Устал от одиночества ноябрь, в своей печали всеми  нелюбимый,
ветрами и судьбой всегда гонимый, как брошенный командою корабль.

Пришёл в положенный природой срок, но зачеркнул воспоминанья лета,
ну что поделать - в нём не много света, и от того он вечно одинок.

В нём сырость, серость и всегда печаль, с холодными и долгими дождями,
и вдохновеньем, залитым слезами, а мне его сейчас немножко жаль...

Беспомощен и грустен его взгляд, от серости своей слегка  неловко,
не знает масок, лжи он и уловок, ни в чём ни перед кем не виноват!

Вздохнул ноябрь тихонько невзначай, ему бы солнышка сейчас в ладошках,
вниманья и тепла совсем немножко... И чтобы кто-нибудь позвал на чай...

Стихи: © Copyright: Светлана Пугач, 2010

В плеере: Lars Roos — Sorry Seems To Be The Hardest Word

Мудрость долгожителей — неоценимо важная вещь в понимании жизни и каждому, кто хочет постичь эту мудрость и приблизиться к их пониманию мира и всего сущего, следует прислушаться к советам, которые оставляют после себя такие люди. Их, без сомнения, можно называть просветлёнными, ибо не зря им было отведено судьбой так многое времени на этом свете: чтобы успеть поделиться своими знаниями с другими.

Примеров таких людей достаточно, и карпатский старец Андрей Ворон, проживший 104 года, был одним из них. Он был неунывающим трудолюбивым человеком, жил по своим особым, простым правилам и всю свою жизнь делал пометки, записывая всё самое важное и ценное, что могло бы пригодиться потомкам.

Журналисту Мирославу Дочинцу посчастливилось быть лично знакомым с Вороном (как тот сам себя называл), и в 2010 году издать книгу «Многие лета. Благие лета. Заповеди 104-летнего Андрея Ворона — как жить долго в счастье и радости». Выдержки из неё могут пригодиться каждому.

1. Научись видеть вокруг всё живое и радоваться всему – траве, дереву, птицам, животным, земле, небу. Всматривайся в них добрыми глазами и с внимательным сердцем – и откроются тебе такие знания, которые не найдешь в книгах. И увидишь в них себя – укрощенного и обновленного.

2. Возьми за обычай хоть по несколько минут во всякое время постоять босиком на земле. Давай телу землю, пока она сама не позвала его.

Это письмо было написано автором «Маленького принца» — Антуаном де Сент-Экзюпери — в далеком 1922 году. Тогда будущий писатель, а пока молодой военный летчик, служил вдали от дома. Письма к близким были для него настоящей отдушиной в нелегкой службе. Среди них особое место занимают письма писателя к маме — Мари Буаэ де Фонколомб.

"1922 год.

Мамочка,

Я перечитал ваше вчерашнее письмо, наполненное такой нежностью. Мамочка, как бы я хотел побыть сейчас рядом с вами. Как бы я хотел, чтобы вы узнали, как с каждым днем я учусь любить вас все больше. Я не писал в последние дни, но у нас сейчас так много работы!

Вечер так тих и спокоен, а мне грустно, непонятно отчего. Этот стаж в Аворе тянется утомительно долго. Мне очень нужно лечение отдыхом в Сен-Морисе и ваше присутствие.

Как же я мог заставлять вас плакать когда-то? Когда я думаю об этом, я так несчастен.

Что вы делаете, мама? Пишете ли вы картины?.. Ответьте мне. Ваши письма помогают мне жить, они приносят свежесть. Мамочка, откуда вы берете такие прелестные слова? Хожу под их впечатлением целый день.

Вы нужны мне так же сильно, как в детстве. Старшина, военная дисциплина, уроки тактики — какая сухость, какая черствость! Я представляю, как вы поправляете цветы в гостиной, и я ненавижу старшин.

Я заставлял вас сомневаться в моей нежности. Но все-таки если бы вы знали о ней сейчас.

Вы лучшее, что есть в моей жизни. Я тоскую сегодня

Самое удивительное в этой переписке то, что поэты Марина Цветаева и Райнер Мария Рильке никогда не встречались вживую. Они познакомились благодаря другому поэту — Борису Пастернаку, а дальше были только письма. В их разговорах ничего повседневного и будничного, у обоих труднейшие судьбы, но здесь это отходит на второй план. Реального мира для них как будто бы не существует, а существует только поэзия. Они говорят на одном языке, любуются найденными словами и метафорами. Их переписка – выход в стратосферу, где все земное и человеческое кажется несущественным.

Ожидание встречи – ключевая тема их писем. Но их знакомство так и не состоялось: здоровье Рильке было очень слабым, и он буквально сгорел от лейкемии. Цветаева перестала получать ответы, а о смерти поэта узнала из газет.

ЦВЕТАЕВА — РИЛЬКЕ

  9 мая 1926 года

Райнер Мария Рильке!

Смею ли я так назвать Вас? Ведь вы – воплощенная поэзия, должны знать, что уже само Ваше имя — стихотворение. Райнер Мария — это звучит по-церковному — по-детски — по-рыцарски. Ваше имя не рифмуется с современностью, — оно — из прошлого или будущего — издалека. Ваше имя хотело, чтоб Вы его выбрали. (Мы сами выбираем наши имена, случившееся — всегда лишь следствие.)

Ваше крещение было прологом к Вам всему, и священник, крестивший Вас, воистину не ведал, что творил.

Вы не самый мой любимый поэт («самый любимый» — степень). Вы — явление природы, которое не может быть моим и которое не любишь, а ощущаешь всем существом, или (еще не все!) Вы — воплощенная пятая стихия: сама поэзия, или (еще не все) Вы — то, из чего рождается поэзия и что больше ее самой — Вас.

Речь идет не о человеке-Рильке (человек — то, на что мы осуждены!), — а о духе-Рильке, который еще больше поэта и который, собственно, и называется для меня Рильке — Рильке из послезавтра.

Вы должны взглянуть на себя моими глазами: охватить себя их охватом, когда я смотрю на Вас, охватить себя — во всю даль и ширь.

Что после Вас остается делать поэту? Можно преодолеть мастера (например, Гёте), но преодолеть Вас — означает (означало бы) преодолеть поэзию. Поэт — тот, кто преодолевает (должен преодолеть) жизнь.

Вы — неодолимая задача для будущих поэтов. Поэт, что придет после Вас, должен быть Вами, т. е. Вы должны еще раз родиться.

Вы возвращаете словам их изначальный смысл, вещам же — их изначальные слова (ценности) . Если, например, Вы говорите «великолепно», Вы говорите о «великой лепоте» , о значении слова при его возникновении. (Теперь же «великолепно» — всего лишь стершийся восклицательный знак.)

РИЛЬКЕ — ЦВЕТАЕВОЙ

 10 мая 1926

Марина Цветаева,

неужели Вы только что были здесь? Или: где был я? Я принял тебя, Марина, всей душой, всем моим сознанием, потрясенным

Русская поэтесса и австрийский поэт. Их встреча, которую они оба страстно и отчаянно желали, так и не случилась. Они посвящали друг другу письма, переводы, стихотворения и поэмы. Что связывало одну из самых ярких поэтесс ХХ века и одного из самых влиятельных поэтов-модернистов? Попробуем приоткрыть сокровенные мысли двух гениев минувшей эпохи и почитать одну из самых проникновенных любовных переписок в истории мировой литературы.

Их познакомил Пастернак

Переписка Рильке и Цветаевой началась в 1926 году, незадолго до смерти Рильке. В этот год поэт работал в Швейцарии и Франции над стихами на немецком и французском языках. Им уже всё написано: и бессмертные «Дуинезские элегии», и нездешние «Сонеты к Орфею». Познакомил Цветаеву и Рильке Борис Пастернак, который восхищался поэзией Рильке и считал его своим учителем. Весной 1926 года Пастернак написал единственное письмо Рильке, где упомянул Марину Цветаеву, которая в то время жила в Париже в эмиграции, и представил её Рильке как своего близкого друга и «прирождённого поэта большого таланта». Рильке написал Цветаевой. Этот шаг стал началом их особой любви. Поэты соприкоснулись не только судьбами, но и творческими мирами. Сила чувств Марины Цветаевой была так неистова, что расстояние не было преградой для любви. Больше того, даже в своих произведениях (да и в жизни) Цветаева часто ставила своих героев в такие ситуации, когда любящие разъединены и не могут сойтись. «Я не живу на своих устах, и тот, кто меня целует, минует меня», – говорила она. А поэт Максимилиан Волошин однажды сказал Цветаевой: «Когда вы любите человека, вам всегда хочется, чтобы он ушёл, чтобы о нем помечтать».

Для Цветаевой любовь всегда жила в словах, и именно такая любовь у неё случилась с Рильке. Письма заменяли ей взгляды, превращались в прикосновения. Она писала ему: «Я знаю тебя, как себя самое. Чем дальше от меня – тем глубже в меня».

[показать]

Автор: Анжелика Хоффманн

В плеере: Kenny G - The Moment

Ей было семьдесят семь, никто больше не звал Марию Николаевну Марусей. Ночами она теперь не спала, но совсем не мучилась бессонницей. Включала ночник и доставала свое тайное сокровище, о котором не подозревали даже дочь Александра и внук Илюша: пачки писем, перевязанные ленточками. Мария Николаевна знала наизусть каждое, но играла сама с собой. Наугад вынимала из стопки ветхий конверт — руки дрожали так, будто она только что его получила. Взгляд выхватывал написанные любимым почерком слова: «милая моя девочка», «моя маленькая, чудесный, нежный ребенок», «достоевчик мой», «нас ничто не разделит, я никому тебя не отдам»...

Она читала — и переносилась на шестьдесят лет назад. Нужно ответить, ведь он ждет, волнуется! Брала ручку — теперь уже шариковую, а не перышко, — и принималась писать. Как в счастливые роковые двадцатые. Когда влюбленная Маруся Тарасенко садилась за письмо Илье Ильфу, она, словно собираясь на свидание, прихорашивалась у зеркала и шла к столу как к памятнику или тенистому каштану, где условились встретиться. Ни Маруся, ни Илья тогда понятия не имели, что впереди — годы страстной любви и недолгого супружества, всемирная слава и даже бессмертие.

[показать]

Осень длится, как узкий путь с крутыми заворотами. То мороз, то дождь, и вдруг снег, как зимой, метель белая с воем, и опять солнце, опять тепло и зеленеет. Вдали, в самом конце, берёзка стоит с золотыми листиками: как обмёрзла, так и осталась, и больше уже ветер с неё не может сорвать последних листьев — всё, что можно было, сорвал.

Самая поздняя осень — это когда от морозов рябина сморщится и станет, как говорят, «сладкой». В это время самая поздняя осень до того сходится близко с самой ранней весной, что по себе только и узнаешь отличие дня осеннего и весеннего — осенью думается: «Вот переживу эту зиму и ещё одной весне обрадуюсь».

Михаил Пришвин

В плеере:  Sorry Seems To Be

Из-за своей неоднозначной красоты, сочетающейся с ореолом таинственности, картину Ивана Крамского «Неизвестная» иногда называют русской Моной Лизой. Ни дневников, ни писем художника, указывающих на личность этой дамы нет. Именно поэтому о картине ходят различные толкования и легенды.

В качестве прототипа указана Матрена Саввишна, красавица, которую вопреки воле матери взял в жены дворянин Бестужев. Крамской встретился с ней в Петербурге и остался под ее чарами.

По другой версии, чтобы разгадать эту даму, искусствоведы обращались к литературным образам Анны Каренины, героине романа Льва Толстого, и Настасье Филипповне Барашковой из романа Федора Достоевского «Идиот». Оба этих литературных персонажа отличались красотой, изяществом, склонностью к эмоциональному экстазу. Чувственность изображенной дамы, граничащая с обольстительностью, а также ее склонность к дорогой одежде сподвигли некоторых критиков XIX века отождествлять «Неизвестную» с проституткой. Картина была воспринята как предупреждение против ее жизненной позиции.

Близкое соседство с оплотом торговли всегда смущало кремлевских небожителей. На пассаж посягали не раз: на его месте планировали возвести небоскреб, помпезный мемориал или на худой конец просто срыть. Войны шли нешуточные, не обошлось даже без человеческих жертв.

Утром 12 октября 1886 года в южном приделе Архангельского собора Кремля, прямо у гробницы Ивана Грозного, было обнаружено тело неизвестного мужчины в луже крови. Причина смерти сомнений не вызывала — четыре ножевые раны на шее. В руках покойный сжимал просфору и записку «Господь Спаситель, помилуй дух мой с миром». Один из причетников опознал в нем господина, который накануне вручил ему рубль и метрическое свидетельство на имя Петра Солодовникова. Попросил, чтобы на следующий день по этому человеку отслужили панихиду.

Скорое дознание установило, что произошло самоубийство, и несчастный действительно Петр Солодовников, купец 2-й гильдии. Его единственным доходом была ежедневная выручка от торговли ножевыми и галантерейными товарами в Верхних торговых рядах. Однако городская Дума вздумала их перестраивать, и в начале октября старые лавки начали ломать. Обремененный семьей купец потерял средства к существованию и впал в отчаяние.

О происшествии трубили газеты: Солодовников был признан чуть ли не сакральной жертвой амбициозного проекта Думы. Тут, конечно, необходимо некоторое пояснение.

Дмитрий Сергеевич Лихачёв стал политзаключённым в 1928 году, когда его арестовали за участие в неформальном студенческом кружке. Будущий академик три года провёл в лагере на Соловках. В своих воспоминаниях он рассказал о чувствах невиновного человека при аресте, приезде Горького в Соловецкий лагерь и случайном спасении от расстрела.

«Более безопасным казалось тогда общение в шутливых кружках. Казалось, никому в голову не придёт преследовать людей, собирающихся, чтобы беззаботно провести время. Володя Раков, мой соклассник по Лентовской школе, пригласил меня бывать у них в КАНе — в Космической Академии Наук. Члены этой «академии» летом прошли от Владикавказа до Сухума по Военно-Осетинской дороге, обзавелись на Кавказе тросточками, заявили о своей верности дружбе, юмору и оптимизму. У членов КАН было своё приветствие — «хайре» (греч.), свой гимн, свои «конференцзалы», свой «хартифилакс» — Федя Розенберг, своё священное место в Царском Селе на вершине Парнаса и т. д.

По своим докладам мы получали в КАНе «кафедры». Я сделал доклад об утраченных преимуществах старой орфографии и получил кафедру старой орфографии, или, как вариант — кафедру меланхолической филологии».

Людмила Лихачева (Зилитинкевич) (1937-2001) и ее семья

Не по своей воле Мила оказалась на вторых ролях, уступив первенство сестре-близняшке. Вроде бы и была она не меньше окружена родительским теплом и заботой, а все равно чувствовала ее превосходство, постоянно соперничала.

Когда обе сестры приняли решение стать искусствоведами, по решению отца Людмила поступила не в Академию художеств, как Вера, а в ЛГУ, на искусствоведческий факультет.

[показать]

Вера Лихачева (Курбатова) (1937-1981)

Когда девочки только появились на свет, счастливые родители, назвавшие их Верой и Людмилой, дали обеим малышкам общее домашнее прозвище "рунчики" - сокращенное от "Верунчика".

Может быть, именно с этого момента началось подсознательное выделение отцом именно Веры - на все последующие годы она станет его любимицей.

"У Веры мой характер", - говорил отец, видя в ней продолжательницу своего дела. Она неизменно была рядом, помогала и поддерживала. Став взрослой и получив профессию искусствоведа, стала и соавтором его книг.

Но близость к отцу не всегда помогала. Были моменты, когда тень великого Лихачева становилась серьезным препятствием. Сам Дмитрий Сергеевич Лихачев рассказал обэтом в дневниковых записях, опубликованных уже после его кончины.

Дмитрий Сергеевич описывал один из самых сложных периодов в жизни дочери - момент ее трудоустройства в 1959 году после окончания факультета теории и истории искусств Института живописи, скульптуры и архитектуры имени И. Е. Репина. Параллельно занятиям в Академии художеств добросовестная Вера, выбравшая специализацией Византию, дополнительно ходила на занятия в ЛГУ - изучала греческий язык.

[показать]

Он сделал удивительно много для сохранения русской культуры. Пропагандируя нравственность и духовность, еще при жизни этот человек стал "совестью" и "голосом русской интеллигенции".

В феврале 1928 года выпускник сразу двух филологических секций (романо-германской и славянско-русской) отделения языкознания и литературы факультета общественных наук Петроградского государственного университета Дмитрий Сергеевич Лихачев был арестован за доклад, сделанный им в студенческом религиозном кружке "Космическая академия наук". 21-летний ученый, изучающий историю славянской литературы, высказываясь о старой русской орфографии, назвал ее "попранной и искаженной врагом Церкви Христовой и народа российского". Этого высказывания оказалось достаточно, чтобы суд признал молодого филолога виновным в контрреволюционной деятельности и отправил на 5 лет в лагеря.

Попав в Соловецкий лагерь особого назначения, Дмитрий Лихачев поначалу выполнял самую тяжелую работу в рудниках, где велась добыча строительного камня. Но при этом нашел в себе силы подготовить первую научную работу, взяв для изучения окружающий его контингент: его исследование "Картежные игры уголовников" было опубликовано в местной газете. После этого (в 1929 году) грамотного политзаключенного назначили сотрудником криминологического кабинета, поручив розыск беглых малолетних из числа ссыльных и осужденных. В бараке несовершеннолетних арестантов Лихачев с тех пор бывал часто: общаясь с ребятами, вел профилактическую работу, фиксировал их биографии (для упрощения проведения розыскных мероприятий).

В тот день, 22 ноября 1947 года, он решился: тянуть дальше было невозможно, хотя бы потому, что время идет, а рядом - та, которая почти десять лет ждет и имеет право быть счастливой.

Композитор Сергей Сергеевич Прокофьев, обратился в суд Свердловского района Москвы с иском о признании своего брака с испанкой Каролиной (Линой) Кодиной, которую он звал когда-то "Пташкой" за очаровательный голос, в замужестве Прокофьевой, заключенного 8 октября 1923 года в Германии, городе Этталь, недействительным.

Как ни странно, ему, приготовившемуся к длительным разбирательствам и хождениям по инстанциям, ответили:

— Вам не нужно разводиться, ваш первый брак недействителен, так как не был зарегистрирован в советском консульстве. Считайте, что вы свободны.

Через пять дней иск был удовлетворен, причем суд придал Указу от 15 февраля 1947 года "обратную силу" - мол, все и прошлые, и будущие и настоящие браки между гражданами СССР и иностранными гражданами нынче воспрещены. При этом Лина Прокофьева в суд не вызывалась, и о рассмотрении судебного дела ничего не знала.