Доброго ВСЕМ дня!  Рецепт дня
.

У одного мужа пропала жена

[589x700]

Вышла выбросить мусор, до помойки, извините, - и пропала. Главное, жена-то была домашняя такая, тихая, спокойная. И всегда она была рядом.

Нет, она работала, конечно. Изредка уезжала к старенькой маме на день-другой. Ходила в поликлинику, по магазинам, - не прикована была к дому, само собой. Но она всегда была рядом. На связи, как говорят. И за тридцать лет ни разу такого не было, чтобы жена пропала.

Муж пропадал несколько раз. Скажем честно: в молодости как-то у друга заночевал после именин с возлияниями. Однажды с рыбалки приехал на день позже, чем обещал. Тогда телефонов мобильных не было, жена страшно переживала. И еще пару раз было такое. Пропадал на ночь. За тридцать лет не так уж часто. Но было.

А в этот раз жена телефон оставила дома. Муж звонить начал через час примерно, сначала он даже не понял, что жены долго нет. Он ламинат на кухне клал, был выходной день. Жена сказала: "Ваня, я до помойки!". Муж мотнул головой, мол, понял, не мешай.

О, как он испугался, когда понял, что прошел час. А телефон пиликает на диване. Сначала растерялся. Потом сам себя уговаривал, что ерунда. Сейчас придет. А потом испугался. Вышел на балкон, - хотя балкон не во двор же выходил. Нет жены.

Тогда муж оделся быстро. В голову всякое лезло. Вдруг Наташа поскользнулась, гололед же. Упала и без сознания лежит. Вдруг хулиганы напали. Сейчас это редкость, но вдруг? Вдруг маньяк... Или под машину еще может человек попасть.

И этот муж не пошел, побежал на улицу. А жены-то нет. Он два раза двор обежал, все проверил, даже в контейнер заглянул. Вот лежит зеленый пакет с мусором. Наш. А жены-то нет! Всегда была. А теперь нет.

Муж вернулся домой. Вдруг Наташа вернулась? И сейчас все будет хорошо. Он скажет: "Ты с ума сошла! Где ты была?", - поругается, а потом все станет хорошо. Как раньше.

На улице метель началась. Темнело, - зимой быстро темнеет. И муж снова бегал, искал, он почти плакал, как в детстве, когда маму потеряешь. Он дышать не мог. И не знал, что делать. Не в полицию же бежать, прошло всего часа полтора. Но он все равно был готов бежать в полицию. Хоть куда, только бы найти Наташу.

И он молился обрывками молитв, которые слышал когда-то. И клялся быть самым хорошим в мире мужем. И бегал, в магазины заходил, спрашивал, не видели ли полную красивую женщину в сером пуховике? Наташа ее зовут. Наталья Витальевна. Не видели?

Он вышел из магазина, пошел по улице. И видит - Наташа идет навстречу. Улыбается! Из пелены снега и из тьмы его Наташа вышла. Живая и здоровая.

"Ой, - говорит, - Ваня, я замешкалась в магазине. А ты куда собрался? Я тебе подарок купила. Хотела спрятать, вроде как сюрприз к Новому году. А не смогла удержаться, видишь, рассказала. Ты же мой характер знаешь. Вот, смотри, тебе нравится?"...

И показывает пакет с перчатками, самыми лучшими... И снег идет. И фонарь загорелся, муж и жена оказались прямо в круге света. И муж схватил жену в объятия. Даже на перчатки не взглянул. Он выше намного был, поэтому жена не видела, как на его лице таял снег, - мокрое лицо-то было. И муж так кашлял, - чтобы скрыть всхлипы. Он же был большой дяденька, а не маленький мальчик.

И они вместе пошли домой, муж и жена. За руку, как дети. И жена рассказывала, какие это отличные перчатки, самые лучшие! А муж ворчал тихонько, - мол, надо телефон с собой брать, кулема ты моя. Я же тебя потерял!

Чуть не потерял. Но нашел. Так не всегда бывает... Не всегда. И потому замечать надо близких-то. И ценить их. И обнимать почаще. И помнить, что не все возвращаются из метели и тьмы. И всю жизнь потом мы ищем и ищем, хотя знаем, куда ушли те, кого мы любим... 💕

🪶 © Анна Кирьянова

[700x700]

Тaйнa c ceнoвaла

– Маруся! Марусь! – Забежала во двор запыхавшаяся соседка, тетя Дуся, – Там Гришаня твой… На сеновале! С Люськой.

Мария стащила с головы косынку и утёрла ею лоб от проступившего пота.

– Как, на сеновале? С чего бы?!

– Как да как! Как будто впервой на свет народилась. А я вам, бабам молодым, сразу сказала, что Люська объявилась на селе, глаз с мужиков своих не спускайте.

– Теть Дусь, ты точно ничего не путаешь? Григорий никогда на Люську не смотрел, как остальные, он знает ведь, какая она… Он с утра Макарычу стайку крыть помогал, как же…

– С утра стайку крыть помогал, а теперь дочери его «управляться», видать помогает! – Соседка многозначительно кивнула в подтверждение своих слов и добавила, – Ничего не путаю! Макарыч давеча у моего вилы брал, да принести забыл. А тут они уехали к Анютке, младшенькой своей, а Люську на хозяйстве оставили. Ну, думаю, пойду я, вилы заберу, а там такое! Они меня и не заметили, так что, хотишь – сама беги да убедись, чтобы меня потом не обвинять, что дескать, оболгала, бабка, зазря.

Мария недолго посомневалась, потом посмотрела на соседку и, бросив косынку на плетень, помчалась вдоль деревни. Не чувствуя земли под ногами, она добежала до Люськиного забора и остановилась, словно вкопанная. Присела на лавочку под старой рябиной и перед глазами, словно пленка старого кино, замелькали кадры забытых лет

Когда-то Маша с Людочкой были подругами, о которых говорят обычно «не разлей вода». Но, это было давно и можно сказать теперь, что неправда. Потому что, как позднее оказалось, дружбы настоящей между ними не было. Это Маша со своей душой нараспашку все секреты Люде доверяла, а та, как выяснилось, только выгоду во всем высматривала

Маруся лучше всех в селе училась, и Людочка всегда просила её помочь с домашними заданиями.

– Маш, ты ж у нас самая умная, и к тому же, моя лучшая подруга, – говорила Люда, поглядывая на Марусю, как на божество – Ну, помоги мне сочинение написать, а?! Ты же знаешь, что талантов у меня таких нет.

– Ладно, – махала Мария рукой, я сама напишу, и себе и тебе.

И в воскресенье, сидя за столом у окна над двумя тетрадками, Мария видела, как Людочка воркует с пацанами. Но она ей не завидовала, Маше нравилось учиться, и сочинения она могла бы написать хоть всему классу, и контрольные за всех решить. А вот гулять без дела ей не хотелось никогда, тем более,

Послать бы к чёрту спешку, суету,
По жизни надоевшие проблемы,
И не ходить по времени мосту
Туда-сюда... а просто быть Любимой!


Счастливою - до кончиков волос...
Купаться в счастье, будто в океане...
Чтоб ждать потом полжизни не пришлось:
Когда же наконец оно заглянет?!

Взлетать вдвоём с Любимым в небеса,
Бродить по звёздам и мосту из радуг...
А можно по земле - в лугах, лесах,
По улицам гулять - и это в радость!

С улыбкой, от души благодарить
Судьбу и небо за такое счастье...
И по кусочкам, всем его дарить,
Мир делая добрее и прекрасней!

А вечером, когда уходит день,
Поймав у горизонта луч заката,
Сказать СПАСИБО Богу... за людей,
За этот мир, им созданный когда-то...

© Copyright: Ирена Буланова, 2014
Свидетельство о публикации №114081602852

Студия военных художников Грекова

В окопе, в чёрной жиже рядом

Два трупа - русский и хохол

Убитые шальным снарядом

Направив друг на друга ствол

Им бегать бы за каждой юбкой

Но выпал несчастливый фант

Парней швырнули в мясорубку

Назвав " нацист" и " оккупант"

Их прадеды горели в танке

За Родину с врагом дрались

И пили из консервной банки

Чтоб только эти родились

А эти вот... на дне траншеи

Прорытой через общий дом

И даже крестики на шее

На штампе сделаны одном

По списку вычеркнут их номер

Прими их, Господи, под длань

Микола Иванов. Житомир

Иван Онищенко. Рязань

Автор неизвестен
Источник

Её прогнали с дня рождения из-за старого платьица, чуть позже готовы были ей ноги целовать

[511x700]

Марине исполнилось пятнадцать. У неё было всего одно платье — серо-сиреневое, доставшееся от тётки Вали из Ярославля. Ткань выцвела, воротник местами просел, но мама аккуратно подшила край, разгладила складки утюгом и уверенно сказала: — Сядет как надо. Не сомневайся. Платье действительно держалось. Только вот за окном был февраль, а в лицее № 18 царили совсем другие законы — где «Зара» считалась базой, а кроссовки с неоновой подошвой — нормой. Марина шла к остановке, кутаясь в старый плащ с истёртым блеском, и мечтала лишь об одном: быстрее добраться, не провалиться в сугроб и не заплакать посреди дороги. День рождения Ромы Кочетова обещал быть событием масштабным — антикафе «Гавайя», проектор, PlayStation, столы, ломящиеся от еды. В чате группы все обсуждали: «Одежда — яркая, чтобы заметили». Марина приклеила пластырь на промокший каблук, вздохнула и пошла. В раздевалке пахло пряными свечами и чем-то сладким, будто там жгли ароматические палочки. На вешалках висели пуховики, один другого дороже — глянцевые, с фирменными нашивками. Марина сняла свой потёртый плащ, поправила воротник платья и шагнула внутрь. — А, вот и ретро-модница, — первой фыркнула Вика Левандовская. — Смотрите, кто пожаловал! Рома замялся, в руках балансировал поднос с напитками. — Привет… Заходи, конечно! — сказал он, но голос его звучал так, будто ему самому стало неловко. Вика подошла ближе, сделала пару снимков: — Девчонки, смотрите! Платье из прошлого века! Марина покраснела до корней волос. Хотелось стать невидимкой или хотя бы провалиться сквозь пол, как это бывает в кошмарных снах. — Не надо было меня снимать, — прошептала она. — А что ты сделаешь? — Вика ткнула пальцем в ткань. — Назовёшь себя винтажной? Что-то внутри Мариной медленно треснуло. Она не стала спорить. Просто развернулась и пошла к выходу. — Куда собралась? Шаурма ещё не началась! — раздался чей-то смех с заднего плана. Коридор встречал музыкальным фоном, из стен пробивался ритм какой-то глупой песни. Администратор попросил показать чек за депозит. Марина молча отказалась. Вышла наружу. За окном бушевала метель. Пальцы моментально онемели, ноги намокли. Платье хлопало по колготкам, как будто тоже сочувствовало её положению. Через квартал от антикафе «Гавайя» тянулось длинное здание из красного кирпича. Когда-то здесь работала типография, теперь — студия декораций. Из боковой двери валил дым. Сначала еле заметный, как ниточка, потом плотными клубами. Марина замерла, присмотрелась: чёрная струя пробивалась сквозь разбитое окно на втором этаже. Там жили ребята из художественной группы. Известно, что они часто оставляли обогреватели включенными надолго. Марина оглядел улицу — пусто. Лишь один фонарь поскрипывал на ветру. Она рванула к двери, потянула за ручку. Пожарная сигнализация молчала — возможно, давно сломалась или просто не работала. — Эй! — закричала она, заглядывая внутрь. — Кто-нибудь есть? Ответа не было. Тогда она вошла сама, осторожно прижимаясь к стене. Внутри пахло горелой проводкой и акриловой краской. Справа — электрощит. Из него со свистом вырывались языки пламени. Без паузы Марина сбросила плащ, набросила его на щит, придавила ладонью. Искры полетели во все стороны. Дым ударил в глаза. Сверху донесся грохот — кто-то шумно распахнул дверь. — Что там? — спросил парень в потной футболке. За ним появился второй, запыхавшийся. — Горит! Щит на взрыв! Звоните 112! Парень с телефоном сразу начал набирать. А Марина не остановилась. Она проверила, нет ли ещё очагов, пока не услышала крик девушки с верхнего этажа: — Газовые баллоны! Они же там, на заднем складе! — Выходите! — отозвалась Марина. — Я сейчас! Она намотала плащ на руку, прикрыла лицо. Удалось вынести удлинитель, перевести баллоны подальше от источника тепла. Кто-то распахнул окно. Дым стал рассеиваться. Пожарные приехали через шесть минут. К тому времени основной огонь был уже погашен, только внутри дымились обломки старого оборудования. Лейтенант оглядел место происшествия: — Кто заметил? — Девушка, — указал один из художников.