Эмоция – всего лишь движение ума, который не познаёт себя.
Тулку Ургьен Ринпоче

После страданий будет смерть. В этом смысле, страдания – приключения перед смертью. Когда некому оценивать, любые проявления всеобщей основы воспринимаются как события, имеющие относительную эмоциональную окраску. Чувства – такая же проявленность, как и всё остальное. Мы состоим из механизмов реагирования, и данные механизмы не нуждаются в нашем эмоциональном подкреплении событий сладостными выплесками чувств. События всегда происходит сейчас, и чувства только уводят задним числом внимание от самих событий в индивидуальные переживания. Чувства, таким образом, не позволяют видеть реальность. В проявлениях характера нет ничего плохого, но плохо то, что они застилают реальность и дезориентируют человека. Если увидеть свои чувства как проявления мира наравне с событиями, то мы, как минимум, не станем страдать от своих страданий, а, возможно, у нас получиться видеть свои чувства как бессмысленные украшения проявленной действительности.





Вот, что соответствует любви в махамудре:

«Объекты – множество [кажущихся ментальных образов] – великое блаженство;
субъект – высшая степень пустотности;
и их единство – блаженство и пустотность, одновременно рождённые;».






Нельзя отрезАть окружающее от себя. Но, при этом, нужно иметь в виду себя не как личность, а как бескачественную основу.
Совершенство уже существует до начала наших действий, поэтому наши усилия ничего к данному положению вещей не прибавляют. Не достигайте: дайте этому проявиться. Мы участвуем в создании образов мира, но образы – производное от этого совершенства, так что ничего никуда не уходило. Всё здесь.






Когда образ уносит внимание, то отрезаются, как внешние события, так и внутренняя основа человека, которые являются единым целым. Когда внимание вне образов, тогда есть бескачественная основа и образы, в которые она воплощается. Мир – продолжение меня внеличностного.





Связывайте движения мира с дыханием и функционированием организма как с волнениями сознания.
Свет тела и внешний мир – одно и то же. Всё объективно-субъективное начинает очищаться, когда что-то начинаешь очищать.
Делателя нет, но он как будто бы есть потому, что движется всё проявленное вместе с моими личностными повторениями. Я участвую в создании этого мира только в том смысле, что мир видится мной, исходя из моего неочищенного восприятия. Общая бескачественная основа внешнего и внутреннего не может быть повреждена оценками. Просто выполняйте то, что должны делать. Смотрите зорко, и всё очистится.

Личность – усилие выживания. Дыхание и обмен веществ заставляют мозг совершать работу. Он проецирует образы мира, в котором мы живём. Тело создано из энергии, поэтому энергия разворачивает образы. Тело не может не функционировать: иначе оно станет трупом. Пока мы живы, мир не может не проявляться, так как мы являемся причиной этих проявлений.
Понимание данного процесса ведёт к безусильности. Усилие усилием подавить невозможно. Восприятие развёрнутой двойственности – только вариант мировосприятия. Сознание, из которого мы состоим вместе с телом, даёт такую версию образов. Ну и что? Если смотреть на двойственное восприятие как на неполноту без поиска выхода, можно создать условия для того, чтобы тумблер восприятия переключился сам.

Любое усилие – субъективная характеристика безусильного проявления восприятия. Понимаете? Нам так кажется, пока мы отрезаны от нерождённого. Но если мы дадим нерождённому проявляться в любых формах, то усилие само по себе тоже будет восприниматься как одна из форм проявления в контексте времени.
При таком взгляде исчезают неправильности, и становиться нечего исправлять. Когда же исправлять нечего, становиться возможным, смотреть чистым взглядом, которому не мешают формы, на чистый источник, из которого эти формы проявляются. Чистота нераздельна, как в проявлениях, так и в потенции.







Похоть – это потребительство и захват впечатлений для владения ими. Можно подумать, что это не о просветлении, но это о нём потому, что сфера владения отделяет от непроявленной беспредельности.






Качнуть чашу весов от двойственности к недвойственности можно первым подвернувшемся способом. Баланс между двойственностью и недвойстенностью на столько тонок, что в двойственное восприятие нас возвращает только привычка. Нет двойственности и недвойственности – есть только способы восприятия. Достаточно потянуть за бантик верёвки узнаваемости, связывающей проявления дорождённого в охапку присвоений, и всё распадётся на явления, которые никому не принадлежат, и которые не нуждаются ни в чьём участии.






Существуют только события. Обособленность человека тоже часть событий, то есть обособление – вариант развития беспредельности. Неправильности – проявление правильности – для источника не существует предпочтений. При данном взгляде, правы все потому, что не прав никто.






Рассудок, направленный сам на себя, не видит, что он является воплощением чего-то другого. Бесконечные повторения области рассудочной активности создают иллюзию «я». Определяя нас в детстве, родители невольно обособили наш образ своими характеристиками. Следовательно, наша задача заключается в том, чтобы сделать данные оценки бессмысленными проявлениями изначального.





Понятие «делать так, чтобы ничего не делать» включает в себя и отсутствие захваченности образами, когда идут бои с тенью в неосознанных фантазиях.






Объём пространства мысли не отличается от пространста, в котором она движется, за исключением видимости её движения. Это означает, что противопоставлять нечего: достаточно осознавать мысли как воплощаемость безмыслия из момента в момент.






Наблюдатель – молчаливая область бытового внимания. В наблюдателе нет отсутствия времени. Если бы было так, то наблюдать было бы нечего и некому. Чего вы хотите добиться наблюдением за собой? Зачем вы верите всякой чуши без проверки?
Все формы – формы изначального. Достаточно быть переживаниями в бесцентровости. Но, ведь, вы даже не осознаёте, что вами владеют пространства образов.






Сам по себе мыслительный процесс не оставляет следов, но личность для подтверждения своего существования начинает его пережёвывать, и то, что возникло как реагирование, начинает растягиваться в потребительское смакование значимости происходящего. Любое воспоминание или увиденное служит поводом для подтверждения своего отдельного существования. Таким образом, проявления изначальной природы ума используется не по назначению, а для своих личных целей. В этом одно из искусственных построений восприятия.

Ум бессилен объяснить вот какую штуку. Существует видимость протяжённости, хотя этой протяжённости нет. К данному эффекту можно подходить с разных сторон, и пытаться как-то интеллектуально его осмыслить, но, как это происходит фактически, понять невозможно. Можно сказать, что это напоминает возникновение и лопание пузырей в стоячей воде. Можно сказать, что моменты возникают из непроявленности, и в таких моментах нет движения потому, что нет движения внутри моментов. Каждый момент возникает автономно, и нет перетекания из момента в момент.
Заговорил я об этом для того, чтобы не было смущения при наблюдении места возникновения мыслительного процесса.
Читаю об озарениях, когда возникает состяние я-всё, и всё окружающее цветёт и пахнет. Это сансара или майя: кому как нравится. Это растягивание резинового изделия №2 во внешний мир узнаванием или идентификацией со своим эго. Проще говоря, такое восприятие – подтасовка, но, почти все доморощенные просветлённые указывают именно на такое восприятие.
Жить можно только в движении: в неподвижной жизни есть только жизнь и нет живущего. В цепочке вспышек моментов есть движение без движения, поэтому некому быть я-всё.






Я существую на столько, на сколько я ограничен. Я сижу у себя в комнате, а не рядом с вами. Значит, по этому критерию я существую. Всё, что я не вижу и не осознаю, является моим существованием. Во всех других случаях существует моя природа без кармических отпечатков, замутняющих видение и присутствие.






Когда человек вниманием присутствует весь в оболочке личности, то на первое место в его жизни выходит правильность или неправильность его действий. Если человек вынужден действовать, как он считает, неправильно, то он от этого теряет силы. Он хочет выйти из неправильности, но не знает, что кроме личности в нём ещё есть другие области сознания. Постоянный поиск выхода при тупиковой ситуации обесточивает.
Выход из данной ситуации такой же, как и при поиске своей основы: наблюдение за мыслительным процессом, который стимулируется поиском правильных действий. При таком наблюдении внимание освобождается от захваченности областью поиска выхода, и человек может увидеть решение проблемы нехарактерным для себя взглядом на данную ситуацию.
p. s. Вообще-то, всё делается перед смертью, и, в этом смысле, не существует правильных и неправильных действий. Существует возможность поддержать людей перед смертью, и – всё. ))






Всё проще, чем кажется, но люди не хотят простоты. Они хотят мистическое шоу, то есть потребительски улучшить своё положение так, чтобы было лучше, чем есть сейчас. На достижение может работать только отдельное существо, поэтому у людей с этим делом ничего не получается. У потребителя возникает вопрос: зачем мне шевелиться, если не будет гарантии улучшения? Улучшить можно что-то. Когда у человека нет ничего, то улучшать нечего. Вот с этим пунктом и нужно разобраться: имеет ли человек что-либо, или он имеет только иллюзии владения чем бы то ни было.






КрасОты природы не могут быть присвоены. Это не секс и не безопасное общественное положение. В таких местах можно жить на-равных с окружающим миром. Говорят, что один из аспектов просветления – блаженство. Но, ведь, и слияние с красотой таких мест – блаженство без собственничества. А если к этому ещё прибавить взгляд на область возникновения мыслительного процесса…






То, что происходит – происходит. Мы – происходящее. Происходящее происходит без нас. Мы не можем его контролировать, так как мы и есть само происходящее. Рассказ рассказывает сам себя. В нём есть повествование и нет ничего, кроме этого - даже смысла.






Мыслительный процесс перестаёт сливаться с вниманием тогда, когда перестаёт задерживаться в голове. Такое становится возможным, когда любопытство с нескончаемого фильма переводится на механизм генерирования фильмов, то есть на бескачественную потенцию

Когда ворд исправляет наши опечатки, то он не понимает, что он делает исправления. Когда мы реагируем на обстоятельства, то мы не понимаем, чем являются наши оценки и смысл наших действий, который мы ощущаем при реагировании.
Если при попытках распознавания изначального, у нас возникает «не могу», то можно увидеть, что личности всё равно, как реагировать на результаты наших действий. Фантазии, концепции, стратегии: личность проявляется механическим образом, не представляя, что происходит. Конечно, личность «не может», так как внимание направлено не на неё. Никогда не верьте личности при самореализации – личность любыми способами пытается взять управление в свои руки. На то она и механизм выживания индивидуальности.






Бескачественная основа может проявляться в любой форме. В нашем случае, она проявляется как тиражирование во времени мыслей, чувств и образов, продуцированной матрицей незавершённых движений напряжения. Поэтому нам кажется, что мы бегаем по кругу. Какая бы неосознанная каша ни была у нас в голове, мы идём строго в одном направлении – направлении, определяемом новыми возникающими моментами. С мыслительным процессом, или без него, сознание оказывается раз за разом в новом моменте. Кто бы что ни разделял на внешнее и внутреннее, в каждый следующий момент переходит целиком всё, что проявляется. Отсюда следует, что мыслительная активность и её основа нераздельны из момента в момент. Они не противоположны друг другу. Смотрите на основу, и воспринимайте мышление как её продолжение, тогда вас не будут уносить образы потому, что внимание будет воспринимать всё сразу, а не отслеживать узким лучом только основу. Но, при этом, надо иметь в виду, что без взгляда в бескачественность всё остальное бессмысленно.

Свобода не нужна – нужна полнота. Под неволей человек подразумевает, что не совпадают возможности с желаниями. Несовпадение возможно только при отсутствии полноты. Когда всё возможное заполнено желаемым, тогда человек ощущает свободу.





Бич цивилизации сегодняшнего дня – готовые ответы. Почему? Они укрепляют картину мира слоя личности, то есть, оболочки, которая отвечает за выживание нашей отдельности. Мы ищем чужие рецепты, чтобы стать неуязвимыми для смерти, а на практике получаем неудовлетворённость своим положением в жизни из-за невозможности всё контролировать. Это означает, что мы ищем не там, где потеряли, а там, где светло. Достаточно к своим механическим наработкам реагирования добавить взгляд на место, из которого они возникают, и все ответы будут узнаны без внешних подсказок.





Любовь можно сравнить с нескончаемым взрывом. Если обычный взрыв в начале своего возникновения имеет максимальную силу, которая, по мере расширения, себя исчерпывает, то любовь, не имея времени и пространства, является такой однородной силой без исчерпывания себя. В отличии от взрыва, любовь ничего не разрушает. Её действия ещё кардинальнее – она делает всё недействительным.





Аспектами любви являются ажурность (утончённость) и ясность. Любовь действует так же, как радиация, но, в отличии от радиации, она объединяет, устраняя время и пространство. Любовь относится к мыслям и чувствам так же, как радиация к телу: осознанность и элементы оценочных реакций личности не могут взаимодействовать на одном и том же уровне. Мысли и чувства слишком тяжелы для любви. Они не замечают любовь, а любовь проходит сквозь мысли и чувства так, как будто бы их нет. Поэтому, никакие наши текущие состояния не могут сделать любовь недоступной, если мы, хоть раз, её ощутили.





Даже предельные учения говорят о том, что хорошо, что плохо. Когда в себе принимаются все чувства и ограничения без предпочтений, тогда вся наша начинка начинает самоосвобождаться, как говорят в дзогчене. Дело в том, что попытки что-то удерживать или гасить являются фиксированностью внимания. Внимание – канал энергии, и, избирательно накачивая им то или иное внутреннее событие, мы не даём этому событию исчерпывать себя по естественным законам. Фиксированностью мы омертвляем свои процессы. Начинается паранойя, то есть пробуксовка на одном и том же.
Такие искажения в отношении себя происходят от принятия на веру непроверенных утверждений. Следовать любым учениям можно только проверяя их постулаты практикой.
Заговорил об этом потому, что вижу, как очень многие рассуждают на любые темы с позиции учений, домысливая их по своему усмотрению. Такой подменой эти люди загоняют себя и окружающих в правдоподобные иллюзии.

Неосознанная неосознанность. Видимость полной осознанности. Вот в чём корень омраченности.







Реальность – комплекс неосознанных ограничений. Буддисты говорят: «для того, чтобы протянуть руку за кружкой, нужно верить в то, что ты её сможешь взять». Они приравнивают веру к механическим очевидностям. Такие очевидности являются верой, то есть, неосознанными ограничениями, которым мы придаём статус объективных законов.
Когда говорят о разных реальностях, то, как правило, говорящие не понимают, о чём говорят. В уме наши неосознанности уложены слоями. Адвайтисты, увидев иллюзорность ограничений, накладываемых «я», говорят, о том, что они просветлились, и мир, на самом деле, такой-то и такой-то. Но снять ограничения «я» ещё не означает снять все ограничения неосознанностей. Представители адвайты видят проекции бывшего «я» как иллюзию, и считают, что они осознали уже всё, что можно осознать. Это неполное осознание. Полное осознание – это снятие всех законов, так как не существует ничего, кроме ограничений. Реальность – это присутствие и отсутствие в один и тот же момент. Мы же всё тянемся за кружкой, создавая просветлённый мир со своими законами-ограничениями. Осознание двойственности как иллюзии ещё не означает, что осознаны все аспекты рефлекторной веры.

Слои неосознанностей
1. инстинкты, врождённые рефлексы, «нечистое» видение на основе инстинктов и врождённых рефлексов.
2. приобретённые рефлексы на основе перечисленого выше.
3. социализация, гендерность.
4. приобретённые модели поведения и опыт их комбинирования.
5. обобщения в идеи характерных повторений мыслей и поступков своих и окружающих людей.
6. концептуальное оправдывание своего мировоззрения.

У, так называемых, просветлённых первые два пункта остаются неосознанными.
Сложность «доосознания» в том, что в недвойственности всё видится как проявления изначального, и инстинкты кажутся не зауженным видением, а формой равной любым другим проявлениям.
Так же, когда непроизвольно затрагиваются инстинкты и врождённые рефлексы, происходит расширение видения проявлений дорождённого, которые интерпретируются как независимые от видящего миры.

Когда так обстоят дела, говорить о просветлении можно только в относительном смысле.

Мы усвоили, что чётное количество красных гвоздик – это поминовение, а красивый букет – это подарок. Мы видим смысл, олицетворяемый цветами. Нам сложно в таких случаях увидеть цветы сами по себе без их символики.
Мыслеобразы нам навязывают смысл, который ограничен и условен, но если их увидеть как воплощение безначального творчества, не идя на поводу их внутреннего пространства, то они станут украшением единства в многообразии. Изначальное проявляется - и это прекрасно.







Изначальное не следует интересам человека, поэтому человек, преследующий свои цели в просветлении, не следует изначальному.






Когда на вечное нерождённое бурление проявленности изначального одевается узнавание, тогда нерождённое начинает казаться рождённым и исчезающим.






Любая последовательность действий ведёт к смерти, поэтому бессмысленны отстранения от чего бы то ни было. Равное принятие всего без личной выгоды – это любовь.

(так и вижу, как потребители во все лопатки улепётывают от этого высказывания ). )






Воет от жалости к себе всегда личностный ум. Бесцветность бесцветна, и ней нечем оценивать ситуацию. Рассудок появляется из бесцветности, но к вою бесцветность непричастна. Условно говоря, можно сказать, что изначальное находится под анестезией, и свои проявления осознаёт как фейерверк, не понимая внутреннюю боль процессов проявлений. Отсюда у буддистов положение о том, что надо видеть внутреннюю пустоту переживаний, а не воспринимать переживания как последнюю инстанцию восприятия.

Нерождённому незачем себя улучшать, так как оно не может быть уничтожено. Боль, тупость, блаженство – для него приемлемы все формы его воплощаемости. Чтобы быть этим нерожденным, нужно пронизывать вниманием сиюминутную бытовуху, не пытаясь заменить этот обыденный мир на какую-то экзотику. Не существует обыденного мира – существуют хаотичные движение внимания, и вера, что должно быть так, как сказано, а не как-то по-другому. Опора на внешний мир, основанная на вере, освобождает от необходимости быть внимательным.
Ирония в том, что не надо делать ничего особенного. С прекращением лучеобразного мельтишения всё становится таким, каким было всегда – проявлениями нечеловеческого изначального. Тупость – это не бессмысленность (нерождённое бессмысленно), тупость - короткое внимание.







Смотрите с неверием на ограниченность бытового внимания, как на капризы любимого ребёнка. Неверие, ведь, не является осуждением.






Там, где ничего не происходит, происходит всё. Идите туда.






Случайно получилась хорошая рекомендация.
Попробуй увидеть ощущения и чувства, в которых ты находишься, как проявления неведомого, которое маскируется под тебя. В страшилках персонажи одержимы демонами, а ты одержим Богом. Сейчас никаких богов нет, а есть неведомое, которое проявляется в виде твоей деятельности.






Покажите мне психически здорового человека, и я вам его вылечу.
Карл Юнг

Это вряд ли - он непогрешим в своём здоровье.






Вы обращали внимание на то, что, когда вы счастливы, вы не боитесь смерти, а когда вам плохо, то ещё и это отнимает последние силы? Всё дело в степени отдельности. В счастье мы связаны с миром так, что, что бы с нами ни произошло, помимо нас всё остальное останется в гармонии. Наше присутствие или отсутствие – это мизер для мира. Когда же мы в чернухе, смерть нашего отдельного мира – это крах всего.
Вывод? Относиться к событиям жизни как к чернухе вредно для здоровья. Как ни парадоксально, лёгкость – это бесстрашие.

Неестественный человек – это человек имеющий. Он имеет комплексы неполноценности и претензии. Такой человек пытается себя улучшить, и, из-за этого, живёт в своём отдельном мире, как будто бы он не является производной от мироздания.
Мир опасен, но красив. Рано или поздно он приведёт к смерти. Так, почему бы ни греться в лучах беспредельности, если мы ничего не теряем? Будучи нераздельными с миром, мы можем узнать о себе много тайн, о которых даже не подозревали.
Выпрыгивающая из воды рыба меняет в момент прыжка среду, но не может себя удалить из самого мира. В каком бы качестве мы себя ни ощущали, все эти качества не наши.






Мы всматриваемся и вслушиваемся во внешнее и во внутреннее, не делая различий между ними, то есть, внимание присутствует во всём. Но, если снять с себя самоузнавание, то окажется, что мы представляем из себя кучку элементов. А, может быть, и идею об элементах. Тогда, чьё это внимание?






Люди прожигают жизнь потому, что считают себя монолитным предметом, а не меняющимся образом. Они постоянно заняты тем, чтобы воткнуть этот предмет в какую-нибудь систему, или чего-нибудь к нему добавить вместо того, чтобы проявлять собой саму жизнь.






Качество внимания и переживания, сопутствующие этому качеству – разные вещи. Когда теряется время, протяжённость становится видимостью протяжённости, но свои переживания мы не считаем видимостью. Это происходит потому, что переживания иллюстрируют наше новое видение, и, поэтому, считаются частью данного видения. Мы отказываем переживаниям в иллюзорности. Таким образом, создаётся разрыв между отсутствием времени в видении и протяжённостью переживаний. Любые переживания – воплощаемость изначального, а не характеристики качества внимания.
Это адресуется тем, кто находился в присутствии изначального и был им.






о чём говорят предельные учения Тибета.

«Если мы посмотрим нa предмет спрaвa от нaс, a зaтем переведем взгляд нaлево, с моментa когдa однa нaшa мысль исчезнет, и до того, кaк возникнет другaя, не чувствуете ли вы свежее осознaвaние нaстоящего, не опороченное умом, чистое, светлое, обнaженное, свободное?
Остaньтесь нa мгновение в медитaции, мaмa, и нaблюдaйте!
Вот! Это пример подлинного состояния мгновенного присутствия, и того, что нaзывaют "aбсолютным рaвенством четвертого времени", которое зa пределaми трех времен: нaстоящего, прошлого и будущего».
Н. Норбу

Не предлагается ничего грандиозного. Дырка от бублика. Но если не переставать её ощущать, то эта дырка станет основой, а окружающий мир – её проявлениями. Тогда в основе начнёт проявляться интенсивность. Какая? Не скажу. Пробуйте сами.






Некоторые традиции говорят, что мы окрашиваем бескачественность в 3D панорамы изнутри, и, что это является нечистым видением. Но разве мы не видим красоту окружающего мира? Разве не реагируем на человека, попавшего в беду? Наша ограниченность – это ограниченность, а не неполноценность. Прохождение к правде подобно приключениям при поиске сокровищ, а не поиску таблетки от неполноценности.





Для нашего бытового состояния расслабление ни с того, ни с сего, является напряжением наоборот – для расслабления нет стимулов. Личность нуждается в напряжениях: иначе она исчезнет. При сбросе напряжения у личности начинается паника: Караул! Убивают! Метания мыслительного процесса – это проявления нечеловеческой основы – просто, личность об этом не знает. Наблюдаем за дырами между напряжениями образов, и позволяем проявляться мыслительному процессу, как ему заблагорассудится. Видим, что личностные метания и бескачественные дыры являются составляющими единого процесса.
Когда мыслительные движения и дыры бескачественной потенции становятся единым целым, приходит присутствие нечеловеческого во всевозможных проявлениях. Оно замещает нашу ограниченность.
Если осознанно принять кармическое омрачение того, что сейчас видится, то ничто не будет мешать ощущению потенции, которая воплощается в этом омрачённом восприятии.

Когда теряется человеческий образ без замены на любой другой образ, жизнь перестаёт быть инструментом для эгоистических устремлений.
Внешний мир – уже оценочная проекция. Оценивать оценки – видеть сон во сне. Любой отдельный человек – воплощение общей нечеловеческой любви – его слепота делает его отдельным. Это печально, но красиво – воплощённость изначального во всём не может быть уничтожена.






Человек – часть внешнего. Внутренний мир человека – та часть внешнего, с которой это внешнее в лице человека может работать. Не существует другого объекта, кроме внешнего, поэтому внешнее можно рассматривать только как тотальный субъект без ограничений и безграничности. Таким образом, не существует ни внешнего, ни внутреннего, но существует видимость развёрнутости изначального.
Проекция восприятия изнутри наружу – это окрашивания оценками внешним самого себя. Разделение на внешее и внутреннее – разделение внешним самого себя. Происходит это из-за избирательного узнавания проявлений изначального.






Изначальное не виновато в том, что, воплощаясь в нашей форме, оно становится ограниченным и бегающим по кругу. Ему-то всё равно, какую проявленность иметь. А, вот, за нас никто истину из нас делать не будет – у нас нет никаких помощников и инструментов кроме самого изначального.





Просветлённость замаскирована в обыденное восприятие. Если не распознаете это, то так и останетесь омрачённым.





Внутри зависимости мы свободны. Игра.
Можно поставить телегу впереди лошади, чтобы лошадь остановилась. Вспомните. Мы же не просили лошадь куда-то нас везти.

Осознанность отличается от перебирания фотографий тем, что на фото мы рассматриваем прошлое, а в осознанности – моменты, состоящие из изображений.




За просветлением люди ныряют в прорубь, в которой ничего нет. Вокруг полноценный мир: войны, пытки, голод, сериалы, неодооцененность, неполноценность, моделирование зоны комфорта, удерживание результата – то есть, всё, как у людей. Переживания, значимость, выгадывания. Иногда промелькивает красота и тишина. Такую насыщенную событиями жизнь можно променять только на ещё один неизведанный кайф – просветление. А зачем оно ещё нужно, это просветление? Правда? С ним будет полная коллекция переживаний. С ним можно, как все, дать дуба умиротворённым.




Шагаем из момента в момент. Сейчас, сейчас, сейчас… В уме рой оводов и слепней из чувств, мыслей и образов. Моменты не имеют качества: они прозрачны и бесформенны. Не трогаем жужжание роя, но и не заглядываем в объёмы переживаний. В буддизме такое движение по фактам моментов без склеенности с мыслительной деятельностью называется однонаправленностью. Данная позиция внимания пресекает дрязги между частями индивидуальности и позволяет жить в реальном мире. В отличии от колеса мыслительной деятельности, реальный мир беспределен, и проникновение в моменты устраняет границы между видящим и видимым, так как никогда не существовало ничего кроме изначального. Возможное возникновение блаженства имеет ценность только в одном – оно является критерием правильного взгляда.




Обездвиживание личности - смерть для личности.

Любовь – дикая сверхкосмическая сила. Любовь – основа, и является всем, поэтому ей некуда двигаться, и, как следствие, она не в состоянии ничего разрушить.
В свете этого, потребительские определения любви как принятие себя или духовность вызывают у меня рвотный рефлекс. Любить невозможно – можно к ней подключиться. Правильнее говоря, проявить её в себе.



Когда на воспринимаемое обрушивается ежемоментное сличение из памяти, то космическое число моментов, накладываясь один на другой, овеществляют воспринимаемое до состояния идентичности образцу памяти. Так мы творим физический мир.



Кто-то совершает медитацию неотвлечения на объекте, кто-то – в самонаблюдении. Я предлагаю выбрать объектом самоузнавание. В данном случае, отсутствие самоузнавания будет являться критерием успешных занятий.

Любовь – всё то, что не страх. То есть, сейчас мы познать любовь не в состоянии. )





Предельная реальность не имеет ни жизни, ни смерти, но мы страхом смерти удерживаем себя в восприятии ложной действительности. Действия всей нашей жизни направлены на выживание, а не на существование в виде этой реальности. Разрыв между жизнью и смертью всегда направляет нас не туда. Вечная жизнь такая же чушь, как и смерть для мира. Понятие «игра» освобождает нас от самих себя и любых концепций без вмешательства вынужденных преобразований. У любви нет предпочтений.





Когда мы отдёргиваем руку от горячего утюга, то это не является страхом: это естественная защитная реакция взаимодействия с предметом.
Мироздание проявляется из момента в момент, и в нём нет протяжённости. Наше прошлое целиком обуславливает наше восприятие, и мы воспринимаем действительность, исходя из прошлого опыта. Таким образом, мы размазываем свой опыт в протяженность, которой нет в мире.
Растягивание точечных защитных реакций во времени – это страх. Мир не знает страха – это искусственная величина, но данная видимость заставляет нас страдать. Мы боимся своих невольных предположений, а не реальности. Все оценки исходят из прошлого, поэтому прекращение интерпретаций в любой форме означают конец страха. Бесстрашие – естественное состояние, и, благодаря этому, оно является вхождением в недвойственность.

Не делайте видимость преград реальностью.








Эго – внимание, зафиксированное на ограниченной зоне образов памяти. Проявленная игра безначального в этой зоне выглядит как приобретение: жизнь, я, обстоятельства, семья и – дальнейшие характеристики: образы памяти, ведь, никуда не исчезают. Импровизация, которую невозможно уловить, выглядит теперь кучей хлама в чулане. Вопиющий подлог…
Каждый боится смерти. Боится потерять себя, и всё, что имеет. Но, оказывается, что это подложный страх: человек боится в смерти лишиться творчества игры неописуемого. Фрагментированный ум не может понять, чего он боится: творчество, ничто, присутствие и отсутствие являются неделимым целым, а для интеллекта это непостижимо. Ум сам является в любом состоянии тем, что боится потерять, то есть, бессознательной игрой. Это всё равно, как, если бы свет боялся потерять свет, а вода – воду. Для того, чтобы это осознать, достаточно увидеть, что искусственные повторения в игре безначального сами по себе тоже являются игрой.
Мы создали из повторений и фрагментированности ад, но этот ад тоже является творчеством дорождённого: ему-то всё равно, как это выглядит. Если это Оно в нашем лице, а Ему всё равно, как проявляться, то почему мы должны постоянно отыгрывать одну и ту же роль? Мы-то – Оно. Это эго делает нас владельцами горя и обделённости. Кроме нашего непонимания никаких преград не существует.

В конечном итоге, все наши действия равны нулю потому, что в изначальном нет протяжённости. Когда существуют преграды, то их можно преодолеть. Но, когда существует видимость преград, то можно создать только видимость их преодоления, так как преодолевать нечего. Достаточно увидеть преграды как изъяны восприятия для того, чтобы престать переживать по данному поводу, и просто вывести внимание из привычных тупиков, то есть, перестать его зауживать привычными способами.







Иллюзии не имеют градаций. Чем ближе описание к истине, тем оно лживее в своей подмене собой истины.








(33) Железный [предмет] быстро поворачивается,
когда к нему приближаешь магнит.
[Тогда] кажется, что он имеет ум,
хотя ума он и не имеет.
(45) Татхагаты не считают ум
сознающим и/ли сознаваемым.
Там, где есть сознающее и сознаваемое,
нет Пробуждения.
Нагарджуна


Биохимия даёт реакции движения. Где здесь сознание?
Эмпатия охватывает проявленность так же, как медитация непроявленность. Таким образом, приходит полнота.


«наш собственный обычный ум и мудрость [просветлённых] неотличимы друг от друга – это вместерождённая махамудра».

Бежишь в жару с бутылкой газировки. Хочется пить. Открываешь – а оттуда пена во все стороны, и, только потом, жидкость. К чему это я. Мастера предельных учений говорят о том, что нельзя относиться к просветлению как к объекту. Когда себе даёшь свободу безоценочным самонаблюдением, то начинает выхлёстывать всё, что ни попадя. Эта пена и есть проявления воды: иначе воду не увидишь. Уже потом, при направленности внимания на бескачественность, пена успокаивается из-за того, что нет подпитки вниманием её деятельности, и приходит кристальная ясность восприятия. На самом деле всё описанное происходит моментально, и проявление изначального в виде мыслительного процесса не мешает восприятию.





Умирайте не в страхе, а в любви. И лучше, конечно, до физической смерти )).





Бытовой ум не может знать реальность из-за того, что он взят взаймы у общества, и пользуется усреднёнными образами. Мы можем желать только очередной порции фантазий, как бы духовно они ни выглядели.





Будь материалом экрана, по которому показывают фильм про твою жизнь.





Смерть – неузнавание себя в сознании или без него. Такое понимание ставит физическую смерть в разряд частного случая. Во время фантазий мы не отдаём себе отчёт в том, кто фантазирует, и, значит, мы в это время мертвы. Правда, абсурдно получается? – бессознательные механические куклы боятся смерти.

О личностном росте
Внутри личности можно прийти только к личности.






Приходящие впечатления теряют яркость из-за того, что похожие впечатления памяти активируются для анализа степени опасности по поводу выживания, и внимание расщепляется для сличения импульсов. Таким образом, человек становится не в состоянии максимально проживать отпущенную ему жизнь. Каждое впечатление является формой, внутри которой находится дорождённое, воплощённое в данной форме, и, полноценно не проживая впечатления, человек не в состоянии выявить их безличную беззнаковую природу. В этом состоит обременяющее наличие памяти. Видение процесса сличения освобождает внимание от расщепления.





Когда начинается объединение со всеми явлениями и, в то же время, с нефиксированностью на частностях, начинается угасание половой принадлежности. Это не означает угасания функционирования половых функций – это означает угасание характерных мужских и женских стратегий противостояния миру – социально-гендерных самооценок. В то же время, ощущения становятся ярче, так как нет блокировок типа «я должен» и «что люди подумают».





Где есть ограниченность, там есть беспредельность – такова двойственность. Когда вы зажаты обстоятельствами в угол, то это положение указывает на то, что пора отбросить ограничения привычного мышления.






Как движение стихий является воплощением вечности, так процессы физиологии и мышления не являются признаками (доказательстами) нашей отдельности. Шевеления человека не имеют смысла, так как являются проявлением дорождённого, а оно не нуждается в смысле существования.
Данной иллюстрации достаточно для того, чтобы оказаться в изначальной естественности для тех, кто не боится в ней оказаться.





Ситуация нерешаемая тогда, когда человек не понимает, насколько он не понимает, то есть, для него нет самой темы.





Эмоция — это источник энергии в царстве сновидений. Эмоция черпается из страха, но страх не обязателен, потому что это не единственная ключевая эмоция. Есть еще агапэ [греч. мягкая, жертвенная, снисходящая к ближнему любовь — прим. перев.], более всего напоминающая естественное состояние задумчивой благодарности. Агапэ намного слабее страха и менее драматична, но она куда приятнее. Когда мы говорим о людях, достигших настоящей взрослости, и подлинных мистиках, мы имеем в виду людей, которые перенастроили свою основу со страха на благодарность.
Джед Маккена

Если отбросить в слове «блаженство» терпко-тяжеловесную чувственность, то я бы определил настоящую любовь как любовь – блаженство – лёгкость.
Я не согласен с Маккеной. Безусильность – это основа, как источника, так и проявленностей. И уж с эмоциями она не имеет ничего общего вообще.
Так же, я не согласен с буддистами, так как вижу, что любовь - это присутствие в любой голове и готовность восстановить гармонию, то есть помочь без всякого сострадания. Главное – восстановить гармонию от страдания, а не сострадать.






Слова отупляют. Они являются символами оценок, которым можно верить или не верить. В любом случае они вызывают затраты на веру с любым знаком вместо работы внимания. Описание истины – это подтасовка истины. Без проверки чего бы то ни было, всё это – продолжение сна.






Сутра 36 гласит: «Неразумные будут постоянно пребывать в аду, думая, что они бродят по прекрасному саду.
ХУН-ЖЭНЬ

Может, телек посмотреть..или подружке о каталоге мнение высказать?

Любовь без объектов любви позволяет оказаться в природе всего. Это чистый эксперимент без отягощения концепциями. Она противоположна чувствам, но ощущается как блаженство. Мы привыкли соотносить блаженство с чувствами и ощущениями тела. То, что проявляется в любви, не относится ни к тому, ни к другому, но, тем не менее, это абсолютно реальное состояние. Чувства и ощущения плавятся до однородной интенсивности данного восприятия.





Межличностный конфликт на уровне конфликта решить невозможно: «договориться» означает взаимные ограничения. Выйти из конфликта можно, поднырнув под него, когда оценочные напряжения начинают видеться как игра сил изначального. Тогда решения перестают зауживаться самим конфликтом.





У Этого нет ума. Совсем. Понимаете? Как у питона. Всезнание существует за счёт беспрепятственности. Любой ум, и даже ум питона, - это напряжения. В изначальном даже такой категории не существует. Ум – отдельность, и нужны напряжения для удерживания отдельного существования, осознаём мы это или нет. Когда становятся никчёмными все построения, остаётся безусильная интенсивность восприятия того, как всё существует. Вернее сказать, не существует. )





Чего все прицепились к отрицанию физического дела в Духе? Физическое тело, камень, вода: всё это – полотно изначального. Физическое тело не может рассматриваться изолированно от остальной проявленной беспредельности. Тело не заканчивается кожей – тело не заканчивается нигде.





ОНО, в качестве тебя, не понимает, как Ему Его найти. Чтобы Ему стать Им нужно Ему прекратить себя узнавать в качестве человека. Дело в том, что бытовые чувства и поступки не являются человеческими, а только так выглядят.

Ум представляет собой «единство восприятия и пустотности». Можно сказать, что кажущееся тоже находится в единстве с реальным в том смысле, что ум — это единство пустоты и переживания.
Целе Нацок Рангдрол






Характеристики любви: самоотдача, отсутствие страха, неповторяемость или постоянная обновляемость, неповторимость всего и каждого, отсутствие интерпретаций, отсутствие инерции, отсутствие центра.
Вспомнил, почему мне когда-то всё удалось. Я жаждал знать, как устроен мир, так как чувствовал, что, невольно, все меня обманывают. В этом желании не было понятия просветления. В этой жажде я не помнил о себе.
Понятие просветления ставит заслонку на пути человека, так как, в той или иной форме, это работа, с отдельностью, и, поэтому, укрепления данной отдельности вниманием.
В моём достижении была слабая сторона – в возобновившейся деятельности личности я увидел разъединение моей монолитности с миром. Надо было «одним глазом» смотреть на эту деятельность, а «другим» – на всё остальное. Личность – проявление безличностного.
Самозабытье в любви – это правильно, но деятельность личности ничего не меняет в данном самозабытьи. Она – просто шевеление нечеловеческого.

Я приветствую все традиции, но в предельных традициях Тибета заложена работа с переводом физического мира в мир «духовный», условно говоря. Хотя реализация Рамалингой и Иисусом тела света показывает, что самозабытье в любви возможно в любых традициях, если нет самоограничений концепциями, в какой бы форме ни воспринималась реальность.
Внутри оценочной деятельности личности движущая сила сама по себе не имеет качеств: она только проявляется в виде оценок. Парадоксальным образом, из-за отсутствия характеристик сознание внутри оценочных ограничений выходит за эти ограничения, так как оно беспредельно и нефрагментировано. Ограниченное содержит в себе беспредельное и само является формой проявления беспредельного. Некуда спрятаться – везде только оно.








Если избавиться от личностного зауженного восприятия, то каждый человек окажется беспредельностью. В лице женщины беспредельность рождает ребёнка-беспредельность, то есть саму себя. Как это? Ответ существует в сфере нечеловеческого.





Удивление. Здесь находится человек по имени «я», которое ничего не обозначает.
Когда разрушены бытовой и медитативный мир, тогда проявляется исконно нечеловеческое.





Искусственные повторения в неповторяющемся мире называются личностью.





Любовь из момента в момент без объектов любви является просветлением.





Те, кто любят Бога, своим почитанием удерживают Бога на расстоянии, определяя его как объект. На какие только ухищрения не идёт личность, чтобы удержать себя в состоянии отдельности.

На сколько я понимаю, в махамудре и дзогчен созерцание неба происходит так: бездонное небо, чистый бездонный внутренний мир, и бездонная основа, объединяющая эти бездонности.





Ошибка искателей просветления заключается в том, что они стремятся к просветлению как к желаемому объекту. Мы являемся частью мира. Причём, не только видимого, но и всего остального. Поэтому нужно создать условия, при которых наше внимание не утаскивали бы фантазии, так как они являются ограниченными объёмами мироздания. Для начала, нужно отлепиться от веры потому, что всё наше восприятие сегодняшнего дня построено только на ней. Мир, в котором мы живём, нужно увидеть заново без сопоставлений с прошлым. Для этого нужно в себе найти место без оценок. Но надо понять, что ограниченные оценочные объёмы существуют в безоценочности и из неё проявляются, поэтому не являются нашими врагами.
Просветление уже существовало до нашего рождения. Это, собственно, и является началом пути.

Сущность омрачается её же собственной энергией. Выражение нашего собственного внимания принимает форму омрачённого мышления, которое нас же и помрачает. Другими словами, мы сами омрачаем нашу собственную природу будды, и сейчас настало время очистить это заблуждение.
Тулку Ургьен Ринпоче





Не существует «сейчас». Есть образы воспоминаний и их проекция в будущем, то есть акты веры разной степени. Воспринимаемая действительность укладывается в линейку допущений с наименованием «настоящее». Если прекратить верить, то действительность предстанет в совершенно другом свете.





Когда полностью разрываются связи внешнего с внутренним, тогда и внешнее, и внутреннее становятся сдутыми шариками иллюзий, так как рвётся взаимная подпитка впечатлениями. Пресекается любая дерготня, и не остаётся ни внешнего, ни внутреннего, так как исчезают надуманные реагирования одних иллюзий на другие иллюзии. Всё становится нечеловеческим. Первичные любовь и эмпатия остаются без центра потому, что непроявленное не имеет центра.

Термины «распознать» и «узнать» изначальную природу несут разную смысловую нагрузку. Заново распознаётся нестареющая свежесть, а узнаётся, «правильный» опыт прошлого – ментальный образец. Когда сам процесс узнавания будет распознаваться как выражение нестареющего изначального, тогда закончится подмена настоящего прошлым.
Это я о переводах буддизма и адвайты.
Сложнее всего перестать относиться к своему сознанию как к объекту, и, в то же время, перестать интерпретировать, чтобы сознание стало объективно-субъективным и абсолютно чистым. Любые действия являются выражением наших оценок, поэтому накладываются бутербродом на безоценочное изначальное. Распознавание оценок в качестве бессмысленных форм даёт возможность видеть изначальное в любых проявлениях.





Любой образ – это «кусок времени» потому, что он существует за счёт своей длительности. Возможно, кому-то проще увидеть пустотность форм как иллюзию протяжённости.





Когда зрячий учитель говорит о радуге, то слепые слушатели начинают истолковывать его слова как экзотические ощущения.
Привыкайте хотя бы на секунды расслабляться, чтобы не интерпретировать сказанное заумным образом.
Не смотрите на свои чувства как на объекты. Вы – это они, а они – это воплощение неопределяемого. Оно так воплощается, поэтому вы – актёрская амуниция.