Так пейте ж, господа! Так пейте ж, дамы!
Сегодня добровольно угощаю я!
В другой же раз вы будете не правы,
Сказав, что жалко мне для вас себя.

Довольно слов! Но нет, еще немного,
Покуда право мне дано дышать.
Скажу еще, что накипело в боли,
И этот крик вам не перекричать.

Вот что скажу (надеюсь, вы поймете),
Что не напрасно я пришел сюда.
Я тут стою, пока вы сладко пьете
Все то, что накопилось за года.

За годы странствий и вопросов,
Что до сих пор так не нашли ответ.
Когда в душе мороз и розы,
И где-то маяка далекий свет,

Пройдя свой путь по дантевским местам,
Пришел сюда, и вот, я перед вами.
Вергилий, друг, ты, вижу, уже пьян...
Ну, что же, спи. Я посижу с волками.

Молчанье в зале, это ли пример,
Как должно разговаривать с друзьями?
Пожалуй, да. И я замечу всем,
Пока вы здесь, я буду с вами.

Какие лица! Словно бал у Сатаны:
Кликуши, шулеры, артисты и суккубы -
Все собрались — у них сегодня пир.
Все в исступлении прикусывают губы.

Эй, друг Вергилий, подними свой зад!
Разлей вина гостям из моей крови.
Что? Горько… Видно, это яд,
Что накопился в ней за годы горя.

Для серых глаз неведома печаль,
Они исполнены торжественного гимна,
И я внемлю ему, и мне не жаль,
Что в нем, возможно, я погибну.

Погибнуть, зная, что влюблен,
не так уж страшно, как вещают
с экранов те, кто много знают
и кто стрелой Амура не пронзен.

А я попался на его уловку,
когда взглянул украдкою, неловко
на свет звезды, сиявшей над дорогой.

И я пошел за ним, за этим светом
В надежде счастье получить с ответом...
Но сердце переполнено тревогой...

Я словно мальчик, что играет пьесу,
Был так беспомощен и мал.
Я был солдат и был повеса…
…И масок много примерял.

Но прижилась одна всего лишь,
Что из прозрачного стекла.
И сжег я все тогда дотла,
И я не вспомню, если спросишь.

Вот я на сцене: мал и нелюдим
(Под тяжестью мне чуждых пантомим)
Рисую новые картины в умах и в душах.

Баюкая в душе чужую смерть,
Я прячу радость, чтобы боль узреть –
Застряв в миру своих игрушек.

Вы сердца не спросив его украли.
Оно ведь не просило Вас о том.
История сложилась бы едва ли —
Зачем нам упиваться этим сном?

Вы тайну поневоле приоткрыли,
Приветственно откликнулся очаг.
Да только мы о чём-то позабыли:
Был, кажется, фатальный встречен знак.

Забытые, друг друга не искали,
Случайностью обмануты Судьбой.
Останутся мельчайшие детали
Возможностью ошибки роковой.

Верните же покой душе смятенной,
Исчезнув, уходите навсегда.
Резонно ли оказываться пленной? —
Так пусть от нас не станет и следа.

Страдание по каплям разбавляя,
Рассудком был отвержен этот яд.
И каждый миг на части разрывая
Должна я Вам вернуть его назад.

Я видел сон, в котором был еще ребенком,
Я помню каждый жест и голоса вокруг.
Я прибывал в блаженстве, пусть недолгом.
Я замыкал разомкнутый когда-то круг.

Все было подлинным, как солнце на рассвете,
Как шум ручья, как тяжесть серых гор.
Я понимал, что вижу все в упор,
Я знал пароль: искать Вопрос в Ответе.

Я разглядел явление угрозы
На лепестках замерзшей розы
В тех знаках, что даны мне были свыше.

И словно мальчик, что играет пьесу,
Найдя свою сакральную принцессу,
Я перестроил мирозданья крышу!

Я перестроил мирозданья крышу,
Чтоб созерцать на ней ночные звезды.
Застыло сердце города, я слышу,
Как тихо перешептываются грезы.

Самозабвенно и почти прозрачно
Смеются люди в свете фонарей,
Как призраки давно минувших дней,
Вживаясь в роль свою неоднозначно.

Теней театр представляет драму:
Валет, влюбленный в Пиковую Даму,
В блаженной маске прячет свой испуг.

И зрители кричат актерам: «Браво!»
Затем все в танец переходят плавно.
Я помню каждый жест и голоса вокруг…

Мне под холодный ветра свист,
Пылая как огонь,
Осенний желтый первый лист
Спустился на ладонь.

С ветвей срываясь плавно вниз,
В прозрачных небесах
Он рисовал простой эскиз
И таял на глазах.

Полёт его совсем был тих —
Прощания печать.
Последний жизни этот штрих
Нельзя не замечать.

Мне необычный этот вальс,
Сентябрьский грустный тон
Дарил, отчаянно кружась,
Лист, покидавший клён.

Привычно дождь опять идёт
Под цветом серым небосвода.
Тоской немыслимою жжёт
Поры осенней непогода.

И большинство людей толпой
В знакомом ритме опостылом
Спеша быстрей попасть домой,
Кроили улицы уныло.

Никто из них не замечал
Собаки рыжей у подъезда,
Взгляд грустных глаз, как он скучал
И это преданное сердце.

Казалось, прячась от невзгод,
Он видел сны о славном прошлом,
Но эта жизнь наоборот —
Он здесь один, на горе брошен.

Совсем забытый этот пёс
Чего-то ждал, немного ёжась.
И, положив на лапы нос,
Он видел мир как злую пропасть.

За что покинут был судьбой?
Быть может, ведал дождь привычный,
А мимо люди шли толпой,
Считая осень безразличной.

Лёгкой походкой осень ступала,
С ветром наивно, мило шутя.
Желтые листья нежно срывала
И танцевала в звуках дождя.

Первой улыбкой холод скрывала,
Золотом цвета улицы жгла.
Светлой печалью письма писала,
Будто с собою в сказку звала.

Сладко манила запахом счастья.
Где-то в глубинах жизни своей
Пряча умело призрак ненастья
Юностью свежих пылких огней.

Я люблю разрывать на части,
То что было единым целым.
Не боясь кровожадной пасти
Я прослыл дураком и смелым.

Для меня пуля вовсе не дура,
Как и жизнь-не игра в себя.
Я сторонник меча и паркура,
В гороскопе под знаком огня.

Моё кредо — свобода страсти,
Я бываю частенько «в хлам».
Как колода разбита на масти,
Я стреляю по всем фронтам.

Я умею всерьёз и в шутку,
Без сомнений и напролом.
Скину прошлое, брошу куртку,
Я твой личный живой фантом.

Кусочек солнечного света
Пронзил густые облака.
О как желанно это лето
И как душа сейчас легка.

Ведь ветра шум в своей свободе
Прекрасен в цвете новых дней.
И бури нет на небосводе,
И мир сегодня чуть теплей.

Пассивность жизни отвергая,
Вновь в ожиданьи ярких нот
Резона нет бояться края,
Есть смысл один — идти вперёд.

Стихи мои – конечно же, стихи
И я наверно всё-таки поэт.
Пусть неказисты строчки и тихи,
Но для меня родней и ближе нет.

Да, я совсем ещё не знаменит,
А может быть, известным и не буду,
Но люстра надо мной, а не гранит
И есть мне, что болтать честному люду.

Мне нравится и хочется писать
Карандашом каракули в тетрадке.
Пусть даже, мало будут их читать,
В мир прорастут, как огурцы на грядке.

Он мал – мой новорожденный талант,
Но чувства значат больше чем размеры.
Пока я не маэстро (конкурсант)
Нет слуха и возможно чувства меры,

Но строчки всё же сложатся в стихи.
В них будет смысл, а может даже много
И буквы станут звонки и лихи…
Да, размечтался. Ну и что такого?

В белом платье подвенечном
Подведу под всем черту.
Знаешь, в счастье скоротечном
Я как нищий на мосту.

Не случилось хэппи энда,
Ты с другой теперь, итог:
Я налью себе абсента,
Накропаю пару строк.

Я позволю себе «слабость»
Быть сильнее, чем скала.
Только дикая усталость
Заглушает все слова.

В белом платье подвенечном
Я стою, чего-то жду.
И глазами в каждом встречном
Я твои глаза ищу.

Свеча горела на столе,
Даруя свет безликой ночи.
Перо судьбы опять пророчит,
А новый день навеселе.

Опять на праздность обречён,
И скажет тень, что он беспечен.
Ответ столетий скоротечен,
Ведь день забавой увлечён.

Он возразит, что тьма слепа,
Совсем уж странная натура,
В ней жизни нет и всё понуро,
И эта холодность глупа.

Тот спор затянут на века.
Вся правда в том, что друг без друга
Им жизнь не жизнь, а только мука -
Чрезмерно связь двух душ крепка.

Ах этот дух непостоянства!
В нём боль незыблемых границ
И воли сказочное пьянство,
Полёты вверх, паденья ниц.

Порой ты в бой готов сорваться,
Идеей новою томим,
А иногда желаньем сдаться
Овеян твой печальный грим.

Беспечно леность ублажая
Вдруг задохнёшься от тоски —
И вновь амбиции без края,
И снова выпады резки.

Бросает жизнь то в жар, то в холод:
Когда один, когда в толпе;
Сегодня сдержан, завтра — в омут.
Всегда с собой в лихой борьбе.

В стихах не от того лица
Не только тем, кто их достоин,
Вновь открываются сердца
Безумцев тех, кто счастьем болен.

И в откровеньях этих мук
По неразгаданным причинам
Опроверженье всех наук
В обоснованиях на мнимом.

И к идеалам, коих нет
Палитрой мыслей между строчек
Опять срывается сонет
В простых словах и волнах точек.

В них чувства ищут беглеца,
В листах рифмованных посланий
Вновь открываются сердца
Не только тем, кто ждёт признаний.

И вот уж сумерки. Туман,
Наверное, скоро придет.
Но в облаках седых гора
И башня смотрит на восход.

А там как птица темнота,
Раскинув крылья над землей,
На запад, будто бы стрела,
Летит над миром в час ночной.

Видна там бледная луна
Мерцают звезды надо мной.
В особняке же тишина
И взгляд вперед направлен мой.

В ту неизвестность гор седых –
Великих старцев всех времен.
Живущих в облаках густых,
Среди космических знамен.

Вот тишина. Вот птицы песнь.
Вот тайна скрытая вдали.
И вот огонь я вижу здесь
Смотря из сумерек пыли.

Он часто по ночам горит
К себе как будто приглашая.
Но нет, туда-то путь закрыт
И это я давно уж знаю.

Кто бы туда ни приходил
Руины старые встречает.
И к ним идти не найдет сил
И очень спешно отступает.

Но башня старая живет.
Она видна издалека.
Она жива. Она поет,
И существует уж века.

Секрет глубокий и большой
Живет на ветреной горе.
Его я ощутил душой
Витает в воздухе, земле.

Там свет сияющий живой
В окне трепещет одиноко.
И ореол его большой
Мне часто видится с востока.

Когда один по вечерам
В час молчаливый и прохладный.
Я дань свою тоске отдам,
Спустившись тихо на веранду.

Оттуда виден дальний бор
И гора серая в тумане.
А на ней башня ловит взор.
Огонь ее вдали так манит.