Современное знание, в отличие от предположений Демокрита, видит мир намного сложнее. Например, квантовая механика — физическая теория, описывающая природу в масштабе атомов и субатомных частиц, — во многом противоречит нашим представлениям о здравом смысле. В повседневном опыте нам приходится иметь дело с крупными объектами и явлениями, а на атомарном и субатомном уровне работают совершенно другие законы, действие которых не укладывается в обычное представление о логике.

Точно так же попытка объяснить природу Бога, явившего Себя в истории спасения в трех лицах, следуя законам логики, тщетна, как сказано: «Ибо мудрость мира сего есть безумие пред Богом». Библия не рассказывает нам о Боге языком естественных наук или философии. Бог явлен нам в откровении любви: в образе Отца, Который отдает своего единородного Сына ради спасения верующих в Него; в образе Сына, Который оставляет славу небес, чтобы взойти на крест; в образе Друга и Утешителя — Духа Святого, Который приходит от Отца и Сына, чтобы вести церковь в небесную обитель.

Вместе с распространением социальных сетей мир вошел в эпоху постправды. Постправда — это как бы правда, но искаженная так, что по сути является неправдой. Постправду производят: политики в поисках популярности, продавцы в стремлении продать больше и дороже, СМИ в погоне за тиражами, журналисты в стремлении сделать карьеру или прославиться, блогеры в борьбе за подписчиков и/или деньги рекламодателей, оппозиционеры, чтобы настроить общество в свою пользу… Мы удивляемся, как легко люди готовы верить откровенной неправде. Но обман постправды как раз и основан на том, что человек не хочет верить правде, а верит тому, чему ему хочется верить.

Напротив, жизнь и проповедь Спасителя являются для нас примером такой простоты и бесхитростности, как сказано: «К тому вы и призваны: Христос пострадал за вас, подав тем пример вам, чтобы вы шли по стопам Его. А ведь не совершил Он никакого греха, и в устах Его не было лжи» (1 Петр. 2:21, 22; ИПБ).

Лука говорит о простоте как важной черте характера последователей Христа. Значение греческого слова, переведенного как «простота», точнее можно передать такими словами, как «незатейливость», «несложность», «прямодушие», «честность». Об апостольской церкви сказано: «И каждый день единодушно пребывали в храме и, преломляя по домам хлеб, принимали пищу в веселии и простоте сердца, хваля Бога и находясь в любви у всего народа» (Деян. 2:46, 47).

Другими словами, быть христианином — это следовать в своей жизни примеру прямодушия и честности Спасителя. Пусть бесхитростность и простота будут нашей отличительной чертой в мире, который наполнен постправдой.

Апостол Павел пережил арест в Македонии, встретил холодный прием в Афинах и откровенное неуважение со стороны коринфской церкви. Возможно, это вселило в него некоторую неуверенность. Что нужно, чтобы его проповедь была сильной и убедительной? Дополнительные уроки красноречия у софистов? Уход от евангельской простоты и следование эллинской мудрости?

«Я рассудил быть у вас незнающим ничего, кроме Иисуса Христа, и притом распятого», — апостол отказывается опираться на искусство красноречия или философское знание, чтобы не затмить сущность Креста, не увести в сторону от простоты во Христе (см. 1 Кор. 11:3).

Простота библейской мудрости является ее силой. Иаков говорит, что эта «мудрость, сходящая свыше», дается как дар Божий (см. Иак. 3:17). То, что сегодня мы называем классическим искусством, основано на этой библейской мудрости. Лучшая музыка, живопись, архитектура, социальное устройство общества восходит к началам библейской мудрости.

Псалмопевец Давид радуется умудряющей простоте Божьего закона: «Я стал разумнее всех учителей моих, ибо размышляю об откровениях Твоих. Я сведущ более старцев, ибо повеления Твои храню» (Пс. 118:99, 100).

Рабы-евреи оказались мудрее египтян — самого образованного народа своего времени, — потому что Всевышний научил их постановлениям и законам, в которых была их мудрость и разум пред глазами народов (см. Втор. 4:5).

Первые христиане в своей простоте оказались разумнее мудрецов эллинского мира, потому что «Бог избрал немудрое мира, чтобы посрамить мудрых и немощное мира избрал Бог, чтобы посрамить сильное» (1 Кор. 1:27).

Истина — в простоте Евангелия. Она открыта немудрым и утаена от мудрых этого мира. Пусть и мы будем в этом мире, наполненном знаниями, незнающими ничего, кроме Христа.

Не все согласны удовлетвориться простым ответом. Люди склонны к поискам тайн. Сенсационные знания популярных интернет-блогеров, утаенная мудрость древних и современных апокрифов, которые именуют «новым светом», или непогрешимый авторитет науки… Современный мир снисходительно смотрит на христиан, слишком простым и примитивным кажется их библейский рассказ о сотворении мира или рождении Спасителя. Более правдоподобным кажется то, что сложно, например теория самозарождения жизни или тайны загадочной родины слонов Гипербореи.

Апостол Павел противопоставляет простоту «во Христе» знанию ложных учителей, которое казалось соблазнительным: «Боюсь, чтобы, как змий хитростью своею прельстил Еву, так и ваши умы не повредились, уклонившись от простоты во Христе». Ева искушалась знанием того, что ей было недоступно: «И увидела жена, что дерево хорошо для пищи, и что оно приятно для глаз и вожделенно, потому что дает знание». Сложное всегда кажется более привлекательным, чем простое. Знание — как дверь в таинственный мир, где можно стать «богом».

Ложные учителя, подобно «змию», соблазняли знанием, объясняющим «тайны Божьи». В глазах членов коринфской общины лжеучителя выглядели интеллектуалами по сравнению с Павлом и другими апостолами. Апостол говорит: нет «нового света», есть только верность хорошо известной истине: «Если кто из вас думает быть мудрым в веке сем, тот будь безумным, чтобы быть мудрым» (1 Кор. 3:18).

Раннехристианский богослов и апологет Ириней Лионский так говорил о простоте истины и сложности заблуждений: «Ибо заблуждение заманчиво и вероподобно и нуждается в прикрасах, а истина без прикрас и потому вверена детям» (Против ересей). Евангелие по сути чрезвычайно просто — «ничего, кроме Иисуса Христа». В этой простоте его сила.

Иисус избирает и посылает впереди Себя семьдесят учеников в города, куда хотел идти. Перед тем Иисус уже посылал двенадцать Своих учеников с проповедью. Число двенадцать соответствует двенадцати сыновьям Иакова, родоначальникам Израиля. Семьдесят — численность семейства Иакова, когда он отправился в Египет, а также число старейшин Израилевых при исходе из Египта (см. Быт. 46:27), и оно также символизирует весь Божий народ. Таким образом, повеление, полученное семьюдесятью учениками, относится к каждому христианину, и мы являемся частью этих семидесяти учеников.

Власть «наступать на змей и скорпионов» (Лк. 10:19) — это исполнение мессианского пророчества Исаии: «И младенец будет играть над норою аспида, и дитя протянет руку свою на гнездо змеи» (Ис. 11:8).

Местом служения Спасителя была Галилея, Его учениками были простые люди. Семьдесят посланы за пределы Галилеи, в города, которые хотел бы посетить Иисус, но не мог. Они должны были стать орудием Божьим в том, чтобы «наполнить землю ведением Господа», миссионерами, которые отправятся с проповедью к язычникам, живущим по всей земле.

В современном мире рассказ о Спасителе, Который пришел в мир спасти грешников, кажется слишком простым и даже наивным. Да и сами слушатели Иисуса, галилейские рыбаки, были простыми людьми. Они, будучи младенцами в своем познании, оказались мудрее раввинов, посвятивших свою жизнь изучению Торы, потому что непосредственно встретились с истиной, миновав долгий путь абстрактных рассуждений: «И, обратившись к ученикам, сказал им особо: блаженны очи, видящие то, что вы видите!» (Лк. 10:23). «Ты утаил сие от мудрых и разумных и открыл младенцам» — слова истины просты. Сила Евангелия — в простоте, которая доступна всем.

Здесь и в других текстах Библии о Боге говорится во множественном числе, что является указанием на троичную природу Бога. На первый взгляд, учение о Боге, Который открывает Себя в трех лицах, может показаться излишним усложнением, ведь мы всегда стоим перед соблазном упрощения, поиска простых объяснений. Но просто — не всегда правильно.

В Средневековье картина Вселенной представляла собой Землю, вокруг которой вращаются стеклянные сферы с закрепленными на них большими и малыми светилами. Но какой примитивной эта картина выглядит на фоне современного знания о бесконечно вложенном или фрактальном устройстве Вселенной!

Если наука говорит о неизъяснимо сложном устройстве Вселенной, то что можно сказать о Том, Кто ее сотворил? «Можешь ли ты исследованием найти Бога?» (Иов. 11:7). Мы признаем ограниченность человека в познании мира, то же касается и богословия Троицы. Вероучительная формула не претендует на полноту раскрытия тайны Бога, она не в состоянии вместить Его непознаваемую сущность, она только является «указующим жестом», задающим направление, в котором надо следовать, чтобы узнать Его.

Апостол Павел, воспитанный в строгом монотеизме, совершенно естественно, без всякого страха быть обвиненным в многобожии, использует троичную формулу благословения. Не только из Слова Божьего, но из собственного опыта встречи со Христом он узнал, что Всевышний открывает Себя в Своем Сыне и Святом Духе. Слова, когда-то адресованные только Одному, Которого мы называем Отцом и Господом, теперь в апостольских посланиях совершенно естественно обращены к Иисусу Христу и Святому Духу: «Благодать Господа нашего Иисуса Христа, и любовь Бога Отца, и общение Святого Духа со всеми вами».

Обращаясь к ученому сообществу Афин, апостол Павел говорил о воскресении как доказательстве в пользу истинности его проповеди: «Он всем доказал это, воскресив Его из мертвых». Ученые мужи слушали апостола, пока он не заговорил о воскресении Христа: «Одни насмехались, а другие говорили: об этом послушаем тебя в другое время» (стих 32). Ученые отказались принимать доказательство воскресения, отказались верить в невозможное.

Великий ученый XVII века Блез Паскаль, создатель математического анализа, носил зашитый в подкладку своего сюртука клочок бумаги, на котором однажды ночью написал: «Огонь. Бог Авраама, Бог Исаака, Бог Иакова, а не Бог философов и ученых». Последнее слово в вопросе истины не принадлежит ученым, потому что они понимают, что в закономерностях природы открывается столь возвышенный Разум, что в сравнении с ним все их величайшие открытия и достижения представляются совершенно ничтожным отблеском этого Разума. Хотя исследователь мира во всем видит руку Мастера и вступает с Ним в невидимый диалог, и его захватывает процесс познания, он восхищается Его математической точностью, но не хочет познать Самого Мастера. И потому ученая вера никак не влияет на жизнь, и потому мы живем в самую безумную эпоху, когда знания приближают мир к погибели: «Узнав о Боге, они не прославили и не возблагодарили Его как Бога, а предались вместо этого бесплодным умствованиям» (Рим. 1:21; ИПБ).

Бог — не смутное представление о том, что «что-то есть», не «перводвижитель» всех процессов, не далекий «математик», написавший формулу Вселенной, а Бог, в Котором Авраам, Исаак, Иаков, Блез Паскаль и множество других людей видят своего Спасителя! Христос воскрес, и это главное открытие веры, которое должен сделать каждый человек в своей жизни.

Всевышний Бог не живет в рукотворных храмах, не нуждается в служении «рук человеческих», «обитает в неприступном свете», никто не посвящен в тайну Его существования. Но все же Его существование кажется очевидным. Античные мыслители понимали, что их боги вовсе и не боги: слишком уж похожи они на выдумку людей, похожи на тех, кто их придумал, они что-то ненастоящее. Но было ощущение присутствия настоящего Бога: «жертвенник неведомому Богу», которого чтили «не зная», о котором «некоторые стихотворцы говорили: „Мы Его и род“».

Как-то у Бориса Ельцина спросили, верит ли он в Бога. Он не нашел, что ответить, и просто сказал: «Что-то есть». Греческие мыслители за видимым космосом видели неведомого Мастера, Который и создал космос, — «мы Его род». Апостол Павел говорит, что как раз и проповедует Этого неведомого Мастера, создавшего Вселенную, и Этот «неведомый Бог» на самом деле познаваем — «Он недалеко от каждого из нас».

Библия не говорит о том, как выглядит Бог, какова Его природа или какие у Него физические свойства. В человеческом языке нет слов, которыми бы можно было описать Его сущность. Тайна Бога неразрешима. Если мы попытаемся постичь ее «плотским своим умом», найти Его зрительный образ или логическое объяснение Его существованию, Он ускользнет от нас, потому что несоотносим с «образами от искусства и вымысла человеческого».

О Боге мы можем знать благодаря Его откровению в Иисусе Христе, «Который есть образ Бога невидимого» (2 Кор. 4:4). Это окно, глядя через которое мы видим Невидимого как Видимого. Невидимый Бог видим, и только от человека зависит, будет ли он сам открыт для того, чтобы увидеть Его.

На фреске Микеланджело в Сикстинской капелле Бог и Адам тянутся друг ко другу, но их руки не соединяются в пожатии. Они только устремляются друг ко другу, но разрыв остается. Между пальцами как бы возникает электрическое напряжение — момент, в который Адам получает жизнь. Этот разрыв, это напряжение проявляет себя в страстном искании Божественного, в жажде познания Всевышнего. Апостол Павел говорит об этом поиске так: «Ощутят ли Его и не найдут ли».

«Ощутят ли» — буквально «нащупают», как слепой человек, который узнает предметы на ощупь. Руки на фреске не соединяются, Всевышний где-то рядом, повсюду видны следы Его пребывания, но все же Его нельзя «нащупать» или «ухватить» — нельзя понять и объяснить природу Его бытия и Его действий, как сказано: «Ибо кто стоял в совете Господа и видел и слышал слово Его? Кто внимал слову Его и услышал?» (Иер. 23:18).

Непостижима не только природа Творца, но непостижимо и действие Его в библейской истории спасения: что знал Авраам о судьбах своих потомков, когда смотрел на ночное небо и видел звезды? Что знал о своем будущем и будущем своих потомков патриарх Иаков, когда подавал своему брату суп с чечевицей? Что знал о судьбах мира пастушок Давид, когда пошел навестить своих братьев в ополчении против филистимлян? Что о планах Божьих знал Савл, когда одобрял убиение христианина Стефана?

Действие Божье в истории спасения нельзя было предугадать. Так же нельзя предугадать спасительное действие Божье в нашей жизни. Мы не можем нащупать и ухватить своей рукой руку Творца, чтобы водить ею по своей воле. Сила веры проявляется не в том, чтобы управлять рукой Божьей, но в том, чтобы принимать ее действие в своей жизни.

Начиная с философа Платона, в древнегреческом просвещенном миропонимании существовала мысль о едином Творце, или Отце видимого космоса, Который назвался Демиургом, что по-гречески означает «мастер», «создатель», «творец». Платон видит в Демиурге вселенский Разум, который создает мир, упорядочивая хаотическое движение материи.

Если прослеживать цепочку порождающих друг друга причин и явлений, двигаясь к первопричине, то придешь к великому Мастеру, или по-гречески Демиургу. Апостол Павел, начиная свою речь в ареопаге, намекает на Демиурга: я проповедую вам «неведомого Бога»; это и есть Тот Мастер, Первопричина всего сущего: «Бог, сотворивший мир и все, что в нем… От одной крови Он произвел весь род человеческий».

«Неведомый Бог» неведом, потому что нет Его «образа», созданного «от искусства и вымысла человеческого», и Он не живет среди людей в построенных ими храмах. К догадке о существовании неведомого Творца как первопричины всего существующего философы, не имевшие Божьего Слова, приходили с помощью логических рассуждений. Но неведомый Творец философов на самом деле ве́дом — Он открывает Себя в библейской истории спасения.

В ответ на надпись «Неведомому Богу», сделанную на жертвеннике в Афинах, над входом в Успенский собор в Сергиевом Посаде сделана другая: «Ве́домому Богу». Бог стал ве́дом: «Итак, оставляя времена неведения, Бог ныне повелевает людям всем повсюду покаяться, ибо Он назначил день, в который будет праведно судить вселенную, посредством предопределенного Им Мужа, подав удостоверение всем, воскресив Его из мертвых» (Деян. 17:30, 31).

Однажды хирург и священник Войно-Ясенецкий (архиепископ Лука) выступал как эксперт в Ташкентском суде по «делу врачей», которых обвиняли во вредительстве. Обвинитель, чтобы заставить его молчать, повернулся к архиепископу Луке и, глядя в лицо, спросил: «Как это вы верите в Бога, поп и профессор Ясенецкий-Войно? Разве вы видели своего Бога?» На что профессор ответил: «Бога я действительно не видел, гражданин общественный обвинитель. Но я много оперировал на мозге и, открывая черепную коробку, никогда не видел там также и ума. И совести там тоже не находил».

Бог не принадлежит этому миру. Его нельзя увидеть в телескоп или долететь до Него на ракете. Он точно так же, как ум и совесть, относится к категории невидимого. Мы же умеем отличать здравомыслящего человека от умалишенного или совестливого от потерявшего совесть. Так же и Бог, хотя и невидим для глаза, но мы видим Его, когда взираем на творение или видим Его руку в истории мира или своей жизни. Когда апостол Павел проповедовал афинянам в ареопаге, он пытался перевести взоры своих слушателей, которые привыкли видеть изображения языческих богов на каждом перекрестке, с видимого на невидимое: «…проходя и осматривая ваши святыни, я нашел и жертвенник, на котором написано: „неведомому Богу“. Сего-то, Которого вы, не зная, чтите, я проповедую вам» (Деян. 17:23).

«Неведомый Бог» — это Бог неизвестный: нет Его изображения, нет истории Его происхождения, определенного места, где Он обитает, но есть ощущение Его присутствия и жажда Его познания. Просто нужны другие глаза, чтобы увидеть Его. Современный человек все более становится похожим на афинян, город которых был полон изображений, когда он, человек разумный, уверенно превращается в человека «экранного», глядящего на мир через экраны электронных устройств. И сегодня снова, как и в древности, на первое место выходит вопрос о том, как научиться снова «видеть Невидимого» (Евр. 11:27). Библейская история призвания Моисея дает ответ на этот вопрос: как переместить свой взор с видимого на Невидимого. Моисей вел безобра́зный народ, чтобы он познал безо́бразного Бога.

Однажды Блаженный Августин, пытаясь своим умом постигнуть тайну Божьего существования, утомился и вышел на берег Средиземного моря подышать свежим воздухом. На берегу он увидел мальчика, который в песке выкопал ямку и ладонями носил в нее воду. Августин спросил, что он делает. «Хочу перелить море в эту ямку», — ответил мальчик. Августин удивился и сказал, что это невозможно. Пройдя немного, он оглянулся. На берегу уже никого не было. Тогда он понял, что так Бог показал тщетность его усилий.

Неверующие в своем утверждении о том, что Бога не существует, отчасти правы, потому что Он не существует подобно тому, как существуем мы — Его создания. Он существует в неприступном свете, потому недоступен нашему наблюдению, опытному познанию и пониманию. Он является причиной всего существующего, а не частью созданного им мира. Он, а не мы «животворит мертвых и называет несуществующее, как существующее» (Рим. 4:17).

Хотя Творец и открывает Себя в мироздании, но это откровение лишь косвенно говорит о своем Создателе. Что может, например, сказать построенная из сетчатых металлических конструкций в форме гиперболоида вращения радиоантенная башня, которая находится в Москве, на Шаболовке, о своем создателе Владимире Григорьевиче Шухове как человеке? О его личности, его жизни, особенностях характера? Как бы мы ни исследовали башню, мы не найдем в ней самого мастера, ее построившего.

Точно так же, когда мы смотрим на мироздание, сколько бы мы его ни исследовали, мы не найдем в нем Творца, потому что «человек Его видеть не может». Но эта неспособность видеть не является препятствием для веры: «Которого, не видев, лю́бите, и Которого доселе не видя, но веруя в Него, радуетесь радостью неизреченною и преславною, достигая наконец верою вашею спасения душ» (1 Петр. 1:8, 9).