1.
(посвящается Сергею)

Часы текут к закату дня,
Нас погружая в эйфорию.
И капли красного вина
Таят в бокалах ностальгию.
Аккордом благодарных нот,
Изгибом теплых интонаций
Мы провожаем Старый Год,
Достойный, все-таки, оваций.

И в этот миг позволь тебе
Сказать без пафоса, без лести:
Шаги, предпринятые вместе;
Участие в моей судьбе,
Дают мне право пожелать
Тебе в триумфе новогоднем
Подняться по удачи сходням
И окунуться в счастья гладь!
Здоровья, мудрости, любви,
Безкомпромиссного везенья!
Пусть превратит Жизнь в наслажденье
Еще не прожитые дни!

2.
(посвящается Игорю)


Певучей рифмой воссоздать
Всю цепь промчавшихся мгновений
В ночь новогодних поздравлений
Стремится Памяти тетрадь.
Мы, соразмерив бегло счет
Побед, случайностей, падений,
Вздохнем, быть может, с сожаленьем
В бокалы опуская лед….
Хоть нашим трепетным мечтам,
Увы, порою нет свершенья,
Пусть год грядущий исключеньем,
Скользнёт к семейным очагам!
Пусть нам с лихвою хватит сил,
Здоровья, дерзости и власти
Испить оршад любви и счастья,
Не пригубив житейский ил!

________________________________________________________________________________
© Copyright: Afanasiev_Alexander

Люблю октябрь. За дождь, за сумрак. За облетающие яркие листья. За то, что в нём каждый год воскресает двадцать третье число. И за то, что тогда, в этот осенний день под крышей моего взволнованного дома собираются верные друзья. Все вместе.
Испуганные соседи в этот день машинально взывают к Богу, уверовав, что наступил конец света. И их можно, даже нужно понять. Но завтра…. А сейчас, под вечер, в тесной, как перчатка, квартире я ужасно и безмерно рад. Рад тому, что подозрительно мигает электричество и звенит посуда, что истерические крики пронзают опускающийся на город мрак. Что прохожие, инстинктивно ускоряя шаги, проходят мимо моих пляшущих окон в суеверном первобытном испуге. Пусть…. Они просто не знают, не догадываются, что это не обещанный Ссудный день. И не репетиция Варфоломеевской ночи…. Нет! Это, всего лишь, мой день рождения. Мой сумасшедший долгожданный праздник.

- Я вам сейчас одну историю расскажу! – пообещал Горовой, сидя в дальнем от меня углу стола. И все присутствующие тут же заулыбались, зная наверняка, что сейчас последует опять его трогательная, сто раз каждым из нас слышанная, «легенда о памперсах».
- Послала как-то Люда тебя за памперсами… - напомнил с серьёзным видом Игорю начало Андрей, и тот, нисколько не смущаясь, кивнул.
- Да, послала меня как-то Люда для младшенького за памперсами, то есть жена моя, - пояснил Горовой сидящей рядом с Джано Тамаре, пожалуй, единственной, кто, не зная супругу Игоря, ещё не проникся к этой святой женщине с двумя детьми жалостливой симпатией и уважением, - Это было утром. По дороге я зашёл на одну работу, потом на другую…. Короче, на часах протикало двадцать три ноль-ноль, когда я решил позвонить Люде из автомата на улице. А рядом стояло два моих приятеля, с которыми мы выпили уже ящик пива. Пока я в темноте набирал свой домашний номер, к приятелям пристроились две смазливые малолетки и стали усиленно строить им глазки. Итак, Люда сняла трубку, и я ей кричу на всю улицу: «Слушай! Я тут с ребятами…. Да, пива выпил. Много…. Очень много…. Недавно. Да, Люда, к сожалению, я без памперсов! Ты угадала, да, без памперсов! И я уже, между прочим, не успею! Конечно, я понимаю, что должен был позаботиться…. Но что делать?! Люда, прости! Прости, Люда!». Договорил я это уже в брошенную женой трубку и, повернувшись к шокированному квартету, воскликнул: «Боже, ребята, что делать? Посоветуйте! Я ведь, действительно, стою без памперсов! Эх, проклятое пиво…». Вся четвёрка обменялась испуганными взглядами и тут же бросилась от меня в рассыпную….
- Да, батенька, ну ты и выдал! – хохоча, выразил Игорю общее мнение Валера Тишлер и, приняв на себя сегодня обязанности «разливающего», «освежил» все рюмки и бокалы. Потом поднял свою, наполненную до краёв, тару и торжественно произнёс, глядя на меня с улыбкой, - Ну, что, Саня?! За то, чтобы ты громче пел и дольше пил! Будь счастлив, старина!».
- А если он будет делать наоборот, тоже получится забавно! – присоединился к звонкому чоканью Андрюха и с иронией посмотрел на важного, одетого в строгую тройку Джано, заботливо ухаживающего за своей красавицей-женой, или, если быть точным, за её тарелкой, - Слушай, геноцвале! Ты что-то давно мне не передавал приветы. Чувство юмора потерял, да?
- Сейчас немного покушаем, дорогой, и я тебя повеселю. Всех повеселю! – заверил друга невозмутимый Джано, и Валера, ловя Росомаху на слове, налил ему тут же по новой рюмку коньяка, - Спасибо, Валерчик. Я не забуду, что собираюсь сказать этому менту. И он не забудет!
- А хотите, я расскажу Вам пока анекдот про нашего именинника? – влилась в разговор Танюшка Тимохина, не только мой обаятельный друг и соседка по дому, но последние полгода и верный, талантливый соратник. Практически, во всех записанных за шесть минувших месяцев песнях она подпевала мне и исполняла скрипичные партии на своём старом немецком инструменте, - Приехали мы как-то с Сашкой к Арику Вихареву на студию. А там - спонтанный праздник. Импровизированный фуршет, море водки и куча незнакомого народа. Я скромно села себе в уголке и тихо радуюсь, что мучить скрипку сегодня не надо. А Сашка, то с одними поговорит, то с другими. Ведёт, так сказать, негласную продюсерскую разведку. И разрывается между всеми полезными людьми. Подходит к нему вдруг Арик и говорит, указывая на группу новоприбывших: «Александр! Тебе нужно познакомиться с вот тем мужиком. Он может помочь тебе в гастрольной деятельности!». Сашка мигом мчится туда, но по дороге его кто-то некстати тормозит. Тогда он манит к себе меня и взмаливается: «Танюшка, родненькая! Помнишь, мы хотели компанией послезавтра собраться? Тебе не трудно будет вон с тем мужиком познакомиться и от моего имени пригласить его на наши посиделки?». Я кручу ему пальцем у виска, но он уже с кем-то «базарит», и я, сама себя не понимая, иду. Собеседник оказывается милым симпатичным парнем, и я ненавязчиво приглашаю его на послезавтра к Сашке домой. А сам Сашка в это время шепчется с Аненской, которая была тогда на гастролях в Киеве и Читать далее...

По дороге домой я попросил у Андрея телефон и несколько раз набрал свой домашний номер. То, что в квартире не отвечали на звонки, ещё ни о чём не говорило. И не успокаивало. В принципе, Вика могла, увидев на АОНе хорошо знакомый номер моего друга, снять трубку и откликнуться. А могла и не вспомнить, кому принадлежит эта комбинация цифр, и в точности соблюсти мою просьбу….. В общем, я нервничал, вздыхал и беспрестанно курил, не вызывая у Андрюхи ни малейшего желания поговорить.
Впрочем, он и сам не выглядел абсолютно спокойным и уравновешенным человеком. Гоня по обледенелой трассе со скоростью сто тридцать километров в час, он швырял машину из стороны в сторону так, что его воспел бы любой камикадзе. И умудрялся при этом ещё сопровождать каждую заминку тихой замысловатой бранью. Бросая на него украдкой тревожные взгляды, я предпочитал воздерживаться от критики, особенно на поворотах. Одного друга я уже сегодня, по видимому, достал. Не хотелось это делать традицией.
Да, мы оба не могли с уверенностью объяснить причины, которыми руководствовались Джано и Заур, запирая меня в тире. Но более рассудительный друг считал их действия всем, чем угодно, но только не откровенным предательством. «Может, мне их сейчас ещё и поблагодарить?!», - со злостью пробормотал я, размахивая телефоном, и Андрей с иронией хмыкнул, давя на газ с риском рассыпать свой несчастный «Опель» по дороге. Единственный раз, когда он всерьёз задумался о тормозах, был стремительный въезд в мой двор, когда навстречу нам двигалась большая кирпичная стена, с такой же точно скоростью, что и мы. «Приехали!», - прокомментировал Андрюха, мягко говоря, резкую остановку, позволив замереть машине всего в нескольких сантиметрах от кирпичей. И через три минуты мы уже стояли перед моей дверью. Андрей невозмутимо держал в согнутой руке пистолет, дожидаясь, когда я соизволю справиться с замками. Потом отстранил меня в сторону. Тихо….

- Чёрт, они её забрали! – выдохнул я, с откровенной паникой глядя на снующего по квартире друга, - Чечены её взяли!
- Не мели ерунды, Саня! – отмахнулся он, заглядывая в ванную, - С каких это пор людей стали похищать вместе с их зубными щётками, кремами и прочей ерундой, которой, насколько я помню, раньше здесь было выше крыши?!
- То есть… - я оглянулся вокруг, уже пристальнее изучая обстановку, - …Она ушла сама? Не дождалась?
- Думаю, что да. Собрала вещи, покурила напоследок, - указал на пепельницу с несколькими окурками друг, - Выпила кофе, выпотрошила коробку овсяных хлопьев, (на столе в кухне валяется пустая пачка, и я сомневаюсь, чтобы их ел ты), и, закрыв квартиру, между прочим, на три замка, спокойно удалилась.
- И где мне её теперь искать? – растерянно поинтересовался я, присаживаясь в пальто на аккуратно застеленную кровать, что было само по себе уже не свойственно неряшливой в быту Вике, - Куда она могла «дёрнуть», а?
- Откуда я знаю? – пожал плечами Андрей, садясь рядом и бесцеремонно читая оставленную мной для Вики записку, поднятую им с пола, - Не я же с ней жил! К каким-то отдалённым знакомым или дальним родственникам, на вокзал, в аэропорт…. В любом случае, сомневаюсь в том, что она отправилась погостить к матери или поехала в салон делать причёску.
- Я всё равно позвоню её матушке! – сказал я, хватая радиотелефон, и, машинально подумав о Рысицком, добавил, - В общем, обзвоню людей.
- Давай! – кивнул хмуро Андрюха, откладывая в сторону прочитанный листик, и пристально взглянув на меня, поднялся с кровати, - Ничего, если я пока сварю нам термоядерный кофе? И сооружу бутерброды?

Телефонная гонка не принесла никаких результатов. Кроме одного: о Вике никто ничего не знал. Ни сонная, равнодушно настроенная мать, ни две относительно дружные с Викой барышни, ни разволновавшийся от моих расспросов Горовой, ни удивлённый Валера Тишлер…. Никто.
Получив через пятые руки номера телефонов Рысицкого, я покосился в сторону кухни. И осторожно прикрыл в комнату дверь.
- Алло, мне нужен Олег! – попросил я какую-то инфантильно настроенную старушку, сжав до боли подрагивающие пальцы. Так сжал, что аж кулаки побелели. Мне пришлось позвонить ему домой, поскольку мобильный был отключён. Да, я чувствовал себя последним идиотом, если не сказать больше, но волнение за Вику было гораздо сильнее.
- Да?! – возвестил о своём существовании подошедший к телефону Рысицкий, и я поморщился.
- Это Афанасьев. Я разыскиваю Викторию. Она, судя по всему, пропала….
- Серьёзно? – с издевательской иронией спросил меня Викин любовник, и, если бы этот ублюдок находился бы сейчас рядом, это был бы его последний в данной жизни вопрос.
- Ты хихикать будешь, или нормально ответишь? – повысил я севший и хриплый голос, - Только одно: давала ли сегодня о себе знать Вика. Или нет?!
- Ах, тебе нормально ответить? Прекрасно! – рявкнул с раздражением Рысицкий, - Следи лучше за своей полоумной шлюхой, если не можешь её вылечить! Она приехала ко мне с вещичками три часа назад и несла полную ахинею. Абсолютный бред! Читать далее...

- Привет! – бросил я Андрюхе, грузно садясь в его старый, но надёжный «Опель», - Ты случайно оружие с собой не взял?
- Как я его мог не взять? – спокойно откликнулся друг, выезжая со двора, - Обижаешь! Четыре водяных пистолета улучшенной модификации и запасные баллоны к ним. В багажнике. Отобьёмся!
- Тьфу ты! – рассмеялся я по мимо воли и, понимая, что Андрей в праве знать, почему его вытянули в редкий выходной из тёплой постели, кратко обрисовал ситуацию. Разумеется, упуская информацию личного позора в номинации «Рысицкий».
К тому времени, как я, финишируя, взвешивал вслух все «за» и «против», машина уже подъезжала к заповедной Конча-Заспе. Андрей безучастно молчал, так ни разу и не перебив меня за всю дорогу, и на какое-то мгновение мне даже показалось, что он нагло спит. А что? Ведёт себе свой дребезжащий на каждом ухабе «Опель» и потихоньку дремлет с открытыми глазами. На автопилот надеется.
- Да не сплю я! – с иронией произнёс Андрюха, угадав мои опасения, - Просто дольше, чем на две секунды, ты в своём монологе пауз не делал. А мне, чтобы выразить своё мнение, надо, как минимум, пять. Вот я и ждал терпеливо, когда ж ты, наконец, оратор, заткнёшься.
- Что меня в тебе всегда поражало, так это, безусловно, твоя ментовская вежливость! – буркнул я, признавая в душе, что, возможно, и вправду увлёкся, - Ладно, выражай своё мнение!
- Я хочу домой! – изрёк невозмутимо Андрей и, покосившись на меня, посоветовал, - Верни глаза на место!… Да, спасибо, так лучше. Я, серьёзно, хочу домой…. Официально, как мент, скажу тебе откровенно, - я почти ничем реально помочь не могу. Хотя ты это с самого начала знал сам.
- А не официально? – спросил я, ничуть не смущаясь, и указал другу на знак поворота.
- Могу обыграть Ару в дурака! – заостроумничал Андрюха, - Хочешь? А потом и всю его чеченскую общину. Они все настолько расстроятся, что им станет не до Вики.
- Здесь будет съезд к санаторию, а потом - по дороге направо, мимо заброшенного пионерского лагеря, - проинструктировал я друга, спокойно игнорируя его сомнительный юмор. Опытный ОБОПовевец ещё себя проявит, в этом я не сомневался, просто нужно было дождаться этого знаменательного момента. Однажды….
- Мистер Фукс, а какой у Вас план? – полюбопытствовал друг, - Убедить скептика Джано в том, что Вика не брала эту макулатуру? Или одолжить у него по-братски сто штук баксов? Или, может, найти верных союзников в массовом отстреле всех чеченских террористов? Так обратитесь, мистер Фукс, в российскую ФСБ.
- Все три варианта мы уже в генеральном штабе обдумывали! – ответил я, имитируя голос Сталина, - И пришли к выводу, что Вы, товарищ Берия, забыли ещё об одной колоссальной для нас возможности….
- Ой, неужели, вы собрались с Викой в бега?! – хохоча, подал идею друг-весельчак, лавируя между соснами, - На это я бы посмотрел с удовольствием!
- Кстати, можно подумать и о бегах! – отозвался я, как никто другой осознавая то, что ни о каких совместных бегах у нас с Викой уже речи быть не может. Вообще, по жизни. Ибо жизни совместной у нас после Рысицкого больше с ней не предполагается. И не я в этом виноват….
- Представляешь, в бега?! Двухметровый бугай Афанасьев с характерной походкой интеллектуального орангутанга и с ярким букетом других особых примет…. И блистательная мадемуазель Виктория, чью красивую мордашку теперь знает половина страны. Кстати, благодаря тому же Афанасьеву…. Да у вас в подполье, ребята, автографы брать будут! Гарантированные аншлаги на явочных квартирах! – продолжал веселиться Андрюха, - Это же будет продолжение фильма «Их знали только в лицо»! Жалко только, короткое оно будет, это продолжение….
- Вот и помоги мне его по возможности затянуть! – озадачил я Андрюху и, как ни странно, лицо его, действительно, приняло мыслящее выражение. Надолго ли?
- Да есть у меня, конечно, пара идей! – нахмуренно проговорил, в конце концов, проявившийся в друге опер, - Обе идеи, по-своему, не плохие….
- Ну, так делись! – предложил я ему, одновременно указывая на последний поворот к строящимся хоромам Джано, - Там, за пролеском, - конечная остановка.
- Стоп, Саня! Во-первых, я с тобой к нашему шашлычнику в гости не пойду! – сбавил скорость до минимума Андрей, - Сам понимаешь, нам обоим с ним публичные рандеву не нравятся. Во-вторых, давай, посмотрим, что он тебе скажет. В третьих, за время твоих с ним «переговоров», я свои идеи ещё раз хорошенько проверю на вшивость. И уж потом вслух тебе оглашу.
- Ладно! – кивнул я другу и выбрался из остановившейся машины, - Надеюсь, дождёшься!
Уже пройдя метров десять, я оглянулся на рёв продирающегося по жалкому подобию дороги «ЗИЛа», гружённого красными кирпичами. И глядя на его потуги, припомнил забавное выражение: «Русские называют дорогой то, где собираются проехать». Андрюхин псевдозелёный «Опель» явно в этом «ЗИЛу» мешал, и мой друг, скорчив гримасу, подал назад, смяв пару больших, запорошенных снегом кустов, став с моего ракурса обзора практически незаметен в смешанном зимнем лесу. Грузовик проехал Читать далее...

Да…. Да…. Да, она признаёт, что спала с Рысицким. Два раза. У него…. Конечно, для карьеры! За эфиры…. Уж не думаю ли я, что такой старый козёл, как Рысицкий, может вообще кому-то бесплатно нравиться?!… Нет, бить её не надо! Не надо, пожалуйста…. Впрочем, лучше уж бить, чем смотреть на неё вот так, с презрением, не мигая….. Причём тут мобильный телефон? «OLEG»? Господи, так вот, как я узнал! М-да, глупо…. Она даже не подозревала, что этот инфантильный идиот в него что-то тайком вписал. Сволочь….
…А всё-таки сейчас, когда я – в курсе, ей – легче. Действительно, легче. Если бы я только мог представить себе, насколько мучительна была для неё вся эта грязь! Если бы я только мог себе представить…. Да, её никто не заставлял. Конечно…. Просто бес попутал. Как это, какой бес?… Нет, она не издевается, ни в коем случае! Только пытается объяснить. Хотя, правда, что тут, в общем-то, объяснять…..
Ей стыдно. Ей так больно и стыдно! Ах, если бы я только знал, как ей стыдно и жаль! Разумеется, жаль. Она ведь, увы, понимает, как не легко мне будет её простить. Как будет мне трудно….
Но, ничего…. Ничего! Она стерпит, она заслужит! Ежесекундным раскаянием, заботой, вниманием…. Однажды я смогу ей опять поверить. И она никогда в жизни не подведёт! Никогда…. Только бы я захотел её простить, родненький! Миленький, самый лучший, самый талантливый…. Да! Да, она на коленях просит меня о прощении! Она ноги готова целовать…. Она знает, что обязана мне абсолютно всем. И от этого ей только ещё горше. Ещё больнее….
Боже, какая же она дура, какое ничтожество! Она, действительно, меня не стоит. Я настолько идеален, честен, порядочен! Настолько умён, красив, сексуален! Как же ей теперь заслужить прощение? Как?!
Как ей доказать, что я не зря вложил в неё душу, не зря исполнил самую потаённую мечту, не зря был всегда опорой и защитой…. С теми же грязными чеченцами! Что? Что?!!!
- Что?! – воскликнула Вика, выпучив на меня синие бездонные глаза, обведённые сейчас потёками размазанной туши, - Ты шутишь надо мной, да?
- Нет, верная моя, не шучу! – ответил я, сидя на разобранной кровати, возле которой она последние полчаса трогательно изображала раскаяние Магдалены, - Не шучу. Джано считает, что ты МОГЛА взять эти деньги. И потому с чеченцами связываться не собирается. Равно как и наш кредитор Косой, который предпочтёт вместе с тобой похоронить все свои вложенные инвестиции, чем спорить с сумасшедшими вахами. Себе дороже.
- Нет! Нет! – проскулила Вика, вцепившись скрюченными пальцами в ни в чём не повинную простынь, - Этого не может быть! Ты издеваешься!
- Рад бы, но… - откликнулся я без всякой жалости и передал ей доподлинно всё, что вынес Джано из встречи с чеченцами, - Что ты теперь скажешь, милая? Может, возьмёшь в долю?
- Бред это всё! Жалкий обкуренный бред! – завопила Вика таким сопрано, что я опять предпочёл смотреть на нас обоих со стороны. Так интереснее.
Да бред это! Кого мы с Джано решили послушать? Каких-то обколотых наркоманов, конченных геев, которые всё, что угодно расскажут, лишь бы не быть изуродованными чеченцами…. Лишь бы дозу очередную выклянчить.
А Рафик ещё, даун-мистификатор! Он же при жизни сочинял такие истории, что у людей челюсти отпадали, как листья в осеннем парке! Нет, она, разумеется, не понимает сама ровным счётом ничего. Никаких денег она Рафику должна не была, ни о чём с ним не договаривалась….
Кстати, Рафик ведь был болен шизофренией. Серьёзно, болен. Он даже рассказывал об этом не раз. И ей, и Алексею…. И симптомов было, хоть отбавляй. Да, Рафик утверждал, что даже в армию из-за своей болезни не пошёл. Что справка у него имеется…. Наверное, его слова можно после праздников где-нибудь проверить, в поликлинике или в военкомате…. А, ну да, после праздников! Её же к этому времени уже убьют! Убьют из-за фантазий шизанутого пидора! Её же зарежут эти бородатые свиньи! За что?
Да если бы были у неё эти сто тысяч, на кой чёрт ей было бы спать с этим аморфным Рысицким, или позволять мне, любимому человеку, влазить в баснословные долги? Зачем, спрашивается?! Неужели бы она не захотела «раскрутиться» на собственные деньги?!
Нет, определённо, я совершаю сейчас чудовищную ошибку! Все совершают. Я, Джано, Косой, чеченцы…. Абсолютно все. И когда выяснится правда, когда где-нибудь всплывут эти проклятые сто тысяч, когда я наконец-то пойму, что она была не причем, её уже не будет на свете….
- Меня уже не будет на свете! – прошептала, выдохшись, Вика и зарыдала опять, орошая мой ковёр неиссякаемыми слезами.
- Что ж…. Я не спорю, иногда ты рассуждаешь логично. Порой даже правдоподобно. Но… - я умолк на секунду, встретившись с Викой тяжёлым ненавидящим взглядом, глубоко вздохнул и, не отводя от неё прищуренных глаз, закончил фразу, - …Но ничем помочь тебе не могу, подруга. Не хочу.
- Ты мстишь! – встрепенулась она тут же и вскочила с пола. Возможно так же выглядел в миг открытия Архимед, крича «Эврика», я не знаю. Передо мной стоял не великий Читать далее...

На следующий день Джано перезвонил мне сам, попросив быть у него через два часа. Голос у друга звучал как-то устало и озабоченно. Даже на секунду мне показалось, что отчуждённо. Может, в делах проблемы? Или с Тамарой поссорился?
В принципе, размолвки у них случались из-за крутого нрава обоих довольно часто. И, как близкий друг семьи, я порой принимал участие в их перемириях, помогая увещеваниям Заура. «Ничего, при встрече выясню!», - подумал я, кладя радиотелефон на базу и продолжая смотреть скучный детектив в ожидании поехавшей к матери Вики.
«Да, так, как раньше, у вас с ней отношения уже не сложатся. Ни за что!», - настырно преследовала меня одна и та же «оптимистическая» мысль. А следом мило вторила другая, - «Не забудешь ты её, не простишь!». Пытаясь безуспешно избавиться от них обеих, я яростно нажимал на кнопки дистанционного пульта, насилуя телевизор. Пока в комнате не раздалась трель оставленного на подзарядку мобильного телефона Вики, прихватившей взамен мой.
«Несчастный Бетховен! Наверняка бы, ты повесился, услышав интерпретацию своей «Эллизы»!», - лениво посочувствовал я великому гению, чью музыку нынче фальшиво перевирала электроника. И встал с кровати, с огромным желанием прекратить этот беспредел. Но в ту же секунду в дверь в очередной раз затрезвонили детишки с предложением «засевать», и, пока я, даря конфеты, уверял их, что уже собираю урожай, издевательство над Бетховеном закончилось. «Слава Богу!», - подумал я, небрежно вызывая на дисплее список звонивших абонентов.
«OLEG». Очень интересно, какой это Олег…. Я попытался напрячь память, и она услужливо мне напомнила об одном довольно неприятном обстоятельстве: Вика до сих пор не научилась сама присваивать имена в своём телефоне. Как и посылать SMS. Да, моя подруга вообще очень плохо разбиралась в технике, за исключением машины, и потому я собственноручно вбил все необходимые номера в её «Samsung». И теперь, вот, стоял озадаченный тем, что у меня появился конкурент.
- А рога у меня не появились? – сам у себя сквозь зубы поинтересовался я и нажал на набор незнакомого номера. Прослушав пару гудков, я убедился в том, что трубку на том конце включили, но предпочёл пока выжидающе помолчать.
- Алло-у, синеглазая моя?! – донеслось из динамика с придыханием, и, как говорят тинэйджеры, я мигом «прозрел».
- Эй, Рысицкий! Когда увидимся, будешь бегать от меня, как в жопу раненная рысь! – гарантировал я весёлым тоном человека, выигравшего только что в лотерею миллион долларов, и, оборвав связь, пробормотал себе под нос, - С Новым годом, с Новым счастьем, идиот….
Потом машинально перевёл взгляд на экран телевизора, привлечённый до боли знакомым музыкальным вступлением. И уставился на наш с Викой клип «Сумасшедшая» в праздничной новогодней программе канала «***». Это, наверное, Рысицкий и хотел проанонсировать отсутствующей Вике.
Через секунду её мобильник совершил стремительное движение по прямой, и я с удовлетворением отметил, что в разбитом плоском кинескопе, воспетом осточертевшей мне рекламой, появилось ещё большее совершенство линий. «Нет, ну серьёзно, зачем мне телевизор и телефон? От них только одно расстройство!», - подумал я, пожимая философски плечами, и пошёл варить на кухню крепкий кофе…. И кричать про себя.

Да, есть вещи, о которых не поговоришь ни с кем. И минуты, которые разделить не с кем. Бывают состояния полной апатии, когда безвольно опущенные руки, как плети, свисают вдоль негнущегося тела, остекленевшие глаза смотрят внутрь, но ничего не видят, а грудь сотрясается от жутких беззвучных стонов.
Всё теряет всякий смысл. Даже месть.
В такие минуты сильные руки, способные согнуть обычно толстые металлические прутья, хоть и сжаты в побелевшие кулаки, но остаются недвижимы и бесполезны. «Зачем?», - вяло вопрошает у себя же мозг и не даёт им команды к действию. Нет смысла.
Крепкие зубы, могущие разорвать, казалось бы, кого угодно, со скрежетом смыкаются в гримасе злобы, но тот же мозг просто удерживает их в таком положении, не показывая цели. «Зачем?». Нет смысла.
Бывают такие минуты. Я знаю….

- Шура, ты не хочешь переквалифицироваться? – поинтересовался Джано, глядя на меня пристальным изучающим взглядом, - С такой рожей, как у тебя сейчас, не песни надо писать, а лохов трясти в тёмной подворотне.
- Я подумаю! – хрипло ответил я, присаживаясь в уже знакомое «сонное» кресло в бильярдной, и нервно вытаскивая из кармана сигареты, - Я так понял, ты уже что-то узнал?
- Да, узнал! – подтвердил друг, продолжая буравить меня взглядом, - Только тебе не понравится!
- Мне вообще мало, что сейчас понравится! – отмахнулся я, морщась, - Итак?
- Нет. Давай выпьем, дорогой Итак, для начала коньячку! – потянулся Джано со вздохом к сервированному столику, стоявшему рядом с его креслом, и наполнил щедро два хрустальных бокала, - Расслабимся и поговорим.
- Ладно! С Новым Годом! – выдавил я из себя ироничную улыбку и, чокнувшись, выпил до дна, медленно смакуя настоящий Читать далее...

Наконец-то мы оказались дома. Наедине. Архипыч, получив долгожданный автограф, укатил в ночь; Игорь был сдан на поруки жене, достойной при жизни памятника, и двум своим сонным, маленьким копиям, громко носящим фамилию Горовой. А мы, в конце концов, смогли расслабиться, расположившись на маленькой кухне в компании армянского коньяка. Предстоящий разговор обещал быть долгим и, судя по всему, для обоих мало приятным.… Я не спеша закурил и устроился под лампой с жёлтым абажуром. Вика присела напротив, усталая и ко всему равнодушная.
- Поговорим?! - предложил я, поглядывая на неё исподлобья и разливая по рюмкам любимое спиртное, - Если да, то откровенно! Я не хочу тратить полночи на твоё враньё….
- Я постараюсь тебя от него избавить! – хрипло откликнулась Вика, смахивая со лба непослушные пряди, - По возможности….
- По возможности? – повторил я с сарказмом, - Да уж, постарайся, пожалуйста!
- С чего ты хочешь начать? – с грустной улыбкой, бессмысленно теребя в руках зажигалку, спросила Вика.
- С дома на Русановке. С Бульвара Давыдова 8, квартиры 19… - подумав, заявил я собеседнице и пригубил ароматный коньяк, - …Насколько мне известно, это адрес, по которому ты жила с Алексеем?
- М-да! – удивлённо согласилась «Мисс Танк», наградив меня хмурым, испытывающим взглядом, - Мы одно время снимали эту конуру. Ну и что?
- Кто жил с вами третьим? – спросил я напряжённо, - И почему?
- У-ух! – выдохнула, зажмурившись, Вика и в волнении обхватила голову руками, уронив на стол зажигалку. Так, не открывая глаз, с нервно подрагивающими уголками рта на бледном, заострившемся лице, она молча просидела пару бесконечно долгих минут, испытывая моё терпение. Затем, глухо, едва слышно произнесла, медленно расплющив веки, - Я не буду отвечать! Прости….
- Хорошо! – кивнул я, с трудом сдерживаясь, - Не отвечай! Мне хватит и моего бурного воображения, чтобы догадаться!
- Саник! – прошептала Вика, пытаясь коснуться моей руки, но я резко одёрнул её, закашлявшись, - Саник, мне очень плохо….
- А мне - хорошо! У меня – праздник! День открытых дверей в публичном доме! – без всякой жалости воскликнул я, ощущая по всему телу мелкую нервную дрожь, - Кто был этот третий? И на каком основании какие-то чечены именуют тебя «сучкой дранной»? А?!
- Саник, миленький… - зарыдала Вика, сквозь слёзы буравя меня умоляющим загнанным взглядом.
- Так, подруга! – процедил я, приняв решение, - Сейчас же собирай вещи и выметайся! К чёртовой матери!
- Нет! Пожалуйста, не надо! – заголосила «Мисс Танк», впиваясь в свои волосы длинными скрюченными пальцами, - Я люблю тебя, Саник! Как ты не понимаешь?! Люблю и жалею….
- Я всё тебе сказал! – произнёс я, поднимаясь из-за стола, и, схватив сигареты с зажигалкой, решительно вышел из кухни.
Зайдя в комнату, я бросился на кровать, злой, расстроенный и самому себе противный. Повалялся минут пять, бесцельно рассматривая оклеенные чёрно-белыми картинками стены, стеллажи с книгами, наши с Викой фотографии, награды…. Прикуривая сигарету, я невольно вспомнил, как ещё недавно, считая себя самым счастливым человеком на свете, крепил к стене четвёртый «золотой» диск. В отличие от трёх предыдущих, врученных «Поэту и композитору», с непривычно приятной гравировкой. «Открытие года». Диск Вики. Моё открытие….
- Послушай… – прошептала заплаканная и растрепанная подруга, робко входя в комнату, - Мне….
- Тебе повторить ещё раз? – бросил я на неё полный горечи взгляд и демонстративно отвернулся.
- Саник, от меня требуют до 3-го января достать 100 тысяч долларов! – произнесла убитым голосом Вика, опускаясь на стул возле компьютера, - Помоги!
- Ты издеваешься?! – взвился я, поперхнувшись сигаретным дымом, - Где я их тебе достану? И за что?!
- Значит… - простонала она, низко опустив голову, - …Они меня убьют!
- Дурдом! Палата для безнадёжных! – охарактеризовал я тихо всё происходящее, затянулся сигаретой и прикрыл на минуту глаза, скрестив на груди руки. Потом вздохнул, медленно сел на постели и со страдальческим выражением лица произнёс, туша окурок в вазоне с китайской розой, - Ладно, рассказывай! Или вали на все четыре стороны!
Через полтора часа я опять сидел на кухне. В одиночестве, попивая крепкий чёрный чай. Борясь с огромным желанием открыть нараспашку окно и тот час в него выпрыгнуть. Или застрелиться. Или….
«Хватит!», - лениво прервал я развитие мрачных фантазий и тяжело вздохнул, - «Хватит себя жалеть, придурок! Сам виноват!».
Действительно, во всём, что произошло в моей жизни за последние девяносто минут, винить я мог только себя. Не надо было копаться в чужой грязи! Испытав, наверное, все те же ощущения, что и альпинист, сорвавшийся в бездонную пропасть, я лежал теперь на осколках разбитых надежд, на глыбах разочарований, и мог только удивляться, что вообще ещё физически жив. И даже в состоянии вливать в себя периодами терпкий цейлонский чай.
Невыносимо болела голова, бешено стучали виски и колотилось сердце. Я знал, что это рано или поздно пройдёт, в отличие от Читать далее...

В казино мы отработали «живьём» быстро и без эксцессов. «Всё-таки, умница она у меня!», - не раз ловил я себя на приятной мысли, глядя из-за кулис на то, как легко и непринуждённо Вика держится на сцене, свободно общается с избалованной чванливой публикой, насколько безупречно исполняет далеко непростые по мелодике песни.
- Эх, молодчина! – в унисон моей гордости произнёс возникший за спиной Игорь, - Она сегодня в ударе! Сколько напора, динамики! Сколько энергетики!
- Ха! Это ещё что?! Видел бы ты её утром! – с понятной лишь мне одному иронией откликнулся я на замечание друга и с лёгким беспокойством посмотрел на часы, - Времени - впритык!
- Успеем! - уверенно заявил Игорь, наблюдая, как публика провожает направляющуюся к нам Вику щедрыми аплодисментами, - Тысячный раз твою «Сумасшедшую» слушаю, и до сих пор нравится!
- А я её ещё и каждый день вижу! – ответил я, обнимая подошедшую подругу, - И горжусь!
- Честно? – заглядывая мне в глаза, прошептала сияющая от удовольствия Вика и по-детски подставила для поцелуя напудренный носик, - Хоть раз от тебя это, изверг, услышала!
- Эй, голубки! – грубо прервал нас на фазе предварительных ласк Горовой, - Ещё чуть-чуть, и мы станем на семьсот баксов беднее! Хотите?
- Нет! – в один голос воскликнули мы, поворачиваясь вслед за ним к лестнице.
- Выйдем через парадные двери! Так быстрее! – предложил Игорь, когда мы втроём, наспех собрав вещи, вылетели из гримёрки, - Все равно машина там припаркована….
После злополучной аварии на Краснозвёздном я мудро нанял на работу немногословного пожилого водителя со своим видавшим виды «Паджеро». Его порекомендовал мне Джано, уверяя, что если Архипыч чего-то в Киеве и не знает, значит этого ещё просто не построили, а если нужно за рекордный срок добраться из одного конца города в другой, то фильм «Такси» через три минуты езды покажется детским лепетом…. Помню, я тогда отнёсся к словам Джано с большой долей иронии, хоть и привык во всём доверять старому другу. «Ну-ну, тоже мне гонщик!», - посмеивался я, без особого доверия разглядывая маленького седого Архипыча и осматривая его истосковавшийся по покраске джип.
Буквально на следующий же день мне представился случай коренным образом изменить своё мнение о старике и убедиться в том, что Джано ничего не преувеличивал. Мгновенная реакция, с которой Архипыч на скорости за сотню километров в час отвратил, казалось бы, неминуемое столкновение с потерявшим управление «КАМАЗом», вылетевшим на встречную полосу, спасла нас тогда с Викой без преувеличения от смерти. О жуткой трагедии на Бориспольской трассе ещё много писали в декабрьских газетах….
Ну, а то, что Архипыч провёл полжизни в «местах, не столь отдалённых», было и так мне заранее понятно, поскольку его порекомендовал признающий только законы джунглей Джано, человек, с которым я дружу уже больше пятнадцати лет, хорошо известный в определённых кругах, как Росомаха.

Мы уже шли по вестибюлю, когда в дверях казино возникло двое одетых с иголочки кавказцев. Заметив их, Вика поспешно отвернулась, что я тут же с неприятным удивлением отметил. И замедлил шаг, сжимая кулаки.
- Эй, красавыца! Нэ забыла? – небрежно оттолкнув в сторону спешащего с концертным реквизитом Горового, фамильярно обратился к Вике первый представитель знойного юга, - Дэло у нас к тэбэ! Прытормозы!
- Ара! Глянь, она тэпэр – пэвыца! Я жэ тэбэ говорил?! – устремился к Вике следом и второй.
- Что это ещё за клоуны? – мрачно поинтересовался я у подруги, решительно вклиниваясь между ними, и боковым зрением отмечая, что происходящая сцена привлекла внимание двух молодых охранников, стоявших в пёстро украшенном к Новому Году вестибюле. Один из них сделал робкий шаг вперёд в ожидании развития событий и замер рядом с ничего не понимающим Игорем.
- Дэвочка! Расскажи своему дядэ Стёпэ, кто мы для тэбя! – с кривой ухмылкой предложил Вике тот, кого звали Ара, окидывая меня презрительным взглядом, - Или, лучшэ, наедынэ пошэпчэмся?
- Саша, это… – после продолжительной паузы Вика подняла на меня испуганные глаза, и напряжённо выдохнула, - …это мои старые знакомые. Я отойду с ними на минутку, ладно?
- Ты уверена? - поинтересовался я, глядя на кавказцев с откровенным вызовом, - У нас мало времени!
- Она увэрэна! – с издевательским смешком ответил за колеблющуюся девушку Ара, и та, судорожно сглотнув, кивнула, бросая на меня умоляющий взгляд, - Нэ пэрэживай, командыр, в Багдадэ всё будэт спокойно….
- Закрой пасть! – хмуро посоветовал я горцу, продолжая вопросительно изучать подругу, - Тебе точно есть, о чём с ними говорить?
- М-да…. Я быстро! – с усилием проговорила Вика, и мне ничего не оставалось, как, пожав плечами, согласиться.
Ара, удовлетворённо цокнув языком, небрежным жестом указал на дальний угол огромного вестибюля, куда в сопровождении моей ссутулившейся «Мисс Танк», выглядевшей сейчас хуже любой побитой собачонки, и направился. Его приятель вразвалку последовал за ним, что-то на ходу бормоча в мой адрес. Это «что-то» я Читать далее...

- Славик, привет! – позвонил я в начале ноября, (спустя пять недель после начала работы над Викиным проектом), своему старому школьному приятелю, занимавшему нынче не последнюю должность на популярном музыкальном канале, - Что делаешь?
- Да еду сейчас в вендиспансер. За тобой заехать? – как всегда мрачно пошутил Станислав, и, дав мне время прийти в себя, поинтересовался, - Что надо?!
- Встретиться… - уклончиво ответил я и, помедлив, спросил, ожидая нового подвоха, - Я слышал, что ты недавно женился. Как супруга?
- Очень даже ничего. Рекомендую! – серьёзным тоном сбалагурил Славик, и, похохотав над собственной шуткой, деловито произнёс, - Знаю, Сашок, зачем я тебе нужен! Знаю…. Клип своей Виктории разместить хочешь, угадал?
- Предположим! – согласился я неохотно.
- Классный клип, привози! Я его уже вчера по «Новому» видел. И, честно говоря, порадовался за Вас…. Молодцы!
- Ну, спасибо! – вздохнул я с облегчением, - Ты после обеда будешь на месте?
- Я как пообедаю, с этого самого места встать без жены и домкрата не могу. Так что подъезжай, куда я денусь….
Я отключил трубку, рассмеявшись и сказав «До встречи!», и прикрыл усталые свинцовые веки. Больше всего на свете мне хотелось сейчас спать. Спать и на время исчезнуть в недрах любимого дома. Исчезнуть от десятков неуловимых людей, которые стали нужны нам позарез, и ещё от настырной сотни тех, кому в последнее время подозрительно часто стали нужны мы сами. Я и Вика…. Или Вика и я?
Эх, посидеть бы хоть одну ночку в кайф, на раздолбанном стуле за кухонным столом, под тусклой лампой с жёлтым абажуром; пописать бы как раньше песни, или стихи…. Сколько же я не играл на гитаре? Две недели? Три? Больше…. Да, ни на что не хватает времени. Даже на шестичасовой сон.
- Сашка! Я только что раздала два автографа! Мужику на заправке и мальчику лет шестнадцати, прямо на улице! – влетела, сияя, в квартиру Моя любимая Певица и бросилась ко мне камнем на шею, - Представляешь, меня уже узнают! Ура!
- Конечно, ура! При условии, что они не узнали тебя под пытками! – вяло отозвался я, отгоняя сонливость, и обратился к своему блокноту, легонько отстраняя подругу, - Итак…. Мы должны быть в 17.00 на «Русском радио»; в 19.30 – обязательно на «Шансоне»; около половины девятого - где-то в центре, нужно снова встретиться с журналисткой из «Фактов», а в 22.15 ты поёшь «живьём» две песни в казино «Красный лев»…. По мелочам я отправил Игоря…. В общем-то, на сегодня - всё.
- На сегодня - всё! – перекривила меня обиженно Вика и, надув пухлые губки, с претензией выпалила, - Тебе что, совсем плевать на мои успехи?
- Твои успехи? – переспросил я ошеломлённо. В последнее время я Вику просто не узнавал, с грустью обнаруживая всё новые и новые витки звёздной болезни. «То ли ещё будет!», - подумалось мне в приливе «оптимизма», - Ладно, малыш, хорошо, - ТВОИ успехи! Я вообще тут - рядовой зритель!
- Ну, Саник, извини! – замурлыкала Вика, усаживаясь ко мне на колени и принимаясь целовать то шею, то плечи, приятно щекоча лицо волнистыми прядями, - Ты просто такой холодный, равнодушный…. Плохой Саник, плохой!
- Ладно, Вик! Перестань играть в Барби! – вздохнул я устало и по-отечески чмокнул её в лоб, - Сегодня ещё куча дел по размещению…. Мне надо сделать пару важных звонков, смотаться на «М 1», на «ICTV»… - всякий раз, когда Вика смотрела на меня вот так, нежно, широко распахнув свои синие бездонные глаза, мне всегда хотелось кричать о своей любви, и как жаль, что именно на главные чувства в жизни времени у нас почти не оставалось, - Малыш! Ты же хотела, чтобы я был твоим продюсером?
- Хотела. И ты – самый лучший в мире продюсер! – купая меня в водопаде каштановых волос, прошептала с хрипотцой Вика, и, чему-то томно улыбнувшись, зажмурилась, - Котёнок, давай трахнемся! Так, мимоходом….

Мимоходом не получилось. Что, собственно, и неудивительно для чувственной страстной пары, занимавшейся сексом в последний раз неделю назад.
И теперь моя сумасшедшая Вика пыталась наверстать упущенное время, несясь на бордовом «Чероки» по запруженному Краснозвёздному проспекту. Я, нахмурившись, сидел рядом, молча, стараясь думать о чём-то приятном и возвышенном. Например, об отпуске. Долгом-долгом отпуске на кухне….
- Кстати! Мистер продюсер, что у нас с «Интером»? – процедила сквозь зубы Вика, нагло подрезая чью-то «восьмёрку», - Когда меня там будут показывать?
- Со следующей недели! – ответил я хмуро, стараясь не смотреть на перекошенные лица и доходчивую артикуляцию, с которыми экипаж бедной «восьмёрки» провожал наш удаляющийся джип, и бессмысленно задал риторический вопрос, - Ты вообще умеешь ездить нормально?
- Да, иногда. На тебе! – огрызнулось каштановое исчадие ада, с улыбкой давя на газ.
Как же недавно выразился Джано?… А, вспомнил. «Женщина за рулём – это обезьяна с гранатой. Никогда не поймёшь, куда их обоих может занести». Усмехнувшись забавным мыслям, я украдкой посмотрел на свою «Мисс Танк». Точно, обезьяна с гранатой, но красивая же Читать далее...

На следующее утро я уже бодро звонил Валерию Тишлеру. Опытному и талантливому музыканту, человеку, с которым дружил долгие годы. И чьё терпение в работе нещадно испытывал.
- Ну, привет, Александер! – протянул мой приятель, откровенно не высказывая радости по поводу раннего звонка. В трубке поочерёдно пролаяли две его собаки, намекая на необходимость прогулки. И тотчас прозвучал грустный хозяйский вздох. Я понял, что должен быть максимально краток.
- Валера! Надо сделать аранжировки к двум моим песням. Как ты на это смотришь?
- А как я могу на это смотреть? Конечно, отрицательно! – с привычной подкупающей прямотой высказался Тишлер, - Сейчас я пишу музыку к одному кинофильму, между прочим, с Гафтом в главной роли. Так что, давай через пару недель…. А лучше, - мечтательно произнёс он, зевая, - …через месяц! Или никогда!
- Да не могу я, лентяй ты этакий, ждать твоих «никогда»! Через месяц на первую песню нужно иметь уже снятый клип!
- Да ты что?! – воскликнул с иронией Валера, - Неужели решил «раскручиваться»? Или просто не с той ноги встал, бедняга? Так сон – лучшее лекарство! Ляг, поспи….
- Ценю твой юмор, старина. Только «раскручиваться» пока буду не я. В том-то и дело! – напустил я в разговор туманной загадочности. За столько лет знакомства с Валерой, я не впервые сваливался ему на голову с подобными предложениями, и теоретически знал, как следует в таких случаях поступать.
- А кто? – заметно оживился собеседник и вдруг гаркнул на своих нетерпеливых питомцев, - Зося, на место! Никита, сидеть!
- Одна барышня… - ответил я, подозревая, что стал вместе с Зосей и Никитой временно контуженным на одно ухо, - Барышня неизвестная, сырая, но талантливая, можешь мне поверить. И характерная…. Хотя, в общем-то, вопрос - не в ней. Хочется просто сделать Нечто, понимаешь? Из области «А напоследок я скажу…».
- Это ты о чём? – поинтересовался уже серьёзным тоном Валера. Похоже, я шёл к цели правильным путём.
- Я тебе толкую о тех нередких случаях, когда приходится идти на компромисс со своими вкусами, со здравым смыслом, с самой Музыкой наконец. Лишь бы наши бездарные клиенты получили именно то, чего они будто бы хотят. Или думают, что хотят. Даже когда они сто раз не правы…. Когда просто мешают работать.
- Ну, есть, конечно, такие… кадры! – подтвердил со вздохом приятель, - А что делать?
- Что делать? Этой девочке нужно, например, всё сделать так, как если бы ты делал аранжировку самому себе, без оглядки, проволочек и сомнений…. Ведь можешь же?!
- Могу…. Ну ты и хитрый жук, Александер! – зачем-то констатировал Тишлер и так всем известный факт, и, беззлобно смеясь, согласился на прощание, - Ладно! Привози свои «кизяки» после обеда, я подумаю! Счастья тебе и радости!
- Тебе тоже! – с лёгким сердцем я отключил телефонную трубку, зная наверняка, что если Валера Тишлер уж возьмётся за работу с настроением «как в последний раз», то у Вики будут самые профессиональные и модные аранжировки. По крайней мере, лучшего «обработчика» в Киеве я ещё не встречал. Хоть и виделся со многими.

- Имидж, мои милые, - это главное условие успеха! – спорно на мой необъективный авторский взгляд в очередной раз заявил «голубой» стилист-парикмахер Лёня, по меткому прозвищу Кубик-Рубик, совершая фантастические для своей тучной комплекции пируэты вокруг кресла Виктории, - Иногда один локон может решить всё! Представляете, один локон? А иногда, один кармашек на джинсах, представляете?!
- Представляем! – устало согласился я, сдерживая естественную злость человека, просидевшего впустую три часа в женском салоне красоты, и под неодобрительный взгляд Вики, которой всё происходящее, разумеется, нравилось, ультимативно попросил, - Лёня! Давай определяться!
- Сейчас, сейчас! – по-бабьи взмахнув огромными ручищами, заскулил в творческом экстазе Кубик-Рубик, - Ещё один эффектный эксперимент! Ещё одна проба пера!
- Ещё одна проба пера, и я покажу тебе, как талантливый Кубик-Рубик путём элементарной деформации превращается в обыкновенного Колобка! – на ухо пригрозил я толстому мастеру и, видя, что рискую не до конца быть понятым, зловеще добавил, - В похудевшего Колобка с правильной ориентацией!
- Викочка, дорогуша! Ну хотя бы Вы усмирите этого варвара! Ведь его негодование просто бессмысленно! Я, право же, не могу творить под прицелом! Безобразие! – взвился не на шутку перепуганный Лёня, и я, махнув обречённо рукой, вышел на очередной перекур. Кубик-Рубик объективно считался одним из лучших мастеров столицы, и ради нужного результата, чёрт с ним, я ещё выкурю не одну пачку сигарет. В конце концов, чего не сделаешь ради искусства! И любви.

- Не надо подъезжать к этой ноте так демонстративно! Ты что, будешь петь всюду соул?! – заорал я опять на Вику, хлопая в сердцах крышкой бедного фортепиано, - Сколько можно тебя просить, бери ноту точнее! Старайся зафиксировать её мысленно чуть раньше, в голове! И только потом – пой вслух.
- Хорошо, Сашка! Хорошо. Только не кричи на меня! – виновато потупившись, попросила бледная Читать далее...

Я упорно сидел за кухонным столом с пошло-девственной, чистой тетрадью, и третий час подряд уверял себя, что вдохновение можно заменить обилием выпитого кофе. Или, на худой конец, вызвать…. Вместе с тахикардией. Причём, к продолжительному сеансу с последней я основательно готовился весь вечер, а вот задушевный разговор с госпожой Лирой всё как-то не клеился. У этой капризной стервы явно был сегодня выходной.
Самое обидное, что - сегодня! Именно сегодня! Да если бы мне не нужно было к завтрашнему утру во что бы то ни стало закончить новую душещипательную песню для Евгении Аненской, (а значит, получить долгожданный и насущный гонорар), то я бы так перед этой ленивой космической фурией и не унижался. Включил бы вечером пыльный видеомагнитофон, договорился бы с друзьями о партии в преферанс, повалялся бы в постели с умной книжкой или…. Да мало ли с чем (и с кем) я мог бы поваляться! Мало ли что вообще я мог бы придумать, если бы не заказ! Но ведь Аненская – это Вам не какая-нибудь тусклая «звёздочка»! Это, знаете ли, Большая Медведица отечественной эстрады! Королева-мать! Любимейшее публикой светило! И не удовлетворить её артистический порыв было бы с моей стороны просто глупо. Как минимум.
В общем, сидел я на кухне третий час, бессмысленно рассматривая лампу с жёлтым абажуром, и с пафосом проклинал свою карму. В песне не хватало лишь последнего куплета, (каких-то несчастных восьми строчек!), но это был уже диагноз. Окончательный. От нечего делать я дважды переписал имевшийся до сегодня текст на чистовик и стал усердно ставить после него многоточия. Потом – галочки. Затем – звёздочки. Не знаю, до чего бы я ещё дошёл, если бы вдруг тягостную тишину отчаяния не нарушил телефонный звонок.
- Привет! Тебе ничего не говорит имя Виктория?! – Господи, как давно я хотел услышать этот голос! С тех пор, как в последний раз я видел его обладательницу, прошло не меньше года….
- Привет! – от волнения я потянулся через стол к запечатанной пачке сигарет, напрочь забыв о том, что только что закурил, - Это - самое загадочное имя на свете….
- Да? Приятно…. Саша, я тебя ни от чего не отрываю? – Вика говорила откуда-то с улицы. Уверенно и не спеша, с непонятной для меня долей иронии. Из трубки доносился шум проезжающих машин в унисон с собачьим лаем.
- Нет! Я абсолютно свободен! – зачем-то ляпнул я первое, что пришло в голову, опасаясь, что она исчезнет вновь из моей жизни, надолго, как это уже дважды случалось, и тут же обозвал себя круглым идиотом. Фраза «Я абсолютно свободен!» была достойна улицы Красных фонарей, а я сам – престарелого гея, - Вика, я более не менее свободен и жду вдохновения!
- Давно ждёшь?
- Целую вечность! – пожаловался я, выдыхая сигаретный дым, и невольно посмотрел на вереницы безнадёжных галочек и многоточий, - Ты сейчас далеко? Может быть увидимся….
- В принципе, я - не против! Но при одном условии… - Вика на секунду театрально замолчала, - Если ты скажешь мне код своего подъезда.
- Сто двадцать семь! – выпалил я, машинально взъерошив волосы, вскочив со стула и принявшись совершать вокруг него загадочные зигзаги, - Ты – где?
- Уже в этом свинарнике, который ты, наверно, именуешь подъездом! – шепнула со смехом поздняя гостья и отключила мобильный.
Я пулей бросился в коридор и стал лихорадочно воевать с замками. Пожалуй, слишком быстро для того, чтобы вспомнить о такой мелочи, как брюки. Ну, действительно, госпожу Вдохновение поэт мог бы и до утра ждать в спортивных трусах и неопределённого цвета футболке. А вот Вику….

- Надеюсь, ты холост? – первым делом, покидая лифт, поинтересовалась девушка.
- Если честно, - да! - произнёс я, сочетая гордость с печалью, - Дважды!
- Отлично! – кивнула Вика и бесцеремонно зашла в квартиру, - Тогда я буду двойной кофе!
- Неужели с сахаром? – спросил я, раздумывая над вариантами ближайшего будущего в шлейфе её духов.
- Нет, только с коньяком, - насмешливо протянула гостья, вскользь осматривая интерьер прихожей, и, помедлив, с вызовом добавила, глядя мне прямо в глаза, - После ванны!
- Ну, конечно же, после ванны! Как я сразу не догадался! – отреагировал я с напускным безразличием и невозмутимо бросил, направляясь на кухню, - Красное полотенце – твоё!
Поначалу, наполняя джезлу водой и зажигая конфорку, я чувствовал, как настойчиво буравит мою спину её наглый и влажный взгляд цвета индиго, и предпочитал не оборачиваться. А позже, когда из ванной донёсся звон запираемой защелки и шум включившегося душа, оборачиваться уже не имело смысла. Будущее стало медленно проясняться. По крайней мере, на ближайший час.
Я не нашёл ничего лучшего, чем поинтересоваться у полной сахарницы: «Что ж мы будем делать с НЕЮ после?» и нервно закурил в ожидании ответа. Стрелки кухонных часов уже готовились слиться в одну, и в притихший дом незримо проникала ПОЛНОЧЬ. Я курил, растерянно ожидая её прихода, прекрасно понимая, что в жизни что-то изменилось навсегда…. К лучшему ли?

- Скажи ещё раз, что ты меня любишь! – Читать далее...

[400x500]
Резкий телефонный звонок заставил меня вздрогнуть. Ещё секунду назад я разлучал героиню своей новой песни с её возлюбленным в Латинском квартале Парижа, и мне совершенно не улыбалось возвращаться в свою тесную, как перчатка, квартиру на окраине зимнего Киева. Но телефон продолжал разрываться. Я отложил в сторону гитару и, вздохнув, поднял трубку.
- Доброе утро! Я могу поговорить с Александром? - женский голос был в меру настойчив, нежен, и совершенно незнаком.
- Нет, он ещё… в Париже, - произнёс я, на миг представив себе Афанасьева, разгуливающего по Лувру в красных спортивных трусах, белом банном халате и в шлёпанцах на босу ногу. Видение настолько меня захватило, что я не сразу среагировал на следующую фразу.
- А Вы не подскажете, как с ним … связаться ТАМ?
Поскольку до сих пор ни одна женщина в мире не разыскивала меня дальше Борщаговки, (или любой другой черты столицы), такой вопрос мог прозвучать только в рубрике «Очевидное - невероятное», и потому ввёл меня в состояние транса.
- Нет, к сожалению, не подскажу, - промямлил я, мысленно проклиная себя за идиотскую шутку.
- А когда он вернётся? – волной печали окатила меня незнакомка.
- Через неделю, - в тон ей ответил я и, помедлив, добавил, - Минимум….
На пару секунд повисла нерешительная пауза, словно она ещё о чём-то хотела меня спросить, но, помолчав, выдохнула «До свидания!» и повесила трубку.
«Да, интересно!», - любопытство разобрало меня настолько, что о сюжете недописанной песни думать уже расхотелось. Я вышел на кухню, сварил крепкий кофе и закурил, размышляя над тем, что б всё это могло означать.
К моменту, когда телефон зазвонил снова, я был готов гадать на тёмной гуще допитого кофе.
– Алло! - небрежно бросил я в трубку.
– Сашка?
– Да! - машинально отозвался я и тут же понял, что на конкурсе идиотов мог бы спокойно сидеть в жюри, - это была Незнакомка.
– С прибытием! - она весело рассмеялась, и я сразу же поднял свой рейтинг до председателя вышеупомянутого жюри.
– Спасибо! - я постарался, чтобы голос прозвучал бодро, и потянулся за пачкой сигарет.
– Вы, наверное, с дороги устали, поэтому я буду краткой….
– Да, Париж – свет не близкий! – страдальчески согласился я, выдыхая дым.
– Меня зовут Виктория. У меня почти нет денег, но есть внешность и голос…. Я хочу, чтобы Вы стали моим автором! - она умолкла, давая мне время прийти в себя.
– Человек, у которого нет денег, обычно не требует телефон автора в Париже! - осторожно заявил я, отметив её хватку и упрямство.
– Но и автор из Парижа за десять минут не возвращается в Киев! - она вернула мне мяч с моим же сарказмом.
– Хорошо, Вы считаете, что нам стоит увидеться? - я обречённо вздохнул и с надеждой добавил, - На следующей неделе?
– Саша, а можно сегодня?…. Судя по номеру телефона, я живу рядом с Вами….
Меня начинала забавлять её настойчивость.
– Ладно, «Мисс Танк», приезжайте! – я по слогам продиктовал адрес и, отключив трубку, с «восторгом» взглянул на беспорядок в квартире.

Когда нечеловеческим усилием я наконец запихнул в шкаф спортивную куртку, провисевшую на стуле ещё с лета, вместе с шапкой из прошлой зимы, в дверь коротко позвонили.
В поглаженной до неприличия рубашке и в подозрительно чистых джинсах я распахнул свой бронированный Сим-Сим для «Мисс Танк».
– Извините, у меня ещё гусеницы в снегу! - улыбнулась девушка, торопливо сбивая с сапог комки снега.
«Мисс Танк» выглядела лет на двадцать, впрочем, я никогда не умел определять женский возраст, как и названия духов. От неё просто приятно пахло, но не настолько, чтобы заглушить никотиновый смог моего бункера. У неё была симпатичная внешность, довольно выразительные глаза и длинные каштановые волосы.
Она вошла в комнату и … замерла.
Понимая, что ей, (как и любому нормальному человеку, впервые попавшему в мой «кабинет»), необходима пара минут, чтобы освоиться с сотней черно-белых картинок, заменивших мне традиционные обои, я присел на диван и стал терпеливо ждать.
Когда взгляд моей гостьи стал немного осмысленным, и появилась надежда, что со временем к ней вернётся и дар речи, я рискнул задать интересовавший меня вопрос.
– А как Вы догадались, что это был я?
Девушка снисходительно улыбнулась и скользнула взглядом по нескольким «золотым» дискам, намертво приклеенным к стене, - скромным наградам одного популярного фестиваля.
– Недавно в интервью по радио Вы признались, что у Вас есть мечта - побывать в Париже.… И, когда я услышала, что Вы уже якобы - там….
– Спасибо, дальше понятно! - небрежно махнул я рукой, вспоминая, есть ли у меня в доме цианистый калий, и как обычно отравитель поступает с телом жертвы.
По-видимому, она угадала ход моих мыслей и на миг отвернулась, пряча улыбку.
– Вы злитесь?! - в её синих глазах читалось раскаяние палача, только что отпилившего руку пианисту.
Читать далее...

Один умник когда-то сказал, что дружба между мужчиной и женщиной – это притяжение под контролем рассудка, иными словами, разумная любовь. Если Вы ещё не убедились в этом сами, поверьте моему опыту, он не ошибся. Другое дело, чей именно рассудок контролирует ситуацию и насколько.
В нашем союзе с Юлькой Кудриной взаимное притяжение годами ограничивалось по обоюдному согласию. И происходило это то ли благодаря, то ли вопреки тому, что мы были сверстниками, соседями, бывшими одноклассниками, а иногда и партнёрами по выходным дням. Нет, партнёрами не в бизнесе, Боже упаси! Юлька бы со мной сразу же прогорела, слишком я азартен и ленив. И не в сексе, я всегда терпеть не мог блондинок…. Мы были партнёрами по преферансу, к которому ещё в юности пристрастил нас её отец. Покуда Юлькины родители не предпочли на старости лет жизнь в деревне, мы коротали вечера с ними вчетвером. А когда резаться с «болваном», (так именуют карты отсутствующего игрока), стало тошно, колода уступила место нардам. Мы вместе отмечали праздники, обсуждали проблемы, смеялись и грустили, даже совместно разгадывали кроссворды. А что в этом странного? – Дружба, знаете ли.
Наши с Юлькой окна уже тридцать лет видели один двор, двери – один этаж, а номера телефонов расходились только в последней цифре. Мы отлично изучили вкусы и привычки друг друга, интонации, жесты и мимику. Словом, «Да здравствует Дружба!», - не раз восклицал я с нею в унисон, подводя итоги очередной партии, одалживая деньги, (признаюсь: в роли должника, в основном, выступал я), или иными способами выручая друг дружку из разных житейских историй.
Например, из моего семейного омута. То, что эксперимент получился неудачным, Кудрина, как никто другой, могла бы подтвердить. Одобряла ли она мой недолгий и печальный брак? – Конечно, нет. И правильно. Осуждала ли бывшую жену? – Никогда. Она просто открывала мне двери, усаживала на кухне и поила до рассвета зелёным чаем, пока моя «благоверная» не начинала пьяным голосом вопить у лифта: «Пикассо, я вернулась!…»; терпеливо выслушивала и успокаивала, воздерживаясь от критики и советов. Моё «мужественное» решение развестись она встретила таким же невозмутимым кивком, как и два года назад пылкое желание пожениться. Кстати, все всегда удивлялись этой её холодной рассудительности и странной замкнутости, за которые в школе Юльку даже прозвали «тундрой». А моя «половина», с первого же дня знакомства возненавидевшая Кудрину, именовала её не иначе, как – «твоя пассия». И напрасно я сотрясал воздух, рьяно доказывая высоту и платонизм отношений. Жена не верила, не хотела верить или…. Хотя, какое это теперь имеет значение?!
С чего, собственно говоря, началась история? С памятного «Дня освобождения», как навеселе выразилась бывшая супруга, разглядывая в загсе свидетельство о разводе и требуя предъявления водяных знаков. Да, именно с того июльского дня….

Помню, вечером мы собрались в гостиной втроём: я, моя мама и Юля. Зажгли свечи, раскупорили шампанское и торжественно разрезали пирог. Кажется, я предложил тост за запоздалое прозрение. И мама тихо сказала: «Правда, сын у меня – дурак?». Юлька встретилась с нею взглядом, улыбнулась и кивнула: «Ага, тётя Валя, патологический!». Я подозрительно уставился на мать и поинтересовался: «Девчонки, это Вы о чём? Я же прозрел!». Мама нарочито громко вздохнула и чокнулась с Кудриной, - «Точно, патологический дурак!».
«Ну, не такой уж я и дурак!», - промелькнула в голове успокоительная мысль. То, что Юлька, похоже, меня любит, я понял давным-давно, так же давно, как и тот факт, что ни я, ни она не в силах перейти грань между дружбой и чем-то рискованно большим. А главное, что это, вряд ли, вообще стоит делать.
Понимаете, у Юльки – слишком волевой и жёсткий характер, без всяких там романтических нюансов и сентиментальных отступлений. А я – художник, натура тонкая и ранимая. В детстве Кудрина зачитывалась «Финансистом» Драйзера, а я бредил «Таинственным островом» Жюля Верна. У неё уже с песочницы, наверное, был целеустремлённый, аналитический склад ума, а у меня – порывы и кризисы жанра. Таких женщин, как Юля, бесспорно, уважают, но вряд ли обожают. (По крайней мере, так я объяснял себе отсутствие у неё «рыцаря сердца»). А таких, как я, редко славят при жизни. Увы…. В тридцать один год она была директором небольшого, но собственного ателье, яркой незамужней женщиной. А я – непризнанным гением символизма, последней надеждой Искусства….
«Хоть бы раз моему балбесу повезло!», - наверняка, заглядываясь на Юльку, думала мама. И вздыхала в тот вечер.
- Тётя Валя, а как там Иришка с пополнением? – спросила Юля, имея в виду мою младшую сестру, родившую недавно тройню.
- Ой, не спрашивай! Лучше заедь и посмотри. Еле вырвалась сюда…. Три таких маленьких сокровища!…. – маму распирало от гордости и восторга, так что по истечению часа мы доподлинно знали, почему все жители одного дома на Русановке стали поголовно заикаться, косить и криминально плохо Читать далее...

Воскресенье

- Саня!… Саня! – слышится сзади, и я опять мысленно благодарю маму за «редкое» и «оригинальное» имя. Это ж надо, куда ни плюнь, везде - Александры! Особенно тут, в Гидропарке, в воскресный полдень….
Вот, представьте себе, буквально вчера я доверчиво оборачиваюсь на эротичный женский крик: «Санечка!», включаю супер улыбку с демонстрацией неотразимого правого профиля; приподнимаю солнцезащитные очки в стиле «Мечта кота Базилио»; и попадаю прямо в объятия чокнутой старухи, бегущей к своей внучке. Бабах!… Полчаса я сконфуженно извиняюсь, убеждая сбитую с ног сверстницу Октябрьской революции не кричать на весь пляж: «Помогите, насилуют!», и подмигиваю подошедшему сержанту, мол: «Всё в порядке, бабушка шутит…». А он мне в ответ тоже подмигивает, сволочь. Аж до отделения….
Нет уж, кричите, надрывайтесь, сколько душе угодно. Больше я в эти игры не играю….
- Саня!… Афанасьев!
- Что, и Афанасьевых здесь – как собак нерезаных? – поражаюсь я, замедляя шаг. И, в конце концов, осторожно поворачиваю голову, - Рыжий?
- Рыжий! Рыжий, конопатый, убил бабушку…, - радостно соглашается мой бывший однокурсник Артём Рыжевский, приближаясь вплотную.
- Нет, о бабушках не надо! – с видом мученика я пожимаю его пухлую ладонь, и вслух пытаюсь определить, сколько же лет мы не виделись.
- Семь! – вздыхает Артём, вибрируя двойным подбородком и грустно поглаживая почти лысую голову. Этим жестом он, наверное, пытается дать мне понять, что раньше с шевелюрой было куда лучше. Но меня не проведёшь. Я склерозом не страдаю. И ясно вижу: каким Рыжевский был, таким и остался: маленьким, толстеньким, с непропорционально большой плешивой головой, короткой шеей и кривыми ножками. И поэтому заявляю, ничуть не насилуя совесть, - Ты – прямо вчера из деканата! Абсолютно не изменился!
- А ты потолстел слегка! – льстит в ответ Артём, осматривая с пристрастием мои двухметровые мощи.
- Да ладно! Идём куда-нибудь, отметим нашу встречу! – предлагаю я, устав выглядеть Эйфелевой башней рядом с низеньким, одетым в консервативный костюм, Рыжевским.
- Тогда – ко мне! – с хитрецой улыбается Артём, и, выждав паузу, небрежно указывает на расположенное рядом кафе, - «Самолёт», - одно из моих детищ!
- А что есть и другие, «Вертолёт», «Самосвал», «Самокат»? То бишь, все стадии опьянения? – добродушно подкалываю я приятеля, и в ходе разговора понимаю, что зря из нас обоих в Институте Лёгкой Промышленности, (нынче Академии), стремились сделать хороших инженеров…. Я все эти годы занимаюсь рекламой на ТВ, а Рыжевский, кто б подумал, - общепитом.

Не успеваем мы присесть за стоящий под тентом столик, как к нему уже мчатся друг за другом три раскрасневшиеся официантки. На майке первой из них я с удивлением читаю надпись «Торнадо», на других – «Цунами» и «Суховей». Насколько точно барышни соответствуют своим псевдонимам, я убеждаюсь уже через мгновение, глядя на заставленный блюдами стол и гоня от себя мысль, что тоже хочу стать общепитовским боссом. Хотя бы для того, чтобы называть эту гору калорий скромной закуской….
Рыжевский расплывается в улыбке, провожает взглядом длинноногую Торнадо, и оглашает первый тост: «За общежитие №7». Я соглашаюсь, прикидывая в уме, сколько же «общаг» мы любили посещать в молодости, и начинаю побаиваться, что столько не выпью. Впрочем, слово «мы» не совсем подходит к Рыжевскому, ведь успехом у сверстниц в основном пользовался я, а Артёму доставались лишь лавры спонсора. Так с чего это он записал себя в ветераны эротического труда? Может, я что-то пропустил?….
- Помню, перед дипломом ты женился на Светке-модельерше. Как она? – задаю я Рыжевскому праздный вопрос, не подозревая, какую щекотливую тему затрагиваю.
- Чтоб она сдохла! – Артём швыряет вилку на стол, и, распустив галстук, нервно расстегивает воротник рубашки, - Представь себе, за год вытянула из меня все бабки, до последнего гроша; наставила рогов с копытами; отравила мою собаку и подала на развод…. Такая вот, Светка-нимфетка!
- Да, батенька, удивил! – протягиваю я задумчиво, вспоминая скромную тощую клячу с обаянием бульдозера, - Впрочем, давай без грусти! За тебя! Ты холост, процветаешь…. Следующий заход будет удачнее!
- У меня уже был второй заход! – мямлит, скривившись, Рыжевский.
- И что? – спрашиваю я, дальновидно отодвигаясь от стола.
- Шалава! Гадина! – как я и предвидел, Артёму очень нравится буйствовать. На этот раз тройное сальто совершает нож, оказавшийся под рукой, и я понимаю, что невольно превращаюсь в мишень, - Два года жили, душа в душу. Она у меня бухгалтерией занималась. На работе – польза, дома – супер…. Я ей ни в чём не отказывал; к дочке её от первого брака привязался. В общем, рай был чистой воды…. Пока моя «благоверная» не забеременела….
- Не от тебя, что ли? – интересуюсь я, быстро отодвигая от Артёма все близлежащие предметы, и, на всякий случай, втягивая голову в плечи.
- От шофёра моего! – пищит Рыжевский фальцетом, чуть ли не топая ногами от злости, - Она с ним всё это время Читать далее...