Не молодеем мы, увы, с годами. Но хорошеем внутренне, душой. Всё чаще понимаем и прощаем, Всё больше ценим скромность и покой. За мишурой умеем видеть сущность. Не делим мир на «наших» и «чужих». Не замечаем, презирая, глупость И не пытаемся её уже лечить. Рисуем жизнь не только черно-белой, Оттенки различаем и тона. Спина прямее и поступки смелы. И рядом лишь надежные друзья. Осталась молодость за дальним поворотом. Мы вроде те ж, но всё же не совсем. На том пути мы потеряли что-то, Но что-то и приобрели взамен. © Copyright: Ирина Владимировна Сулейманова, 2015 Свидетельство о публикации №115083108383

Еще вчера, — как снимок дилетанта, — Осенний день расплывчат был и слеп, А нынче скрупулезно и детально Его дорисовал внезапный снег. Еще вчера проступки цвета сажи И прегрешений серые мазки Казались органичными в пейзаже Чумазой и расхристанной Москвы. А нынче смотрим в окна с изумленьем — Весь мир присыпан белым на вершок!… И кажется чернейшим преступленьем Вчерашний незатейливый грешок. Белым-бело!.. И в этом белом гимне Приходит к нам, болезненно остра, Необходимость тут же стать другими, Уже совсем не теми, что вчера. Как будто Бог, устав от наших каверз, От слез и драк, от кляуз и нытья, — Возвел отныне снег, крахмал и кафель В разряд святых условий бытия. И кончились бои, и дрязги стихли, И тишина везде вошла в закон Как результат большой воскресной стирки Одежд, религий, судеб и знамен… Леонид Филатов

Я сердце свое никогда не щадила: ни в песне, ни в дружбе, ни в горе, ни в страсти… Прости меня, милый. Что было, то было Мне горько. И все-таки всё это — счастье. И то, что я страстно, горюче тоскую, и то, что, страшась небывалой напасти, на призрак, на малую тень негодую. Мне страшно… И все-таки всё это — счастье. Пускай эти слезы и это удушье, пусть хлещут упреки, как ветки в ненастье. Страшней — всепрощенье. Страшней — равнодушье. Любовь не прощает. И всё это — счастье. Я знаю теперь, что она убивает, не ждет состраданья, не делится властью. Покуда прекрасна, покуда живая, покуда она не утеха, а — счастье. Ольга Берггольц

[показать]Опять он падает, чудесно молчаливый, Легко колеблется и опускается… Как сердцу сладостен полет его счастливый! Несуществующий, он вновь рождается… Все тот же, вновь пришел, неведомо откуда, В нем холода соблазны, в нем забвенье… Я жду его всегда, как жду от Бога чуда, И странное с ним знаю единенье. Пускай уйдет опять — но не страшна утрата. Мне радостен его отход таинственный. Я вечно буду ждать его безмолвного возврата, Тебя, о ласковый, тебя, единственный. Он тихо падает, и медленный и властный… Безмерно счастлив я его победою… Из всех чудес земли тебя, о снег прекрасный, Зинаида Гиппиус [показать]

[показать] [показать] Глухим путем, неезженным, На бледном склоне дня Иду в лесу оснеженном, Печаль ведет меня. Молчит дорога странная, Молчит неверный лес… Не мгла ползет туманная С безжизненных небес — То вьются хлопья снежные И, мягкой пеленой, Бесшумные, безбрежные, Ложатся предо мной. Пушисты хлопья белые, Как пчел веселых рой, Играют хлопья смелые И гонятся за мной, И падают, и падают… К земле все ближе твердь… Но странно сердце радуют Безмолвие и смерть. Мешается, сливается Действительность и сон, Все ниже опускается Зловещий небосклон — И я иду и падаю, Покорствуя судьбе, С неведомой отрадою И мыслью — о тебе. Люблю недостижимое, Чего, быть может, нет… Дитя мое любимое, Единственный мой свет! Твое дыханье нежное Я чувствую во сне, И покрывало снежное Легко и сладко мне. Я знаю, близко вечное, Я слышу, стынет кровь… Молчанье бесконечное… И сумрак… И любовь. Зинаида Гиппиус [показать]

Как ветер мокрый, ты бьешься в ставни, Как ветер черный, поешь: ты мой! Я древний хаос, я друг твой давний, Твой друг единый,- открой, открой! Держу я ставни, открыть не смею, Держусь за ставни и страх таю. Храню, лелею, храню, жалею Мой луч последний — любовь мою. Смеется хаос, зовет безокий: Умрешь в оковах,- порви, порви! Ты знаешь счастье, ты одинокий, В свободе счастье — и в Нелюбви. Охладевая, творю молитву, Любви молитву едва творю… Слабеют руки, кончаю битву, Слабеют руки… Я отворю! Зинаида Гиппиус

Пойдем на весенние улицы, Пойдем в золотую метель. Там солнце со снегом целуется И льет огнерадостный хмель. По ветру, под белыми пчелами, Взлетает пылающий стяг. Цвети меж домами веселыми Наш гордый, наш мартовский мак! Еще не изжито проклятие, Позор небывалой войны, Дерзайте! Поможет нам снять его Свобода великой страны. Пойдем в испытания встречные, Пока не опущен наш меч. Но свяжемся клятвой навечною Весеннюю волю беречь! Зинаида Гиппиус

[показать] Наверно, это попросту усталость,— ничто ведь не проходит без следа. Как ни верти, а крепко мне досталось за эти неуютные года. И эта постоянная бездомность, и эти пересуды за спиной, и страшной безнадежности бездонность, встававшая везде передо мной, и эти горы голые, и море пустынное, без паруса вдали, и это равнодушие немое травы и неба,— леса и земли… А может быть, я только что родилась, как бабочка, что куколкой была? Еще не высохли, не распрямились два беспощадно скомканных крыла? А может, даже к лучшему, не знаю, те годы пустоты и маеты? Вдруг полечу еще и засверкаю, и на меня порадуешься ты? Вероника Тушнова [показать]

Читать далее...

В литературу Омар Хайям вошел благодаря своим рубаям, которые известны по всему миру. Однако они получили популярность уже после смерти писателя. Его библиография насчитывает порядка 5000 стихов, однако часть из них, скорее всего, были приписаны ему другими писателями, которые боялись наказания за вольнодумство.

До викторианской эпохи рубаи были практически никому не известны. Именно Эдвард Фицджеральд первым начал переводить их сначала на латынь, а позже и на английский язык, благодаря чему они быстро разлетелись по Европе. Таким образом гедонизм в стихах Омара Хайяма, а также его научные достижения стали объектом интереса для многих ученых и литературоведом того времени и современности.
Чтоб мудро жизнь прожить, знать надобно немало,
Два важных правила запомни для начала:
Ты лучше голодай, чем что попало есть,
И лучше будь один, чем вместе с кем попало.
Читать далее...

Увяданье сменилось цветением… Стон души — восхитительным пением… Ей бы плакать в подушку и каяться, А она сквозь слезу улыбается… Люди хаяли за непосредственность, За её силу воли и женственность, Что вместились в сердечке доверчивом С ярлыком «Слишком сильная женщина…» Ей бы сильные плечи надёжные, Чтоб растаяли мысли тревожные, Но мужское нытьё хуже женского, Хуже зла мирового, вселенского… Ей встречались мужчины случайные… Слишком слабые, слишком печальные… От несложных проблем убежавшие, А в беде, хвост от страха, поджавшие… Им она помогала советами, С ней делились по-женски секретами… Это бедное сердце обвенчано С ярлыком «Слишком сильная женщина»… Только кот видел слёзы солёные И кричал ей глазами влюблёнными, Что её не предаст и мурчание Больше значило, чем обещание… И сидят, позабыв про поклонников, Кот с хозяйкою на подоконнике… Лишь скрывает сердечную трещину Тот ярлык «Слишком сильная женщина»… Ирина Самарина-Лабиринт

[показать] Я верю в красивые души и в искренность глаз… И в то, что хорошие люди живут среди нас… И даже когда слишком больно и трудно дышать, Я верю в добро, это веру нельзя разрушать… Меня предавали и часто бросали в беде… Я это прошла, а предатели… Кто они? Где? У жизни свой фильтр и отсеет она из судьбы Всех тех, кто как будто не слышал сердечной мольбы… Я верю, что каждый несёт с появленьем урок, Чтоб сделать сильнее, когда в сложный час не помог… А кто-то приходит, чтоб руку свою нам подать, Поставить на ноги, и верить, а не осуждать… Я верю, что там вдалеке безразличия нет, Что в доброй душе улыбается радуги свет… У этой души и слова, как бесценный родник… Они разольются, и жизнь поменяют за миг… И кто-то промолвит: «Я верю, что есть доброта» И будет другим помогать от души, просто так… Весь мусор обид и озлобленных мыслей мешок С себя отряхнув, и теперь будет всё хорошо! Я верю, душа не черствеет с годами, отнюдь… Доверие там, где любовь… Это главная суть… И если ты веришь, что счастье бывает в судьбе, Вселенная, веря в тебя, всё подарит тебе… Ирина Самарина-Лабиринт [показать]

[показать] А где она — любовь, скажи мне, мам? Меня ты отпустила из гнезда… А здесь, в мирском раю ведь каждый сам, Особенно, когда в душе беда… А здесь, увы, жестоко предают… И за открытость ранят до крови… За искренность словами больно бьют… Нет, мама, здесь совсем не до любви… Ну, где она — любовь, скажи мне, мам? Ты главное забыла рассказать… Когда свою любовь ему отдам, Я не должна в ответ того же ждать… Я не должна надеяться, что он За искренность меня не упрекнёт… Но даже луч с небес в меня влюблён, Когда в моей душе любовь живёт… Так вот она — любовь! Ты видишь, мам? Она не где-то, а внутри, вот здесь… Я верю ей, а значит, не предам… И мир наполнен этим чувством весь! Спасибо, мам, за то, что ты в меня Вложила это чувство с молоком… Моя любовь — от злых людей броня И шанс на счастье здесь, в раю мирском… Ирина Самарина-Лабиринт [показать]

Живи и не суди...

Тише, тише… Не судите, это грех…
Вы порадуйтесь душою за успех…
Вы поплачьте над чужою — над бедой…
Сострадание — ручей с живой водой…

Тише, тише… Не ругайте сгоряча…
Чья-то жизнь, возможно, гаснет как свеча…
Не задуйте кривотолком тот огонь…
Поддержите, поднеся к нему ладонь…

Тише, тише… Не врывайтесь в жизнь людей,
Наблюдая с высоты судьбы своей…
Потому что жизнь — сплошные этажи…
Там, вверху, возможно, просто больше лжи…

Тише, тише… Ведь слова острей ножа…
Нужно жить, на сердце злобы не держа…
Много мнений, только помнить нужно впредь,
Что на всех свою рубашку не одеть…

Тише, тише… Там где слухи — правды нет…
Лишь Всевышний знает правильный ответ…
И от глаз его не скрыться, не уйти,
Вот поэтому живи и не суди…

Ирина Самарина-Лабиринт

Это цитата сообщения Ольга-В Оригинальное сообщение

Русские художники.

Кондрат Максимов «Потревоженная тишина», 1973 год

Читать далее...

Это цитата сообщения Ольга-В Оригинальное сообщение

Русские художники.

Алексей Саврасов «Зимний пейзаж», 1871 год

Читать далее...

"Кто?", Николай Касаткин, 1897. (сс) Из коллекции Третьяковской галереи

Семейная драма: солдат, солдатка и дитя
Жанровая живопись очень коварна. Она может как очаровать и вдохновить, так и ввергнуть в тоску. Но как из песни слов не выкинешь, так и из жизни не выкинешь некоторые сюжеты. Было, было - что поделать!

И в пандан к картине Владимира Маковского "Свекор" (которая, судя по комментариям, расстроила многих), вот вам картина "Кто?" Николая Касаткина.

Темы у этих двух полотен вроде бы разные, но есть и нечто общее. То положение, в котором оказывались многие женщины, особенно крестьянки: их мужья либо отправлялись на промысел, и тогда появлялись дома разве что раз-другой за год, либо призывались в армию. В конце XIX века это шесть лет. За это время дома может произойти что угодно. И рядом с молодой женщиной, "солдаткой", вполне мог появиться другой мужчина.

Вот и с героями картины это произошло. Судя по одежде и обстановке, правда, перед нами не крестьянка, а горожанка, но кто знает - может, перебралась в город из деревни? И обстановка очень скудная. У мужа шпоры - значит, кавалерист, а они тогда служили тоже немало, пять лет.

Как писал один курский священник, "всколыхнёт и в ней чувство, и за эту вспышку она дорого заплатит, иногда ценой всей жизни. Родится ребёнок, и родится как-то не вовремя. Вычисления кумушек не совпадут ни с возвращением мужа из солдат, ни временной побывкой его. Злословие не пощадит такую мать, её мужа и ребёнка. Это и будет причиной всех мучений жизни ребёнка и его матери. Ещё только чувствуя его, мать уже проклинает ребёнка, как вещественное доказательство её вины. Кто знает, может, именно та ночь, которую она провела коноплях с первым попавшимся парнем, была последним счастливым мигом её жизни. Она знает, что у неё уже не будет ни одного счастливого дня. Вечные попрёки и побои мужа, насмешки домашних и соседей если не сведут её преждевременно в могилу, то мало утешительного дадут в тяжёлой её жизни".

Но, главное, ребёнок! Ему ведь тоже горько придётся - а в чём он виноват.... Но кто знает, может, и простит солдат свою солдатку?

У Касаткина есть ещё одна картина, на которую, честно признаюсь, у меня духу не хватает смотреть. По иронии судьбы, это его последняя картина, и показывая её публике в музее, художник и скончался. Время от времени я смотрю на неё, чтобы проверить - как, стало легче? Нет, не становится. Так что показывать я её вам не буду, да и рекомендовать тяжело. Однако если вы готовы - поищите картину "Сигида", посвящённую судьбе Надежды Сигиды, революционерки-народницы. 1889 год, Карийская каторга... И будьте готовы к тому, что смотреть на лицо героини очень тяжело.

Самая известная картина художника Константина Флавицкого Княжна Тараканова

На этом известном полотне изображена узница, которая находится в тёмной и сырой тюремной камере. Застенки полуподземного помещения заливает вода. Крысы, пытаясь спастись, заползают на кровать. Но их, скорее всего, ожидает та же печальная учась, что и их сокамерницу. От картины веет ужасом и безысходностью. Что же здесь произошло и кто эта женщина?

Константин Флавицкий изобразил на своём полотне княжну, которая являлась самозванкой. Она представлялась внебрачной дочерью Елизаветы Петровны и Алексея Разумовского, за что и была посажена в крепость. Однако картинный образ героини очень далёк от реального. Художник намеренно взял за основу сюжета слухи, а не исторические факты.

Настоящее происхождение самозванки неизвестно. Она называла себя разными именами. В России о ней узнали незадолго до бунта Емельяна Пугачева. Царица Екатерина II поначалу не придала значения рассказам девушки, но, узнав, что авантюристку поддерживают поляки, изменила свое мнение. Она отправила за лже-принцессой Алексея Орлова.

Тот хладнокровно притворился поклонником княжны Таракановой, добился взаимности и даже обещал жениться. Венчание должно было состояться на корабле, стоявшем на рейде в Ливорно. Там самозванку и арестовали.

Тараканову посадили под арест в Петропавловскую крепость, где она и умерла от туберкулёза в декабре 1775 года. Однако смерть девушки обросла легендами и породила множеством слухов. Одно из предположений было таковым, что во время разлива Невы камера авантюристки была полностью затоплена. Эта версия понравилась Флавицкому своим драматизмом, и именно её он выбрал для сюжета своей знаменитой картины.

На самом деле сильное наводнение в Петербурге произошло в 1777 году, через два года после смерти самозванки. Тогда в Петропавловской крепости действительно погибли узники, находившиеся в камерах первого этажа.

Это цитата сообщения Бусильда50 Оригинальное сообщение

Татьяна Устинова «Развод и девичья фамилия»

Прошло больше года, как Кира разошлась с мужем Сергеем. Пятнадцать лет назад, когда их любовь горела, как подожжённый бикфордов шнур, немыслимо было представить, что эти двое могут развестись. Их сын до сих пор не смирился и мечтает их помирить. И вот случай представился, ужасный случай! На лестничной клетке именно перед квартирой Киры кто-то застрелил её шефа, главного редактора журнала “Старая площадь”... Развод и девичья фамилия Читает Геннадий Смирнов Продолжительность: 11:29:59

P.S. Чтобы послушать книгу, нажмите на её название.

Это цитата сообщения Майя_Пешкова Оригинальное сообщение

Особняк Шретера в Санкт-Петербурге

 

Как только этот дом ни называют – и «масонский особняк», и «дом-ларец», и «кирпичный замок». Дом Шретера на набережной Мойки Санкт-Петербурге сразу привлекает внимание. Его как будто перенесли к нам с какой-то старинной европейской улочки. Кто и зачем его здесь построил? Еще более таинственно то, что на главном его фасаде можно увидеть масонские символы – лепные изображения в виде треугольника и циркуля…

далее