“Приятно, всё таки, сознавать, что я умею управлять людьми”, - думала Наташа, возвращаясь за стол, - “пусть даже такими простыми для этого, как Ленка”. «Я отпустила её, закончив разговор, тогда, когда сама этого захотела» - упивалась Натка своей властью над ситуацией, повесив телефонную трубку.
Она знала, что так – правильно. В клубе психологического общения учили контролировать себя, свои поступки, и, по возможности, умению и желанию (а желание было у всех), поведение других людей.
В последнее время, уже больше полугода, всё складывалось так, как она и хотела: перспективная работа, хорошая зарплата, много молодых людей (впрочем, это было и так), интересные занятия в клубе.
«Хорошо, когда есть такие родственники, как у меня, мне повезло. Хотя, так или иначе, я бы пробилась, не то, что эта Ленка. Ей всегда было проще поплакаться в жилетку мне или Максу, а потом обидеться на нас же, за то, что мы думаем о ней как о слабом человеке, не способном сдержаться!
Как она не может понять, что мир просто есть, он не злой и добрый или родной и чуждый, а нейтральный, индифферентный (это словечко она недавно слышала от Гора) людям и всему живому. Гораздо проще чувствовать себя лишней, обижаясь на несправедливое слово или другие неприятности жизненные….», - развивала Наташа свою мысль дальше, уплетая салат.
От подобных соображений её отвлекла старшая сестра, попросив передать ей хлеб. Потом все семеро человек одной семьи захотели сфотографироваться на память об этом дне рождения и стали теребить её, весело требуя принести фотоаппарат из маминой комнаты.
В этот момент племянницам захотелось поиграть и они потихоньку полезли с дивана, что не преминула заметить их мама, Наташина сестра, и громко сделала им обеим замечание. На это старшая из девочек, Полина, энергичная особа 3 с половиной лет, сделала вид, что, не слышит, и молча продолжала своё дело – слезала с дивана, но делала это медленней. Младшая, Людмила, во всём старалась подражать сестре, но боялась матери и поэтому застыла, не зная, что предпринять. Их мама, сидя напротив, продолжала взывать к Полининой ответственности: «ты пойдёшь играть, когда съешь свой суп!»
Возвращаясь из комнаты с фотоаппаратом, Наташа вмешалась, и исправила ситуацию. Старшая сестричка получила шутливый выговор, сделанный, тем не менее, достаточно строгим тоном (Наташа гордилась своим умением разговаривать с детьмя) и начала карабкаться обратно на диван, зная, что тётя, в отличие от мамы, долго делать замечания не будет, а просто не возьмёт в следующий раз в дельфинарий. Младшая сестричка, обрадовавшись, потянулась к красивой картинке, нарисованной на салфетке. Дети успокоились и, улыбаясь, начали что-то болтать, рискуя пролить суп на свои нарядные по случаю дня рождения платьица.
«Сестра не способна самостоятельно справиться со своими детьми. Старшая избалована, а младшая слишком плаксива и хитра. Вот что случается, когда родители сами не лучше своих детей – часто кричат, выражая негодование чьими-то поступками, несдержаны в речи и не умеют контролировать в первую очередь себя», - Наташа знала или считала, что знает, про сестру всё, прожив с ней 22 года в одной квартире.
Сколько она себя помнила, Наталья всегда была рассудительным и практичным, но с творческой жилкой, человеком. Она писала стихи, неплохо рисовала, пела, танцевала, пробовала писать рассказы. Стремилась к самосовершенствованию, хотела заниматься танцами и рисованием не самостоятельно, а в студии и танц-классе соответственно. Неплохо было бы также и английским заняться.
На всё это попросту не хватало денег.
Когда родители перестали платить за институт, вынуждая её зарабатывать на обучение самостоятельно, Наталья пошла работать на фабрику по производству мороженого. Работа была посменная и она страшно уставала. Но даже в это трудное для себя время находила желание и возможность сходить в клуб, потанцевать и развеяться, поиграть в бильярд.
Чуть раньше она познакомилась с Ленкой, своей бывшей теперь подружкой (учитывая, что дружбы вообще нет как таковой, а есть лишь привязанности, нужные или мешающие). Лена была человеком обидчивым, про таких говорят, обычно, «с гонором», гордой и ранимой, как все, недополучившие тепла в детстве, люди. Она считала, что мир в лице населяющего его большинства, слишком суров и несправедлив к ней, а поэтому должен ей дружбу, внимание и участие. Тот внутренний мир, в котором Лена жила, в свою очередь имел собственные правила, которым Ленка не могла не соответствовать: честность, верность и преданность, готовность помочь в трудную минуту или просто когда хочется поболтать, были у неё в крови и в институте все в группе об этом знали. Знала и Наташа.
«Она хорошая, но слабая девушка», — частенько думала она, когда они разговаривали в институтском буфете, уплетая пицу, — «да и творческим человеком её не назовёшь. Я вот увлекаюсь театром, хорошо танцую, у меня много друзей, я свободно чувствую себя в компаниях, а Ленка….»
Ленка была полезна, она хорошо училась, и у неё всегда можно
Читать далее...