В псалме 21 не говорится о страданиях самого псалмопевца Давида, в нем нет слов сожаления о грехах, нет призыва отомстить врагам. За тысячу лет до Голгофской смерти Христа псалом описывает страдания Господа так, как будто автор сам был свидетелем Его смерти. Глубоко и точно описана душевная агония, произнесенные на кресте слова и физические страдания человека, умирающего на кресте, хотя сам этот вид казни стал применяться только столетия спустя после написания псалма.

Псалом начинается словами четвертого крестного возгласа Спасителя: «Возопил Иисус громким голосом: Элои́! Элои́! Лама́ савахфани́? — что значит: „Боже Мой! Боже Мой! для чего Ты Меня оставил?“» (Мк. 15:33, 34).

Те, кто вчера встречал Его как Царя-Освободителя, постилая одежды, кто протискивался послушать Его проповедь и исцелиться от болезни, предали Его: «Все, видящие меня, ругаются надо мною, говорят устами, кивая головою: „он уповал на Господа; пусть избавит его, пусть спасет, если он угоден Ему“» (Пс. 21:8, 9). Марк так говорит об исполнении этой части пророчества: «Проходящие злословили Его, кивая головами своими и говоря: э! разрушающий храм и в три дня созидающий!» (Мк. 15:29, 30).

Кажется, что все отвернулись от Христа, но Он продолжает надеяться: «На Тебя оставлен я от утробы; от чрева матери моей Ты — Бог мой. Не удаляйся от меня, ибо скорбь близка, а помощника нет» (Пс. 21:11, 12).

Иногда жизнь преподносит нам колючие тернии вместо цветов и удары судьбы вместо исполнения лелеемых надежд. «Почему ты оставил меня?» — вторим мы возгласу из псалма. Но Бог не оставляет Своих детей — тьма рассеется, и воссияет свет. Христос вошел во тьму страданий и смерти, чтобы смертью попрать смерть и вернуть надежду тем, кто потерял ее.

Богословская мысль, которая направлена на то, чтобы оправдать Бога, называется теодицея. Теодицея ищет ответ на вопрос: «Если Бог справедлив и добр, почему Он допускает зло?» Понимание несовершенства мира издавна заставляло мыслителей искать ответ на этот вопрос. Например, греческий философ Платон предлагал план построения идеального государства, в котором были бы решены все проблемы. Современная цивилизация пытается воплотить мечту древнегреческого философа, совершенствуя законы, устраивая комфортную среду обитания, изобретая новые способы победы над болезнями. Мир со времен Платона далеко продвинулся вперед в решении этих проблем, но при этом не стал добрее и справедливее. Зло и несправедливость по-прежнему царствуют в этом мире.

Когда мы спрашиваем, где Бог, когда страдают люди, Он отвечает: там, где Сын Человеческий, на кресте, страдает вместе с вами. На кресте Бог отвечает, что важно знать не причину страданий, а то, что будет после, — свободу от рабства смерти, воскресение.

Пасхальные праздники уходят своими корнями в глубокую древность и связаны с историей исхода израильского народа из Египта. Здесь и название праздника — «Пасха» (от евр. песах — миновать, пройти мимо). История Израиля не раз висела на волоске. Но смертельная опасность проходила мимо, потому что свой человек оказывался рядом с царским престолом. Например, Иосиф оказался рядом с царем Египта, и благодаря этому патриарх Израиля Иаков и его сыновья с семьями спаслись от голода. Есфирь оказалась рядом с персидским царем Артаксерксом и просила за народ, что спасло его от уничтожения. Видение Даниила о Сыне Человеческом говорит нам о том, что мы не одни в этом мире, у нас есть Защитник перед Божьим престолом.

Имя Сын Человеческий имеет двоякий смысл: с одной стороны, оно указывает на Божественное происхождение Иисуса, Его власть прощать грехи: «Сын Человеческий имеет власть на земле прощать грехи» (Мк. 2:10); или власть давать заповеди: «Сын Человеческий есть господин и субботы» (Мк. 2:28).

С другой стороны, имя Сын Человеческий указывает и на Его принадлежность к человеческому роду, Ему нужно место для ночлега: «Сын Человеческий не имеет, где приклонить голову» (Мф. 8:20). Окружающие воспринимают Его как обычного человека: «Пришел Сын Человеческий, ест и пьет; и говорят: „вот человек, который любит есть и пить вино, друг мытарям и грешникам“» (Мф. 11:19).

Как от птицы рождается птица, от рыбы — рыба, так от человека рождается человек — Сын Человеческий, представитель человеческого рода. Псалмопевец говорит: «Господи! что есть человек, что Ты знаешь о нем, и сын человеческий, что обращаешь на него внимание? Человек подобен дуновению; дни его как уклоняющаяся тень » (Пс. 143:3, 4). Здесь показана хрупкая природа человека, словно дуновение ветра и исчезающая в полдень тень. Человек в своей природе ограничен. Это ограниченность временем — годами жизни, наличием воздушной атмосферы, теплом или холодом, пространством, пищей и водой, возможностями зрения и слуха. Ограниченность и хрупкость человека выражена в библейском образе «плоти»: «И сказал Господь: не вечно Духу Моему быть пренебрегаемым человеками; потому что они плоть» (Быт. 6:3).

В имени «Сын Человеческий» — тайна соединения Божественной силы и власти, человеческой хрупкости и слабости. Бог стал человеком. Творец стал творением. Бессмертный стал смертным, чтобы Своею смертью победить смерть.

Когда Иисуса ночью привели к первосвященнику, несмотря на позднее время, собрался синедрион — городской суд: «Искали свидетельства на Иисуса, чтобы предать Его смерти; и не находили» (Мк. 14:55). Видя, что нет повода для обвинений, первосвященник задает главный вопрос: «Ты ли Христос, Сын Благословенного?»

Ответ Иисуса становится поводом для вынесения смертного приговора: «Тогда первосвященник, разодрав одежды свои, сказал: на что еще нам свидетелей? Вы слышали богохульство; как вам кажется? Они же все признали Его повинным смерти» (Мк. 14:63, 64).

Для знающих Закон и Пророков иудеев ответ ясен. Иисус отождествляет себя с Мессией, Сыном Божьим из видения пророка Даниила, а это для неверующих в Него как Мессию иудеев уже было богохульством. Книга пророка Даниила рассказывает о «Сыне Человеческом одесную престола Божьего»: «Видел я в ночных видениях, вот, с облаками небесными шел как бы Сын человеческий, дошел до Ветхого днями и подведен был к Нему. И Ему дана власть, слава и царство, чтобы все народы, племена и языки служили Ему; владычество Его — владычество вечное, которое не прейдет, и царство Его не разрушится» (Дан. 7:13, 14).

В видении пророк видит, что перед престолом Всевышнего стоит Некто, подобный Сыну Человеческому. В библейском понимании Сын Человеческий — это титул Мессии, Христа. С одной стороны, это означает принадлежность Мессии к человеческому роду, с другой — в Своей силе и власти Он подобен Всевышнему. В мессианском образе Сына Человеческого соединяются небесное и земное, человеческое и Божественное. Он прожил как человек среди людей, Он знает страхи и боль человеческой жизни, Он понес на себе наши немощи и болезни (см. Ис. 53:4). В Нем весь род человеческий представлен перед престолом Всевышнего Бога.

На картине «Христос и грешница» Василий Поленов изобразил Христа не таким, как принято. Обычно художники подчеркивали Его нечеловеческую природу: астеничное, изможденное тело, вытянутый, без эмоций лик, опущенные узкие плечи, сгорбленный силуэт, почти лишенные мышц руки. Здесь сказывалось влияние средневековых представлений о теле как временном пристанище для души. Тело греховно, потому духовные, святые не могут выглядеть здоровыми, красивыми, сильными. Тело должно носить отпечаток печали, аскетических лишений и болезни.

Поленов же в противоречие этой традиции постарался изобразить Христа максимально похожим на обычного человека того времени. Для этого он путешествовал по Палестине и делал зарисовки природы, одежды, типичных лиц. Эта натуральность изображения Иисуса не понравилась цензуре, и в результате картину запретили выставлять на выставках. Споры закончились после того, как картину увидел царь Александр III. Он отозвался о работе Поленова одобрительно и приобрел ее для своего музея. Сейчас картину можно увидеть в Русском музее в Санкт-Петербурге.

Если бы мы посмотрели на Христа глазами современников, каким бы увидели Его? Иисус был сыном плотника и Сам был плотником, до того как вышел на служение в тридцатилетнем возрасте. Если бы мы смотрели на Иисуса глазами современников, то Он был бы совсем не Такой, Каким Он представляется на канонических изображениях: не аскет, но муж, полный жизни и сил. Его служение началось с чуда на свадебном пире в деревушке под названием Кана на берегу Галилейского озера. Люди говорили о Нем: «Не плотников ли Он сын? не Его ли Мать называется Мария?» Другими словами, Бог «стал человеком из плоти и крови», чтобы искупить наши тела из плоти и крови для вечной жизни.

Синоптические Евангелия рассказывают о чудесах, чтобы показать силу Царства Божьего, которое побеждает царство тьмы. Иоанн говорит о чудесах, используя слово знамения, чтобы подчеркнуть, что чудеса — знаки, указывающие на то, что «Иисус есть Христос (Мессия), Сын Божий».

Иисус приглашен на свадьбу вместе с семьей. Возможно, семья жениха или невесты были Его родственниками или друзьями, а Мария готовила пищу и подавала на стол. Все было как обычно до тех пор, пока не обнаружилось, что запасы вина кончаются. Свадьба на востоке не то что у нас, это событие, к которому долго и тщательно готовились: собирали приданое, откладывали деньги на свадебный пир… Обычно пир длился неделю. Если что-то было не так, то это сказывалось на репутации жениха — повод для разговоров.

Мария обратилась к Иисусу как к мужчине с просьбой сделать что-нибудь: «Вина нет у них». Иисус ответил ей: «Что Мне и Тебе, Же́но? еще не пришел час Мой» (Ин. 2:3, 4). Жертвенный час еще не пришел, но неминуем, и вот сейчас будет сделан первый шаг.

В этот момент отношения Сына и матери приобретают другой смысл: она увидела Его, Каким не знала раньше, и уверовала в Него: «Матерь Его сказала служителям: что скажет Он вам, то сделайте» (Ин. 2:5). Мы не можем давать указание Богу, что Он должен делать, но можем положить нужду у Его ног — Он знает, что сделать.

Первое знамение, которое сотворил Иисус, очень символично — когда закончилось вино, Он превратил простую воду в сладкий напиток. Обычно история семьи начинается с праздника, брачного пира, и кажется, что так будет всегда. Но запасы сладкого вина — романтичных отношений, возвышенной любви, ощущения счастья — могут закончиться, дойти до пустого дна. Чувства проходят, как это бывает с деньгами, здоровьем, терпением, привлекательностью.

Распорядитель пира в Кане Галилейской с удивлением говорит жениху: «Всякий человек подает сперва хорошее вино, а когда напьются, тогда худшее, а ты хорошее вино сберег доселе» (Ин. 2:10). У нас случается, как в обычаях того времени, — сначала хорошее вино, потом худшее. Сначала изобретательность, ухаживание, любовь, свадебное путешествие, потом… а потом вино заканчивается и остается разбавленный компот.

Проблема в том, что мы стараемся быть людьми для самих себя, а не для другого — все видеть через призму своего счастья. Мы ожидаем, что другие будут внимательны к нашим чувствам, что только мы должны быть приняты такими, как есть, что только наши недостатки имеют право на прощение и только мы можем позволить себе быть ранимыми и требовать к себе внимания и заботы. Но сладкое вино отношений не портится, если мы заботимся о счастье другого. Счастливый брак — в сладком вине старания сделать счастливыми друг друга.

Не придерживайте лучшее вино на потом, всегда подавайте: признания в любви, внимание, заботу, терпение, нежность, самоотдачу. Подавайте доброе вино любви именно сегодня, и тогда «большие воды не могут потушить любви, и реки не зальют ее» (Песн. 8:7).

Сказано, что водоносы наполнили до верха. Господь сотворил чудо — горький опыт превратил в сладкий. Пусть Господь поможет вам наполнить вашу совместную жизнь сладким вином любви до самого верха.

Апостол Петр призывает брать выше, не плыть по течению жизни, не быть как все, но отличаться «благородством и честностью». Христианин должен брать выше, его жизнь должна быть посвящена служению ради Божьей славы, он должен быть послом неба — представлять здесь Царство Небесное, чтобы люди, глядя на него, узнавали в нем Христа.

Духовное несовершенство в этом мире является нормой, привычным, а совершенство чем-то странным и необычным. Мир удивляется проявлению милосердия, потому что норма — быть черствым и равнодушным. Удивляется жертвенности и щедрости, потому что нормально быть эгоистичным и жадным. Но христиане тем и отличаются от мира, что не живут как все, не подражают людям этого мира.

Комментируя притчу о растущем семени в книге «Наглядные уроки Христа», Эллен Уайт пишет: «Со страстным желанием Христос ждет этого в Своей церкви. Когда характер Христа полностью отобразится в Его народе, Он придет, чтобы назвать их Своими» (С. 69). Другими словами, быть адвентистом — значит брать выше по течению, стремиться «в совершенстве отражать характер Христа».

Помню, какими удивленными глазами смотрела на меня новорожденная внучка, когда я первый раз взял ее на руки. Сегодня она уже на пороге школы и с каждым этапом взросления продолжает открывать для себя этот мир. Дети растут, но не только физически — в высоту, но и как личности. Взрослея, человек преодолевает возрастные этапы «обновления ума», готовится к тому, чтобы нести ответственность за свою жизнь.

В Библии Бог представлен в образе дыхания ветра или духа. Ветер хотя не виден, но результат его действий очевиден. В творении мира это образ ветра, который вздымает волны первобытного океана: «Дух Божий носился над водою» (Быт. 1:2). Ветра не видно, но его дыхание ощутимо на лице, его силой колеблются листья на деревьях и движутся по небу облака. Бог невидим, но ощутимо Его действие, которое Спаситель называет «рождением от Духа». Рождение от Духа, как и спасение, — дар Божьей благодати. И все, что мы должны делать, — не угашать Духа, не закрываться от ветра, творящего в нас новую жизнь.

Главное полотно Третьяковской галереи — «Явление Христа народу» Александра Андреевича Иванова. Здесь запечатлен тот момент, когда Христос явился людям и тем самым определил дальнейшую судьбу человечества. Только один момент. Но ему предшествовала целая история спасения, которая началась «еще прежде создания мира» (1 Петр. 1:20). Только один момент, но целых двадцать лет ушло на написание картины. Годы подготовки, изучения истории, наблюдений, поисков, более шестисот этюдов с натуры.

Новое рождение — когда Дух Божий, как художник, в нашем сердце пишет изображение Христа. И эта работа длиною во всю нашу жизнь, потому и сказано: «Не удивляйся тому, что Я сказал тебе: „должно вам родиться свыше“».

Наши представления о том, как выглядел Христос во время Своего земного служения, во многом сформированы художниками, изображающими Спасителя утонченным и слащавым. Евангелие рассказывает нам о другом Иисусе. Какие нужны мышцы спины и рук плотнику, чтобы распустить бревно на доски ручной пилой? Как могут выглядеть ладони рук человека, который целыми днями работает с долотом, молотком и ручной дрелью ? Что видели в глазах Иисуса торговцы во дворе храма, когда разбегались от Него, видя Его с бичом? Что выражало лицо Христа, когда Он говорил фарисеям: «Отродье змеиное!»?

Между тем, как видит Иисуса современный художник, и тем, как Он выглядел в реальности, большая разница. Евангелие рассказывает об Иисусе, сыне плотника из Назарета, как о Человеке, Который очень хорошо знал суровую реальность жизни и у Которого не было никаких иллюзий по поводу того, что Его ждет на этой земле. Так, сразу же после крещения сатана искушал Христа: «Бросься вниз, ибо написано: „Ангелам Своим заповедает о Тебе, и на руках понесут Тебя“» (Мф. 4:6).

Какой мы представляем себе идеал христианской жизни? Не похож ли этот идеал на сентиментальные изображения Иисуса художниками? Голубиная простота не гарантирует то, что сатана не будет пытаться вас искусить. Когда мы становимся христианами, это не означает, что теперь за все будет отвечать Бог и мы перестаем нести ответственность за то, что с нами происходит. Наивно бездумно «бросаться вниз» и надеяться, что ангелы понесут нас. Наивно думать, что теперь Бог будет думать за меня и решать все мои проблемы. Не за меня, а вместе со мной. Христос обещал не избавить от мира, но сохранить в мире; не уберечь от искушений, но дать силы их перенести; не избавить от креста, но помочь в несении его; не ответить на все вопросы, но вместе находить ответы на них.

Послание к коринфянам адресовано разделенной церкви, что очевидно из первых глав послания: одни принадлежат к партии Павла, другие к партии Аполлоса; одни считают, что надо обрезываться, другие отвергают обрезание; одни запрещают идоложертвенное, а другие говорят, что «идол в мире ничто». Кто-то думает о себе, что он духовный, и свысока смотрит на недостаточно духовных; кто-то апеллирует к своему социальному статусу, садится за стол первым, принижая других, которые вынуждены ждать, пока первые наедятся.

Апостол указывает на важный смысл Вечери Господней — знак единства во Христе: «Ибо все причащаемся от одного хлеба» (1 Кор. 10:17). Участие в Вечере показывает причастность ко Христу, причастность к Его Телу. Потому, приступая к трапезе Господней, нужно «испытывать себя», спрашивать себя: как я отношусь к другим, с кем я вкушаю трапезу Господню?

Если хлеб и вино — это «возвещение» любви Божьей, явленной на Голгофском кресте, то проявление высокомерия или вражды говорит о том, что человек «помышляет» не о Теле Христовом и таким образом грешит против Тела и Крови Христа: «Кто ест этот хлеб или пьет из чаши Господней недостойно, тот грешит против Тела и Крови Господа» (1 Кор. 11:27; ИПБ). Здесь апостол цитирует то место Торы, в котором повелевается определить города-убежища для совершивших неумышленное преступление, чтобы убийцы могли спастись от возмездия и «чтобы не было на тебе вины крови» (Втор. 19:10).

Мы живем в мире, разделенном на своих и чужих, на верных и неверных, на белых и черных, на бедных и богатых. Вечеря — знак нашего единства во Христе: «А так как хлеб — один, то и мы, сколь ни много нас, — одно тело, ибо все причащаемся от одного хлеба» (1 Кор. 10:17; ИПБ).