[показать]ПМ: Конечно Сэкийя сэнсэй был учеником Сиоды сэнсэя и позже Ямагучи сэнсэя, и на протяжении 12 месяцев, что он провел с вами в Лондоне в 1978, я уверен, он передал вам принцип атари. 

КС: Да; принцип атари очень важен. Контакт: мусуби.

ПМ: Можете объяснить его?

КС: Это как рыбная ловля. Вы забрасываете леску с крючком на конце, но фактически пока рыба не попадется на ваш крючок, вы не сможете вытащить ее. В айкидо, пока вы не совершили действительный контакт с вашим партнером, вы не сможете применить технику. Независимо от того, что является точкой соприкосновения, ваше запястье как в кататэ дори и шомен учи, или ваше плечо (ката дори), вы должны взаимодействовать через нее с центром вашего партнера.

ПМ: И хотя Ямагучи усердно занимался работой с мечом в стиле касима, он советовал не посвящать этому занятию много времени.


КС: Да, он говорил «хватит меча». В действительности Фудзита сэнсэй говорил то же самое: не проводить много времени за занятиями с мечом, но понять принципы движений с ним. И в додзё Сиоды сэнсэя мы никогда не практиковались с мечом. Как вы упомянули, я не посещал занятий Ямагучи сэнсэя в Японии, поэтому мне очень повезло, что он приехал в Оксфорд, так как я многому научился у него. Если я использую сейчас меч, то не как оружие, а как инструмент для изучения и демонстрации принципов айкидо, а также использования запястий, предплечий и локтей в качестве меча (тэ-гатана/шуто).

ПМ: Айкидо сэнсэя Ямагучи было тоже очень базовым.

КС: Да; очень базовое. Никаких специальных техник.

ПМ: Другим учителем, который оказал огромное влияние на ваше айкидо, был, я думаю, Ямагучи сэнсэй, даже не смотря на то, что вы никогда не посещали его занятия в Японии. Так что вы смогли почерпнуть от него?

КС: Ну, он всегда был очень расслабленным как внешне так и физически. Его плечи всегда были очень расслаблены, а его руки свободно висели. Впервые он прибыл в Англию на летнюю школу БФА в шенстоунском колледже в 1974, и позже он посещал Оксфорд каждый год с 1987 по 1989 для курирования БФА. Он демонстрировал страховку из положения сидя, перекаты назад и вперед; и я помню, как он применял принципы глубокого тори-фунэ к таким техникам как шихо нагэ и ирими нагэ. Меняя направление собственного центра тяжести вперед или назад, как например в шихо нагэ, он мог заставить партнера потерять равновесие, так что отпадала необходимость применять силу при выполнении техники. Его стойка была очень прочна, словно пирамида, хотя его айкидо было очень мягким. Для него не было различий между тачи ваза и сувари ваза: одно сливалось с другим.

ПМ: И не было Коши нагэ?

КС: Коши нагэ не было вообще! Я никогда не видел Коши нагэ, за исключением, пожалуй, показательных выступлений.

ПМ: Итак, обращаясь назад к тому времени, когда вы были под руководством Сиоды сэнсэя, какие важные элементы вы смогли для себя выделить?

КС: Во-первых, использование рук (тэ-сабаки). Раскрытие рук, использование возможностей запястий и локтей. Затем камаэ (стойка): твердое, низкое положение. И расширение, не сокращение. Концентрация на пальцах ног — на больших пальцах: никаких прыжков. Расслабленные плечи. Мэ-цукэ: твердый взгляд, направленный вперед и замечающий все детали партнера от головы до кончиков пальцев.

ПМ: Так чему же вы научились у Сиоды сэнсэя?

КС: Тренировки в додзё сэнсэя Сиоды были очень простыми. Ничего сложного. Обычно мы начинали с базовых подготовительных упражнений, таких как хирики но ёссэй (упражнения развивающие силу локтя) и заканчивали хайсин ундо (растягивание спины). Мы делали только очень простые техники, такие как сувари ваза (техники сидя) и тачи ваза (техники стоя) шомен учи (удар сверху) Иккё (первый способ контроля), и много техник в форме ханми хантачи (один из партнеров сидит, другой стоит) Шихо нагэ (бросок на четыре стороны в айкидо), и в уширо ваза (техники от нападения сзади) может быть риотэ дори (захват обеих рук) Санкё (третий способ контроля). Шомен учи Никё (второй способ контроля) и ката дори (захват за плечо) Никё были другими техниками, которые мы практиковали регулярно. И всегда мы заканчивали техникой сувари ваза шомен учи Никё и нигири хо (упражнения в захватах). Это все, что я помню с того времени, может быть из-за того, что я был еще подростком. Не было ни Кайтэн нагэ, ни Кокью нагэ.

О влиянии на развитие его айкидо

Авт. Питер Меган, генеральный секретарь БФА (Британская Федерация Айкидо)
Источник: Письма БФА, Январь 2005, No 49
В октябре этого года Питер Меган говорил с Канэцука сэнсэем о влиянии на его развитие в айкидо.


ПМ: За последние несколько лет нам выпало несколько возможностей, сэнсэй, услышать, о том, как вы благодарны своим учителям и то, как вам повезло, что смогли у них чему-нибудь научиться. Когда вы впервые начали заниматься айкидо и кто был вашими учителями?

КС: Моими первыми учителями был Фудзита сэнсэй и Сиода сэнсэй. Это произошло, когда я посещал университет Такусоку в Токио с 1956 года. Фудзита сэнсэй, мой сэмпай (старший ученик школы), организовал клуб айкидо при университете, и я посещал его занятия во время обеденных перерывов. Затем, позже во второй половине дня я отправлялся в додзё Сиоды сэнсэя и практиковался там около четырех или пяти часов. Вы должны знать, что когда я начинал заниматься айкидо, я не видел многих вещей. В то время я не учил много техник. Очень простых вещей.

[показать]В древности рыболовство было, по-видимому, широко развито у народов Передней Азии. Вспомним библейскую легенду о «чудесном» лове рыбы на Галилейском озере. Судя по легенде, снасти, которыми пользовались апостолы, напоминают нынешние закидные невода либо плавные сети.
Ряд глав своей знаменитой «Естественной истории» Плиний Старший посвятил описанию рыб. Всего он насчитывает 74 их вида.
Развитие морского и речного судоходства и связанное с ним широкое освоение рыбных богатств морей и океанов, несомненно, внесли существенные изменения в технику ловли рыбы. Но это тема другого разговора.

Не ясно, в силу, каких причин, но во времена владычества Рима рыболовство у берегов Италии было развито слабо. Рыбу привозили издалека, и римским гурманам приходилось платить за нее немалые деньги.
А на территории Западной Европы обитали племена, жизнь которых в значительной мере зависела от рыбы. Так, по свидетельству Юлия Цезаря, жители островов в устье Рейка питались рыбой и яйцами диких птиц. Как сообщает Плиний Старший, племена, жившие на плоском морском побережье к северу от Рейна (нынешние Нидерланды), не знали ни земледелия, ни охоты, а кормились рыбой, которую заносило на берег приливом. Они преграждали ей обратный путь при отливе, выставляя для этого сплетенные из тростника заборы.

Древний Египет был страной земледельцев. Тем более любопытно, что богиня Исида, которую изображали в виде полуженщины-полурыбы, считалась у египтян покровительницей и земледелия, и рыболовства. Разве не говорит это о том, что древние египтяне придавали одинаковое значение этим двум отраслям хозяйства?
Писатели Древней Греции мало упоминают о рыбном промысле. По-видимому, современники Гомера относились к рыбам скорее как к врагам, а борьбу с ними рассматривали как испытание стойкости и храбрости древнегреческих мужей. Это соображение подтверждает метафорическое сравнение из «Илиады»: «Быстро в пучину Ирида, подобно свинцу, погрузилась, ежели он, прикрепленный под рогом вола стенового, мчится коварный, рыбам прожорливым гибель несущий». Однако из «Одиссеи» мы узнаем о существовании развитого морского рыбного промысла. Для ловли рыбы употребляли крючья, остроги из рогов животных, сети и невода. Впрочем, Гомер не называет конкретных рыб, тогда как из комедий Эсхила мы узнаем, что наибольшим спросом у жителей Афин пользовался тунец.

Причины широкого распространения рыболовства в северных, землях вполне очевидны. Для древних жителей этих краев оно было основной формой добычи пропитания, а лососевые рыбы служили главным источником белка.
Немалую роль рыбный промысел мог играть и в Южной Европе, где реки изобиловали осетровыми. Между этими двумя областями высокопродуктивного рыболовства расположена лесная зона с многочисленными и богатыми рыбой водоемами. Но в подавляющем большинстве здешняя рыба по качеству не могла соперничать с осетровыми и лососевыми. Ерш, окунь, плотва хороши в ухе и на сковородке. А в те далекие времена их ловля, а тем паче заготовка впрок были занятием неблагодарным, попросту невыгодным. Поэтому древний житель европейской лесной зоны и не пытался делать ставку на рыболовство: оно служило лишь подспорьем охоте и собирательству.

Известный русский ученый-ихтиолог О. А. Гримм еще в прошлом столетии, основываясь на лингвистическом и археологическом материале, привел ряд доказательств того, что предки индоевропейцев только после распадения на отдельные народы стали ловить рыбу, и потреблять ее пищу. Правоту суждений Гримма подтверждают исследования современных лингвистов и археологов.
По справедливому мнению археолога А. Л. Никитина, развитие рыболовства в древности ограничивалось географическими условиями, точнее говоря, географией распространения отдельных групп рыб. Наших предков, как и нас, в первую очередь интересовали ценные в гастрономическом отношении рыбы – лососевых и осетровых пород. Одно из наиболее важных достоинств тех и других состоит в том, что они пригодны для заготовки впрок разными способами, такими как засолка, вяление, копчение. Мясо этих рыб хорошо сохраняется после соответствующей обработки и отличается высокой питательностью. О вкусовых качествах и говорить не стоит. Ловля лососевых в период нерестового хода не требовала большого труда. Она была по силам первобытному охотнику. Ловля осетровых – задача посложнее. Здесь требовались коллективные усилия, строительство специальных рыболовных приспособлений.

Весьма широкое распространение рыболовство получило среди древних жителей низовья Оби – предков хантов и манси. Об этом нам свидетельствуют огромные прослойки рыбьих костей, и чешуи в их жилищах начала 1 тысячелетия до нашей эры. Древние предки удмуртов и коми-пермяков, жившие в Прикамье в V-III веках до нашей эры, судя по всему, активно занимались рыболовством. На раскопках их поселений было найдено много рыболовных крючков, гарпунов и острог. В большинстве эти орудия были сделаны из кости, за исключением нескольких крючков из бронзы и железа. Особенно примечательна одна из находок – приспособление для ловли рыбы, имеющее форму блесны. По-видимому, это одна из самых древних дошедших до нас блесен. В ходе раскопок Прикамских городищ археологи находили также костные останки крупных осетровых рыб.
Несмотря на наличие следов острог, и примитивных сетей среди останков эпохи мезолита и неолита, можно утверждать, что на территории Европы рыболовство в ту пору не было повсеместно распространено.

Здесь рыболовная тематика почти не уступает охотничьей. Останки самой древней сети были найдены именно в Америке. Их обнаружили рядом со скелетом человека, жившего, судя по данным радиоуглеродного датирования, восемь с лишним тысяч лет назад.
На территории нашей страны корни рыбного промысла уходят глубоко в древность в ее европейской части, в Сибири и на Дальнем Востоке. Это закономерно вытекает из особенностей здешних природно-климатических условий: скотоводство и земледелие здесь не могли интенсивно развиваться.
Есть немало этнографических и археологических свидетельств того, насколько глубока связь различных племен и народностей с рыболовством. Так европейские переселенцы, впервые познакомившись с бытом нивхов – народности, населяющей Сахалин и низовья Амура, неспроста называли их «рыбокожими». Уклад жизни нивхов в древности был самым тесным образом связан с рыбным промыслом. Кроме того, что их пища состояла в основном из рыбы, они еще шили из рыбьей кожи верхнюю одежду, обувь, и даже паруса для лодок.

В Восточной Сибири археологи находят многочисленные останки поселений людей эпохи неолита. Наряду с различными каменными орудиями нередко встречаются изображения рыб, сделанные из сланца, известняка, мрамора, пирита. Некоторые довольно точно имитируют омуля, сига, налима, осетра и других представителей сибирской ихтиофауны. Реже попадающиеся стилизованные фантастические рыбы, например двухголовые каменные рыбки, имеют сквозные отверстия на спине, у жабр и на хвосте. По размеру эти фигурки – самые разнообразные, от 50 до 10 сантиметров, а иногда и меньше. Высказывались предположения, что их использовали в качестве приманок, когда охотились на хищных рыб с гарпуном или багром со льда. Думается, однако, что такие каменные рыбки, даже если их и опускали и воду, играли, скорее, культово-обрядовую роль. Это предположение подтверждается тем, что крупные и, особенно, стилизованные изображения рыб имеют многочисленные аналоги среди предметов шаманского культа, в недалеком прошлом широко встречающиеся у народов Сибири.

Этнографические материалы дают нам представление и о разнообразных формах коллективного рыболовства, известных с незапамятных времен. Это, например, заколы из жердей, переплетенных ветками, или сооружения из камня с узкими проходами-ловушками, в которые загоняли рыбу шумом и с помощью огня. И по сей день таким способом ловли пользуются жители острова Таити. Рыбаки выстраивают свои каноэ в шеренгу поперек лагуны. Стоя на носу лодок, они сильно бьют по воде камнями, привязанными к веревкам. Ритм задает обрядовой песней деревенский вождь, который находится на самом большом – «флагманском» каноэ. Шеренга лодок движется в строго определенном направлении, загоняя рыбу в коридор, сплетенный из листьев пальмы. По нему напуганная шумом рыба устремляется в огороженный бассейн – ловушку.

[показать]Таким образом, во времена мезолита и следующей эры каменного века – неолита (6-2 тысячи лет до нашей эры) в связи с изменением природно-климатических условий рыболовство приобретает такое же значение, как и охота. В арсенале рыболовных снастей появились костяные крючки, сети, сплетенные из шерсти животных и волокон растений, поплавки из древесины и коры, грузила из камней и обожженной глины. Крупные особи рыб добывали с помощью деревянного копья или дротика, лука и стрел. На территории нынешней Швеции и Дании археологи находят предметы, которые, по их мнению, в ту эпоху служили для рыбной ловли. Речь идет о длинных заостренных костяных стержнях с вделанными в них по бокам кусочками кремния, служившими, по-видимому, для зацепа. Эти орудия находят главным образом, в болотах, которые когда-то были озерами. Интересно отметить, что подобные снасти еще сравнительно недавно встречались и у аборигенов некоторых тропических стран.

Первые свидетельства о рыболовстве с большой долей достоверности относят к каменному веку, или палеолиту, точнее, к ориньякской культуре (ранний этап позднего палеолита). А на стоянках человека в конце позднего палеолита уже в большом количестве находят рыбьи кости и гарпуны, изготовленные из них. Попутно отметим, что климат в Европе этой эпохи был суровым, арктическим. Близился конец последнего – валдайского оледенения. Люди обитали в пещерах и в больших общинных жилищах, наземных или полуземляночных.
На рубеже 12-10 тысячелетий до нашей эры, на Европейском континенте происходило интенсивное таяние ледников. Потоки растаявшего льда заливали равнины, пробивались через горы, возникло множество рек, озер и болот. Освобожденные ото льда земли зарастали лесом. Ледники отступали к северу, следом двигались многочисленные стада крупных диких животных, а за ними – охотившиеся на них люди.
Кризис древнего охотничьего промысла, вызванный откочевкой и последующим вымиранием крупных представителей ледниковой фауны, повлек за собой развитие собирательства, охоты на более мелкую дичь и, конечно же, рыболовства. С водой связали свое существование жители Северной Европы. Они научились плавать и ловить рыбу, плести рыболовные снасти и ловушки из обильной прибрежной растительности

По всей вероятности, первым шагом в развитии техники рыболовства стала охота с остро отточенной палкой - острогой. Эти приемы можно было с успехом применять в небольших водоемах с прозрачной водой. Метательные колющие орудия «удлинили» руки первобытного рыболова, значительно увеличив его шансы на успех. Теперь он мог рассчитывать на добычу одиночных рыб, вне стаи. Это обстоятельство имело немаловажное значение: ведь даже в древности далеко не все водоемы и не всегда кишели рыбой. Сезонная приуроченность ловли к периодам массовых концентраций рыб утратила свое былое значение, и рыба стала чаще появляться в рационе нашего пращура.
В дальнейшем развитие приемов и способов рыбной ловли, по-видимому, тесно связано с природой различных уголков нашей планеты, с характером эволюции различных племен и народов.

[показать]По всей вероятности, первым шагом в развитии техники рыболовства стала охота с остро отточенной палкой - острогой. Эти приемы можно было с успехом применять в небольших водоемах с прозрачной водой. Метательные колющие орудия «удлинили» руки первобытного рыболова, значительно увеличив его шансы на успех. Теперь он мог рассчитывать на добычу одиночных рыб, вне стаи. Это обстоятельство имело немаловажное значение: ведь даже в древности далеко не все водоемы и не всегда кишели рыбой. Сезонная приуроченность ловли к периодам массовых концентраций рыб утратила свое былое значение, и рыба стала чаще появляться в рационе нашего пращура.
В дальнейшем развитие приемов и способов рыбной ловли, по-видимому, тесно связано с природой различных уголков нашей планеты, с характером эволюции различных племен и народов.

  [показать]Если вам будет сопутствовать успех, поначалу вы и не подумаете искать другой способ ловли. Лишь позднее, полностью войдя в роль Робинзона и в какой-то мере обезопасив себя от голода, вы попытаетесь сделать охоту на рыбу более добычливой и, я бы сказал, более комфортабельной. И тут вам придет на помощь запас знаний, накопленных предшествующими поколениями, опыт предков.
В сущности, фантазируя дальше на эту тему, мы рассмотрим простейшую модель возникновения и развития рыболовства на разных этапах истории человеческого общества. Правда, в этой модели, будет сделано одно допущение, коренным образом отличающее ее от того, как все было на самом деле. Это разница в сумме знаний и навыков между нами и нашим пращуром. Ему, как известно, приходилось начинать с нуля. Остроги и гарпуны, багры и удочки, сети и невода были изобретены значительно позже. Вначале человек мог полагаться только на свои руки – цепкие передние конечности, доставшиеся ему в наследство от обезьяноподобного предка, не ведавшего кропотливого целенаправленного труда...