет и ширится.
Но ты живешь во мне.
И нет других.

Аль Квотион

Я стояла у вокзала.
И такси меня ловили.
Вам куда?
Да я б сказала...
Если б время - это мили.
Если б время - километры,
Я бы села, вы бы - газу,
Обгоняя скорость ветра.
Если так, то я бы сразу.

Вы меня туда подбросьте,
Где я метр двадцать в росте.
Где есть чёрный и есть белый,
Где есть смелость и нет дела
До других оттенков душ их.
Чтобы рядом - только лучших.

Я бы рада и не рада.
Я сама - обитель фальши.
Вам куда?
Куда мне надо?
От себя. Куда подальше.

Златенция Золотова

Это цитата сообщения Matrioshka Оригинальное сообщение

Соберу счастливые моменты... Художник Richard Macneil.

Вся живопись художника здесь

Соберу счастливые моменты Соберу счастливые моменты, Их наклею на бумагу я. Вспомню с нетерпеньем комплименты, Что так щедро ты дарил, любя... Соберу альбом воспоминаний, Буду их смотреть я каждый день. Свежестью таких переживаний Пусть за мною следует, как тень. Соберу счастливые моменты, Чтоб не растерять ни одного

Это жизни нашей лишь фрагменты, Плёнкой прокрутили, как в кино. Улыбнусь, когда увижу счастье, И тепло, когда опять любовь. Пусть забудется тогда ненастье, Что порою проливало кровь. Буду помнить только лишь хорошее, Буду всё плохое забывать. И из счастья - крупные горошины, Словно бусы в нитку собирать. © Copyright: Дочь Великого Отца, 2014

Читать далее...

Бывшие - звонки под коньячок,
Смесь упреков, лжи и извинений.
То, что раньше было горячо,
Отдает прохладою осенней.
С высоты прожитых тридцати
Можно плюнуть прошлому под ноги
И швырнуть ненужное "Прости!"
В мусорный контейнер по дороге.
Жизнь ушла вперед на сотни дней.
Я дышу другим и по-другому.
Я настолько той себя сильней,
Что мы с ней как будто незнакомы.
Связь оборвалась, за нитью нить,
День заполнен - подрастает чадо...
Что бы я хотела изменить
И вернуть? Да ничего не надо.
Бывшие - засохшие цветы,
Выцветшие, пыльные открытки...
Вынырнут на миг из пустоты,
Заберут забытые пожитки,
Спросят: "Как ты?", на плече всплакнут
И исчезнут, словно искры в дыме...

Так забавно: соли съели пуд,
А мне жалко десяти минут,
Проведенных в разговорах с ними.

Вера Сергеевна Бутко

Я ненавижу сайт «Одноклассники».
Лица – как будто стёртые ластиком.
Только на детских фото, на школьных,
где не нацелен в лоб треугольник
(острый, любовный), не выглядят рыбами
люди, попарно лишённые выбора.
Страшный аквариум, мир Застеколья,
пачки картинок: это застолье –
пусть все увидят: еда – заглядение,
это у младшего был день рождения.
Здесь вся родня до седьмого колена.
Это Анталья, Венеция, Вена…
Яркие краски глянцевы, масляны.
Что же вы врёте? Вы же не счастливы!
Что же вы, что же? Глаза-то не врут.
Жизнь «за стеклом» – Одноклассники. ру.

А без стекла ты уткнёшься мне в маечку
детским лицом чёрно-белого мальчика.

Ника Невыразимова

вам звонил очень важный, до боли знакомый номер.
абонент был настойчив - экран бесконечно мигал.
вы, наверное, при смерти были, ну, минимум - в коме,
если трубку поднять не смогли, когда кто-то так звал.

вам звонил очень близкий.
он жал на зеленую кнопку,
слушал долгие злые гудки, от надежды трясясь.
вы могли бы прислать в ответ смс-кой скобку,
или просто бездушный шаблон вроде "занят сейчас".

вам звонил тот, кто знает ваш голос, улыбку и запах,
ваши нервные взмахи и каждый застенчивый взгляд.
телефон полз щенком к вам на теплых невидимых лапах,
от вибраций хмелея, рингтон превращая в обряд.

абонент не чужой. он улыбкой живет в альбоме.
он надеялся важный для вас разрешить вопрос...

вам звонил очень близкий до боли знакомый номер.
и так страшно, что вы не простили, нажав на сброс.

Миссис Джордж

Никого не ищу. Наискалась по самые, детка.
Ничего не хочу. Нахотелась на двадцать вперед.
Ты резинкой стирательной тщательно вычистил метку,
Что на сердце носил этот долгий мучительный год.

Никого не зову. Назвалась, наоралась, напелась.
Никого не хочу. Ни рефлексов, ни сдавленных «но.»
А ведь было же время- до дури, до всхлипов ХОТЕЛОСЬ.
Не хватало. Теперь же хватает- диван и кино.

Никого не прошу. Напросилась, навылась под дверью,
Намолилась на годы вперед. Не прозрела. А жаль.
Не ищу телефон, даже если он бесится трелью.
Кофе. Окна. Земфира.Игрушки. Вино. И февраль.

Никого не люблю. Отлюбила. До тла отлюбила.
Да и помнить уже не хочу. Память сьела запас.
Отрывала. Рвало. Сорвалась. Порывалась. Убила.
Это время чужое. это завтра навряд ли для «нас».

Никого, никогда, ни за что, ничего и навечно.
Отключается мир. Второпях выключается свет.
Тебе это не кажется. Вместе, вдоль и поперечно…
Меня больше действительно нет. Для тебя меня нет.

© Лола Льдова

Я хочу быть с тобой! Ни вчера, ни сегодня, ни завтра.
Я хочу быть всегда — теплым ветром, весенней травой,
летней радугой, вдруг возникающей в небе внезапно
и от жажды спасающей свежей водой ключевой.

Я хочу быть с тобой! По утрам пить медвяную нежность,
голышом у окна открываться рассветным лучам.
И смеяться заливисто, плакать все реже и реже.
И до капли тебе отдавать себя всю по ночам.

Ночь на флейте исполнит пронзительно-звездное соло.
Ты укутаешь негой, прижмешь головою к плечу.
Я шепну тебе на ухо проникновенно и сонно: —
Я хочу быть с тобой! Слышишь, только с тобою хочу!

© Алена Майер