Посвящается Doommer'у
С ускореньем -
В объятия рельс.
С упоением -
В снежную бездну - не жаль.
Только странно, что ты не исчез,
Как поезд, пронесшийся вдаль.
Я хотела узнать, как длинны мосты
И каким окажется мир без красок.
И узнала -
Он громче и ближе.
Почти как ты.
Я не вижу.
Но иду, не снимая повязок.
В моем лимбе места хватит на всех.
Не на вечность,
Но до утра.
У собаки утра белая шерсть.
Она охраняет выход к реке.
Она прижмется к моей руке,
И я прошепчу "Пора".
Впереди - горизонт,
за которым не слышно слов,
Где реальны лишь облака.
Но засыпая,
Я чувствую вновь
Запах чая
В твоих волосах,
А на губах -
Вкус молока и чужих снов.
(17 февраля 2015)
Апокалипсис - не выход.
"One, is for liberty
Two, is for evil
Three, is an orgy
Four, is forever"
(Ordo Rosarius Equilibrio)
Ты лежишь на траве, утопая в печали,
В предрассветной холодной тиши.
Средь опавшей листвы на краю магистрали,
На обломках надежд и руинах души.
Разлетелись мечты и пустые желанья.
Твое тело объял долгожданный покой.
Осень вновь оправдала твои ожиданья.
Все закончено в срок и забыто тобой.
Твой отточенный профиль окрасился алым -
На востоке встает ярко-красное солнце.
Ты не выглядишь больше смертельно усталым.
Ты лежишь и не дышишь. Твое сердце не бьется.
(5 октября 2014)
Тихий шорох и скрип. Чья-то тень промелькнула.
Силуэт показался из темноты.
Он застыл исполином в конце коридора.
Мы в надежде затихли. Но это не ты.
Ты давно уже, очень давно не приходишь.
Не скребешь по стене, не зовешь поиграть.
И продольные раны на наших ладонях
Начинают со временем заживать.
Нам дают тут таблетки, Фредди.
Они думают, мы больны.
Твои непослушные, но любимые дети
Больше теперь никому не нужны.
Милый Фредди, мне снятся кошмары.
Я боюсь по ночам ложиться в кровать
Без лязга цепей и скрипа металла,
Под которые ты приучил засыпать.
Эти белые стены хранят старые тайны
Пострашней твоих самых изысканных снов.
О том, как мечты превращаются в шрамы.
О тех, кто боролся, но все же не смог.
Фредди, Фредди, ну где же ты пропадаешь?
Я читаю считалочку каждую ночь.
Ты однажды вернешься и нас не узнаешь -
Нас пытались спасти, нам хотели помочь.
Знаешь, Фредди, не все дойдут до финала.
Большинство осталось в начале пути.
Но мы смело шагаем по краю провала,
Потому что некуда больше идти.
(август 2014)
Вот такой очередной крик души. Посвящается Лене Кошечкиной, как ни странно. Со всем уважением и только с лучшими чувствами.
Бесконечная тьма от края до края,
И не видно дороги назад.
Что ты здесь ищешь, родная?
Такая светлая и живая -
Ты здесь явно чужая.
Это мой маленький ад.
Для меня это все привычно.
Не волнуйся - все будет отлично.
Я позабочусь лично.
А теперь отойди – я шагну за край.
Ты это вряд ли видеть захочешь.
Просто ты добрая очень.
Пожелай мне спокойной ночи
И возвращайся обратно в свой рай.
(июль 2014)
Демоны рвутся наружу.
Они почуяли неладное.
Демоны не хотят умирать.
Что ж, я разочарую их.
Впрочем, как и многих в этой жизни.
Общаться с людьми для меня - это быть в той или иной мере наблюдателем. Маленьким эстетом-извращенцем, который исследует свой объект - через бинокль или замочную скважину, смакуя каждый момент.
Сначала мы считываем внешнюю информацию. Мы видим тело, оболочку, "обложку".
Затем мы узнаем человека ближе - мы будто читаем его.
А потом, сквозь содранные слои, в другом человеке начинает проглядывать то, чего мы так в тайне ждем и боимся, - мы сами.
(триптих "Наблюдатель", коллаж, ФАРШ-2014, DEPO)
