Сорока бегала пешком…
Свой клюв куда-то устремив,
Неслась за ним, тряся хвостом…
Ну, иногда с прискоком.
Ей жук сказал: - лети, ты ж птица.
На что сорока удивясь, сказала:
Не умею я, да и учиться недосуг,
Бежать мне надобно,
Вон, сколько дел вокруг.
Сороке б голову задрать,
Увидела б сорока вмиг,
Какая наверху-то благодать,
И птицы радуясь, летают и поют.
Сорока так и бегала б пешком,
Тряся своим хвостом, если б не кошка…
Выскочив из-за кустов,
Перепугав бегунью не на шутку.
Намеревалась видно пообедать.
Сорока крылья развернув,
Забила бешено в испуге…
Взмыв вверх, и поднимаясь выше,
Вдруг осознала: - Я ж лечу!

Скажу ребятки, - не всегда,
Чтоб полететь, нам должно испугаться.
Достаточно смотреть вокруг,
И ввысь, и вглубь себя,
И вспомнив, «Кто Я»
Воспарить, и наслаждаться!
29.01.2012

Зотова Ольга

[270x200]

[300x404]

Музыка! Музыка! Музыка……как же она прекрасна! Она льётся и переливается. Она журчит и смеётся. Она притягивает, завораживает, манит. Начинаешь прислушиваться к отдельным акцентам и понимаешь, сколько же голосов участвует в этом чуде. Вот вступила флейта, а все остальные как по волшебству стали еле слышны. Звук, красивейший звук! А литавры? Как же они вовремя, именно сейчас, именно они. Вот клавиши пробежались так, как будто жемчуг рассыпали по хрустальным ступеням. И последний аккорд. Тишина. И вот взорвался зал аплодисментами. Люди вставали с мест, аплодировали и кричали «БРАВО». Ну, вот зал опустел. Ушли слушатели, ушли исполнители. Оркестровая яма выдохнула и угомонилась. Ночью инструменты продолжают свою жизнь, о которой не догадываются люди. А мне удалось нечаянно узнать об этом.
Инструменты отработали свой концерт, и теперь у них наступила личная жизнь. Две молодые скрипочки ворковали между собой о том, какой тальк для смычка лучше, и как бы было хорошо, если б струнки были б, например, разноцветные. К ним подключилась скрипка та, что постарше, и сказала: «Глупости, главное, чтобы уход надлежащий был, чтоб не продуло. А как я выгляжу, не важно». В углу басил контрабас, рассыпаясь в любезностях к арфе. Она кокетничала и жеманничала с ним, подрагивая стрункой. Рояль же ревниво вздыхал в тональности ре бемоль. Он давно был влюблён в арфу, но она его отвергала, за его громоздкость и тяжесть и неуклюжесть, как она считала. И к тому же она думала, что горизонтальность его струн ну, никоим образом, не подходит к её вертикальности и грации. Зато в который раз, в своём кресле всхлипывала гитара. Она боготворила рояль. Он для неё был совершенством. И если удавалось играть дуэтом, она так выкладывалась, забывая обо всём и обо всех. Она сливалась с ним в звуке, переливаясь и паря. Как она любила эти моменты. Но на взаимность, она даже не рассчитывала. Если она не играла, то она целиком была поглощена своими комплексами и переживаниями, как же она не удачлива и как не справедлива к ней жизнь. И как недосягаема её любовь. Это были два основных её состояния. Игра и собственная трагедия.
А вот и сегодняшняя солистка флейта. Она была новенькая в оркестре и потому всех стеснялась, и старалась ни на кого не смотреть. Она действительно была хороша собой. Новая, стройная, блестящая, с великолепным звуком. Кларнет с саксофоном всячески старались обратить её внимание на себя. Вторая флейта так позавидовала новенькой, что еле дышала. Она с такой злостью шипела альту о том, как этой выскочке могли отдать первую партию, когда этой партии достойна только она, заслуженная и проверенная во всех концертах. Альт же, привыкший к сварливому характеру второй флейты, слушал молча, дабы не распалить её ещё больше. Она же психанула, что не нашла в нём поддержки, развернулась к литаврам и начала сначала. Литавры поначалу пытались её успокоить, пожалеть, но тщетно. И вот вторая флейта, уже распалившись в горячке начала обвинять всех подряд, что никто не умеет в этом оркестре играть, так как она. Обиженно зароптали альты. В спор вступили молодые скрипочки, постепенно переходя на повышенные тональности. Рояль растерянно молчал, он держался, потому, что не хотел выглядеть некрасиво в глазах возлюбленной арфы, а про себя думал, что он вообще может обойтись без оркестра и играть только соло. Наконец не выдержала дирижёрская палочка и стала призывать всех к порядку. Она стучала по пюпитру, и ей удалось на какой-то момент утишить спорщиков. Она пыталась им сказать, что они все здесь хороши и нужны, и каждый по-своему прекрасен. Но склочная вторая флейта принялась её оскорблять, называя старой сухой ведьмой, которая вообще не имеет права разговаривать с ними, так как вообще не инструмент и играть не умеет. После этого случился новый взрыв выкриков и оскорблений в адрес друг друга. Инструменты будто сошли с ума. Они уже не слушали друг друга. Каждый кричал о себе. А новенькая флейта тихо плакала. Не ожидала она такого поворота событий.
Она пришла в этот оркестр полная надежд, с широко распахнутыми глазами. Она мечтала работать здесь. Это была честь для неё, и вдруг такое…Мудрая дирижёрская палочка пыталась утешить её. Но тут случилось такое, чего никто не ждал. Туба, которая до сих пор молчала, вдруг издала громкий вопль такой силы, что все замолчали, а дирижерская палочка упала с пюпитра и в обмороке закатилась под тумбу.
Наступило утро. Издёрганные, нервные инструменты, с расшатанными струнами, разболтанными кнопками и отвратительным настроением встречали музыкантов. Началась репетиция. Палочки не было. Организовать оркестр было нечем. А зарвавшиеся инструменты не слушались музыкантов. Каждый издавал звуки невпопад, не в такт, кто громче. Каждый старался заявить о себе. Страшная какофония заполнила Читать далее...

[показать]

Он прибежал, как обычно с огромными глазёнками, перевозбуждённый, со взмокшими волосёнками от своей суетливости и активных движений. Я поняла, что сейчас опять последует вопрос, который ставит в замешательство своей постановкой и пониманием, что я не знаю как на него ответить. Так случилось и на этот раз.
- А зачем горы?
Выпалил он, уставившись на меня своим нежным детским взором.
Для своих трёх лет, Матвейка был очень умён и сообразителен. Когда он затихал, я понимала, что в его головке шёл активный мыслительный процесс. И я ждала… Иногда результат выдавался молниеносно, а временами он мог через два дня выдать совершенно ошеломляющее резюме, какому-нибудь событию.
- Послушай, милый, я не задумывалась над таким вопросом. А как ты думаешь? Ответила я честно. Я могла ответить «что такое горы», но «зачем?».
Он опять застыл, но в этот раз махом выдал мне ответ:
- Надо туда сходить.
- Куда? Не поняла я.
- Ну, на гору.
- А и вправду, пойдём. Вдруг ответ найдём.
Он опять оживился, засуетился, а я пошла собираться. Отдыхали мы, надо отметить в красивейшем месте Карелии. И гора, как раз была рядом, через холм, по тропинке, ведущей на речку. На холм мы взбежали быстро, так как привыкли бегать купаться на речку. А вот и гора. Она была достаточно необычна, потому что с разных сторон выглядела по-разному. С одной стороны на ней произрастал лесок, и даже были большие сосны, с другой стороны она была очень каменистая с большими выступами и мелкой порослью мхов, лишайников и других горных травок, А с третьей она была покрыта растительностью более чем и обильным количеством ягод, также в большом ассортименте.
Мы стали подниматься по той стороне, что между лесистой и ягодной. Было жарко, да и горка достаточно крутая и высокая, потому я решила подниматься поближе к деревьям, чтобы была тень – передохнуть. Перехватывая по ягодке, мы поднимались. Я периодически отпыхиваясь, а Матвейка же умудрялся забегать и вперёд и возвращаться ко мне и залезая под какую-то коряжку. Живчик, ты мой.
- Лёль, а сказку расскажешь?
В очередной раз, добежав до меня, спросил он.
- А про что ты хочешь сказку?
- Про гору. Ну, хорошо…..Слушай.
Жила была планета Земля. И на ней были реки и моря и океаны, горы и пещеры, леса и рощи, поля и равнины. И вот как-то гора заявила, что она главнее и важнее всех. Потому что она выше всех и могучее всех. На что леса зашептали свое несогласие, зароптав кронами. В этот же спор включилась река. И только поле молчало, не вмешивалось. А те все продолжали спорить. Тогда могучий дуб сказал:
- Как ты гора, можешь быть сильнее и могучее всех, если и сосна и дуб могут своими корнями пробить себе дорогу в твоей породе.
Следом подключилась река:
- А я могу своими потоками размыть твою твердь и выточить себе дорогу.
Тогда гора начала нападать на деревья:
- А вас человек пилит и рубит, и без воды вы жить не можете.
- Ты бы, гора, помолчала бы уже, тебя вообще человек взрывает.
Парировали деревья.
- Я же говорю, что я важнее.
Журчала река.
- Ты река, не зазнавайся, как бы ты возвращала себе свои воды, если бы они не стекали после дождей с горы, и не впитывало бы поле влагу в землю, пополняя подземные источники твои, и если бы кроны деревьев не выделяли кислород и не помогали образовываться облакам и тучкам, несущим дождики. И потом, тобою тоже может управлять человек, строит на тебе дамбы и плотины и перенаправляет твоё русло, туда, куда бы ты ни подумала течь, да и замусоривает временами.
Выдали разом и гора и деревья.
Река обижено всплеснула водой и замолчала.
Тут вступило мудрое поле:
- Перестаньте ссориться.
Все замолчали. И стали слушать, что говорит поле. Потому как его уважали – оно чаще других общалось с человеком. Человек его вспахивал, боронил, сеял в него зёрна, и поле рождало урожай.
- Как вы не можете понять, продолжало поле. Вы все равностно важны. Потому что все вы помогаете друг другу быть тем, чем вы являетесь. Вода – помогает всему живому, напитывая своей влагой, зато все помогают воде сохранять свои источники. Гора помогает деревьям удержаться на ней, крепко держа их за корни, чтобы ветром не вырвало, помогает горным ручьям стекать со своих склонов, питая поля и луга и реки и моря. Деревья, также важны, очищают воздух, дают тень, родят плоды. И все мы друг без друга не могли б существовать. Все мы – дети Земли.
После этого разговора они больше не ссорились.

- Вот такая сказка, смотри-ка, Матвейка, куда мы пришли. Вон за тем деревом есть волшебная пещера.
- А почему она волшебная?
- Потому что если зайти туда, встать в середине и произнести своё заветное желание, то оно обязательно сбудется.
Он кинулся туда и остановился на входе. Там было темно и прохладно и веяло немного сыростью, хоть было и лето. Малыш мой не Читать далее...

В Лимберки приехали трагинаки. Всё было бы хорошо, но в одной из кащенок произошла пропажа. Пропал самый младший лим главного Миранта. Переполошилась вся округа, подняли по тревоге всех субов. Искали весь день и всю ночь. На следущее утро решили отправиться на поиски в росты окружающие Лимберки. И там поиски не дали результатов.
И вот пришло же в голову одному из лимов брякнуть, что приехали трагинаки и сразу пропал Вахрушик. Так звали пропавшего лима. И вот важный суб-тор, не отличавшийся большим умом, скомандовал схватить несчастных трагинаков и запереть в мемлу. Субы кинулись исполнять, ворвались в хонтый кащь и схватили всех трагинаков, погрузили в каторы и увезли в мемлу. Всех, да не всех!
В это время в хонтом каще отсутствовала одна маленькая трагинайка по имени Лихточка. Она была очень необычной среди всех трагинаков. Она единственная не боялась ходить одна в росты, более того, она очень любила это делать именно одна. Там она общалась с рилами, тодоми, и мождами. Она очень любила их всех, и они это чувствовали и тянулись к ней, даже самые трусливые можды, доверяли ей себя. И ещё у неё был Так. Она могла одним своим присутствием и добрым радостным расположением оживлять и восстанавливать всё вокруг. Там, где она пробегала или проходила, поднималась бата и появлялись новые секи. Чинсы над её головкой радостно кружились, а пончи пели так, как весной когда всё просыпается и расцветает.
И в этот день Лихточка удрала от своей амы без спросу, и убежала так далеко в рост, что даже не догадывалась о том, что произошло. Она пела, играла с мождами пончами, и незаметно забрела так далеко, где раньше и не бывала. Перед ней расстелилась прекрасная дила. Она кружилась по ней и звонко смеялась. А секи в ответ, распускались на глазах. Когда она остановилась, к ней медленно подполз молодой можд-шан. Его печальные глаза насторожили Лихточку. Он всё время оглядывался на заросли тодов. Она поняла, что необходимо пойти туда за ним.
Когда она вошла в тень тодов, только тогда она увидела зоку и вход в рону. Она решила войти туда. Можд-шан её сопровождал. Там было темно, сыро и холодно. Сначала она ничего не видела и передвигалась, держась за спинку можд-шана. Затем глаза постепенно привыкли к темноте, появились очертания сводов и коридора. Когда свет из входа скрылся за поворотом, Лихточка с удивлением обнаружила, что есть подсветка какая-то. Коридор вывел их в зал с небольшим роновым оком. В его отражении она – то и обнаружила, что светятся её собственные волосы, которые были светлыми в отличие от всех темноволосых трагинаков. Обойдя око, она зашла в следующий коридор. Он закончился ещё одним залом, с невысоким сводом. Вот здесь-то она чуть не вскрикнула от неожиданности.
На подстилке из старой баты лежал маленький лим. Связанный, заплаканный, голодный, он спал. Рядом с ним лежал другой можд-шан и согревал его. Лихточка подошла к нему, погладила его по головушке и он проснулся. Она развязала его, утёрла слёзки. Он сразу же успокоился. Она взяла его за руку и повела к выходу. Оба можд-шана сопровождали их. Наконец они выбрались наружу. Как же здесь было прекрасно. Светило сило, пели пончи. Малыши умылись у рилы, поели гагов с молодого тода, и направились в направлении Лимберок. По дасте, Вахрушек рассказал, что с ним приключилось.
Оказывается, его украл ни кто другой, как сам суб-тор Фигло. Он давно мечтал прославится и получить звание суб-гона, чтобы войти в Зинный Лад. И вот он придумал украсть самого младшего лиммика, единственного наследника главного Миранта. А потом, когда все отчаятся его найти, предъявить его, как будто это он его нашёл. И тогда, он был уверен в этом, Миранты на Ладе примут решение наградить его и дать звание суб-гона. И тогда он обязательно войдёт в Зинный Лад. Он подговорил, своего глупого венника, чтобы тот украл Вахрушика и спрятал его в ростинской роне. Но Фигло не подумал о том, что его венник Солто настолько глуп, что пока вёз Вахрушика в ростовскую рону, всё ему выболтал.
Так за рассказом малыши вышли из роста. Был уже вечер, становилось темно, и Вахрушик по незаметной жигле привёл Лихточку в свой кащенок.
Как же там все обрадовались. Малыши во всех подробностях рассказали апе Вахрушика – главному Миранту Лимберок Злату, что произошло. Он сразу созвал Зинный Лад, на котором было принято решение лишить Фигло всех званий и прогнать с позором из субов.
А трагинаков отблагодарили, и в качестве вознаграждения предложили стать почётными лимами, одарив всех своими кащенками.
Так светловолосая Лихточка обрела свой кащенок, Лимберок и друга. А главное, благодаря ей, трагинакам не нужно больше скитаться. Они тоже обрели свои кащенки.
Лихточка и Вахрушик везде были вместе, часто ходили в рост играть, постепенно и другие лимы перестали Читать далее...

[400x401]
Однажды весной, маленькая девочка посадила в саду тыквенное семечко. И вот росточек выглянул из грядки и начал стремительно тянуться вверх. В одно прекрасное утро он огляделся и увидел, что не один он тут. Рядом растут другие зелёные побеги, какие-то больше, какие-то меньше. Постепенно всё кругом стало разрастаться и зелень. Они перешёптывались, иногда бурно что-то между собой обсуждали, особенно когда налетал ветер и приносил свежие новости. Утро сменялось днём, день сменял вечер, ему же на смену приходила ночь. Он стал замечать, как солнце сменяется луной и на небе появляются звёзды. И хоть это было очень красиво – он всё же больше радовался, когда вставало солнышко и вокруг радостно щебетали птицы. Даже когда стояли очень жаркие дни, и солнце палило нещадно, листочки его вяли, поникали – он всё равно ждал его каждое утро.
Ещё сильнее он радовался, когда в сад приходила девочка и рассматривала его, разговаривала с ним и прыгала, и смеялась звонко, хлопая в ладошки, когда обнаруживала новенький появившийся листочек. Как же он старался для неё. А девочка поливала его из маленькой леечки. Да, он был ей очень благодарен. И вот однажды, на нём завязался цветок. На следующий день он распустился – большой, жёлтый, нежный. К нему стали прилетать пчёлы. Они ему рассказали, что в саду живут и прекрасные цветы, а за домиком, в котором живёт девочка, растут большие деревья, которые тоже цветут. Ещё пчёлы рассказали, что им нужно торопиться, потому как скоро у всех цветы сменятся завязями плодов.
И тут росток начал задумываться, если есть деревья, кусты, цветы, то «кто же я?»….. Он внимательно прислушивался к тому, что говорили соседи, пели птицы, он ловил каждое слово девочки, когда она ворковала над ним, в надежде услышать своё имя. Но тщетно. Вечером его цветочек завял и на следующий день уже не раскрылся, как прежде. Но зато, под цветком завязался маленький круглый плодик. В очередной раз он радовался вместе с девочкой своим достижениям. Но мысль «кто я» не покидала его. Плод его рос. Он уже стал достаточно большим и тяжёлым и лежал на земле. В один прекрасный день, который вдруг стал очень тёмным, полил сильнейший дождь. Дождь лил весь день и всю ночь. Он пролил землю так, что вода не успевала уходить. И возле грядки, где он рос, образовалась лужа, в которой как в зеркале отразились все близ растущие растения. Наконец он увидел, как он выглядел. Его плод был уже огромный, круглый, жёлтый. Он обрадовался, посмотрел на небо и решил, что он – Солнце. Оно тоже большое круглое и жёлтое. Он долго обдумывал эту мысль и понял, что он наверно не прав, потому как не светится как солнце.
К вопросу о том «кто я», добавился вопрос «зачем я». Он спрашивал у своих соседей, но они либо не понимали его, так как не задавались такими вопросами – просто росли и всё, а те, кто интересовались – сами не знали таких ответов. В один день в сад зашла женщина и, подойдя к грядке всплеснув руками, сказала: « надо же какая тыква народилась», похлопав его плод ладошкой – продолжила: «Ну-ну, давай!».
- Я ТЫКВА, Я ТЫКВА! Наконец-то я знаю, кто я. Радуясь и ликуя, он кричал всем, что знает «кто он». На что проходившая мимо кошка, которая там часто охотилась на мышек, сказала флегматично: «Ну и чего ты радуешься и орёшь? Ну, тыква, ну срежут тебя скоро, а потом съедят». Это сообщение просто ошеломило его... как срежут – он же погибнет без солнца, без воды, без корней. Его охватила паника. Для чего он рос и радовался солнышку, ждал свою девочку с её радостью, чтобы его срезали и он погиб?
Нет, нет. Кошка ошиблась. Или просто позавидовала его радости. А может кошка хотела пошутить? Рядом росла крапива, которая растёт там из года в год. Она ему подтвердила, что скоро придёт время и действительно всё здесь срежут. Он погрустил, а потом начал рассуждать над словами крапивы: «действительно каждый год, здесь всё срезают и уносят».
Стал очень актуальным вопрос «зачем я», и что такое «съедят».
И вот наступил день, когда пришла женщина и срезала, всё что росло на грядках. Все овощи и плоды понесли в дом. Тыква лежал в отличие от других в персональной корзине. Чувствовал он себя странно, одновременно и важность момента перемен, и трепет перед будущим, и любопытство. Здесь он увидел свою девочку – она опять подарила ему свою радость. И ему стало гораздо спокойнее. Опять стали идти дни за днями, только солнца уже не было и пения птиц, а было холодно и темно. Периодически приходила женщина и уносила с собой какой-нибудь овощ или несколько.
Наступил черёд и тыквы. Его принесли на кухню, где было светло и жарко. Рядом прыгала девочка. Тыкву разрезали, достали семечки. Несколько семечек отдали девочке. Она говорила, что она опять их весной посадит, и они вырастут в большие красивые тыквы, а она их Читать далее...

пишу стихи и сказки для детей и взрослых.